Вимоя новая жена и ждала ребенка. Скоро она и Рич переедут в Западное крыло, и я не буду больше никуда уходить.
Но времени на меня у вас все равно не будет!..
С чего ты взял?
А можно, тогда, я пока что буду жить тут? спросил Рене жалобно. Спроси у Ви! Лизель бы разрешила
Твоя мама не разрешит.
А как она узнает? Она все время с кем-то встречается, а мне говорит, чтоб я пошел поиграть. А с кем мне играть? У меня нет таких братьев, как у других. Я даже ем всегда один или с Маргарет, потому что маме не нравится, когда я говорю за столом.
И Себастьян вздохнул. Судя по шороху, прижал ребенка к себе.
Нельзя, да?
Всхлипы.
Сынок Ну, не плачь Ты ведь у меня взрослый.
На этом месте я постучала.
Простите, я не хотела подслушиватья достала салфетку и высморкалась. Рене, переезжать сейчас уже смысла нет, но ты можешь приходить к нам в гости, когда захочешь. И даже ночевать здесь, если Марита разрешит. Можешь даже говорить за столом, если сумеешь перекричать своего отца и Маркуса У нас с Лизель пока что ни разу не получилось.
Себастьян с благодарной улыбкой поднял глаза, Рене все еще стоял, уткнувшись лбом в его лацкан. Ему явно было стыдно за свои слезы.
Вот теперь видишь, сказал отец, пытаясь заставить сына поднять лицо, почему я всегда ухожу жить к ним? Твоя мама и мне не позволяет говорить во время обеда.
Рене хихикнул, но так и не обернулся. Себастьян взял его за предплечья и оторвал от себя.
Ты знаешь, что раньше Верена тоже все время была одна? Когда она родилась все остальные дети были большими, а девочек не было совсем. И ее мама тоже запрещала ей говорить за столом, а папа много работал и не мог с ней играть.
Но с ней играли Филипп и Ральф! И у нее была собака, как на картинках у Маркуса.
Я и тебе могу завести собакуСебастьян осекся и Рене закончил:
Мама не разрешит.
Филипп и Ральф играли со мной, потому что были влюблены в мою маму, сказала я, наклонившись к мальчику и тронула его за плечо, как делала Лизель. Ты ведь помнишь Джесс? Ну, так вот, если ты захочешь, мы с тобой тоже могли бы друзьями стать Я подружу тебя со своей собакой. Герцог просто обожает играть. В футбол, например. Маркус с ним играет.
А он меня не укусит?
Конечно, нет!
Он тебя целиком проглотит, шепнул Себастьян и мальчик расхохотался.
А ты могла бы ездить со мной верхом? спросил он, смущаясь.
Когда я поправлюсь, с радостью. Но ты же знаешь, я плохо езжу. Тебе придется мне помогать.
Я помогу. Без проблем! он даже вдруг загорелся. А когда ты поправишься?
Примерно через два месяца. Когда кончится зима.
Видишь? спросил отец. Столько возможностей, а ты до сих пор обедаешь с Маргарет. Знаешь, что, завтра жеон коротко посмотрел на меня и я энергично кивнула. Завтра же приходи к нам ужинать и мы с тобой как следует, весь ужин, проговорим, а потом, перед тем как ты ляжешь спать, я что-нибудь тебе почитаю.
Но если я не буду жить здесь, то мама мне не позволит! возразил Рене. Она опять скажет, что я не должен мешать тебе и Верене. Что у вас теперь есть своя семья и другим детям нет места.
Это тоже было знакомо до боли!
Вот, сука! не выдержала я, но спохватилась и объяснила Рене. Комар укусил!
Тут нет комаров. Зима ведь
Мм-м, видимо завелся, раз укусил! я пожала плечами.
Себастьян спрятал улыбку, резко отвернув голову.
Твоя мама правильно говорит, нельзя приходить без спроса в чужую семью. Но смотри: моя бабушка много лет вместе с твоим дедушкой, я сама с твоим папой, а мой сын, вообще твой родной брат по отцу. Получается, что ты из нашей семьи, значит можешь в любой момент приходить к нам в гости.
Понятно? спросил отец. Я сам помогу тебе собрать вещи, когда закончу работу и сам тебя заберу.
Рене расплылся в улыбке.
Спасибо, папа! Спасибо, Ви!
