И вот еще что. Знаю, если ты сейчас не куришь, то изнываешь от желания это сделать. Поэтому говорю тебе: Ты должен бросить. Я пыталась не пилить тебя, но бросай. И как можно скорее. Мне хочется, чтобы ты был живым и здоровым. Я говорю это не для того, чтобы надавить на твое чувство вины, а потому что это правда. Я хочу для тебя только самого лучшего. Опти делает глубокий вдох, и я понимаю, что она была подключена к кислородному аппарату, когда записывала это сообщение. Я слышу, как она с трудом пытается дышать. Ракэто такая хрень, Гас. Я не хочу того же для тебя, чувак. Пожалуйста, бросай. Она снова замолкает. И мне очень нужна эта пауза, потому что ее слова бьют меня в самое сердце. Опти и правда не пытается вызвать у меня чувство вины, а просто хочет донести, что курение убивает меня. И впервые в жизни у меня появляется желание бросить. Не необходимость, а именно желание. Это большая разница. И это именно та мотивация, которая заставляет тебя бороться. Я засовываю руку в карман, достаю пачку, которую всегда ношу с собой и выбрасываю ее в мусорную корзину. На мгновение меня охватывает паника, но в динамиках вновь раздается голос Опти и успокаивает меня.
И последнее, не менее важное. Я надеюсь, что ты встретишь ту, кому отдашь свое сердце. Если дружбаэто показатель способности любить, то женщина, с которой ты решишь связать свою жизнь, даже не будет представлять себе, что она обрела, когда ты влюбился в нее. Я надеюсь, что ты найдешь ее очень скоро, чтобы у тебя была целая жизнь, чтобы любить ее. А у неецелая жизнь, чтобы познать все величие души Густова Хоторна. К тому же, миру просто необходимы маленькие Хоторны. И много. Дети любят тебя, Гас. И когда ты пойдешь на день карьеры в третьем классе у Гаса-младшего, то будешь самым крутым папочкой. Только вообрази: после того, как отец Джонни скажет, что он крутой брокер, ты можешь представиться рок-звездой из «Rook». Ну разве это будет не круто? Я определенно не пропущу этого шоу.
Опти снова замолкает. Наверное, думает о том, как закончить свою речь. Я слышу, как она хлюпает носом и пытается сдержать слезы.
В этом месте я должна сказать тебе «прощай», но мы с тобой договорились никогда этого не делать. Да и я не хочу оставлять тебя навсегда. Поэтому просто скажу следующее: «Я всегда буду с тобой и уже переговорила с Богом, чтобы он приставил меня к тебе ангелом-хранителем».
Я даже не сомневаюсь, что она сделала это. Опти всегда говорила о Боге как о живом человеке, который общается с ней. Меня это веселило, но в то же время мне нравилась ее непоколебимая вера в то, что это может что-то изменить.
Думаю, он не против. Так что знай, я буду рядом и буду слушать и наблюдать за тобой. Но только не тогда, когда ты занимаешься сексом. Я и так знаю, как ты выглядишь голым, чувак. Так, что дам тебе немного личного пространства для любовных игр. Я громко смеюсь, чувствуя, что ее ехидная улыбка все-таки одерживает верх над слезами. Только Опти может говорить о боге, ангелах-хранителях и сексе одновременно. Ну а напоследок мне хочется сказать тебе «спасибо», чувак. За все. Я люблю тебя, Гас. И всегда буду любить.
В груди становится тесно, но я не плачу. Я думал, что эта запись уничтожит и раздавит меня, но вместо этого ощущаю спокойствие. Мне только что подарили то, чего я и не думал когда-нибудь получить. У меня была возможность снова провести пять минут со своей лучшей подругой. Пять минут, чтобы услышать ее знакомый голос и красивый смех. Пять минут, которые ей потребовались, чтобы воодушевить меня стать лучше и начать жить по полной.
Не теряя времени, я открываю ее ноутбук и беру гитару.
Вам знакомо чувство, когда вы просто знаете, что вас ожидает что-то потрясающее?
Вот именно так я себя сейчас и чувствую.
Среда, 6 декабря (Скаут)
На этой неделе Густов очень много играет на гитаре. Он всегда закрывает дверь, но так как моя комната находится прямо напротив, то в нее проникают все звуки. Даже без слухового аппарата мне их едва-едва, но слышно. Я не жалуюсьэто самый лучший способ заснуть, который можно только представить. Мои самые нежные воспоминания детства об отце касаются тех моментов, когда он играл на гитаре и пел, пока я не усну. Я не думала об этом много лет, но на этой неделе, судя по всему, все выходит на поверхность.
