Телефон пиликает и выуживает Данилу из больных фантазий о собственной по-киношному трагичной, но не свершившейся, смерти. Возле иконки whatsappa светится красным (1) новое сообщение.
Данила на приложуху кликает, но номер ему не известен.
«Привет. Это Антон, ну с моста
Жив еще? хех шучу
Но надеюсь все-таки жив»
Даня пялится на текст сообщения и почему-то улыбаетсядействие для мышц почти забытое, но приятное. Зависает на пару секунд пальцами над экраном, а затем печатает:
«Привет. Вот у врача как раз был, тот подтвердил, что пациент скорее жив, чем мертв.
П.с. честно, я уже и не ждал, что ты про меня вспомнишь»
Двойные галочки в углу мгновенно синеют, и статус Антона тут же меняется на «печатает».
«Да вот проголодался, а ты мне хавчик задолжал как раз
Если благодарить не передумал, конечно»
«Нет. Обед, ужин, кофе с пирожкамичто пожелаешь. Можно даже все и сразу. Ты ведь мне жизнь, вроде как, спас»
«Как-то мало радости по этому поводу. Может, зря старался?»
Может, и зря, думает Даня. Кому я нужен?
Но в ответ пишет:
«Нет, спасибо, что мимо не прошел наверное. Просто не решил еще, что дальше делать»
«Ну, как варик, угостить меня обещанным ужином
А дальше придумаем, помогу тебе еще разок, так и быть, уговорил)))»
Даня опять лыбится, второй раз за минутуи впрямь невидаль. Впрочем, когда не чихвостит, Антон вполне годным парнем кажется, судя по тону общения. Да и тогда, конечно, не до ругани его было, Данила едва ли имел повод обидеться, мог ведь и правда Даню ментам сдать, а он ему помощь вызвал.
«А ты решил, ку»
Водитель неожиданно выруливает, обгоняя впереди едущую машину, и Данила случайно нажимает «отправить».
Соррян, брат, извиняется водитель, и Даня даже плюет на подобную фамильярность. У него настроение тут внезапно хорошее, товар для Данилы весьма дефицитный, надо пользоваться, пока не кончилось. Навыдают права мудакам всяким, сидят потом, газ с тормозом различить не могут. Ух!
Лучшая тактика в таксисделать вид, что согласен, притом желательно молча, чтобы ненароком в увлекательный диалог с водителем не втянуться, поэтому Данила пропускает мимо ушей следующие критические замечания чтото про «рукожопых» и «насосали» и возвращается к переписке.
«????? ты там в порядке?»
«Да, извини. Еду в такси, водитель решил поиграть в форсаж. Случайно отправил.
Я узнать пытался, придумал ли ты, где поесть хочешь?»
Несмотря на худощавое телосложение, покушать Данила любил вкусно и сытно, просто не откладывалось. «Не в коня корм, Данечка», как Аркадий Викторович с детства ему повторял. Поэтому приличных заведений в городе на примете у Дани состояло достаточно, чтобы и размер порций не жалели, и счет при этом не кусался.
«Chuck на гороховой знаешь?»
«Да. Вкусно. Пробовал»
«А вот я нет. Гоу туда»
Сначала, кажется, утверждает, мол, ты спросиля выбрал, но следом знак вопроса вдогонку скидывает, типа приличный весь, мнением второй стороны интересуется.
«Не вопрос. Когда? Там лучше подстраховаться, столик забронировать. Место небольшое, но вполне популярное, да еще и в центре. Тебе когда удобно?»
«Да сегодня и удобно
А тебе?»
Планов у Данилы нет вот уже полтора месяца, с тех пор как ушел Женя. Если ежесуточное утопание в жалости к себе не учитывать, конечно, это у Дани четко по расписанию.
«Я свободен
Тогда столик сейчас нам заброню На шесть пойдет?
Данила сверяется с часами. Половина второго, времени еще предостаточно.
«Ага, нормуль *thumb up*»
«Здорово. Тогда до вечера
П.с. встретимся внутри?»
«Идет *ok*»
Даниле хочется чего-то добавить, вроде «отлично, до встречи, жду с нетерпением», но сомневается. Нет, глупо. Будто всю неделю у телефона прозябал в ожидании. Прозвучит, наверное, неискренне и излишне навязчиво. Хотя легкий трепет и правда охватывает: то ли любопытно, то ли все-таки стыдно Антону в нормальной обстановке в глаза посмотреть.
