Бойко останавливается прямо передо мной, и мне приходится задрать голову, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза. Остальные парни отходят к окну у лестницы, но, как мне кажется, периодически поглядывают в нашу сторону. Впрочем, я не могу оторваться от Кира, чтобы в этом убедиться. Боюсь потерять бдительность и упустить что-то важное.
Он выдыхает и смотрит так, словно с моим лицом что-то не то У меня же в груди какой-то нерв щемит, и все тело будто иголками пронизывает.
С тех пор как я перестала с ним разговаривать, Бойко ко мне тоже никакого интереса не проявлял. Казалось, что он меня попросту не видит. Мы не здоровались, за неделю и парой слов не обменялись. Ему, конечно же, плевать, что по его вине со мной чуть не случилась самая настоящая беда. Скорее всего, Кирилл просто рад, что я сама оставила его в покое.
Тогда что ему нужно сейчас? Что его вынудило вновь перейти от привычных ненавистных взглядов к действиям? И зачем так долго меня рассматривать? Намеренно заставляет нервничать!
Тело немеет. Лишь сердце продолжает рваться от натуги.
Не понимаю, за что Бойко так нравится девушкам. По всем закуткам о нем говорят. Не понимаю Нет, конечно же, понимаю. Если отодвинуть мою личную обиду и проанализировать все, что я когда-либо читала, видела и слышала Никто, никогда не назовет его красивым. Но в нем есть нечто большее. Нечто намного большее. Взглядкак шаровая молния. Голоскак электрошок. И сила, которую без прямого воздействия ощущаешь физически. А это, как и любая неконтролируемая стихия, завораживает. Но, что важнее всего этого Он законченный придурок! Самый худший человек, которого я когда-либо встречала.
Если у Бога есть черный список, Кирилл Бойко его возглавляет.
Печально, но именно такие люди и добиваются всеобщего признания.
Ты действительно собираешь свою шайку в крестовый поход? выдыхает со знакомым презрением.
Это у тебя шайка. А у меня
Полк, блядь? ухмыляясь, проходится по мне каким-то странным, воспаленным, будто хмельным, взглядом.
Я и до того горела, а после тело превращается в раскаленную и неустойчивую магму. Пылает и абсолютно не поддается контролю с моей стороны.
Твой юмор неуместен!
Очень даже уместен.
Быстро отвожу взгляд, чтобы иметь возможность перевести дыхание. И с некоторым удивлением замечаю, что в то время как трое остальных парней завели о чем-то разговор, Артем Чарушин все так же непрерывно и напряженно смотрит на нас с Кириллом.
В академии кипучую деятельность развернула, как всегда, с каким-то упреком поддевает меня Бойко. Теперь еще со своей ордой Аккерманскую крепость брать вздумала? тут уже откровенно ржет, придурок.
Тебе какое дело, я не пойму? Крепость тоже твоя?
Угомонись, грубо выталкивая это, физически напирает.
Отступаю, пока не упираюсь спиной в стену. Просто не хочу, чтобы этот ненормальный, как раньше, давил мне в переносицу. Впрочем, избежать этого мне все равно не удается. Еще и руками фиксирует, отсекая со всех сторон пути отступления.
Смотрит так, будто я ему что-то, черт возьми, должна!
Что тебе надо, а? не выдерживаю напряжения.
Слышал, ты все-таки подала заявку на участие в соревнованиях?
Все-таки? Я тебе сразу сказала, что пойду!
Кончай выпендриваться, тихо выдыхает, словно это действительно совет невесть какой важности. Неужели еще не поняла, что не стоит со мной связываться?
Молчу. Шумно дышу и часто моргаю. Не желаю вспоминать весь тот ужас. Не желаю, но вспоминаю. Не хочу бояться Кирилла. Не хочу, но боюсь.
Как еще назвать эту дрожь и этот жар?
Неделю меня игнорировал, чтобы сейчас соваться с этой ерундой? едва нахожу в себе силы, чтобы голос прозвучал едко и раздраженно.
Соваться? Слушай сюда, Центурион, я тебе пока никуда ничего не совал, разжевывает по словам. Но если ты продолжишь умничать
То что? Что еще ты мне сделаешь? сердито перебиваю я.
Стой смирно. Чё ерепенишься?
А я обязана, что ли, стоять там, где ты меня поставил? Уясни уже, что никто не обязан делать все, что ты пожелаешь!