На часах 10.30 и я лежу в кровати. Мне стоило бы спать, потому что завтра утром предстоит помогать Одри с большой презентацией на работе. Но вместо этого, я слушаю. Густов не выходил сегодня из комнаты, чтобы поужинать. Я не видела его весь день и поэтому мне как-то не по себе. Как будто не смогу закончить день, если не увижу его лицо.
А потом до меня доносятся звуки, которые заставляют откинуть одеяло и поставить ноги на пол. Даже не осознавая, что делаю, я надеваю слуховой аппарат и стою в коридоре, в одной пижаме перед его дверью.
Просто стою.
И слушаю.
Он поет. Густова едва слышно. Это скорее похоже на мурлыканье, без слов. Но он поет.
Я сажусь рядом с его дверью и, прислонившись спиной к стене, слушаю.
Густов продолжает напевать и наигрывать на гитаре. Он наигрывает снова и снова, каждый раз что-то меняя, настраивая. Довольно скоро мурлыканье превращается в слова. Постепенно, строка за строкой. Клянусь, это ощущается как порождение магии.
Чистое волшебство.
Его голос захватывает меня в плен. Я не просто слушаю, а пропускаю его через пять своих органов чувств. Это настолько лично, что я даже не смогу объяснить.
Обычно тактильные ощущения не отвечают за глубину чувств; это работа мозга. Все в моей голове. Заливается и настаивается.
Буквально несколько часов и появляется целая песня. Когда музыка, наконец, затихает я чувствую себя невероятно счастливой, потому что засвидетельствовала, пережила и разделила это с ним. Даже, если Густов и не знает об этом.
Смотрю через дверной проем на часы на прикроватном столике, и яркие красные цифры говорят о том, что уже почти три часа утра. Мне нужно идти спать, но я не хочу отпускать этот момент. Меня тянет свернуться калачиком прямо здесь, на полу возле его двери просто для того, чтобы быть рядом с ним. Поэтому я закрываю глаза и позволяю себе еще на несколько секунд задержаться в постепенно рассеивающейся магии.
Перед тем, как отправиться спать, иду на кухню. Мне нужно кое-что сделать.
Возвращаюсь к двери Густова, ставлю на пол тарелку, стакан и приклеиваю стикер.
А потом стучусь в дверь и в три шага оказываюсь в своей комнате.
Мне слышно, как открывается его дверь в ту же секунду, как закрывается моя.
(Гас)
Открыв дверь, я вижу на полу в коридоре стакан виноградного сока и тарелку с солеными крекерами и арахисовым маслом. Мой желудок мгновенно начинает одобрительно урчать. Я не ел с самого ланча. Под тарелкой обнаруживается приклеенная к полу записка, содержимое которой вызывает у меня улыбку.
Съешь это. Ты не ужинал. И спасибо. Эта песня наполнила мою душу.
Она была здесь и слушала все это время. Мне хочется постучать в ее дверь. Обнять и поблагодарить за то, что разделила эти последние несколько часов со мной.
Не знаю, как это объяснить, но то, как у меня сложилась песня я знал, что был не один. Я не писал так с тех пор, как рядом была Опти. Я всегда чувствую ее в своем сердце, потому что там она и живет. Но мне больше не больно от этого.
Присутствие, которое я ощутил сегодня, не было внутренним. Оно было физическим. Материальным. Как будто кто-то находился в комнате, подпитывая меня.
Мог ли я предположить, что она находилась просто за дверью.
Наполняя мою душу.
Пятница, 8 декабря (Гас)
Всю эту неделю я безостановочно пишу. Папка Опти на ноутбуке вызвала во мне желание творить. Я даже использовал несколько ее мелодий и припевов в качестве трамплина. Некоторые же песни появились из чувств, которые она вложила в свои тексты. И дело не в словах, а в эмоциях, которые стояли за ними. Они особенно ценны для меня. Я также нахожу вдохновение в стикерах, которые Нетерпюха оставляет на моей двериони появляются каждое утро. В большинстве случаев она уходит или уже ушла на работу к тому времени, как я открываю дверь. Мы перекидываемся всего лишь парой слов, но это дает мне знать, что она слушает. Что я не одинок. Что ей нравятся мои творения. А иногданет. Наверное, стоит просто пригласить ее к себе во время работы, но какая-то часть меня боится, что тогда мой талисман перестанет работать. Другая половина боится, что я вообще не смогу ничего сделать в ее присутствии, потому что Нетерпюхаединственная, у кого я постоянно пытаюсь заслужить одобрение. Вероятно, потому, что это чертовски тяжело сделать.
