Он наклоняется, кусая мой сосок, голова кружится. Кажется, до этого я вообще не занималась любовью, а изображала ее. Не хочу, чтобы это заканчивалось, не желаю, чтобы он когда-нибудь вставал с меня. С ума сойти, как же с ним хорошо. Льну к Семену всем телом, я улетаю, и он делает это вместе со мной. Как я жила до него? Спрашиваю себя в который раз подряд.
- Ты позволишь мне остаться?
Слышу горячий шепот, прижимаю его ногами к себе, не хочу отпускать и пусть он одетый, а я голая.
Да я позволю ему все, что угодно, едва сдерживаюсь, чтобы не завизжать от счастья.
- А ты позволишь мне первой покопаться в пакетах с едой? Очень хочется кушать.
- Хитрая какая.
Семен приподымается и улыбается, снова целует в губы глубоким и долгим поцелуем. А еще говорят, что новогодних чудес не бывает. И пусть о моем чуде детям перед сном не расскажешь, но случилось же.
Глава 21. Семен
С Настасьей я понял, кто я такой. Все мои страхи улетучились. Своей истерикой Катя лишь показала, что мне действительно нужно. Не ожидал, что она настолько глупа. Все эти дни опасался подойти к своей авторше, ждал, пока все утихнет, тревожился, что она откажется от меня, после того, что устроила бывшая в интернете. Через это я уже проходил, пережить всю эту шумиху непросто. А ведь когда станет известно на кого я променял Катерину, достанется и Насте. Но я не собираюсь отступать, никому ее не отдам, даже, если она станет сопротивляться. Моя и точка. Не позволю обидеть писательницу, что-нибудь придумаю, официально признаю наши отношения, и все заткнутся. Так всегда бывает, тут главное мужское слово.
Но долго выжидать я не смог, слишком соскучился, да и Насте похоже плевать на все эти глупости. Впервые чувствую, что нужен именно я, а не что-то другое. Мдаа, наше воссоединение вышло немного не таким, как я его планировал, но похоже ей понравилось.
Влюблен, абсолютно точно, потому что рядом с моей писательницей у меня порхают в животе бабочки, как у восемнадцатилетней девчонки. Это забытое ощущение рвет на части.
Мы сидим на диване и смотрим какую-то ерунду по телевизору, жуем еду из пакета. Я обнимаю ее двумя руками, не давая даже халат накинуть. Мне нравится, когда она голая, хоть она и возмущается, что ей холодно. Грею, как умею. Скоро у нас закончатся презервативы и придется идти в магазин. Не слишком романтично, наверное. Но Настасье нравится и это главное.
Она странная, но я кайфую от этой странности: смешная, вредная и непонятная. Настасья не похожа ни на кого из моих знакомых, и вместо того, чтобы восхищаться моими обнаженными фотографиями, угорает над замазанным прыщом на попе, как она его узрела вообще, а ведь он там есть.
- Настасья?
- Ммм
Уставилась в телевизор, конечно, то, что показывают, куда интереснее, чем я.
- У тебя есть еще одна подушка?
- Зачем тебе?
Смеюсь, разглядывая запутанные волосы, доволен, моя работа.
- Придушить тебя решил, - улыбаюсь ей, - спать у тебя буду, завтра на съемки рано, не хочу никуда уходить.
- Даже не знаю, - щурится Настя, - а ты храпишь?
- Конечно, еще как.
Настя кривится:
- А я отбираю одеяло, - задумчиво.
- Ой нет, тогда я пошел, - в шутку отстраняюсь, а Настя показательно зевает.
- Пока, - машет рукой.
- И что, вот так просто отпустишь меня?сажусь перед ней, загораживая экран, на ее ноги, она выгибается, пытаясь отодвинуть, чтобы продолжить просмотр.
- Эй, Семен, ты не стеклянный, между прочим.
Беру пульт и выключаю телевизор.
Она возмущается, открывая свой сладкий ротик, а я рывком подтягиваю ее за ноги, укладывая под себя, наклоняюсь над ней, целуя в губы.
- Не дал досмотреть про обезьянок, теперь я не узнаю, как они себя ведут в брачный период.
Облизываю ее шею, спускаюсь к груди.
- Скажи мне, что ты хочешь, чтобы остался!подсказываю ей правильные слова. - Семен, я хочу, чтобы ты остался у меня на ночь, повторяй, - широко улыбаюсь, закидывая ее ноги себе на поясницу.
- Семен, я хочу досмотреть передачу про обезьянок.
Вместе смеемся:
- Упрямая, - кусаю за нижнюю губу, - ну ладно, раз я тут не нужен, я пошел.
