Аксель Карилло, заслуживший чертовы мучения за все, что сделал.
И с ним следовало обходиться, как с подонком.
Не стоило давать ему в жизни еще один шанс.
Элиана Лусия может считать Эльпидио центром вселенной, но братья-то знали меня настоящего. И понимали, каков я на самом деле. Черт, да одно то, как Леви обращался со мной при каждой встрече, ясно говорило об этом.
Всего два часа назад он дал мне понять, как сильно меня не выносит, и при этом вовсе не сдерживался
* * *
Сидя за завтраком, я, как и каждый день, потягивал черный кофе. Лекси готовила что-то на плите, и Остин обнимал ее за талию. Им было наплевать, что я здесь, по крайней мере, Остину точно. Так что он стоял рядом с Лекси и целовал ее в шею.
Мне совершенно не хотелось видеть, как младший брат сюсюкал со своей тощей женой, но я радовался, что он настолько счастлив.
В этот миг Лекси повернула ко мне голову и тут же покраснела. Остин проследил за ее взглядом и рассмеялся, поняв, что так смутило его маленькую женщину.
Ты чертовски милая, эльфенок, проговорил Остин и, поцеловав Лекси в щеку, сел напротив меня.
Лекси разложила яичницу по тарелкам и, сев рядом с мужем, медленно взяла вилку. Опустив глаза, она методично пережевывала каждый кусочек. Я заметил, что Остин время от времени поглядывал на нее, а потом опустил руку ей на ногу.
На миг внутри все сжалось, когда я подумал о маме. Ей бы хотелось увидеть свою радость и гордость таким счастливым. И она бы всей душой обожала Лекси. Словно дочь, которой у нее никогда не было.
Я тут же ощутил вставший в горле ком и закрыл глаза.
Акс, ты в порядке? спросил Остин.
Резко распахнув глаза, я заметил, как нахмурился наблюдавший за мной брат.
Да, хрипло ответил я и, откашлявшись, заерзал на стуле. Остин недоверчиво взглянул на меня, но не стал настаивать.
Итак, проговорил Остин и поднялся из-за стола, чтобы принести еще кофе. Он наполнил мне чашку и снова сел, а я все ждал дальнейших его слов. Ты работаешь на этом рынке очень много часов. Кажется, практически все время.
Как всегда, когда Остин заговорил о моем прикрытии, сердце заколотилось в груди. Я чертовски ненавидел всем им лгать, но я просто не мог рассказать, зачем на самом деле приехал в Сиэтл.
Беру еще смены. Работаю, сколько могу, уклончиво пробормотал я.
По ночам? продолжал вопросы Остин.
Парень, с которым я работаю, живет неподалеку. Иногда я ночую у него. Но ночные смены у меня тоже бывают.
Парень, с которым ты работаешь? переспросил брат, и Лекси подняла на него полный беспокойства взгляд. Остин заерзал на стуле. Бывший заключенный?
Сузив глаза, я взглянул на младшего брата.
А если и так, то что? поинтересовался я. Я ведь в таком же положении, Ост.
Остин уже собирался ответить, но тут раздался другой голос:
Все так и есть, Ост. Акс общается лишь с чертовыми неудачниками. Помнишь Джио? Он был кукловодом Акса в Алабаме.
Я на миг закрыл глаза и попытался дышать спокойно, несмотря на предстоящие разглагольствования Лева. Он заводил их каждый день, пытаясь выбить меня из колеи.
Скорее всего, они не работают допоздна. Наверняка он вновь начал продавать дурь. Только в этом он и преуспел. Единственное, в чем он был хорош.
При упоминании о торговле наркотиками внутри все заледенело. Я повернулся и взглянул на Леви. Он, склонившись над гранитной столешницей, делал протеиновый коктейль. Младший брат пронзал меня взглядом, словно кинжалом.
С тех пор, как я приехал, всегда одно и то же. В основном, он просто игнорировал меня, в остальное же время пытался задеть, чтобы заставить почувствовать себя гребаным неудачником. Хотя здесь все обо мне так думали.
Первые несколько дней я терпел его колкости, пытался не обращать внимания на волну ярости. Но в последнее время все чаще проводил время в студии. Даже попросил Вина устроить мне там постель. Не хотелось находиться здесь, где меня не желали видеть. Не стоило еще больше портить Леву жизнь.
Леви, хватит! устало проговорила Лекси, но я поднял руку, чтобы ее остановить.
Я встретился взглядом с младшим братишкой.