Данила вдруг ловит себя на мысли, что Антона помнит уже смутно. Напрягает извилины, по чертогам памяти рыщет. Чуток повыше, но это не точно, и пожилистейда и это вопрос, хотя Даньку, вон, вытянул в одиночку. Волосы, вроде, черные (хотя ночь была, там все кошкисерые), на лицо челкой небрежной падали. А вот лицо как-то смазано. Только глаза запомнил, чуть раскосые, видно кровь какая восточная вмешана. Данила тогда без очков выперся, куда ему, если всплывать не планировал. Зрение, конечно, не совсем атас, но в ночи, в слезах и в истерике как-то не до нюансов чужой внешности.
Пока Данила силится вспомнить детали, снова пиликает whatsapp.
«И держись там по пути подальше от опасных поверхностей
И мостов желательно избегай, а то мало ли *smirk*»
«Ничего не могу обещать)))»
Сцена 3: лёгкий спарринг по дзюдо после ужина
Аркадий Викторович, может, я сам дойду? Пешочком? Отсюда уже недалеко ведь, предлагает Данила, когда виновато смотрит, как стрелка часов приближается к отметке шесть пятнадцать.
Антон пока не звонит и не пишет, и Данила надеется, что его компаньон на сегодняшний вечер и сам морозится где-то в пробке неподалеку, потому и тихуется, как мышонька.
Да не кипишуй, Дань, спокойный как удав, отвечает Аркадий, постукивая пальцем по рулю в такт какой-то попсовой песне по радио. Чай не девка, подождет тебя твой друг, не помрет. Да и пробочка сейчас рассосется, фьють, и мы уже на месте.
Преисполненный лютого сомнения Данила смотрит на экран навигатора, от обилия красного на котором аж глаза болезненно ноют. Где тут Аркадий «фьють» разглядел, когда там сплошной «хуякс», Данила понимать отказывается.
Дядь Аркаш, мне бы ваш оптимизм, но я и правда лучше сам добегу. Неловко как-то опаздывать.
Данила теребит пояс ремня безопасности, ногой дергает на нервной почве, мобилу в руках вертит.
Ой, Даня, ты будто на свиданку опаздываешь, смеется Аркадий Викторович. Ну беги, если так невтерпеж. Я ж насильно держать не буду. Не маленький уж, сам решить можешь.
Ну вы же ради меня сюда полезли.
Да делов-то, Дань, отмахивается тот. Папка твой все равно меня сегодня пораньше отпустил, сказал, из офиса до полуночи точно не выберется.
Пфф, типа обычно он в семь, как белые люди, заканчивал, бухтит Данила в ответ, будто снова все детские обиды всплыли, как говно по весне.
Ну ты же знаешь, как Михал Палыч вкалывает ради семьи, по привычке вступается за друга Аркадий Викторович.
Дядь Аркаш, ну какая семья, господи? Я уже пять лет как отдельно живу, сам зарабатываю, его деньги со счета и не снимал ни разу с тех пор. С женщинами он если и встречается, так явно изредка, ни с кем не живет. Кроме тети Таси с уборкой, у нас в доме вообще никто не бывает.
Так взял бы хоть навестил папку.
Когда? В его расписание я лет с пяти не попадаю, наверное, фыркает Данила. Вы даже на собрания родительские ко мне в школу вместо него приходили. Он меня на линейку лишь в первый класс привел, да и то умотал через двадцать минут, меня классуха тогда за руку вела, потому что я спотыкался, из-за слез в глазах ничего под ногами не видел.
Данечка, Аркадий Викторович вздыхает. Ну, тут я, конечно, спорить не буду. Было дело. Но Миша тебя правда любит и заботится, как может. Но вот такой он человек. Трудяга, сколько его знаю.
Да я все понимаю, но ай, ладно, дядь Аркаш, не о том мы начали, спохватывается Данила. Об отце, а точнее его постоянном отсутствии в своей жизни, Даня может докторскую написать с презентацией на сто слайдов, только толку-то не прибавится. Обижаться на отца бесполезно, да и бросил это гиблое дело Данила уже давно, хоть и бомбит еще понемногу время от времени. Бомбит, но отца он, как ни крути, все равно, конечно, любит. Я побегу, спасибо, что подкинули. И за закаточки тетю Таню от меня поблагодарить не забудьте только, хорошо? И это папе привет, если сегодня еще увидите. Передайте, чтоб позвонил, если сможет, конечно.
Само собой, Данечка, Аркадий Викторович хлопает его по спине своей широкой ладонью, крепко, но ласково так, по-отечески. Всем передам, не волнуйся. И Михал Палычу и Танечке своей. Ты бы, кстати, сам хоть заскочил, она пирожков напечет.