Пытаюсь слезть с кровати, но Настя крепко держит меня ногами, а потом вдруг сжимает там, массируя, поглаживая. Забываю, что хотел сказать и куда собирался, а главное, чего от нее добивался до этого, она переворачивает меня на спину, усаживается сверху и шепчет на ухо:
- Семен, я хочу, чтобы ты остался.
- Ох, Настасья, перевоспитывать тебе буду, уж больно ты непослушная у меня.
На самом деле меня будоражит, то, что она меня не слушается. То, что не пытается мне угодить, то, что сопротивляется, от этого я хочу ее еще больше. Юмор ситуации заключается в том, что до этого у меня была девушка, которая выпячивала наши отношения, а теперь у меня девушка, которая заставляет меня делать вид, что мы не встречаемся.
- Семен, пересядь, пожалуйста, мы на работе.
Бьет по рукам Настасья, когда я залажу к ней под юбку в кафе студии. Она такая развратная в постели, со мной наедине, и жутко порядочная на людях, что я не могу не провоцировать ее. А еще Настасья боится щекотки, поэтому при любом удобном случае я щекочу ее так, что она начинает убегать, отбиваясь всеми доступными способами, иногда в ход идут предметы мебели.
Теперь в студии мы видимся гораздо реже, все основные сцены отсняли, начался этап озвучки, я снова начал сниматься для журналов, недавно летал на три дня в другой конец страны. Задолбал Настю звонками и сообщениями. В последнее время я все время спал с ней в одной постели, и теперь огромная гостиничная кровать кажется пустой и холодной. Невозможно поверить, но с самого первого дня, как я пришел к Насте, после расставания с Катей, мы ни разу не спали в разных кроватях. Мы начали наши отношения очень резко, как будто встречались до этого и перешли сразу к следующему, более глубокому этапу. Поэтому мои вынужденные командировки даются нелегко. С Катериной таких проблем у меня не было. Я постоянно скучаю по своей авторше.
Сегодня мы идем к Димону на день рождения. Переплетаю наши пальцы, когда мы выходим из машины и веду ее по дороге, Настя заметно нервничает.
- Может мне стоит вернуться, никого там не знаю, я стесняюсь. Это ваши с Катей друзья.
Останавливаю ее, поворачивая к себе, беру лицо в ладони, чмокаю в накрашенные губы, съедая помаду.
- Успокойся, любимая, ты же со мной идешь, я не дам тебя в обиду. И это мои друзья, а не Катины.
Настя замирает, и я знаю почему, прошло уже несколько недель с тех пор, как мы вместе, а я так и не сказал ей самого главного. Хотя это, конечно, очевидно, учитывая, что я от нее не отлипаю.
- Что ты сказал?смущается Настя, прикусывая нижнюю губу.
- Что я познакомился с ними до того, как узнал Катю, так что это мои друзья, а не Катины.
Смеюсь, прекрасно понимая, что она спрашивала не об этом.
- Ладно проехали, - проходит Настасья вперед, вытаскивая свою руку из моей ладони.
- Я сказал, что люблю тебя, - кричу вслед, на всю улицу, широко улыбаясь, Настя краснеет.
Возвращается, и прижимает указательный палец к моим губам. Пытаясь меня заткнуть, но она сама напросилась, обнимаю ее, приподымая над землей, на нас оборачиваются люди.
- Я, Настасья, тебя люблю! - кричу еще громче, потому что Настя уже малиновая, как рак, пытается закрыть мне рот поцелуем.
- Я тоже тебя люблю, Семен, только тихо, умоляю, - прохожие на нас пялятся, меня это жутко забавляет.
У нас отличная пара, я ее постоянно позорю, а она за меня краснеет.
- Катя уже бы сняла видео в историю с моим признанием, а ты не ценишь.
Это я тоже говорю специально, потому что злить мою авторшуэто смысл моей жизни.
- Еще раз скажешь про свою Катю, и я откушу тебе
Мимо проходит пожилая пара, Настя замолкает. А я прижимаю ее к себе еще крепче, стоим посреди тротуара.
- Что ты мне откусишь, прелесть моя?трусь носом о ее щеку, ухо, кусаю мочку, - но вначале оближешь, поцелуешь, посос, - улыбаюсь, недоговаривая, замечая коварный блеск в ее глазах, значит, уже завелась, - правда ведь, как сегодня утром?
- Пойдем, - вырывается Настя, смеясь и пряча глаза.
Потому что от моих разговоров, она снова возбуждена, и теперь мы не сможем досидеть до торта со свечками.
Димон восторженно встречает нас, он в приятном шоке.
