Откуда вдруг такое внимание к моей персоне? не менее едко продолжала Лера.
А что, нельзя? опасно шепнул ей на ушко Лассе.
Его дыхание опалило ее кожу, разливаясь по венам страстным теплом, и Лера почувствовала его губы на своем пылающем от стыда ушке. Касание было острожным, вкрадчивым, и сначала ей показалось, что он просто склонился к ней ближе, ловя аромат ее духов.
Что вы такое делаете, беспомощно произнесла она, вцепляясь в его плечи и млея от его тайной ласки, которую он скрывал даже, пожалуй, от самого себя.
Ничего, ответил он, прижимая девушку к себе. Немного задумался, а что?
Я думала, непослушными губами шепнула девушка, ощущая знакомое головокружение от волнения, которое кидало ее в жар, словно вниз со скалы. Вы будете вести себя опаснее Но вам, кажется, снова нечем меня удивить.
Акула хмыкнул, изо всех сил стараясь не смеяться в голос.
Девчонка боялась своего жениха; по тому, как она оглядывалась на него, по тому, как вздрагивала, стоило его хохоту донестись до ее ушей, можно было понятьамериканец строг с ней, если не жесток. Пожалуй, это единственная причина, по которой она пошла танцевать с ним, с Акулой; обольщаться не стоит. Она просто выбрала наименьшее зло.
Но даже в таком незавидном состоянии она находит в себе силы и смелость подцепить его, Акулу. Слабая, трогательно-беспомощная, она колет его булавочными уколами, дразнит
«Ах ты, девчонка»
Он с удовольствием прижался носом к ее шейке, слишком откровенно, чтобы этот жест можно было спутать с невинным нечаянным касанием. Девушка, кажется, даже дышать перестала, и тогда видит бог, он не сдержался, соблазн был слишком велик!
Он прихватил губами тонкую кожу на ее шее, целуя сладко и нежно, и чуть куснул, оставляя красные следы, которые затрутся совсем скоро, через пару секунд. Поцелуй вышел слишком бессовестным, слишком вызывающим, слишком интимным и откровенным, вызывающим желание сильнее, чем тот, первый, в губы, и девушка сбилась с шага, выдохнув так громко и горячо, что этот вздох был похож на предоргазменный сдавленный стон.
Я не могу отказать себе в удовольствии сделать это, шепнул он, с сожалением отстраняясь от вожделенной шейке, которую хотелось покрыть такими хищными поцелуями всю, от точеного подбородочка до впадинки меж ключицами, и затереть языком следы зубов и губ. Все еще не похоже на акулу?
Пойдемте на место, пробормотала девушка; в голосе ее слышался страх, и Акула, кинув быстрый взгляд на столик, подумал, что его ласку американец видеть точно не мог. Слишком далеко. Да они и отвернуты от него, он не мог ничего заметить. Однако, девушка боится.
«Бред какой-то, с непонятной самому себе озлобленностью думал он, провожая Леру на место. Анька уж точно должна видеть, что тут не все гладко. Мать, отец этой девчонки куда смотрят? Нравится, что какой-то пастух дочку стращает?»
Американец выглядел недовольным; то, что его невеста расплясывала фривольные танцы с другим, ему не понравилось, его водянисто-голубые газа смотрели на Леру недобро, и Акула словно наяву услышал все, что он мог сказать. Он говорил бы о своей исключительности, об оказанной Лере чести, и о том, что он не позволяет ей это все недопустимо
Посмеиваясь, Акула уселся напротив американца.
Тот смотрел на Акулу словно на врага, открыто показывая, что Акуле не место за этим столом. Он бы произнес это и вслух, но, кажется, остатки мозгов у него все же были. Истинным хозяином положения за столом был Лось; он угощал, он, по сути, пригласил этого Фреда, или как там его, и потому уж не Фреду решать, кто тут будет сидеть, а кто пойдет вон. Тем более, что самому Лосю, кажется, американец тоже надоел, опостылел. Еще черт знает, что он тут им говорил.
«А ты, значит, пуп земли, меряя зазнавшегося мальчишку взглядом, с усмешкой подумал Акула. Развалился, повис на стуле, как смятая рванина, на Вику вон лапы свои свесил, американец небрежно обнимал девушку за плечи, словно уже давно был с ней закадычным другом, и чем-то еще недоволен?»
Кажется, до возвращения Лассе и Леры неугомонный Фред рассказывалхвастался, то ли своимиотцовскими, владениями, то ли расписывал свою ловкость и силу во всех красках.