Ты можешь мне не верить, малыш, но я больше не занимаюсь этим дерьмом.
На губах Леви мелькнула понимающая ухмылка.
Правда, Акс? Теперь ты исправился?
Si, Лев. И просто пытаюсь наладить свою жизнь.
Леви сжал шейкер в руке и шагнул вперед, лицо его побагровело.
Знаешь, раньше я верил, что Господь заботится о хороших людях. Но, когда я смотрю, как ты сидишь здесь, в этом доме, после всего, что сделал со мной, Остом и Лекс, то начинаю в этом сомневаться. Лев наклонился вперед, и на миг мне показалось, что малыш попытается меня ударить, но он вдруг отстранился. Ты убивал людей, Акс, лишь ради какого-то клочка земли. И заставил нас с Остином стрелять в ребят из банды Королей. Но сильнее всего меня бесит то, что мама умерла. Лучшая из всех существовавших женщин скончалась, а ты, черт возьми, остался жив. Именно ты!
В груди все сжалось, когда я заметил в глазах Лева слезы. Больше всего на свете мне хотелось встать, прижать его к груди и сказать, что я сожалею. Но он бы ни за что мне этого не позволил.
Лев, тебе бы лучше сбавить обороты, предупредил Остин.
Лев метнул взгляд на Остина, затем снова сосредоточился на мне.
Все в порядке, Ост. Пусть говорит что хочет. Ему явно нужно выплеснуть это наружу, спокойно проговорил я, но мои слова лишь еще сильнее разозлили Лева.
Аксель, ни с кем нельзя так разговаривать, тихо сказала Лекси, и я заметил, как впервые за все выступление Лев растерял свои замашки члена банды.
Не отрывая взгляда от Леви, я лишь покачал головой.
Пусть говорит, что хочет, Лекси. С тех пор прошло уже много времени.
В серых глазах Леви вспыхнуло пламя, и я не сомневался, что, если бы он раздобыл пистолет, то всадил бы мне пулю в голову. Он вновь склонился надо мной.
Работай на чертовом рыбном рынке, Акс. Но, что бы ты ни сделал, я никогда тебя не прощу. Ты всего лишь мусор.
Леви вышел из дома, а я сел за стол, все еще сжимая кружку с кофе, которая почти треснула от моей крепкой хватки.
Акс, черт возьми, ему не стоило говорить все это о маме начал Остин, но я, прерывая его, встал, вымыл чашку в раковине и поставил ее на сушилку.
Закрыв глаза, я глубоко вздохнул, пытаясь побороть нахлынувшее опустошение, и проговорил:
Он прав, Ост. Он все сказал верно.
Я поднял глаза и заметил, что Остин и Лекси смотрели на меня с сочувствием.
А мне не хотелось гребаной жалости. Она лишь еще больше меня злила. Мне не нужна чертова милостыня.
Оттолкнувшись от столешницы, я прошел мимо брата с женой и проговорил:
Если бы я мог поменяться местами с мамой, я бы сделал это, не задумываясь. Я заслужил смерть. Ведь за всю свою жизнь не сделал ничего хорошего. Лев прав. Я просто мусор.
* * *
Ощутив в руках холодный металл молотка, я обрушился на большую глыбу мрамора с серыми прожилками, откалывая куски, что не понадобятся мне для этой скульптуры. С каждым ударом я чувствовал, как слова Леви одно за другим били меня в грудь, словно пытаясь разорвать на части.
«Что, черт возьми, я сделал с этим малышом?»
Да просто уничтожил ко всем чертям, вот и все. Мне ведь полагалось защищать брата, а я его погубил.
Мраморная пыль облаком повисла в комнате. Я смотрел на глиняный слепок, созданный в качестве образца для настоящей скульптуры, а потом взял молоток и ударил прямо по нему. Два куска глины упали на пол.
Я задыхался от напряжения, от тяжести инструмента дрожали мышцы на руках.
Какое-то время я стоял неподвижно, глядя на мрамор. А потом вдруг подхватил заостренное долото и начал придавать камню новую форму. В мыслях возник определенный образ, и я пытался его оживить.
Я работал словно безумный. Проходили часы, а я все долбил мрамор, но, в конце концов, творение обрело форму.
Я трудился так долго, что серость неба сменилась чернотой ночи, сильный ветер бился в высокие окна студии, из которых открывался вид на залив. Мышцы болели, я чувствовал себя измотанным.
Отступив назад, я попытался оценить скульптуру. Но тут же отвернулся. Я просто не мог на нее смотреть.