- Вот этого я не ожидал, наконец-то, мой друг в приятной компании.
Он, конечно, знает про наши отношения, но говорит это специально, чтобы сделать ей приятно. Настя снова смущается, а я в восторге, что она ему нравится. Неужели я не буду выслушивать нытье про свою подругу?
Первую половину вечера позволяю ей сидеть ровно, разговаривать со своими друзьями, обсуждая кино и книгу, наши актерские таланты, но потом перетягиваю к себе на колени, начиная лапать, потому что, как только я немного выпью, все что меня интересует - это Настя подо мной с широко раскинутыми ногами. Причем началось это задолго до того, как мы стали встречаться. Помните бильярдный стол? Алкоголь и Настя поблизости действует на меня весьма односложно. Здесь полумрак и довольно шумно, а еще дым и гул толпы.
Они с Димоном обсуждают тенденции в современной моде, перекрикивая друг друга, он показывает ей какой-то шарфик в синюю полосочку. А меня возбуждает абсолютно все: тяжесть ее тела, округлые бедра, что отлично расположены на моих коленях, руки, что перебирают мои волосы, ее запах, ее губы.
Наклоняюсь к ней и шепчу, сквозь зубы:
- Мне нужно тебя трахнуть, Настасья!
- Семён, - строго шикает авторша, - вернемся домой и будем делать все, что захочешь, кстати, куда мы поедим к тебе или ко мне?
- Нет, мне сейчас нужно.
Ее глаза округляются, но она ерзает, я знаю, что она любит, что это заводит ее не меньше, чем меня.
- Не выдумывай, - пытается остаться приличной женщиной.
- Мы на секунду, - сбрасываю ее с коленей, только для того, чтобы взять за руку, тащу по коридорам.
- Семен, ты же не сделаешь этого, правда? Ты ой, извините, - сталкивается она с кем-то, наступает на ногу, мы идем слишком быстро.
В женском туалете очередь, а в мужском никого нет.
- Семен!?старается заставить меня передумать, но глаза блестят.
Я затаскиваю её в кабинку. Настя хохочет и что-то бормочет о том, что я ненормальный. А я ведь такого раньше не делал, значит, виновата сама Настасья. Я тут не причем. Подсаживаю её, упирая спиной в дверцу кабины. На ней широкая юбка, которая легко задирается до пояса. Целую в губы, заставляя замолчать, нащупываю грудь, жадно мну через ткань соски, нахожу трусики, кручу большим пальцем вокруг центра удовольствия, но у нас очень мало времени, и только моя авторша может отреагировать на мою руку так стремительно. Она начинает дышать быстрей, хватается за мою шею, держится ногами, чтобы я мог надеть презерватив. Наконец-то я внутри. Я дома, моя девочка послушно принимает меня. Это единственное в чем она безоговорочно слушается меня. Жёсткими толчками вколачиваю в дверцу кабинки, она скрипит от наших движений. Я люблю смотреть на Настасью, когда доставляю ей удовольствие.
- Сильнее, - шепчет, и, честно говоря, это возбуждает до чертиков.
Мощно вбиваюсь в нее, мои толчки отдаются ударами хлюпкой дверцы и замка, что весит на соплях.
Настасья обалденная, и я благодарен Катерине за то, что объяснила мне, что к чему. Я сам не представлял, что мне нужна такая женщина, что для меня существует такая женщина, что я хочу вот этого. Только с Настей я обрёл истинное наслаждение. Впрочем, размышлять об этом некогда. Ее ноготки выпиваются в мою шею, по линии роста волос. Дыхание становится рваным и сбивчивым, значит, и мне пора сворачиваться. Обожаю свою авторшу и горячий шоколад, люблю так сильно, что земля уходит из-под ног. Это же надо встретить такую же чокнутую, как я сам. Она тесная и влажная, тугая, сжимает меня, требуя еще больше трения, прикосновений и удовольствия, поддаётся, помогая, и мы кончаем одновременно.
Она не может сдержать смеха, закрывает лицо рукой, когда возле писсуара мы натыкаемся на ошарашенного мужика, а ещё с двумя сталкиваемся в дверях. Один смеётся, другой гневно обзывает нас.
- Какой кошмар, Семён! Мне стыдно
- Нормально, нормально, они нам завидуют!
Зарываюсь носом в ее волосы, сладко целую в ушко, обнимаю за талию, когда мы идём обратно к столику.
Димон подозрительно косится на нас обоих. Но Настя выглядит именно так, как должна выглядеть женщина, которую сладко отлюбили в туалете бара.
- Боюсь представить, где вы были.