Не взрывай меня, то ли злится, то обижается Бойко.
Ну, надо же! Какая цаца!
Если у тебя проблемы с контролем агрессии, я здесь не виновата. Никто не виноват. Сам научись себя
Так именно ты, вроде как, расписывалась меня лечить, едко выпаливает в ответ Кирилл. Чего сейчас сдулась?
Ничего не сдулась, растерянно отбиваюсь я.
Поняла, что со мной невозможно дружить? спрашивает и внимательно всматривается в мое лицо. Что пытается увидеть? Что ему от меня надо? Как же туго ты все-таки соображаешь, заканчивает обычной грубостью.
Слышать это чрезвычайно обидно.
Чтобы остановить очередной подъем эмоций, говорю первое, что приходит в голову:
И зачем ты это сделал, если только и ждал, чтобы я отстала?
Что? спрашивает, словно не понимает, о чем я толкую.
Только я вдруг по глазам отчетливо вижу, что прекрасно он все понимает. Нервно облизывая губы, мечусь взглядом по ссадинам на его лице.
Зачем ты ездил туда и снова дрался с ними?
В глубине его глазах происходит какой-то взрыв, а я вздрагиваю.
С тобой никак не связано, жестко выговаривает Бойко.
Но я будто знала, что он именно так ответит. Не удивляюсь.
А-а, так ты там часто побоища устраиваешь? наигранно смеюсь.
А вот Кир пуще прежнего злится.
Регулярно.
Ну и хорошо! Отлично!
Бросаю взгляд на парней и снова натыкаюсь на Чарушина.
Да что такое-то?
Слушай задумчиво тяну я. А Артем ведь был тогда на квесте в джунглях?
Кирилл хмурится, пару секунд молчит, а потом, очевидно, догадывается, почему я об этом спрашиваю.
Это не он, режет тоном.
Откуда знаешь?
Последнюю неделю я действительно часто ловила на себе повышенное внимание Чарушина. Не то чтобы он мне нравится Но если это он целовал меня, то я бы хотела об этом знать. А то как-то странно получается Меня бесит эта неизвестность.
Так откуда ты знаешь?
От верблюда! Что ты заладила с этой херней? Подумаешь, пробили разок по деснам. Даже если и Чарушин, ты что, пойдешь и потребуешь, чтобы он на тебе женился?
Нет, но
С его слов я выгляжу одержимой маньячкой. И это меня, конечно же, смущает.
Развела тут событие!
Для меня событие! огрызаюсь, не пытаясь скрыть обиду.
Бойко застывает. Вновь сканирует меня каким-то странным взглядом.
Так раздражает! Сил нет! Отталкиваю его и ухожу.
В субботу утром автобус выгружает нас перед Аккерманской крепостью с палатками, спальными мешками, прочей походной атрибутикой и провизией. Идея экскурсии действительно принадлежит мне. Никто прежде не приезжал сюда с ночевкой. Курочкину, нашему учителю истории, предложение показалось интересным, и он быстро все организовал.
Первым делом разбиваем на территории крепости лагерь и только после этого отправляемся на обход. Виктор Степанович рассказывает нам, что крепость была заложена золотоордынским ханом в XIII веке, неоднократно подвергалась нападениям, меняла владельцев, но по нынешний день остается одним из наиболее сохранившихся фортификационных строений страны.
Я обожаю историю. С интересом слушаю все, что нам рассказывают, и с энтузиазмом верчу головой. Кроме того, радуюсь, что помимо нашей группы к экскурсии присоединились девочки из историко-краеведческого кружка.
Вечером мы разжигаем костер и варим настоящую казацкую полевую кашу. После сытного ужина долго болтаем с ребятами и пьем чай. Расходимся по палаткам, когда становится совсем холодно.
Мне немного страшно, признается Катя, когда мы переодеваемся в пижамы и забираемся каждая в свой спальный мешок.
Лично меня смущает только скованное положение, со смехом отзываюсь я.
Ага, непривычно. Чувствую себя сосиской в тесте.
Ты слишком тощая сосиска. Никто на тебя не позарится, дразнит Катю третья девочкаЛена. Спим, девчонки. Завтра поболтаем. А то, зная Курочкина, подъем будет очень-очень ранним.
Для меня он оказывается самым ранним. Сквозь дрему чувствую, как что-то скользит по моим бокам, но закричать не успеваю. Потому как чья-то крепкая ладонь затыкает мне рот.