Я улыбнулась и отошла к кроватке. Посмотреть на собственного сына. Внизу уже наверняка говорили о патологиях. Что быстрые родыэто нехорошо. Что, мол, ребенок, который выскочил слишком быстро, не разорвав при этом на части мать, окажется дефективным. А если он не окажется, то я окажусь. Мол, Лиз и Джессика обе родили рано и очень даже легко. Да только вот, по одному разу. И что мой сынсовсем не мой сын, мы его заказали на Амазоне.
Рич сконцентрировал на мне взгляд. Он все еще пугал меня, когда вдруг ловил мое лицо в фокус и замирал. Я наклонилась, взяла его на руки и выпрямилась, осторожно поддерживая головку на сгибе локтя. Он был такой маленький и в то же время тяжелый, что я боялась его сломать. Материнских инстинктов у меня не было, но я так живо помнила каково это, быть ненужной матери, что при встрече с чужой трагедией, стало не по себе.
И я решила, что с сегодняшнего дня, буду приходить чаще. И полюбить его, смогу даже без инстинктов. Ведь он сын Себастьяна. Как его не любить? Рич раскрыл ротик в подобии улыбки, которую педиатры называли желудочными коликами, и я почувствовала тепло в груди.
Мой сладкий маленький пирожочек. Ты тоже сможешь говорить за столом.
А как он ест без зубов? спросил Рене, держась за деревяные прутья кроватки.
Он пьет из бутылочки, как маленький жеребенок, сказал Себастьян. Если хочешь, няня покажет тебе.
С лестницы раздались шаги и няня, выходившая зачем-то, ввела Филиппа.
Вас потеряли, сообщил он. Чего ревешь, Шибздик? Из-за наследства?.. Да пошутил я, он довольно крепко потер ладонью светлую макушку Рене. Тебя я тоже упомяну. Скажу, чтобы тебе привет передали.
Прекрати! обрубил отец. Тебе тридцать лет, емудевять! Мог бы пару раз снизойти и поговорить с братом по-человечески. Ты тоже когда-то ревел, когда услышал про семинарию.
Филипп ревел? ужаснулся Рене, а старший даже слегка смутился.
Я с достоинством, по-мужски, плакал Не то, что ты, проворчал Филипп и все рассмеялись.
Я еще раз прижала Рича к груди и передала няне, которая осторожно положила его назад в кроватку. Затем подтолкнула всех остальных к двери. Няня помогла мне сменить салфетки и забинтовала грудь. От запаха Рихарда, у меня отчего-то всегда приливало молоко, хоть я ни разу и не кормила, даже не сцеживала.
Когда я прижимала его к груди, в душе оживали все те ощущения, что я испытывала раньше. Пока носила его в себе. Восторг и безграничное, ни с чем несравнимое счастье.
Теперь уже недолго осталось, сказала няня, внимательно изучив салфетки. Скоро организм перестанет так реагировать и молоко у вас окончательно пропадетняня была ровесницей Себастьяна и ярой противницей современных тенденций. Одна моя нанимательница кормила, пока ребенку не исполнилось восемь лет. Муж к тому времени от нее сбежал, и она пыталась удержать сына.
Восемь? у меня пропало дыхание. Она сумасшедшая!? Куда только смотрит комитет по делам несовершеннолетних?
Няня поджала губы.
Они там все сумасшедшие. Нынешние детисамые неприспособленные из всех, заявила она. Просто большинству женщин не на что себя больше употребить, и они не позволяют детям взрослеть.
Когда я вышла, все трое все еще стояли у лестницы и Себастьян держал Рене за руку.
и чтобы я не слышал, как вы ругаетесь! Особенно, за столом, он обернулся и сбавил тон, предложив мне вторую руку. Ты, Фил, в детстве был точно такой же. Копия! А ты, наверняка вырастешь таким же, как он. Вы оба плюетесь в зеркало, а раз хватает мозгов ругаться на равных, могли бы друзьями стать и обсуждать что-нибудь другое Ты как, в порядке? он обернулся ко мне.
Да, выдохнула я, продолжая думать о почти взрослом парне, вроде Рене, но с сиськой во рту.
Я в таком возрасте уже перестала разговаривать с Ральфом, приревновав его к Джесс. А через пару лет уже сама мастурбировала.
Но вряд ли все они хотели об этом знать
Почти через месяц после того приема, мы ужинали всей лоскутной семьей. Традиционно ужинали бутербродами. Три сорта хлеба, бесчисленное количество сыра, салями и ветчины Маринованные и свежие огурцы, оливки, помидорчики-черри. В общем, ничего особенного, как это называла Марита. У нее была странная привычкапреуменьшать собственные достоинства и ждать, что другие оценят и убедят ее.