Она не раздает комплименты направо и налево, а сортирует, выбирает и если говорит что-то, то от чистого сердца. От нее не дождешься вранья. А пока мне достаточно знать, что она находится за дверью и слушает. Ее присутствие ощущается в комнате, заставляя меня копать глубже. Работать лучше. Творить. Я уже давно не чувствовал этого. Но теперь у меня есть две любимые девушки, которые давят на меня и подбадривают, присутствуя не физически, а эмоционально. Это немного жутко, но работает. Даже больше, чем работает. Это питает меня.
Музыкацеликом интуитивное переживание, если все делаешь правильно.
А на этой неделе я делаю все чертовски правильно.
Утренняя записка от Нетерпюхи гласит:
Песня 2. Припев. Теперь идеально.
Я хватаю с прикроватного столика стикеры и маркер, которые теперь постоянно там лежат, и пишу ответ.
Спасибо. Скоро ее закончу.
Суббота, 9 декабря (Скаут)
Еще очень рано. Солнце лишь начинает всходить. Я направляюсь на пробежку. Распахнув дверь своей комнаты, вижу, что дверь в спальню Густова тоже открыта.
Заглядываю внутрь, но его там нет.
После этого спускаюсь в гостиную и обнаруживаю почему. Он на веранде, ходит из угла в угол. Вперед-назад. Вперед-назад. У него шевелятся губы. Он разговаривает сам с собой и выглядит каким-то напряженным и обезумевшим. Я подхожу ближе, и через стеклянную дверь до меня доносится его бурчанье.
«Тебе не нужно. Ты не хочешь. Тебе не нужно. Ты не хочешь».
Я в недоумении открываю дверь.
Густов. Все нормально?
Он вздрагивает и поднимает голову, но ничего не говорит. Густов выглядит суетливым. Он никогда не суетится. А в последние дни расслаблен и довольно спокоен.
Густов останавливается и кладет руки на бедра. А потом делает глубокий вдох и опускает подбородок.
Я бросил курить несколько недель назад.
Это просто отлично.
Он бросает на меня немного раздраженный и беспомощный взгляд.
Ничего отличного в этом нет. Я хочу курить. Очень хочу. И он снова начинает ходить из угла в угол.
Может быть, тебе просто нужна оральная стимуляция. Как только я произношу эти слова, то понимаю, как они прозвучали. Очень грязно.
Хождение мгновенно прекращается и теперь Густов ухмыляясь смотрит на меня.
Боже. Ты только что сказала то, о чем я подумал? И когда это наш разговор перешел на оральный секс?
Ну, по крайней мере, я оторвала его от мыслей о курении. Мои щеки начинают гореть.
Жвачка. Зубочистки. Такой способ оральной стимуляции. Вроде заменителя. Когда я бросала курить, то жевала много жвачки. Знаю, звучит глупо, но мне помогло. У меня есть немного в сумочке. Я дам тебе пластинку.
Когда я возвращаюсь, он берет ее, разворачивает и бросает в рот.
Спасибо. Хотя, если она не содержит огромного количества никотина, не думаю, что это мне поможет.
Жуй, дорогуша.
Он качает головой, но продолжает улыбаться.
Вот значит, как?
Я киваю головой и начинаю спускаться по ступенькам к пляжу.
Именно так. Если я смогла, то и ты тоже.
Я не смогу этого сделать! вопит мне вслед Густов.
Сможешь! кричу в ответ я.
(Гас)
После ухода Нетерпюхи я немного успокоился, так же, как и мое желание покурить. Не думаю, что за это стоит благодарить жвачку, но тем не менее я смог вернуться в постель и проспать еще несколько часов вместе со Свиными ребрышками.
Около полудня я открываю дверь своей спальни и обнаруживаю пару дюжин упаковок жвачки на полувсех возможных производителей и вкусов. На одну из них приклеен стикер.
Жуй. J
Да это чертово улыбающееся лицо насмехается надо мной.
Жуй, повторяю я. А потом приклеиваю стикер на зеркало в ванной комнате в качестве напоминания.
Среда, 13 декабря (Гас)
Привет, засранец. Как дела?
Тащи свою задницу ко мне. Я написал шестнадцать новых песен.
На другом конце трубке наступает длинная пауза, а потом раздается:
Серьезно?