Наливаю Настасье полный бокал шампанского, ей надо успокоиться. Мы не отвечаем, я улыбаюсь, а Настя утыкается в моё плечо, краснея.
- Я так понимаю в это заведение нам лучше больше не соваться, да, Семён?
Димон заказывает ещё спиртного, наклоняясь к моей девочке.
- Что ты с ним делаешь, Настя? Он же выглядит нереально довольным, - Димон поправляет свою шикарную, уложенную в парикмахерской шевелюру, - он сумасшедший, как обалдевший, да, мой любимый мальчик счастлив, - хлопает в ладоши именинник.
- По-моему улыбка не слазит с его лица постоянно.
Делаю вид, что не слышу.
- Нет, он с тобой другой. Спасибо, - сжимает он Настину руку, а смеюсь.
Принимаю её к себе, целуя в щеку. Даже на инстаграмм забил и еду не сфотографировал. Я сам знаю, что другой: живой, влюблённый, и пьяный, не от спиртного пьяный, а от неё.
Эпилог
Год спустя
Я переехала к Семёну уже через несколько недель после того, как мы начали встречаться. Он позвал, а я, как обычно, не смогла ему отказать. Семен сказал, что ему задолбало туда-сюда ездить переодеваться, а мои плоские подушки загоняют его в депрессию. Мне было приятно, потому что с Катей он встречался больше чем пол года, виделись они лишь на выходных, проживая в разных городах, а съезжаться ему в голову не приходило. Не буду скрывать, иногда мы ссоримся, порой очень сильно, все дело в том, что злой Семенэто невероятно сексуальное зрелище, поэтому порой я провоцирую его специально. Заканчиваются наши ссоры быстро и почти всегда одинаково: на столе, на полу, на кровати или на стиральной машине.
В кого Семен такой необузданный, я узнала познакомившись с его родителями. Мама моего парня в восемнадцать лет зажигала в рок-группе. И когда она начала петь, запрыгнув на кресло, я даже к зеркалу тайком ходила, проверить, не описалась ли со смеху. А вот папа у Семышкольный учитель. Для него профессия сынаэто бесконечное «рукалицо». Он очень обрадовался, услышав, чем именно я занимаюсь, во мне он надеялся найти соратника, который убедит его сына заняться чем-нибудь человеческим. Но когда сестра Семена рассказала о чем мои книжки, папа скис, а мама с восторгом захлопала в ладоши, попросив себе пару экземпляров творений. Но Сема утверждает, что я им понравилась, потому что они пригласили меня на десять праздников вперед, а вот про Катю все время забывали. И хотя за напоминание про бывшую Семен тут же получил по своему твердому спортивному заду, он все равно был жутко доволен тем, что мама бесконечно подмигивала мне, особенно когда узнала, что это мои сиськи были в интимных сценах на экране.
А я никогда не устану любоваться им. Ощущение того, что этот потрясающий мужчина выбрал меня будоражит кровь днем и ночью. Я начала заниматься спортом, хожу в зал, посещаю бассейн. Семен посмеивается, но, если твой парень выглядит подобным образом, приходится соответствовать. Хотя, честно говоря, из-за огромного количества интимных сцен в моей жизни, я и так потеряла несколько килограммов. Семена это печалит, он боится, что уменьшится его самая любимая часть моего тела.
Мы снова на утреннем шоу, сидим за столом, где перед нами лежат листочки с возможными вопросами. Стеклянные витражи студии, в которой записывается передача, покрыты специальной высокотехнологичной пленкой, которая может становиться как абсолютно непроницаемой для солнечного света, так и полностью прозрачной. Ведущая и мы, гости, расположены в кадре с видом на потрясающий парк, а с внешней стороны каждый желающий может наблюдать за прямым эфиром. По правую руку от меня сидит Игорь Петрович, по левую - Семён, а рядом с ним Ирина. Режиссёр широко улыбается, он невероятно счастлив, все дело в том, что наш телефильм решили сделать полнометражным кинопроектом, потому что он вызвал большой интерес и его хотят показать в кинотеатрах. В темное время суток на стеклах студии появляется яркая инсталляция, а по краямбегущая строка с прогнозом погоды.
Игорь Петрович так радуется, что я боюсь инфаркта от радости раньше, чем начнутся досъемки и переделки. Его спрашивают о рабочих моментах и всякой киноиндустрийной ерунде. Я рисую кружочки на листике, мечтая свалить отсюда, потому что в моей голове крутится новая глава, и я трачу время на всякую фигню. А еще, каждый раз, когда я подымаю голову, в глаз светит софит. Обожаю телевидение.