Что в офисе сидеть, разглагольствовал он, демонстрируя невозмутимому внимательному Лосю свою пятерню, с натруженной ладонью, с огрубевшими пятнами старых мозолей на длинных растопыренных пальцах. Это разве занятие для настоящего мужчины? Да, может, я и не заканчивал университетов в Европе, но зато на своей земле я не пропаду, всегда заработаю себе на кусок хлеба.
Лассе мельком глянул на Леру; та сидела напряженная, с подчеркнуто холодным выражением на лице. Перспектива быть запертой на ранчовот в этом шелковом платье, в золоченых босоножках, ей совсем не улыбалась, и все похвальбы жениха ей были неприятны. А он видел, что ее не прельщает простая сельская жизнь; не такой уж он был дурак, этот Фред. Он не мог не понимать, что то, чем он так яростно гордится, Лере совсем не нужно. Но из упрямства и какого-то садистского желания поломать, подчинить себе, он навязчиво повторял раз за разом о том, что тот мир, где он проведет свою жизнь, и его семьятоже, и Лера делалась все напряженней, как туго натянутая струна.
Образование, веско заметил Лассе, небрежно пригубив бокал с водой, дает возможности получить что-то больше того, что уже имеешь.
Больше, презрительно зафыркал Фред, мотая рыжеволосой головой. Куда больше?
Самолет, например, огрызнулась Анька. Ее похвальба американца достала до печенок, и она призывно посматривала на мужа, моля заткнуть расхваставшегося гостя. Но Лось остался глух к ее умоляющим взглядам, а американец снова презрительно зафыркал, замотав головой, словно поражаясь тупости свих собеседников.
Сидя в офисе, веско и снисходительно заметил он, вы ослабели. Самолеты, автомобили живой, дикой силы в вас нет. Ни конкурента заломать, ни подчинить себе строптивую женщину Чтобы знала свое место и слушалась.
Он взглядом победителя посмотрел на Леру снова, и Лассе стало ужасно жаль девушку. Такой прелестный, чистый мотылек неужто ее запрут в деревне, на ферме с коровами, и будут «обламывать»?
Лось вежливо кашлянул, поправив очки в тонкой оправе на породистом носу, а Лассе, бессовестно усмехаясь, показывая острые зубы, заглядывая своим пронзительным ледяным взглядом едва ли не в душу американцу, без лишних слов протянул ему руку, установив локоть на скатерти.
Попробуешь? предложил он. Поборешь конкурента?
Руки у Лассе-Акулы были чистые, гладкие. Разумеется, физическим трудом он не занимался, лопатой махать ему не приходилось, в отличие от Фреда, у которого ладони заживали после пойманных заноз. Пальцы Акулы, гладкие и длинные, словно выточенные из слоновой кости, ничего тяжелее кия не держалион был превосходный игрок.
А давай, развязно ответил американец, сверкая водянистыми внимательными глазами. Если я выиграю, ты больше не приблизишься к моей женщине ближе, чем на два метра.
Лассе ослепительно улыбнулся, засмеялся тихонько, все так же внимательно глядя на Фреда. Не дурак американец, не дурак внимательный, сразу понял, почуял, что между Лерой и Лассе что-то есть. Промелькнуло, сверкнуло.
Негоже спорить на своих женщин, припоминая слова брата, сказанные когда-то, ответил Акула. Но я все же поддержу спор. Если выиграю я
Конец фразы он замолчал, в его светлых глазах промелькнула угроза, и американец бездумно и горячо вложил свою ладонь в его руку, изо всех сил вцепился, сжимая пальцы.
Если бы он сунул свою кисть в капкан, эффект был бы такой же.
Одним движением Акула не только сломил всякое сопротивление американцаон едва не выломал его руку из сустава, заставив Фреда заорать и завалиться на стол, сбивая приборы и багровея от боли в вывихнутой руке. Акула, пожевывая пластик сыра, секунду смотрел на извивающегося на столе малолетнего идиота; Лось успел лишь поморщиться, недовольный потасовкой за своим столом, а Анька напротивгаденько посмеивалась, потирая ручки. Поднявшись, все еще удерживая заломанного американца, Акула сунул в рот еще ломтик сыра и, склонившись над постанывающим Фредом, ласково шепнул ему на ухо:
Тронешь девчонку хоть пальцемя тебе ноги и руки переломаю, и скажу, что так и было. Покоритель сопливый
Брезгливо отпихнув от себя поверженного соперника, Акула отступил, одернул пиджак, стряхивая с плеч напряжение.