16
Разрешаю себя ненавидеть!
Кожу лица лижет холодный влажный воздух, а глаза слепит свет неясного происхождения. Зажмуриваясь, пытаюсь держать под контролем все жизненно важные маркеры. Убеждаю себя, что ничего ужасного не происходит. Но дыхание срывается. Пульс разгоняется. Меня резко бросает в жар.
Сердце работает на износ.
Скрежещет молния, и меня выбрасывают из спального мешка. Едва я успеваю уловить веяние студеного ночного воздуха, как ощущаю сзади давление чьего-то горячего, большого и твердого тела. Он, а сомнений, что это мужчина, не возникает, будто приклеивается ко мне, и уже на контрасте тепла с холодом меня сотрясает крупная дрожь.
Просыпайся уже, Центурион, звучит над ухом насмешливое рычание Бойко. Все веселье проспишь.
Гаденыш! Чертов гаденыш!
Только от звуков его голоса прихожу в бешенство. Сердце берет планку повыше. Хотя, куда уж выше? Мы так не договаривались!
Центурио-о-он, снова тянет этот долбанутый маньяк.
Резко распахивая глаза, тут же морщусь. Источником света служат автомобильные фары сразу нескольких машин. С трудом привыкаю к этой яркости. А когда привыкаю Задыхаюсь от гнева.
Всю поляну, на которой разместился наш лагерь, занимают взлохмаченные и сонные члены моей группы. Да как занимают! Ребята стоят на коленях, а дружки братца возвышаются над ними и, судя по всему, контролируют, чтобы никто из них не вздумал подняться.
Совсем озверели? кричу я, пытаясь обернуться. Больные ублюдки!
Только Бойко мне не позволяет. И эта беспомощность против него капитально усиливает мою ярость.
Сейчас же отпусти! Отпусти меня!
Спокойно, Центурион, спокойно, ему по-прежнему весело. Не ори ты так. Связки порвешь.
Если бы могла, я бы тебя разорвала!
В ответ доносится лишь его сипловатый смех. То ли в попытках приглушить этот хриплый вибрирующий звук, то ли по другим неизвестным мне причинам Кирилл вдруг прижимается губами к моей шее чуть ниже линии роста волос. Прижимается и на мгновение замирает. Меня же словно током пробивает. По всему телу летят колючие и горячие мурашки. Рефлекторно дергаюсь, а он Бойко делает глубокий вдох, который я ощущаю физически. Что за животные повадки? Зачем он нюхает меня, будто я какой-то безмозглый деликатес в его пищевой цепочке? Наглая беспардонная зверюга!
Меня дико трясет. Внутренности скручивает жгучим узлом. Грудные мышцы простреливает огненной судорогой.
Я тебя ненавижу! спешу сообщить, хоть Бойко и плевать на это.
Небо над нами прорезает кривой и трескучей вспышкой света. И я замираю за секунду до того, как воздух пробивает жуткий грохот грома. Кто-то свыше словно намеренно усиливает мои слова. Только я сама до ужаса боюсь грозы. Тем более, когда нахожусь далеко от укрытия.
Испугалась, ракушка, м?
Мало того, что меня безостановочно колотит мелкой выразительной дрожью, Кирилл, конечно же, чувствует, когда я вздрагиваю от звуков грома.
Бойко, Чарушин, Фильфиневич, Георгиев, Шатохин! Я знаю, что это вы, врывается в затянувшуюся тишину приглушенный голос профессора Курочкина. Краем глаза вижу, как ходит ходуном палатка, в которой он спал. Но выйти Виктор Степанович не может. Эти дикари, должно быть, сделали что-то с замком. Одумайтесь! Одумайтесь, не создавайте себе проблемы. Не усугубляйте своего и без того шаткого положения. Вы поступаете очень опрометчиво
Никто не собирается реагировать на его увещевания. По крайней мере, не так, как рассчитывает профессор. Парни переглядываются и бессовестно ржут.
Что вам от нас надо?
А вот это правильный вопрос, Центурион. Сейчас мы снимем небольшой фильм и уедем, вкрадчиво проговаривает Бойко. Только после этих слов замечаю, что Фильфиневич снимает все происходящее на телефон. Ты в главной роли.
Конечно же, после этих слов меня снова бросает в жар. Я задыхаюсь. Новый вдох попросту не способна сделать. Кирилл это улавливает. И продолжает в своей обыкновенной, иронично-придурковатой манере:
Дыши, Вареник. Еще один обморок нам ни к чему.