В выходные как-нибудь, ага? уточняет Данила, а сам уже нервно жопой по сиденью елозит и за ручку на двери хватается.
Я запомнил, смотри у меня, хитро улыбается Аркадий и пальцем грозит, мол, обмани только попробуй, никаких тебе домашних солений с огурчиками с нашего огорода, в супермаркет пойдешь за бздюшонами этими с турецких полей на моче выращенными. Ну беги, а то из портков сейчас выпрыгнешь.
Данила на ходу уже кидает «до свидания» и хлопает дверью. Проскакивает перед такими же застрявшими в потоке водилами, выскакивает на тротуар и опять с часами сверяется. Пёхать до назначенного места встречи ему минут десять без малого, так что в лучшем случае к половине седьмого он доберется. А Антон все молчит.
«Может, он вообще приходить передумал?» размышляет Данила, пыхтя как старый кипящий чайник со свистком на плите. Вроде и спортом иногда занимается, в бассейн поплавать ходит, гантели порой потягать может, а для бега как-то роза его не цвела. Даже в армейку, вон, не взяли. Правда, по зрению.
Притормозив на светофоре, Данила пуляет-таки в чат Антону сообщение, что встрял в пробак, но шпарит уже на всех скоростях. А ты заказывай там, что душа требует, начинай, в общем, без меня. Прежде чем загорается зеленый, успевает прийти ответ:
«Все ништяк, я сам только вошел, не торопись».
Ну раз ништяк, то можно и с галопа на рысь ход убавить, думает Данила, а то на лбу аж испарина выступила. Придет весь в мылевпечатление не лучше первого, хотя до позорной минуты славы на мосту ничто, кажется, не дотянет.
~~~
Данила, я тут!
Антон сидит за столиком возле окна слева от входа и рукой машет.
Представиться официально Даня так и не успел, но когда подтверждение брони на вечер Антону сбрасывал, написал, что их столик заказан на Даниила. Опаздывать-то он изначально и не планировал, но подстраховался, как вышло, не напрасно. Вот и познакомились заодно.
Привет, чуть неловко здоровается Данила и жмет протянутую ему ладонь. Извини, что опоздал. Знал бына метро поехал.
Да не парься, Антон улыбается. А ты на своей что ли? Или на общественном?
Друг подвез, не вдаваясь в детали, отвечает Даня. Моя дома осталась.
Круть, давно за рулем?
Молодые люди, уже решили, что будете заказывать?
Бодрая официантка в фирменном переднике возникает, едва Даня успевает опустить на стул задницу. Антон кидает на него вопросительный взгляд, мол, ты ж тут был, все знаешь, наверное.
Фланк самой сильной прожарки и брокколи под сыром, и правда не глядя в меню, отвечает Данила, тупо повторяя заказ с прошлого визита.
Эээна секунду теряется Антон. А давайте мне то же самое и еще что-нибудь картофельное.
Есть пюре, картофельный пирог и запеченый картофель с сыром, перечисляет, как из пулемета строчит, официантка.
Картошечка с сыром подойдет, довольно решает Антон, мило улыбаясь.
Что-то выпить?
А давайте базиликовый лимонад, быстро пролистав меню, выбирает Антон.
А мне сидр, добавляет Данила.
Пообещав, что заказ будет готов в течение двадцати минут, официантка уходит, оставляя их вдвоем.
Так ты и правда не пьешь? интересуется Данила, вспоминая брошенные в день знакомства слова.
Ага, плохо переношу алкашку в любом виде, да иАнтон обрывает сам себя. Короче, на тусовках я обычно самый скучный.
Смеется, а Данила замечает на его правой щеке аккуратную ямочку, аж пальцем так и тянет тыкнуть. При хорошем освещении и наличии на носу очков Данила наконец целиком разглядывает Антона. Темненький, как Даня его и запомнил, стрижечка модно небрежная. И глаза, как и внешность вся, чуть восточные, густо-карие и красивые. На лицо Антон вообще по Данилиным вкусам вполне привлекательный, этакий папин бродяга, мамин симпатяга.
Да я ж про тачку спрашивал, напоминает Антон, облокачиваясь на стол, так что до нюха Дани отголоски его парфюма долетают, очень, к слову, приятного.
Сам Данила сидит как жених на первой встрече с отцом невесты: спина ровно, руки между коленок лодочкой. То ли флюиды с оттенком уверенности от Антона слишком сильно исходят, то ли он отвык с кем-то вместе, помимо Жени, в ресторанах сидеть.