Когда я вновь взглянул на нее, в глазах стояли слезы. Мной овладел обычный неконтролируемый гнев, порожденный непомерной ненавистью к самому себе.
А потом я заметил стоявшего в дверях Вина. Он смотрел с каменным выражением на старческом лице на неоконченную скульптуру.
И давно ты здесь? спросил я, стиснув зубы, и направился за полотенцем, лежавшим рядом с инструментами.
Я вытер лицо.
Некоторое время, проговорил Вин и прошаркал в комнату, опираясь на деревянную трость.
Я напрягся, когда он подошел ближе. Мне вообще не нравилось, когда кто-то рассматривал мои творения, и особенно в процессе работы. Я не выносил чужих суждений.
Нахмурившись, Вин приблизился к скульптуре и медленно обошел вокруг нее. Не обращая на него внимания, я направился за пачкой сигарет и, достав одну, зажег и сделал длинную затяжку.
Вин подошел ко мне. Я заметил, как он осматривал полупустую студию. Взгляд его зацепился за большую двуспальную кровать в дальнем углу.
Ты часто здесь остаешься? спросил он.
Я работаю допоздна.
Вин кивнул, но в глазах его мелькнуло беспокойство. Я выпустил длинное облако дыма.
Я не понимал, почему это вообще кого-то волнует.
Я знаю, что ты работаешь допоздна, Эльпи. Уже почти час ночи.
Я провел рукой по лицу. Черт, я проторчал здесь целый день.
Я медленно перевел взгляд на Вина.
Почти час ночи?
Да, без пятнадцати минут, растерянно ответил он. Я ужинал с друзьями и решил заглянуть. Просто знал, что ты не спишь. Утром мне нужно возвращаться в Нью-Йорк, и я хотел попрощаться. Там сейчас довольно много работы, так что я приеду лишь к открытию твоей выставки.
Я затушил окурок и натянул черную футболку, покрытую мраморной пылью и глиной, нацепил черные ботинки.
Ладно. До встречи.
Куда ты так торопишься? спросил Вин, когда я потянулся за бумажником и ключами от «Эль Камино».
В галерею.
А-а. По-прежнему ходишь туда каждую ночь, задумчиво произнес Вин, и я замер.
Ты знал, что так и будет?
Он кивнул.
Я разрешил тебе ночные посещения еще до того, как ты приехал. Я понимал, что ты не сможешь сдержаться. И это хорошо. Значит, тебе не так уж безразлична эта выставка, как ты пытаешься показать.
Я молчал, ощущая себя гребаным придурком. Да, она меня волновала.
И ты хочешь проверить, как идут дела?
Я пристально взглянул на Вина. Я знал, что старый ублюдок не уймется, пока я не заговорю.
Я собираюсь дать скульптурам названия.
Губы Вина растянулись в самой широкой улыбке на свете.
Эльпи! Я так рад. Названия придадут им жизни! Он нахмурился. Но почему сейчас? Ты же так долго отказывался.
Перед мысленным взором возникло лицо Элианы, и внутри все перевернулось. Опустив глаза, я поскреб бороду.
Прошлой ночью я столкнулся там с куратором. Она попросила меня их назвать. Я согласился. Она оказалась настойчивой, я замолчал, и, когда представил ее горящее от нетерпения лицо, мне почему-то стало легче.
Взглянув на незаконченную скульптуру, установленную на гипсовом постаменте посреди студии, я вдруг понял, как назову ее
Ты встречался с Элианой? Вопрос Вина вернул меня обратно в настоящее.
Прошлой ночью.
В глазах Вина мелькнули веселые искорки, и он с трудом сдержал улыбку. Его понимающий взгляд просто вывел меня из себя.
Что? резко спросил я.
Вин поднял руки.
Ничего.
Я взглянул на него, затем взял еще одну сигарету и, сунув ее в рот, протиснулся мимо Вина.
Я пошел.
Выходя из студии, я мог бы поклясться, что услышал смех Вина.
Распахнув дверь в темную, влажную ночь, я пригнул голову, выскочил под дождь и запрыгнул в черный «Эль Камино» 1969 года выпуска. И глубоко вздохнул, когда по крыше машины забарабанил дождь. Дым от сигареты заполнил недавно обитый салон.
Взглянув в зеркало заднего вида, я вытащил ленту, которой связывал сзади длинные волосы, и распустил влажные пряди. С головы до ног меня покрывала мраморная пыль. Я покачал головой, спрашивая себя, почему вообще волнуюсь о том, как выгляжу.
