Принцип работы доктора Салли применен в лучших его традициях, ведь недоказуемо не значит, что невозможно, и под приспущенными флагами полицейского департамента, Адам Ларссон приспускает свой, отдавая честь ушедшему бойцу невидимого фронта и уходя от прямого ответа.
Вы в их числе? настаивали со всех сторон разом.
Ларссон выделил цепким взглядом комиссара и дружелюбно улыбнулся ему, приветственно кивая, как старому и доброму знакомому, а не посылая злобные взгляды в отместку, что не укрылось от многих, кому довелось читать между в ближайшем будущем написанных ими строк.
В числе ответственных без сомнения, с готовностью высказал Адам и не отступил ни на шаг, ведь рыцари на то и рыцари, чтобы с честью идти в бой, даже в который их не звали.
Но не в числе тех, кто способен принять на себя вложенные в руки полномочия, дабы оправдать доверие жителей города, на этих словах Ларссон перевел взгляд на Вальц и улыбался теперь уже ей. Это требует большего количества сил и времени, чем я располагаю, выполнять же что-то только на половинуне в моих правилах, для всех прозвучало с честностью, для Моргана с угрозой.
Мардж поежилась от его взгляда. Потускнела, как тускнеет металл, долго находящийся в свете софитов. Ларссон, напротив, сверкал всеми гранями, будто только что ограненный алмаз, и обаяния своего ничуть не убавил, а вылил его на публику и с лихвой.
В виду разразившихся споров и сплетен, я хотел бы внести некую ясность, аспид извивался под вилами диктофонов, и это, очевидно, доставляло ему несказанное удовольствие. Поставлял змеиную шкуру свету фотовспышек и красовался перед объективами репортеров, будто только и ждал этого момента. Признаться честно, ждал. Не думал, что он настанет так скоро, но от судьбы не уйдешь. Судьба Сира Безупречного уже прописана в родовой книге, ведь, коль родился Ларссоном, будь добр, соответствуй.
Я являюсь продолжателем дела моей семьи, очень глубокий реверанс в сторону всеобщего блага, но с привычным сокрытием истинного, в которой, как вы все знаете, обратился он ко всем присутствующим, произошли совсем недавно печальные события, лицо мужчины помрачнело. Отблеск доспехов Сира Безупречного стал тускнеть, а публика сочувственно закивала, поддакивая.
Сейчас я, как никогда, нужен моим близким, с горечью говорил он, но ясные зеленые глаза не потускнели ни на квант, а только ярче засияли, пробуждая от спячки токсичное зеленое море с радоновыми парами, разносимыми вокруг собравшихся несчастных, которых не миновала участь попасть под обаяния зеленоглазого аспида.
Почему Альберто Романо покушался на вашу жизнь? Это связано с вашим бизнесом или с вашим возможным, репортер оказался весьма тактичным и сделал акцент на последнем слове, баллотированием на пост в конгресс?
Ларссон опустил взгляд и замолчал, обдумывая ответ, но, подняв глаза, послал публике такую дозу радиоактивного излучения, что у некоторых подогнулись колени от его взгляда. Стоило ли говорить, что комиссар Морган и сержант Закари были не в их числе. Что до Вальц, так та готова была выстроить перед собой свинцовый барьер, чтобы отгородиться от сладких и ядовитых речей и пронизывающего взгляда.
Мне неизвестны мотивы мистера Романо, недобро сощурился Ларссон, вежливо отвечая на вопрос. Но у меня нет ни тени сомнения, что полиция города сможет найти ответ, Ларссон посмотрел на комиссара долго и пронзительно, даже, учитывая стесняющие их обстоятельства, и теперь он перевел испытующий взгляд на доктора Вальц, гордо вскинувшей подбородок на подобное замечание.
Уходим, быстро, Морган потянул Мардж к выходу, когда живая волна всколыхнулась и шарящими взглядами начала пробегать по залу. Дело рук самого утопающего, комиссар бесцеремонно схватил Мардж под локоть и буквально протолкнул ее к двери, пока Фрэнк остался прикрывать тылы.
Сержант Закари! бросились к нему, как к родному. Есть ли продвижения в расследовании? обступили его репортеры, но Фрэнка и стволом не напугать, куда уж там пластиковой коробке с записывающим устройством. Мог бы закурил бы от скуки.
Тайна следствия, ждите официальных заявлений, отмахнулся он причем настолько лениво, что даже Ларссон посмотрел на него с уважением.
