Нас выгоняют задолго до кульминационного момента. Черт их побери.
Около полуночи мы возвращаемся в автобус и все еще смеемся, обсуждая, секс-шоу, когда из своей комнаты выходит Клер. Должно быть, мы разбудили ее. Со зверским выражением лица она отодвигает дверь и хмуро смотрит на нас.
Я пытаюсь поспать.
Сверху на ней надета тонкая майка, а ближе к югу трусики «танга». Но ей наплевать, что не нее уставились четыре пары глаз.
У кого-то плохое настроение. Я смеюсь, потому что даже она не сможет испортить сегодняшний вечер.
Клер прищуривается и злобно выдыхает: «Ну и как вам травка?»
Я улыбаюсь.
Великолепно, черт возьми.
Я впервые улыбнулся ей.
Она это заметила. Неожиданно ее гнев куда-то испаряется, а губы раздвигаются в улыбке. Соблазнительной. Единственной, которая есть в ее арсенале. Проще сказать, что улыбка Клер это ничто иное, как предложение.
Великолепно, мурлычет она, хватаясь за мою футболку и втягивая в свою комнату.
Ты кого-нибудь трахал?
Я смеюсь.
Что?
Она стягивает мою футболку через голову.
Я сказала, ты кого-нибудь трахал? Проституток?
Чувствую себя немного заторможенным.
А, нет. Мы только смотрели. Это считается?
Улыбка вновь возвращается на ее лицо, а глаза по-собственнически смотрят на меня.
Хорошо. А теперь ты готов повеселиться?
Веселье всегда включает в себя наркотики и секс.
Да, черт возьми.
Она роется в прикроватном столике, вытаскивает пластиковый пакет, наполненный разноцветными таблетками, и достает две одинаковые капсулы. Засунув одну в рот, она вручает вторую мне.
Что это?
Обычно я ни о чем ее не спрашиваю.
Разве это важно? Игриво подначивает она меня.
Наверное, нет, отвечаю я. Это действительно неважно.
Она уже стянула майку и теперь переступает через трусики.
Таблетка усилит твои ощущения от того, что будет происходить в этой постели.
Ты такого еще не испытывал.
Я запихиваю ее в рот и проглатываю.
Звучит отлично, чувиха.
Ты только что назвал меня чувиха? Я не чувиха. Она смотрит на свою грудь. Это же очевидно. Клер оскорбилась, но недостаточно, чтобы перестать раздевать меня.
Я никогда не называл ее чувиха. Для меня это слово означает выражение привязанности. Обычно я приберегаю его для самых близких друзей. Она таковой не является, и я не испытываю к ней ни толики нежности. Как жаль, что невозможно взять свои слова обратно. У меня такое чувство, что я только что поделился с ней чем-то личным, сокровенным.
Я не имел этого в виду.
Так-то лучше. Успокоилась она.
Если бы Клер только знала, что «я не имел этого в виду» это скорее оскорбление, чем извинение, то она бы разозлилась.
Наркотики начинают затуманивать мой разум. Мне становится наплевать на все, кроме нее и этой постели.
Секс с Клер всегда был жестким. Это единственный способ, который ей нравится. Она в каком-то роде гребаная мазохистка. Иногда, это классно, а иногданет. Но сегодня все по-другому. Как-то мягче и как будто в замедленной съемке. Этакий «ванильный» секс по сравнению с тем, чем мы обычно занимаемся. Сегодня я не тороплюсь. Целую. Касаюсь. Делаю ей приятно. Как и она мне.
Когда все заканчивается, Клер не хочет, чтобы я уходил. И я остаюсь.
Тогда я еще не знал, что это было ошибкой. Кульминационный момент множества ошибок.
***
Спустя несколько часов просыпаюсь с таким звоном в голове, как будто внутри нее на полную громкость играет гребаный оркестр. Потягиваюсь, и это отзывается болью во всем теле. А потом я чувствую теплое тело рядом с собой.
Его не должно тут быть.
Пожалуйста, пусть это окажется какая-нибудь незнакомка. Но я знаю, что это не так. И знаю, что здорово облажался. Приоткрыв глаз, конечно же, вижу Клер.
Черт. Громко говорю я.
Ее глаза все еще закрыты.
Что? произносит она полусонным голосом.
Ничего.
Я выползаю из кровати и ищу штаны, которые обнаруживаются возле двери.
Плавки найду позже, сейчас я хочу одногоубраться подальше отсюда.
Клер наблюдает за мной. Не могу понять, как она может улыбаться, если принимала то же дерьмо, что и я.
