Аня, я не буду, прерывая ее ругань, ответил Лассе. Я не обижу ее! Я ее не трону, обещаю!
Я вижу, как «не обижу»! взвилась Анька. Вижу, как «обещаю»! Чего ты этого рыжего раздраконил?! Он же видел, как Лерка за тобой побежала, вот и взорвался! У него, может, тоже взыграло Вы же, мужики, все дебилы ревнивые! Может, и не было бы ничего А ну, тащи ее сюда! Или нет; стой, где стоишь, я Лося пошлю. Он ее приведет. Доломал американца, как раз освободился.
Ань, он урод, этот Фред! не сдержавшись, выкрикнул Лассе, и Анька, в свою очередь, сорвалась, как собачонка с привязи. Я не пущу ее! Я не позволю ее обидеть, я смогу ее защитить!
Урод, урод, урод! А ты, блин, принц на породистом ишаке, что ли?! заорала она. Сам-то что творишь?! Играешься с девчонкой! Это живой человек, между прочим! О ней подумал?! Да и какое право ты имеешь пускать или не пускать? Ты ей кто?! Я кому сказалаведи ее сюда! Нет, стой там Лось сейчас
Лассе прикусил губу, выслушивая поток Анькиной брани, понимая, что она права. Вот теперь и сейчасправа. Он никто; и сам развлекся с девчонкой в меру своей испорченности, доведя ситуацию вот до такого. Но все же сейчас, сию минуту, ему очень захотелось снова все сделать правильно. Показать этому маленькому, беззащитному существу, что она ему не безразлична, и что он не спешит избавиться от нее, словно от ненужной, хлопотной обузы. В этой странной, скандальной ситуации вдруг оказалось, что ближе него, постороннего человека, у нее и нет никого. Родня загоняет в рамки, из которых она наверняка была бы не прочь вырваться, жених точит об нее кулаки, мачехе лишь бы сплавить Разве можно оставить ее сейчас одну, беззащитную? Нет. Он будет ее опекать и защищать столько, сколько понадобится.
Аня, так же твердо ответил он, я обещаю тебе, я клянусьне обижу. Пальцем не трону. Что же я, по-твоему, скотина?
Похотливая скотина, поправила Анька. Да.
Аня, я тоже человек, повысив голос, продолжил Лассе. Я тебе клянусь твоей Мишкойне обижу я твою племянницу. Ты сама сказалаона человек, а не вещь. Пусть сама выберет, что ей делать, куда идти. Пока она со мной. Остынет, скажет везти к женихуувезу. Среди ночи увезу. Но сейчас, когда она противнет. Извини.
Ну, ладно, Анька внезапно остыла, было слышно, как она трет лоб, наверняка зажмурив уставшие глаза. Только смотри мнеголовой отвечаешь за нее!
Договорились, легко согласился Лассе. Отвезу ее домой. Можешь явиться позже, проведать ее. Ань, сейчас правда не время ее воспитывать. Она напугана и плачет. Это же девчонка. Совсем маленькая.
Когда за ляжки ее хватал, ты так не думал, сварливо заметила Анька.
Мы танцевали. И куда бы я ее не хватал, я не хотел ее обидеть, парировал Лассе. И уж тем болеене хочет ее бить или оставит наедине с тем, кто может ударить. Он ударил ее?
Анька промолчала, и Лассе дал отбой, чувствуя себя победителем в этом споре. Вот и чудно.
Лера уже не плакала. Она сидела, устало откинувшись на сидение, отвернувшись от Лассе, и ему, глянувшему на нее, показалось, что она смирилась, заранее смирилась и с его предательством. Ей некуда было бежатьтолько поэтому она осталась на месте. Но сомнений в том, что он выдал ее, отдал обратно Фреду и строгой Аньке, у нее не было. От этой тихой, молчаливой обреченности, защемило сердце, и Лассе поспешил завести мотор, чтобы уничтожить эту горькую до боли паузу.
Куда? вместо тысячи вопросов и правильны слов поинтересовался он, кинув взгляд на свою пассажирку через зеркало заднего вида. Я сказал Ане, что ты со мной.
Услышав его слова, Лера вздрогнула, словно отходя от долгого сна, приподнялась на сидении, недоверчиво глянула на мужчину.
Она разрешила? с недоверием спросила Лера. Лассе кивнул:
Говорю же, да. Я отвезу тебя домой, скажи только куда.
Нет, нет, не домой! забеспокоилась Лера, завозившись на месте. Паника накрыла ее с головой, словно ее жених, рыжий Фред, добрался до нее. Он знает, где я живу, он туда придет! К вам!
Лассе отрицательно качнул головой:
Ко мнеэто плохой вариант. К тебе.
Нет!
и я останусь у тебя до утра, если хочешь. Покараулю, чтоб никто не потревожил тебя. Утром позовешь Аню. Может, она ночью придет, проверить тебя. Не бойся, он обернулся, глянув в ее зареванное напуганное личико. Я смогу тебя защитить. Ничего не бойся.