Покушение на мистера Ларссона уже выкрикивал кто-то из толпы, но Фрэнк только поднял крупную ладонь, помахивая ей.
Тайна следствия, не могу ничего разглашать, я при исполнении, играючи отбрехался сержант, которому, казалось, доставляет удовольствие обрубать прямо на корню все попытки поразнюхать от жадных до сведений журналистов.
Фрэнк, ну брось хоть косточку, переминаясь с ноги на ногу, подскакивала Пайк и выпрашивала у сержанта хоть что-то из более-менее похожее на официальное заявление.
Энн, ну нельзя, развел он руками, спрятанными в карманы плаща. Че ты, вам все скажут, как выяснят, настолько скомкано и фамильярно ответил Закари, что его слова нельзя было вставить в новостной эфир даже на региональном телевидение.
Надо кости иди и глодай белобрысого, шепнул Фрэнк на ухо Пайк, и та, кивнув, мигом вернулась к допросу Ларссона, пока тот не успел уйти.
Публика потеряла интерес и начала постепенно расходиться. Коллеги обсуждали между собой итоги пресс конференции и неожиданно полученное интервью от Адама Ларссона, который настолько ярко и броско светился в лучах чужой славы, что затмил собой всех окружающих.
Алиби.
С трудом протиснувшись между коллег, Пайк по совету Фрэнка устремилась со всех ног за уходившим в сторону департамента полиции Адамом Ларссоном. Задача была не из легких. Поспеть за его широким шагом еще и в переполненных коридорах было трудно для невысокой девушки, а окликнуть мужчину она никак не могла себе позволить, и только поравнявшись с ним, Энн выдала, выравнивая дыхание:
Мистер Ларссон, это правда начала было девушка, но мужчина шедший по коридору резко остановился и окинул ее придирчивым и оценивающим взглядом, от которого пробрало до костей.
Ударило по ней, как рентген, и сразу же с выходом результата, лицо мужчины переменилось. От милого и обаятельного собеседника, вежливо отвечавшего на каждый вопрос, не осталось и следа, а высокомерие Ларссона веяло от него за версту.
Мисс пренебрежительно произнес он и посмотрел на бейдж «PRESS», болтавшийся на завязанном вокруг шеи цветном шнурке с вписанной в удостоверение фамилией девушки, Пайк, продолжил он, прочитав.
Миссис, быстро поправила его журналистка, которую на испуг кислой миной не возьмешь.
Ларссон лишь усмехнулся от замечания, и продолжил с прежним высокомерием:
Миссис Пайк, не помню, чтобы давал обещание о пресс-конференции, свысока посмотрел он на нее поверх головы девушки и продолжил идти по коридору в департамент полиции.
Это правда, что вы помолвлены с Беатрис Джонс дочерью сенатора Джонса? все еще выпытывая сведения, следовала за ним по пятам настырная журналистка, но Ларссон опять послал ей холодный и надменный взгляд, намеренно игнорируя вопрос.
На входе в департамент их обыскали на контрольном пункте, и Ларссон, предварительно высыпав содержимое карманов в пластиковый контейнер, как и любой рядовой посетитель данного заведения, расставил руки в стороны, позволяя офицеру в форме повести металлодетектором вдоль неприлично дорого костюма. Пайк вытряхнула все гаджеты в корзину и по примеру Ларссона приготовилась к досмотру, встав за его спиной, чтобы никто не вклинился в очередь. Костюм девушки, плотно сидевший на ней, не скрывал практически ничего, кроме самого ее тела, и офицер лениво махнул ей рукой, чтобы та проходила и не задерживала поток. Пайк мигом схватила в охапку из пластиковой коробки свои вещи и опять засеменила за высоченным мужчиной, закатившим глаза от одного только ее вида.
Да ладно вам, мистер Ларссон, начала уговаривать его девушка, я же не для себя спрашиваю, и от ее слов брови Ларссона удивленно взметнулись вверх. У меня все подружки от вас фанатеют, они ж помрут, если вы женитесь! приговаривала журналистка, распихивая вещи по карманам.
Любопытствующие вопросики миссис Пайк были явно не для прессы, и уж точно не для уважаемого издания, чья эмблема значилась на ее карточке, и Адам не смог не отметить плоскость, куда девушка перевела разговор. Здесь он мог ей только посочувствовать, ведь данной плоскостью Адам владел еще лучше холодного официоза.