Вчерашняя ночь была такой «горячей», говорит она. Ты можешь быть милым, если захочешь. Когда позволяешь себе опустить щиты.
Черт. Черт. Все становится только хуже. Пытаюсь прокрутить нечеткие воспоминания, но мое последнеекак мы ложимся в кровать. Они как будто не связаны ни с чем физическим и ощущаются больше как фантазия. Мои воспоминания никак не относятся к Клер. Они туманные и смутные, но в то же время теплые и наполнены нежностью. Как будто я был в месте, где чувствовал себя в безопасности. Там, откуда не хотел уходить. Там, где я любил и был любим.
Ее голос выводит меня из задумчивости.
Со мной никто раньше не занимался любовью.
Она выглядит так, как будто выиграла приз. У меня скручивает живот, я знаю, что она права. Не могу этого объяснить, но я не трахал, а любил ее. Я запутался. Мне срочно нужно убраться отсюда.
Я уже отодвинул дверь и практически вышел, когда следующие слова объясняют все.
Прошлой ночью ты называл меня Опти. Что это значит?
К горлу моментально подступает тошнота, а глаза режет от скапливающихся слез. Ее рот оскверняет это имя. Нет ничего хуже, чем слышать, как Клер произносит ее имя. Я моментально разворачиваюсь и нависаю над ней, тыча пальцем в лицо.
Никогда не произноси этого имени снова! кричу я.
Выражение триумфа сползает с ее лица, и она шокировано смотрит на меня.
Франко выпрыгивает из кровати, хватает меня за руку и вытаскивает из комнаты. Потом усаживает за стол возле водительского места и вручает сигарету и зажигалку.
Эд, сделай, пожалуйста, остановку. Гасу нужно выйти и охладиться, говорит он водителю.
У меня так трясутся руки, что едва получается прикурить. Эд останавливается на обочине, я натягиваю кеды и куртку и выхожу на заснеженную дорогу. Франко присоединяется, когда я уже практически докуриваю первую сигарету.
Что случилось, тупица?
Он сосредоточенно смотрит на меня, нахмурив брови и сжав губы. Его обычное выражение, когда происходит что-нибудь плохое.
Я пожимаю плечами и делаю еще одну затяжку. Но она не успокаивает меня. В голове продолжает пульсировать, сердце бьется как сумасшедшее, а тело трясется.
Ты в курсе нашего утреннего разговора? Стены настолько тонкие, что если он не спал, то, определенно слышал.
Франко кивает головой.
И ночного тоже.
Я присаживаюсь на корточки и закрываю лицо руками. Я не смущен, нет. Я потерян. Тру глаза и ладони почему-то оказываются мокрыми. Прикуриваю еще одну сигарету. Я бы лучше отрезал себе руку, чем услышал ответ на этот вопрос, но все же заставляю себя задать его: «Что я такого сказал ей прошлой ночью?»
Ты не помнишь? Это даже не вопрос, он знает, что это так. Просто пытается увильнуть от ответа.
Я качаю головой.
Франко чешет лысую голову, не желая отвечать. Но я знаю, что, в конце концов, расскажет, потому что именно так поступают друзья. Они говорят все, даже если ты не хочешь этого слышать.
Я не буду вдаваться в детали, нокогда вы занимались сексом, ты называл ее Опти. Ты сказал, что любишь ее, чувак.
Я разворачиваюсь и кричу во все легкие. Такое ощущение, что голова раскололась надвое. Боль невыносимая, но от этого мне только больше и дольше хочется орать.
Выдохнувшись, я пытаюсь отдышаться, но неожиданно меня начинает рвать. Вся вчерашняя еда оказывается на снегу и кедах. Желудок быстро пустеет, но тело все равно пытается исторгнуть хоть что-то. Лишь когда это прекращается, я понимаю, что плачу, стоя на коленях в снегу и рвоте. Я плачу так же, как в момент ее смерти. Как будто наступил конец моего гребаного света. Франко опускается рядом и кладет руку мне на спину.
Мне больно, чувак, задыхаясь, говорю я. Я скучаю по ней. Я так скучаю по ней.
Я знаю. В его словах нет осуждения.
Хорошо, что рядом находится именно Франко. Он знает, как разговаривать со мной. Больше никому я бы не смог сказать этих слов. Даже Ма.
Я не знаю, как быть Гасом без нее, чувак. Я чувствую себя потерянным.
Знаю.
Я поднимаюсь с колен и смотрю на него.
Он колеблется, как будто хочет что-то сказать, но не уверен стоит ли это делать.