Возможно, будь ее мужем кто-то предупредительный и светский, как Маркус, так бы оно и было- Но Себастьян был слишком занят своими мыслями, чтобы разгадывать еще и ее затеи с сервировкой стола. С ним следовало говорить по-военному: быстро и четко. Намеков он то ли не понимал, то ли притворялся.
Я убедилась в этом на горьком опыте. И с каждым днем он становился все горше.
Когда мы с Себастьяном договорились сделать ребенка, он приходил ко мне почти каждый день. Когда живот стало уж не скрыть, я осторожно объяснила, что стала уже не такая гибкая. И приготовилась ответить на все вопросы по поводу часов, якобы измеряющих базальную температуру Но Себастьян лишь посмеялся.
Мальчик?
Мальчик.
Молодец я! он подмигнул мне и напряг бицепс. Значит, все? Производственная пауза?
Нет-нет-нет-нет! зачастила я и, не сходя с места, придумала целый научный комплекс обоснований того, что беременным женщинам секс просто необходим. Для хорошего настроения и легких родов.
Себастьян удивился, но согласился и мы продолжали.
После родов все кончилось. Абсолютно все. Когда я переехала в Западное крыло вместе с нянечками, Ричем, Лизель и парой любимых горничных, он даже не заходил. Точнее, заходилпосмотреть на Рихарда, но разговаривал почти всегда только с Лизель, а если мы и оставались наедине, то лишь затем, чтобы сухо поговорить о делах общего ребенка или же делах Цезаря.
Про секс Себастьян не спрашивал, а когда я попыталась начать скулить, стал заходить еще реже.
Сегодня он ужинал с нами лишь потому, что прибыл из Рима Мартин.
Очень довольный тем, что его «голубоглазая девочка» теперь живет в замке племянника и ему не приходится разрываться на два дома, он прибыл к завтраку и всем объявил, что мы видим перед собой «чувака, который собирается стать самым счастливым человеком в мире!».
После завтрака Мартин снова осмотрел Рихарда, потом, под мягким нажимом Лизель, немного поговорил с Рене и после долгой беседы с глазу на глаз с самой Лизель, пребывал в отличном расположении духа. Он никого не порицал, не осуждал, не гнобил и не проклинал властью «от бога данной».
За столом царила расслабленная домашняя атмосфера и только Марита волновалась, довольно ли всем еды и счастлив ли дядя Мартин, как собирался.
Дядя был счастлив.
Отличный парень, сынок! сказал он, слегка раскрасневшись от выпитого вина, и не глядя приподнял свой бокал, чтоб племянница вновь его наполнила. И этот вот юный отрок Красавчик, и весь в тебя После долгой беседы с оным, стал я вдумчив и вяло меланхоличен. Не был ли я несправедлив к твоей законной супруге и немножечко, самую малость, груб?
Подпив, дядя Мартин любил поговорить на доисторическом языке, который был в обиходе у динозавров. Он был высокий, крепкий мужчина, хотя и начал усыхать с возрастом; но очень любил развалиться, выпятив воображаемое пузо и начать поучать домочадцев поверх него.
Самую малостьне был, сказала Лизель. Если уж ты грубишь, то грубишь. Об этом не беспокойся.
Мартин аж просиял; словно она ему комплимент сказала. И тут же, поцеловал ей руку, окончательно всех смутив. Слишком уж красноречивым был его взгляд, слишком влажно впились в ее ладонь губы.
Люблю я эту девчонку, сообщил он всем и снова обратился к племяннику. Черт, ты не представляешь, как же я рад, что у нас с Лиззи появился общий, кровный внучок Что у вас дальше в планах? Когда второй?
Дорогой, моя девочкане автомат с газировкой, сказала Лизель и отобрала у Мартина свою руку.
Марита рожала и не жужжала! возразил кардинал, забыв о присутствии за столом «отрока».
Будь я ее матерью, я бы такого не допустила.
Я право не знаю. Мне всегда хотелось иметь большую семью, застенчиво вставила графиня, которая в присутствии Мартина вела себя, как подросток и всеми силами пыталась ему угодить. Я планировала по меньшей мере, двенадцать
Жаль только, твое тело не было на это рассчитано! без тени улыбки оборвала Лизель.
А ты не хочешь большую семью? перебил Мартин, теперь уже разглядывая меня.