Идем, кивнул он Вике, и та, до того сидевшая тихо, молча, послушно подскочила, словно все это время дожидалась команды. Спасибо за приятный вечер!
Последние его слова адресовались Лере, которая смотрела на него изумленными огромными газами. Акула нарочно подступил к ней ближе и взял ее руку, бережно, осторожно, словно тонкая кисть могло повредить самое невинное касание. Он поднес ее пальцы к губам и поцеловал ихнесколько раз, отмечая с удовольствием, что она вздрагивает каждый раз.
Прощайте, произнес он, не смея поднять на нее взгляд. И всего доброго!
Глава 5. Выбор
Вика ластилась, как нашкодившая кошка.
Куда мы поедем, милый, мурлыкала она, стараясь повешаться на плечо Акулы, вцепиться в него когтями и заглянуть томными бессовестными глазами в его лицо. Куда поедем разве не ясно, что никуда? Домой, спать, каждый свою постельку!
Но Вика, которая действительно чуяла за собой непонятную винувероятно, потому что отвечала на бесхитростный флирт американца, во что бы то ни стало решила сегодня запрыгнуть в койку Лассе.
Ты такой сексуальный, когда злишься, пропела она призывно и томно, все еще цепляясь на его одежду и мешая ему попасть ключом в замок зажигания. Такой страстный Мы давно с тобой не проводили времени вместе. Ты же хочешь? Ты же для этого меня позвал, а? Я не против и даже за!
Вика! рыкнул Акула, отпихивая ее плечом. Именно сейчас ласкаться с ней не хотелось. Нет, хотелось снять напряжение, унять кипящий в крови адреналин, но сейчас, после запаха Леры, после пульсации тоненькой венки на нее шее под своими губами, другой женщины не хотелось. Другая женщина изгонит ее аромат; сотрет ощущение шелковых бедер с ладоней. Заставит забыть мучительно бьющийся в висках вопросчто происходит?! Зачем это все? Что вообще такого особенного случилось между ним и Лерой? Что за игры с этой ершистой, дерзкой девчонкой?
Не сегодня, рыкнул Акула, отталкивая руки девушки. Та, откинутая на спинку сидения, болезненно скривилась; руки мужчины боли ей не причинили, но слова ранили в самое сердце.
Да что с тобой такое, резко и зло выдохнула она, рассматривая Акулу так, словно видела его впервые. Приглашаешь меня на вечеринку, сам уходишь танцевать с какой-то девицей, дерешься с ее парнем, портишь всем вечер Я ведь могу и обидеться, мстительно заявила она, сузив глаза. И уйти сейчас. Мне надоело плясать под твою дудку.
П-ф-ф, насмешливо фыркнул Лассе. Ты рассчитываешь меня этим напугать?
Вика побагровела от ярости. Она выкрикнула бы что-то еще, злое, нехорошее, обидное, но в этот момент на тротуаре звонко застучали каблучки, дверца распахнулась, и на заднее сидение плюхнулась Лера.
По ее хорошенькому личику ползли злые слезы, волосы были растрепаны, словно кто-то ее тряс за плечи, и Акула, обернувшись назад, отметил на ее плечах красные, быстро сходящие следы от пальцев. Автомобиль был Лассе, но уничтожающий взгляд достался Вике, обернувшейся посмотреть на незваную гостью. Лера упрямо сжимала пухлые губки, щурила яркие глаза, чтобы было не так заметно, что она плакала. Лассе скорее угадал, что она нарочно так бесцеремонно ведет себязлит Вику, мучает ее, платя за собственную ревность. Тот, что он, Лассе, явился на прием с девушкой, и с ней же ушел, здорово задело Леру, и она теперь мстит сопернице, несмотря на то, что жених, кажется, здорово ее потрепал.
«Все же сорвался на девчонку, с досадой отметил про себя Лассе. Говнюк малолетний!»
Я поеду с вами! безапелляционно выкрикнула Лера, с удовольствием наблюдая, как теряется соперница, и как стыдливый румянец наползает на щеки Вики. Он меня ударил, я не хочу быть с ним, не буду!
В голосе Леры прозвучала неподдельная истерика со слезами, и Вика расхохоталась, всплеснув руками.
Пожалуйста не оставляйте меня здесь!
Отлично! прошипела Вика, яростно терзая свой клатч. Этого еще нам не хватало! Нянчиться с девчонкой!