Глава 6. Ночь
Мачеха Леру не баловала.
Мало того, что квартира, которую себе девушка снимала, была почти на окраине, так и очень маленькой, простой, темноватой. Раздеваясь в полутемной прихожей, Лассе осматривался и усмехался про себя. Из всех благ у девушки были только наряды, привезенные с собой из-за океана. Интересно, Анька знает, в каком клоповнике живет ее племянница? У Миши нигде не жмет, что его родственница влачит полунищее существование? Вроде как его племянник был не самый бедный человек в этом мире Однако, самой Лере он ничего не сказал. Не хватало еще ее уязвить, указав, что ее домпросто дыра, добив ее этим.
Иди, умойся, переоденься, скомандовал Лассе, а я сварю кофе. Есть у тебя кофе, или ты его не пьешь? мастерски обходя неудобный вопрос «хватает ли тебе на кофе», спросил Лассе.
Лера лишь кивнула, стаскивая с волос неуместно яркое украшение.
Отлично, преувеличенно бодро произнес Лассе. Тебе надо согреться и успокоиться. Все будет хорошо!
Лера, шмыгая носом, ускользнула в темноту квартиры. Где-то там, за закрытыми дверями, раздались ее заглушенные рыдания, плеск воды. Лассе очень хотел последовать за ней, обнять ее, заставить высказать свое горе, свою обиду, но он сдержался, услышав, как хлопнула дверьвозможно, в спальню, в тайное убежище, в норку, где Лера пряталась ото всех. Кофе вскипел шапкой, мужчина убрал его с плиты, перелил в чашку, прислушался. В крохотной квартирке царила тишина, словно никого, кроме него, не было. Собственное дыхание казалось ему шумным, и он затаил его, стараясь уловить хоть звук.
Лера?
Девушка не отозвалась.
Где-то послышалась шумная быстрая возня, словно она пряталась в постели, натягивая на голову одеяло, закрываясь подушкой, чтобы не было слышно ни вздоха, ни всхлипа, и все смолкло. Лассе остался один наедине с чашкой свежесваренного, никому не нужного кофе.
Судя по всему, Анька еще не спала. Ее контакты светились зеленым, и Лассе отфотографировал и отослал ей крохотную темную кухню квартиры, где жила Лера, большую комнату со старым диваном и допотопным телевизором.
«Здесь она живет», лаконично пояснил он. Подумал еще и добавил рядок вопросительных знаков, как символов того множества вопросов, которые он задавал себе и которые хотел задать Аньке. Ответа от нее ждать не стал, как и Леры, которой, как он подумал, нужно времяприйти в себя, выплакаться и успокоиться.
В большой комнате он разделся, стащил шелковую рубашку, в которой было ужасно некомфортно, словно в сетях, в темноте отыскал в старом скрипучем шкафу простыни, пахнущие недорогим порошком. Ночная тишина, расцвеченная яркими огнями рекламы, была таинственной, похрустывающей свежим чужим бельем, полной какого-то предвкушения. Старый диван под его телом ворчал и скрипел, но был удобным, мягким, и Лассе, хоть и прислушивался к малейшему шороху, выключился почти мгновенно, несмотря на то, что в сонной тишине плавал аромат свежего кофе.
Он проспал совсем немного; когда осторожная рука коснулась его, и он вздрогнул, просыпаясь, в тишине все еще плавал манящий кофейный аромат.
Что?! он едва не подскочил, едва соображая, где он, кто с ним. Он привстал, крепко сжимая обнимающие его бедра, и только тогда сообразил, что лицом к лицу очутился с Лерой. Что-то случилось?! Тебе звонили? В дверь стучали?!
В полутьме было видно только как ее глаза блестят в свете огней, пробивающихся сквозь жидкий старый тюль. Спросонья Лассе и не сразу понял, что запустил руки ей под юбку и тискает ее бедраголые, и лишь потом сообразил, что девчонка разоделась в лучших традициях невинных и порочных Лолит. На ногах ее были надеты черные чулки, на телекакая-то невообразимо короткая вещица, вся в рюшечках и кружавчиках, но при этом открывающая и грудь, и плечи, и руки, и спину. Лассе захотел натянуть одеяло до подбородка, уловив, как эта прелестница, оседлавшая его во сне, рассматривает его, едва уловимо касаясь его обнаженной груди, его живота своими прозрачными, словно фарфоровыми пальцами.
Это у вас форма в универе такая, попытался пошутить он, он голос его предательски хрипнул. Он все еще сжимал, стискивал ее бедра, белеющие под неловко задранной юбкой, поглаживал их выше резинок черных чулок, но когда Лера потянулась к нему, он отстранилсяслишком поспешно, слишком резко, и тотчас же пожалел, потому что девушка тотчас же разрыдалась, содрогаясь всем телом, устыдившись своего неумелого, неловкого соблазнения.