Мисс Ларссон остановился, решив завершить разговор и не расшатывать нервы ни себе, ни девушке. Миссис, очень мягко поправился он, Пайк, еще мягче обратился он к ней.
Не буду лгать, мне, как и любому мужчине, льстит внимание со стороны столь юных и очаровательных особ, обратился он к возрастному цензу, разрыв в которым между ним и Пайк был приличным, но, увы, всплеснул он руками, моя личная жизнь на то и личная, чтобы ее не раскрывать, осуждающе сказал он, но прежних надменности и холода в его словах уже не было.
Адам будто оттаял, услышав о дамском интересе, и Пайк, почуяв слабину, продолжала атаку:
Ну, всем же так интересно! и под всеми Энн подразумевала действительно практически всех. Вы с ней уже так давно вместе, и ничего не планируете? Правда, мистер Ларссон, насколько у вас все серьезно? клянчила девушка хоть крошку информации, и услышанное от Адама в кулуарах прямо посреди людного коридора ее издание точно не опубликует, на чем он и решил сыграть.
Буду честен, сочувственно и несколько брезгливо ответил он. Наша с мисс Джонс личная жизнь не только моя, но и ее, весьма точно напомнил Адам и не пытался более очаровать девушку, ведь приставка «миссис» к ее имени точно обозначила черту. А в свете последних событий я очень опасаюсь за жизни своих близких, он осуждал ее как репортера каждым сказанным словом. Не буду отрицать, что мисс Джонс в их числе, уже хоть что-то, но практически ничего для новостей, и вы должны понять мою осторожность, мисс запнулся он и опять посмотрел на имя на бейдже, миссис Пайк.
Ларссон смотрел на нее долгим испытующим взглядом, в котором колыхалось токсичное зеленое море. Радиоактивные флюиды поднимались под яркими сегодняшним днем солнечными лучами и веяли от его взгляда, лишая рассудка любое сознательное существо перед ним. Само очарование, сама безупречность, но что-то таилось в ярких зеленых глазах. Что-то невысказанное, непонятое, скрытое, и Энн насторожилась.
Девчонки умрут от зависти, когда узнают, что я с вами разговаривала, гордо и без тени смущения выпала Пайк и, видимо, была очень тертым калачом, раз ее не проняло очарования самого совершенства, смотревшего на нее сверху вниз.
На нее мужское очарование никогда особо не действовало, а после замужества вообще против оного возник стойкий иммунитет. В силу ее юного по сравнению с Адамом возраста, тот мог принять ее за типичную глупенькую девушку, обхаживающую объект воздыхания, но сама безупречность была крайне тактична и в своей грубости.
Так не говорите им, смертей по моей милости достаточно, с некой грустью заключил Адам и оставил девушку посреди коридора с его прощальным взглядом затравленного зверя в золотой клетке.
Ну и что в нем такого особенно? Обычный сноб, прыснула Пайк, топая ножкой по грязному полу департамента.
Вот и я о том же, согласился с ней вставший рядом Фрэнк. Хочешь конфетку? мягко и по-отечески обратился он к девушке.
Опять вишневая? насупилась Энн и надула губки, но протянула Фрэнку раскрытую ладошку.
Для тебя всегда есть мятные, детка, Закари щедро отсыпал Пайк мятных леденцов, и девушка тут же принялась разворачивать один их них.
Мне он не нравится, стуча конфеткой о зубы и гоняя ее языком во рту, выговаривала Пайк.
Он сам себе не нравится, поверь мне, Фрэнк последовал ее примеру и выудил в куче фантиков, заполнивших карман, вишневый леденец. Потряси его подружку, посоветовал матерый следак. Может она проболтается, девица она недалекая, внимание любит, разгрызал леденец Закари и глох от хруста в ушах, совершенно не заботясь о конфиденциальности разговора.
Фрэнк, я новостной репортер, я не могу опускаться до сплетен, у меня репутация! Пайк стала очень серьезной и покачала головой.
Фрэнк вздохнул. Знал он одного человека, дорожившего своей репутацией больше, чем собственной жизнью, и кончилось все плохо. У Пайк вся жизнь впереди, а научиться лавировать между айсбергами, проживет ее долго и может быть счастливо.
Так не ходи сама, посоветовал он. Пошли подружек из желтой прессы, им-то все можно, заулыбался заросший недельной щетиной сержант и расхохотался раскатистым басом.