У нас и так большая семья, мне как-то не хотелось рожать, пока не откажет матка.
Я бы не отказался получить девочку, подбросил Себастьян.
У меня выпали глаза: что-о-а?! Я резко обернулась к нему, но ничего сказать не успела.
Да, девочкабыло бы чудесно, вздохнула Марита. У нас в роду, в самом деле, все больше мальчишки. Джессике повезло.
Это Ви повезло, что Джессика, как и я, по крови была Ландлайен, высказалась Лизель. И, если хотите знать, я плакала, когда узнала, что будет девочка и молилась, чтобы Ви пошла в нас. Вы, Штрассенберги, красивые мужики и с вами мало кто сумеет сравниться. Но женщины у вас слабые. Твоя мать, Марита, была не из них и вас с Ви даже эта бледность не портит. Лишь добавляет шика и ледяной остроты. Но в ее дочери от Себастьяна, заговорит штрассенбергская кровь! Ты, правда хочешь, чтобы по дому бегала белесая каракатица с широченным задом и ножками, словно у рояля? Янет. Нам повезло, что Рихард родился мальчиком. Не будем же искушать Природу.
Да, тут ты можешь оказаться права, разочарованно протянула Марита. Я так надеялась, что хоть Виви девочку нам потом родит.
Виви родилась лишь затем, чтоб рожать вам тут детей по заявке!
Простите Так всегда мечтала о дочке.
Кардинал снисходительно покивал.
На каком месяце можно определить пол ребенка? спросил он.
На любом, рубанула Лизель, дав понять, что она не шутит. Поднимись наверх и попроси няню распеленать его.
Но, Лиззи!..
Нет, я тебе сказала! У них прекрасный, здоровый сын.
Ну, можно было бы завести еще одного сына.
Здесь тебе не питомник! прошипела она так яростно, что кардинал отступил.
Я сидела, подобравшись на самом краешке стула и только что не кусала от страха нож. Вздохнуть я осмелилась, лишь когда Мартин, ворча, откинулся на спинку собственного стула.
Себастьян едва заметно сузил глаза и расширил ноздри. Ему явно не понравилось, как открыто его исключили из обсуждения. Даже говоря «нам», Лизель имела в виду себя и Мартина, и даже Мариту, но никак не его.
А ты что скажешь? спросил Себастьян мрачно и посмотрел на меня. Ты же хотела других детей
С ума сошел?! окрысилась я. Нет, конечно!
Граф посидел несколько секунд, потом вдруг встал и положил салфетку.
Что скажешь, если мы оденемся потеплей и чуть-чуть пройдемся? спросил он сына; Рене с готовностью подскочил, а у меня похолодело на сердце.
Когда со стола убрали и дядя Мартин, вообразив себя Цицероном, закатил речь для Лизель и Мариты, я встала и под каким-то предлогом, ушла к себе. Я слышала, как Себастьян и сын вернулись: крыло и основной замок соединял большой гулкий коридор. Слышала, как мальчик торопливо моется в душе и как кричит Себастьяну название книги, которую хочет почитать перед сном.
Дядя Мартин по-прежнему разорялся в большой гостиной. Похоже, его репертуар пополнился: женщины хохотали до слез.
Я приняла душ, чтобы хоть как-то скоротать время, приоткрыла дверь и начала ждать. Когда Себастьян аккуратно прикрыл дверь сына, чтобы пойти к себе, я пробежала по коридору и шепотом окликнула с Галереи:
Будет минутка?
Он поднял голову. В полумраке Себастьян так напоминал Филиппа, что я порой вздрагивала. Он был по-прежнему мрачен и мне почудилосьте девять месяцев, что мы были счастливы, просто приснились мне.
Сейчас? Погоди. Ладно Я только в туалет заскочу.
Я вернулась в комнату с тяжело колотящимся в груди сердцем и спрятала ледяные ноги под одеяло. Не он ли рассказывал мне про долг и то, что ему и даром не нужны дети?! Что, если секс со мной, ему не так уж и нравился? Что, если он просто-напросто делал все, чтоб я не бузила и родила здорового, по возможности, малыша?.. Что, если он мне врал и ему нужны только дети? Мы что, теперь? Будем заниматься сексом ради деторождения? Как лошади?
Я не заметила, как вошел Себастьян, пока он не прикрыл за собой дверь.
В чем дело? спросил он строго. Почему ты не там, внизу?
Дядя Мартин мне очень нравится особенно на портретах. Чтобы смеяться над его шутками, я должна постареть.