Послушай, я осознаю, что это не мое дело, мужик. Если тебе нравится Клер
Нет. Не понимаю, что я вообще делаю с ней, обрываю я его.
Франко вопросительно приподнимает брови.
Ну ладно, знаю. Трахаю. Использую. Онаспособ отвлечься. Ничего более.
Не забывай, она помогла тебе с лекарствами.
Как-то не похоже на Франко.
Это теперь так называется? Лекарства?
Он прищуривается?
Да, осторожно говорит он. Несколько недель назад я, не вдаваясь в подробности, поговорил с ней о тебе и сказал, что, по-моему мнению, тебе нужно сходить на прием к врачу. Через пару дней она сообщила, что все организовала и, пока мы с ребятами ходили поужинать, приходил доктор и прописал тебе снотворное и антидепрессанты.
Доктор? Не знал, что у Клер есть лицензия на медицинскую практику.
Мне не нравится то, что она обманывала Франко. Но, на самом деле, я делал тоже самое.
Выражение его лица меняется, вена на лбу начинает пульсировать, а глаза темнеют, в них появляется напряжение. Я знаю, что последует за этим.
Что ты принимал?
Кокаин, таблетки, все, что она мне давала.
В мгновение ока Франко оказывается на ногах и несется к автобусной двери. К моему удивлению, я бегу за ним и хватаю его за руку, пытаясь не дать зайти в ее комнату. Когда он зол, то очень силен. Обычно, это происходит очень редко. За пять лет я видел его в таком состоянии всего дважды. В ярости он выглядит устрашающе. Я не смог удержать Франко. Клер стоит возле кровати, завернутая в легкое покрывало. Она бледна, но полна решимости. Франко орет на нее.
Что ты с ним сделала?
Когда она не отвечает, а вместо этого вызывающе складывает руки на груди, он взрывается снова. В этот раз кричит еще громче. Она вздрагивает.
Я сказал, что ты, черт возьми, с ним сделала?
На ее лице появляется ухмылка, и она переводит взгляд на меня.
Ничего, чего бы он сам не хотел. Ведь так, милый?
Теперь я уже крепко держу его сзади за бицепсы. У Франко от ярости дико трясутся руки.
Ты, черт возьми, обманула меня!
Не знаю, как это возможно, но он вопит еще громче.
Никакого ответа.
Франко показывает на нее пальцем.
Держись от него подальше! Слышишь меня? Держись, черт возьми, от него подальше. Не давай ему ничего. Не разговаривай. Даже не смотри на него.
Она переводит взгляд на меня, и я понимаю, что за этим ледяным фасадом плещется страх. Клер знает, что за такие вещи можно пойти под суд.
Густоввзрослый парень, Франко. Я его ни к чему не принуждала. Он сам хотел.
Мне никогда не нравилась Клер, но сейчас ее немного жаль. Она находится прямо в эпицентре урагана Франко, хотя на ее месте должен быть я.
Клер права, чувак, раздраженно произношу я. Она никогда не заставляла меня. Если тебе нужно на кого-то выплеснуть злость, то пусть это буду я.
Франко поворачивается, скидывая держащие его руки, и пристально смотрит на меня. Я знаю, что попал.
Я в ярости, Гас. В гребаной ярости. О чем, черт возьми, ты думал? Послушай, он бросает взгляд на Клер, как будто не хочет, чтобы она была в переделах слышимости, и продолжает, Я знаю, ты сейчас дерьмово себя чувствуешь. Я это знаю. Он понижает голос. Мы все скучаем по ней, чувак. Но так нельзя. Ты знаешь, как бы она разочаровалась в тебе, если бы была здесь и наблюдала за твоим гребаным падением?
Ей бы это очень не понравилось. Я знаю.
Но ее здесь нет. Разве не так? Я не могу продолжать этот разговор. Не хочу напоминаний. Она, черт возьми, мертва.
Больше я его не слушаю, просто ухожу в сторону мини-бара и достаю банку пива.
Франко поворачивается обратно к Клер и показывает на меня.
Держись, черт возьми, подальше от него.
Потом он смотрит на меня и показывает на Клер.
То же самое касается и тебя. Держись подальше от нее. Найди себе другую дырку.
Клер задвигает дверь в свою спальню. Мне становится легче от того, что она находится внутри и между нами есть хоть какая-то преграда.
Франко присаживается рядом со мной. Он выглядит уставшим, но в то же время успокоившимся.
Прости, говнюк. Мне не стоило упоминать перед ней о Кейт.
Я отставляю полупустую банку и резко встаю.