Сразу в восемнадцать получил права, машину тоже. Отец подарил на совершеннолетие.
А я мотоцикл всегда хотел, но бабуля у меня за сердце каждый раз хватается, стоит мне об этом вслух сказать.
О бабушках Данила привык слышать исключительно из чужих уст: свою бабку по отцовской линии он едва помнитта умерла, когда Дане было года четыре (а дед переехал жить за границу, едва овдовел). Ну о материной и говорить нет смысла, там, видать, быстро забыли о том, что у дочери их, в общем-то, сын остался. Так что Данила, слыша, как об Антоне кто-то, помимо родителей, может заботиться, чувствует легкий укол зависти. В его мыслях бабушки, как из сказки: вяжут носки из шерсти, варят компот ягодный и пекут румяные сладкие ватрушки по воскресеньям. Дане тоже плюшки пекла их домработница, но без души как-то, без вложенной в каждый пирожок бабушкиной любви. Вот и вышло, что по всем фронтам Даня был недолюбленный. Почему-то так и тянет Антону поплакаться, позавидовать вслух, мол, цени, что о тебе так волнуются. Я хоть с дырявым парашютом пойду прыгать с крышиникто не остановит, потому что отцу если только о трупе в виде кровавого блинчика по факту расскажут, там уже поздно запрещать чтолибо.
Даня трясет головой, отгоняя глупые мысли, каруселью в голове завертевшиеся. Вот опять он зачем-то о смерти думаетна диагноз конкретно тянет.
С тобой все в порядке? волнуется Антон, видимо, уловив момент, когда Даня выпадает из реальности.
А да, окей, кивает Данила, стараясь улыбнуться. Задумался что-то, извини.
Это как-то связано с тем, из-за чего ты тогда на мосту оказался? понижая голос, внезапно уточняет Антон, но пока Данилу ступорит от вопроса, добавляет: Соррян, если лезу не в свое дело, но в реку прыгать чисто по фану ночью в одиночку не идут.
Я эээДанила трет нервно ухо, прям как Женька обычно делал.
Ладно, забей, идет на попятную Антон. Не хочешь рассказыватьне надо. Но обещай, что с моста тебя больше снимать не придется.
Ооох, Данила чувствует, как тепло к щекам подступает от стыда, прячет по-ребячески лицо в ладонях и бубнит сквозь них: Обещаю, если ты обещаешь больше не вспоминать тот позор.
Веселый смех Антона заразителен, отчего Даня и сам в итоге прыскает.
Да ладно тебе, ну с кем не бывает, успокаивает Антон и по плечу хлопает, над столом к Дане потянувшись.
То есть ты часто всяких придурков, вроде меня, с оград тащишь? хмыкает Данила и успокаивается. Откровенно стебать и подкалывать Антон явно его не планирует, ну а шутитэто ж так, чисто по-дружески, что ли?
Не, ты и правда тогда до усрачки меня напугал, признается Антон. Да и я, блин, тоже хорош, ляпнул под руку, но я ж не знал, что ты там на соплях держишься. Пересрались мы оба, думаю, знатно.
Почему-то вспоминать вот сейчас, сидя рядом с Антоном, о своем же катастрофическом во всех смыслах проебе Даниле даже забавно. Глупо, все еще остаточно стыдно, но до странности легко и почти весело. Страх-то еще тогда практически сразу исчез, в голове лишь депресняк всякий сплошь с Женькиным лицом тоталитарно властвовал, о себе Даня едва ли заботился, если только обдумывал, как, черт дери, дальше-то жить? Как с потерей Жени в конечном итоге смириться и с тем гнойником в разбитом сердце существовать, раз убиться не получилось?
Окончательно, конечно, не отпускает, но легче и правда становится. Как бальзамом плеснули оздоровительным. Даня пытается вспомнить, когда он смеялся в последний раз, и все подсчеты приводят к моменту, который «до»: когда счастлив был, когда завтрак в постель, чтоб с утра свое полусонное счастье порадовать; когда верил, что любовь не только в киношках красиво по телевизору, но и в жизни случается, чтобы до общей старости и морщин в уголках самых любимых глаз. «До» когда Женя был рядом и держал крепко за руку. Целовал, обнимал, что-то нежно на ушко нашептывал. «До» казалось тогда «навсегда», ну а вышло«давай расстанемся». Вышел брошенный без сигналов бедствия Даня.
Вышли срыв, мост Антон.