Я тебя ненавижу, повторяю единственное, на что у меня хватает сил.
Это хорошо, заключает братец и вдруг отпускает меня.
Отпускает, чтобы водрузить мне на голову шлем с поперечным перьевым гребнем. Это я уже вижу в его глазах. Он смотрит на меня Не понимаю, за что он меня так ненавидит? Не понимаю, зачем смотреть так долго и так пристально на того, кого ты на дух не выносишь?
Поджимая дрожащие губы, решительно отражаю этот взгляд. Стискиваю кулаки, пока ногти не врезаются в кожу. Громко и бурно дышу. Но шлем этот сбросить не пытаюсь. В голове, будто вспышка, мелькает догадка.
Значит Ты преодолел почти девяносто километров, чтобы по-быстрому сделать мне гадость?
Очередной грохот грома принимаю отстраненно. Вздрагиваю, ощущая первые тяжелые капли. Они быстро просачиваются сквозь фланелевую пижаму и жалят мое тело холодом. Только голова и защищенаспасибо братцу! Трясусь, но не отвожу от него взгляда.
Он тоже продолжает смотреть на меня.
Я знаю, зачем ты это делаешь.
Едва я оставляю это заявление, Бойко как будто теряется. Несколько секунд, но не заметить невозможно. что-то мелькает в его расширяющихся зрачках Какое-то чувство, распознать которое у меня не получается. Кирилл сглатывает и, приоткрывая губы, вдыхает, словно та же функция через нос ему недоступна. Или он о ней забывает.
Говоришь, хорошо, что я тебя ненавижу? Хочешь, чтобы ненавидела еще больше, да? выдвигаю свою теорию, испытывая большую уверенность, чем во время доклада на последнем семинаре по философии. Ради этого стараешься? Так я тебе помогу.
Стоит мне это произнести, дождь, будто утратив робость, обрушивается на нас стеной.
Хватит болтать, выпаливает, глотая потоки воды и отплевываясь. Варя бла-бла-бла, блядь Хватит!
Я очень сильно тебя ненавижу! Очень-очень сильно! кричу, так же захлебываясь дождем. С сегодняшнего дня разрешаю и тебе Разрешаю себя ненавидеть! Не буду больше паузу делаю только потому, что разразившаяся буря не позволяет говорить на одном дыхании. Мало того, что без конца осадки в рот летят, так еще зубы от холода стучат. Не буду больше пытаться с тобой подружиться!
Отлично!
Довольным он не выглядит. Напротив, рявкает яростнее обычного. И губы кривит, словно ему на меня даже смотреть противно.
Козлина!
Я готова, решительно выпаливаю, поворачиваясь к Фильфиневичу. Этот придурок, к слову, уже стоит под зонтом. Вот из всей пятерки только он мог на выходе из дома прихватить этот пафосный в его случае аксессуар. Чертов пижон! Что мне говорить? смотрю уже не на него, а прямо в камеру.
Вопрос и моя готовность исполнять их требования явно приводят зарвавшихся мажоров в шок. Рассчитывали, что я буду плакать и умолять меня отпустить? Черта с два!
Давай Давай что-нибудь прикольное, молотит Фильфиневич, старательно регулируя какие-то настройки съемки. Стань перед своей ордой и зачитай какую-то центурионовскую фишку!
Может, харэ? вмешивается неожиданно Чарушин.
Обращаю на него взгляд и подавляю в себе рвущееся желание заплакать. Как ребенок, вдыхаю и замираю. Губы жую, так боюсь сорваться.
Дождь хреначит, как из ведра, перекрикивая бурю, сообщает Артем Кириллу, словно тот сам не видит и не чувствует. Только он может все это остановить. Они все заболеют. Пошутили, и хватит!
Нет, не хватит, жестко и как-то оглушающе мрачно высекает братец. Пусть исполняет, раз такая борзая, переводит взгляд на меня. И дожимает со всей жестокостью:Давай, Центурион. Сама вызвалась. Не умеешь уступать, еще и предъявы мне какие-то кидает. Словно я сама это придумала Будто рассчитывал, что я его упрашивать стану Глядя на меня сейчас, хмурится, пока между бровей не образуются борозды. Стискивая челюсти, кривит губы. Заводи хоровод, и поедем домой.