Кота уже выпустили из мешка, чувак. Я сам с этим прекрасно справился вчера ночью. Пригладив пальцами волосы, собираю их в хвост. Не могу поверить, что я это сделал.
Франко стучит костяшками пальцев по столу.
Ты представлял человека, с которым находишься тем, с кем хотел бы быть на самом деле. У нас у всех есть фантазии. Не нужно этого стыдиться.
Я смотрю ему прямо в глаза.
Но никто не фантазирует о мертвых.
Ты был под кайфом. Франко вздыхает и несколько секунд просто смотрит на меня, как будто умоляя быть честным с ним. Ты любил ее, я это знаю. И не надо мне рассказывать о том, что она была твоим лучшим другом. Думаешь, я тебя обвиняю? Нет, черт возьми. Кейт была самой невероятной женщиной из всех, кого я встречал. Нам всем повезет, если мы встретим кого-то хоть наполовину такого же, как она.
Я киваю, сажусь обратно и заканчиваю свое пиво.
Франко не требует ответа.
Конец разговора.
Мне нравится.
Понедельник, 27 марта (Гас)
Как только самолет приземляется в Сан-Диего, я с облегчением делаю выход. Такое ощущение, что я сдерживал его два месяца. Знаю, думать, что географическое местоположение как-то повлияет на происходящее в моей голове неразумно, но и быть так далеко от дома и всего того, что знакомо тоже никак не помогает. Европейское турне завершилось вчера вечером в Париже. Я устал как черт и мечтаю проспать следующие три недели, до начала американских гастролей.
Франко толкает меня локтем, когда в проходе появляется достаточно свободного места, чтобы втиснуться в толпу выходящих. Достав сумку с полки, я устало плетусь за ним в сторону выдачи багажа. Он молчит. За последние два месяца Франко вымотался так же, как и я.
Я не принимал никаких наркотиков после того дерьма с Клер. Тем не менее, все эти шестьдесят с чем-то дней был пьян. Признаюсь, это изрядно сказалось на мне. Я пытался спрятаться от жизни, а вместо этого чувствую себя похороненным заживо.
Клер оставалась с нами до конца турне. После того дня она со мной не разговаривала. Как и я с ней. За это время я понял, что, возможно, она чувствует себя потерянной даже больше, чем я. Не знаю, что сделало ее такой, но за подобным поведением явно что-то стоит. Думаю, ее ожидает падение. И очень сильное.
Вторник, 28 марта (Гас)
МДИЖ попросил придержать выход альбома до завтра.
Он знал, что я не смогу справиться с собой, услышав «Finish Me», а уж исполнять ее во время тура было вообще вопросом не обсуждаемым.
Мне нравится, что этот чувак стоит за нас горой.
Среда, 19 апреля (Гас)
Последние три недели я избегаю всего и всех и просто сплю целыми днями. Каждый вечер мы ужинаем с Ма, но дальше этого мои контакты с внешним миром не простираются. Единственное время суток, которого я жду, именно это, с Ма, даже если мы и не особо разговариваем. В обществе друг друга мы просто находим утешение.
Четверг, 20 апреля (Гас)
Я держу в руках телефонную трубку и смотрю на нее так, как будто не знаю, что делать. А может, решаю, стоит ли звонить вообще. Я не общался с Келлером, парнем Опти, с дня похорон. Но последние несколько дней не могу перестать думать о нем и его дочери Стелле. Интересно, как у них дела. Он хороший парень и Опти безумно любила его. Надеюсь, что он справляется лучше, чем я.
Набираю его номер. Но еще до того, как раздаются гудки, сердце начинает так сильно биться, что, кажется, у меня случится сердечный приступ. Вешаю трубку.
Полагаю, я еще не готов к этому.
Пятница, 21 апреля (Гас)
Сегодня начинаются гастроли в Вегасе. На часах восемь утра, Франко разговаривает на кухне с Ма. Нам скоро выезжать, а я еще даже не собрался. Достаю из шкафа сумку, расстегиваю ее и бросаю на кровать. А потом закидываю несколько футболок, джинсы, носки, трусы, ноутбук, зубную щетку, пасту и дезодорант.
Проверяю карманы на наличие кошелька, телефона, сигарет и зажигалки. Перекинув ремень через плечо, оглядываюсь и смотрю на ноутбук Опти. Он так и стоит нетронутым на комоде. Черт, мне очень хочется взять его, открыть и, погрузившись в мир Опти, пересмотреть все, что она оставила после себя. Хочется снова вернуть ее в свою жизнь. Но это так тяжело и интимно, что даже при мысли об этом мне хочется выть.