Я киваю головой, хотя он меня и не видит.
Серьезно.
Еще одна длинная пауза.
Буду через десять минут.
Десять минут спустя я стою на подъездной дорожке и мечтаю о сигарете, но главноене куря, потому что, черт возьми, решительно настроен покончить с этим дерьмом. Наконец, подъезжает Франко. Он выходит из машины с огромной, даже по стандартам Франко, улыбкой на лице. На его шее висят наушники, в задний карман засунута пара барабанных палочек, а в руках он несет упаковку «Модело».
Вижу, ты принес ланч, говорю я, показывая на пиво.
Мне больше нравиться называть это вдохновением, отвечает Франко.
Честно сказать, он и правда чертовски креативен, когда выпьет.
Франо знает, что обработка и настройка, которая сейчас будет происходитьэто моя и его работа. Раньше я полагался на Опти. Он знает, что это большая ответственность, но Франко слышит музыку сердцем и тащится от нее. И сейчас он очень нужен мне.
По пути в комнату, мы останавливаемся на кухне. Франко хватает со стола контейнер с печеньями, которые приготовила Нетерпюха и два апельсина, а потом кладет все это на коробку с пивом и продолжает идти.
Я смотрю на смесь различных вкусов, которую он тащит.
Что такое, чувак? спрашивает он.
Это, черт возьми, отвратительно. Ты серьезно собираешься есть апельсины с печеньем и запивать их пивом?
Франко даже бровью не ведет.
Ага.
Чувак, это ужасное сочетание. Как зубная паста и апельсиновый сок.
Да ну на Печенье Скаут сочетается со всем.
Уверен, что не хочешь молока? Мне нравится макать в него печенье, говорю я, открывая шкаф и доставая стакан.
Он смеется.
Ты такая на хрен рок-звезда. Это самая настоящая издевка, но посмотрев, как я наливаю в высокий стакан холодное молоко, Франко, прочистив горло говорит: «Налей и мне тоже».
Ты такая на хрен рок-звезда, повернувшись, смеюсь я. А потом открываю шкафчик рядом с холодильником и достаю трубочки. Тебе какую, гнущуюся?
Его лицо озаряется при виде белых и голубых пластиковых трубочек. А потом также быстро становится обратно равнодушным, потому что воодушевляться из-за трубочекэто слишком для такого взрослого мужчины. Франко снова прочищает горло и говорит:
Конечно. Если только ты тоже возьмешь.
Я вставляю в стаканы по трубочке и сгибаю их.
Да Гнущиеся трубочкиэто отсой, чувак.
Как только я отдаю ему молоко, он сразу же начинает пить через нее. А потом на его лице расплывается самодовольная улыбка.
Гнущиеся трубочкиэто отстой. Так что давай приступим к тому, чем занимаются рок-звезды.
Следующие восемнадцать часов мы с головой уходим в дела. К тому моменту, как мы заканчиваем, солнце успевает сесть и взойти вновь. Пиво закончилось. Песни стали лучше, чем были. Франко счастлив.
Мне нравится, когда он счастлив.
Он всегда честен со мной, поэтому его воодушевление для меня как одобрение.
Это означает, что мы на пути к чему-то интересному.
Мне становится так легко. Практически год я жил под гнетом собственного разочарования, сомнений и равнодушия. Знаю, рано еще вздыхать спокойно: теперь нужно сыграть все песни для остальных членов группы и МДИЖ. Но сейчас это внезапно перестало быть тяжким бременем. Я снова чувствую себя Гасом.
Когда Франко уезжает, и я остаюсь дома один, то хватаю маркер, пишу записку и приклеиваю ее на дверь Нетерпюхе перед тем, как отправиться спать.
Песни закончены. Я бы не смог сделать этого без тебя. Спасибо.
Четверг, 14 декабря (Гас)
Открыв дверь, я вижу две записки. Длинные сообщения, которые вызывают у меня улыбку.
Я ничего не делала. Только слушала. И все. А вот ты заставил меня чувство вать. Чувствовать сильнее, чем когда-либо. Я чувствовала счастье, грусть, страх и злость, но больше всегонадежду. Еще никогда для меня не было такой честью кого-то подслушивать.
Я не нуждаюсь в похвале. Никогда не нуждался. Мне всегда больше нравилось просто отдаваться творчеству и делать все, что в моих силах.
Но ее записка? Я бы играл для нее каждый день, чтобы снова и снова слышать эти слова. Чтобы заставлять ее чувствовать надежду.
Суббота, 16 декабря (Гас)