Конечно же, я знал причину. Ростом примерно пять футов шесть дюймов, с чертовски привлекательным телом, длинными темно-каштановыми волосами, спадавшими до середины спины, и самыми огромными испанскими глазами, что я когда-либо видел. Да, именно из-за нее я волновался о своей внешности. Из-за горячей женщины, имевшей дело с моими скульптурами.
Зажав сигарету во рту, я уставился на свое отражение.
«Иди и сделай это, Акс. И оставь цыпочку в покое. Назови скульптуры. Немного расскажи о каждой, чтобы хватило для информационных табличек. А потом уходи и не возвращайся».
* * *
Войдя через служебный вход, я кивнул ночному охраннику, как всегда сидевшему за стойкой. Парень склонил голову, лишь бы не встречаться со мной взглядом. Он меня жутко боялся. Не удивительно; большинство людей реагировали так же. Да почти все, кроме Вина и, возможно, Элианы. Вин и сам был немного не в своем уме. А Элиана? Да черт ее знает.
Я заметил, что черные шторы задернуты, а потом услышал доносившуюся изнутри какую-то испанскую поп-музыку.
Я сделал глубокий вдох, молясь, чтобы в пачке осталась еще хоть одна сигарета, которая позволила бы успокоиться, отдернул шторы и шагнул в галерею. С прошлой ночи она сильно изменилась. Исчезли все деревянные ящики и упаковки от скульптур. Остались лишь сами творения и приспособления для их установки. Вокруг каждой работы на полу были разбросаны рукописные заметки.
Услышав фальшивое пение из глубины комнаты, я направился на зверский звук. И, завернув за угол, заметил Элиану Лусию в свободной белой рубашке, обтягивающих черных леггинсах и розовых ботинках «Док Мартенс»; темные волосы она завязала в беспорядочный узел на макушке.
Я глаз не мог от нее отвести.
Но меня очаровал не ее наряд, и даже не внешность. Держа кисть в руке, она рисовала белой краской на задней стене нечто, по форме напоминавшее горшки и, покачивая бедрами, фальшиво напевала на безупречном испанском:
Amor Prohibido murmuran por las calles. Porque somos de distintas sociedades
Она расслабилась и просто получала удовольствие.
Я нахмурился. Не думаю, что когда-либо в жизни находился рядом с тем, кто так беззаботно веселился. Мне самому никогда не приходилось дурачиться подобным образом
Пока я наблюдал за Элианой, в груди разлилось незнакомое тепло. Она громко пела и водила кистью по стене в такт музыкальному ритму.
Впервые в жизни мне захотелось почувствовать себя таким же счастливым, пусть даже на миг, ощутить, что значит стать настолько свободным. Это выглядело мило. Элиана двигала бедрами, ни капли не волнуясь об окружавшем ее мире, и походила на луч света, сиявший на лице человека, всю жизнь проведшего в темной яме.
Какое-то время я просто завороженно наблюдал за ней, а потом выпрямился и, скрыв ухмылку, откашлялся и скрестил руки на груди.
Элиана замерла посреди мазка и медленно повернула голову. На прекрасном лице ее виднелись брызги белой краски, а устремленные на меня карие глаза казались почти такими же огромными, как в мультфильмах Диснея. На оливковых щеках Элианы вспыхнул ярко-красный румянец. Она осторожно опустила кисть в поддон, стоявший рядом с ней на тележке, и что-то прошептала себе под нос.
Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Ее реакция при виде меня оказалась весьма забавной.
Черт. Она выглядела почти обиженной.
Эльпидио, не думала, что вы придете, проговорила она, взволнованно прижимая руку к груди.
Черт возьми, она была великолепна. Вчера меня тоже посещали подобные мысли, но теперь, в таком виде
Я выдержал пристальный взгляд Элианы, и, чем дольше мы смотрели друг на друга, тем быстрее поднималась и опадала ее грудь. Длинные темные ресницы нервно затрепетали, и я непроизвольно сжал кулаки.
Эльпи, ледяным тоном напомнил я ей.
В глазах Элианы мелькнуло смущение, а лицо вспыхнуло еще сильнее, чем прежде. Она принялась теребить прядь волос. От резкого движения ее не до конца застегнутая рубашка разошлась на шее, в вырезе мелькнула загорелая кожа и верхняя часть упругой груди, скрытой под белым кружевным бюстгальтером. При виде нее я чуть не застонал и словно прирос к месту; эта цыпочка просто лишала меня дара речи.