Помолчи-ка! рявкнул на нее Лассе, и Вика, расхохотавшись еще громче, решительно открыла дверь.
Развлекайтесь тут! выкрикнула она, яростно захлопнув за собой дверцу и почти бегом направившись в ту сторону, откуда только что прибежала Лера.
Оставшись наедине со всхлипывающей девушкой, Лассе некоторое время молчал, оглушенный этой внезапной рокировкой. Затем снова осторожно, словно боясь, что девушка растает в воздухе, обернулся к ней.
Ну, произнес он, стараясь, чтобы голос его звучал строго, и что это за демарш?
Лера не ответила, шмыгая носом и пряча мокрые глаза, стискивала на коленях руки, словно провинившаяся школьница, и он снова замолчал, понимая, что отчасти вина за то, что девушка сейчас плачет, лежит на нем.
Увезите меня отсюда, тихо попросила она. Пожалуйста!
Увезите! повторил он. А что скажут твои родные?..
Что скажут! выкрикнула Лера, легко впадая в истерику и яростно терзая розовый шелк своего платья. Да мне все равно, что они скажут! Я совершеннолетняя, делаю, что хочу! Ясно?!
Но Ане я должен сказать, где ты, с кем ты, строго произнес Лассе, сдаваясь. Она не будет против нашей с тобой поездки, м-м-м?
Будет! ершисто выкрикнула Лера. Лассе кивнул:
Хорошо. По крайней мере, честно. Обещаю: я тебя с ним не оставлю, пока не буду уверен, то все с тобой будет хорошо. Ну, не плачь.
Лера промолчала, шмыгая носом, и Лассе, вылавливая из кармана телефон, вышел из машины, оставив Леру одну. Он почему-то не хотел, чтобы она слышала, о чем он буде говорить с Анькой. Точнее, он точно знал, почему не хотел. Аньке хотелось задать много вопросов, вертящихся на языке; хотелось накричать, долбануть кулаком, спроситькак это рыжее чучело вообще подошло к Лере?! Он не имел на это никакого права, но так хотелось кричать, вытрясти ответы да хоть бы с того же Лося!
Но он сдержался, убеждая себя, что это вовсе не его дело.
«Может, размолвка, а я влез между влюбленными, уговаривал он себя, слушая долгие гудки в трубке. Сам, что ли, не был молодым?»
Да?! тревожно отозвалась Анька, и по одной только интонации ее голоса Лассе понялона бегает, запыхавшаяся, отыскивает Леру. Что?!
Успокойся, велел он, слыша в ее словах панику. Лера со мной.
Уф! Анька выдохнула так откровенно, что стало яснодевчонка убежала. А я ее ищу
Дольше бы искала, мстительно ответил Лассе, заглядывая в салон, к Лере. Этот урод он ее ударил? Я не пущу ее к нему, хоть трижды он жених. Это не дает ему права распускать руки.
Не распустит больше, Анька разразилась злорадным клекотом, ему Лось щас вторую руку доламывает, а то ишькарандашиком писал, ослабел Конечно, будут вопросы по нему к Люси, я все отцу расскажу. Какого черта
Как вообще вышло, что она с этим типом? сдерживая нелестные эпитеты, рвущиеся из груди, поинтересовался Лассе. Должны же смотреть родители, с кем их дочь встречается!
Ну, какие родители! Какие! сварливо отозвалась Анька. Ты вообще слушаешь кого-нибудь, кроме себя, самовлюбленный индюк?! Я же рассказывала о ней как-то. Нету родителей у нее. Мама давно тю-тю, а папа пять лет назад, в аварии. Я же говорила! Отцовский племянник, ну же! Забыл? Люси Комбз, его вдова, теперь опекунша, мачеха! Фиг ли ей там интересно, с кем Лерка трется! Она, поди, этого почетного дояра-стахановца и сосватала, в добрые руки Лерку пристраивает, поди С глаз долой, из сердца вон.
Ах, вон оно чтопротянул Лассе, потрясенный. Избалованная капризная девчонка враз, словно по мановению волшебной палочки, сделалась в его глазах беззащитной, хрупкой. Совсем одна; никому толком не нужна, передают ее из рук в руки, пихают друг другу, заставляя друг друга заботиться о ней, как о ненужной, непосильной ноше
И тут ты еще! сварливо продолжала рычать Анька. Итак за девчонку вступиться некому, растет сама по себе, как сорная трава, ни задницу не надрать, ни мозги вправить! Ну, давай, мотай ей нервы, пудри мозги! Ты ж это умеешь!