Ох, Фрэнк, будь ты на двадцать лет моложе, Пайк мечтательно закатила глаза и покачала головой, возводя взор к пожелтевшему потолку коридора.
Моей старшенькой почти как тебе, заулыбался Закари от комплимента юной особы, а я еще ого-го! продемонстрировал он бицепс, правда, через плащ, и помахал Пайк на прощание, следуя за Ларссоном к кабинету комиссара.
На учтивый стук в кабинет, брошено такое же учтивое: «Войдите», и Адам распахивает перед собой дверь кабинета комиссара Моргана, уверенно перешагивая порог. Входя внутрь кабинета, заполняет его собой сразу и весь, повелительно смотрит на Вальц с Морганом, уже ожидавших его прихода с едва заметным нетерпением и перешептываниями.
Мистер Ларссон, приветствует его Морган, будто бы и не ожидал его появления, а сам напряжен, что прослеживается в проступивших на лбу морщинах и складках вокруг сжатых губ. Чем обязан вашему визиту, склоняет он голову в вежливом кивке для уважаемого члена общества.
Хотел узнать, действует ли еще ордер на мой арест и пришел по нему сам во избежание дальнейшего недопонимания между мной и полицией города, прекрасно зная, что ордер отозван в тот же день, что и выписан, Ларссон не упускает возможности бросить факт его наличия в лицо самому комиссару полиции.
В виду открывшихся обстоятельств все подозрения с вас и вашего брата сняты, мистер Ларссон, деликатно информирует его Морган, а Вальц лишь сверкает зелеными глазами, рассматривая его будто пытаясь увидеть на нем узоры.
В таком случае начну с печального, Адам не стал дожидаться приглашения и опустился в кресло для визитеров напротив стола комиссара. Смерть Пирса Салли большая утрата начинает распевать будущий политик, хоть и не сознается в подобных своих намерениях ни перед прессой, ни за ее спинами.
Мистер Ларссон, и Морган грубо прерывает его. Здесь они без свидетелей и лишних ушей и уже давно не в тех отношениях, чтобы соблюдать светские условности.
Обращение Моргана словно срывает невидимый вентиль, и груз учтивости и фальши слетает с Ларссона шелухой, а его холодная надменность стекает растаявшей ледяной маской, за которой таиться лишь злоба и обида.
Мой брат чудом выжил, констатирует он без притворства и красивых слов. При встрече с прокурором я попрошу, чтобы он затребовал для стрелка высшей меры, цедил Адам слова сквозь плотно сжатые губы, но тон его разговора ничуть не пронял комиссара, давно вертевшегося в административных кругах.
Прокуратура вправе выдвигать свои обвинения, комиссар лишь пожал плечами, показывая, насколько ему безразлична судьба стрелка Романо. Тот пойман, работа полиции сделана, остальное лежит на плечах Фемиды и уже вне юрисдикции Моргана.
Я готов сотрудничать со следствием, Ларссон всецело пытается доказать свое участие, зная заранее, что его участие здесь никому не упало, и в расследовании оно, как пятое колесо.
Мы благодарны вам за столь широкий жест, вроде бы и соглашается Морган, но то и близко не идет ему на откуп.
Что сказал стрелок Романо? Где я перешел ему дорогу? Адам же настаивает на взаимодействии и требует от комиссара объяснений.
Я не могу разглашать данные следствия, мистер Ларссон, Морган только уходит от вопроса и поправляет очки, чтобы внимательнее смотреть на Адама. Нам известно лишь, что более такого не повторится, вы и ваша семья в безопасности от посягательств Дона Романо, намекая, что вопрос закрыт, Морган старается не выдавать лишний сведений.
В безопасности? озлобился Адам. Вы ничью безопасность обеспечить не можете! намек слишком явный и заметный, чтобы его пропустить, и Морган читает его без труда.
Вы о ком? цепляется комиссар за брошенные в пылу слова. Уж, не о свидетеле ли, чьи показания были основанием для вашего ареста, вы сейчас говорите? сощурился он.
Ларссон дал повод перевернуть ситуацию и перевести его из разряда свидетелей в подозреваемые. Конечно, сомнений в его невиновности у полиции не было, но возможности потрепать нервы Сиру Безупречному, как он потрепал их комиссару, Морган не упустит. Пожурит немного в отместку, того и гляди, выдрессирует холеного сноба, что слово полиции все же еще чего-нибудь да значит, и перед законом все равны.