А сейчас её заметили все, и это ему не понравилось. И взъелся он на неё именно за это, а лгать себе самое паршивое дело.
Внешне её итальянский темперамент был не слишком заметен, но он помнил, что скрывается за этой сдержанностью. Не наносной, нетвполне сознательной, а от того не менее притягательной. Женщина-загадка, но в то же время вполне себе живая. Ник был вынужден признать, что его задела холодность Элис, но играть в отставленного любовника он не собирался. Куда интереснее завоевать её снова. Именно эту Элиссегодняшнюю.
Как шафер жениха он был представлен почти всем гостям. В том числе, невысокому коренастому итальянцу с густой седой шевелюройотцу Элис. Они виделись на последней репетиции, но руки пожали только сегодня. Пожилой мужчина выглядел крайне довольным собой и гордым, будто сегодня действительно выдавал замуж дочь.
Странная семейка.
Такую же гордость за Мэри демонстрировал рыжеватый ирландец по имени Ронан. Он прилип к Нику как банный лист, сразу определив в нём земляка.
На троих с отцом Элис они выпили несколько стопок виски. Ник развлекал стариков историями из последней поездки на родину предков, где умудрился загреметь в больницу с подозрением на аппендицит.
Виски, кстати, к праздничному столу поставлял Шонвладелец паба «У Пиппина», и, памятуя утреннее похмелье, Ник порции половинил. И всё равно, голову пришлось проветривать.
Потом он пил с Теем и парнем, который вроде как был старшим братом Элис. Ник не запомнил. Позже к ним присоединился Крис и Уилл ДжорданМэтт как-то знакомил их в Сан-Франциско. Тоже, кстати, женится скоро. Сговорились все, что ли?
Они засели в баре на первом этаже главного здания, будто весь вечер только и ждали, чтобы отделаться от свадебной суеты и спокойно выпить. В какой-то момент он понял, что повторение сегодняшнего утра не за горами, и решил проветриться.
Допроветрился.
На самом деле, Ник почти протрезвел. Мэтта, вот, поддел беззлобно, что редкость. Может, конечно, присутствие Мэри сказалось, но дёргать друга не хотелось. И эта фраза: «я ей всё рассказала». Интересно, что это«всё», что лучшая подруга ещё не знает?И он не знает, хотя Мэтт называет его лучшим другом. Или не настолько он лучший, раз ему «всё» не рассказывают.
Нет, не протрезвел онхрень какая-то в голову лезет.
Достав пачку сигарет, Ник тяжело опустился на верхнюю ступеньку крыльца дома Элис, прикурил и медленно затянулся. Пять минут погоды не сделают. Туман в голове вряд ли прочистится, но, похоже, мучиться ему завтра от ещё большего похмелья.
Мысль возникла неожиданно, и как бы ему ни хотелось, Ник всё никак не мог от неё отделаться: если Элис сейчас выйдет и прогонит егознакомство он возобновлять не будет. Не знакомыну и хрен с ней. А вот если не выйдет, то можно попробовать. Ник даже время специально засёкдосидит до полуночи. Как раз на пару затяжек.
Дверь за его спиной открылась, когда он докуривал третью сигарету.
Ник поморщился. Жаль. С другой стороны, оно и к лучшему. Странный день сегодня.
Элисэто же Элис, больше некому, правда?встала за его спиной и и ничего не делала. Не говорила, не ругалась, не кричала. Кажется, и не дышала вовсе. А вот он даже сквозь табачные пары почувствовал её запах. Или это фантом, мозг сам подсовывает ему ассоциации?
Вытравливая его, Ник сделал последнюю затяжку.
Не волнуйся, я уже ухожу.Голос скрипел, как ржавая дверная петля. Пришлось даже откашляться.
А вот у Элис был спокойный. Будто для неё это в порядке вещейсидящий на её крыльце малознакомый мужик.
Да я и не волнуюсь. Сиди, раз нравится. Только на, вот, держи. Ночи уже холодные.
Не вставая, Ник медленно обернулся и едва удержался от того, чтобы не расхохотаться: одетая всё в то же платье и толстовку, Элис протягивала ему плед.
Отказаться он не посмел. Взял клетчатое покрывало и положил рядом на крыльцо.
Спасибо.
Краткостью на краткость.
Девушка в ответ кивнула.
Спокойной ночи, Николас.
Ник. Николасом меня зовут коллеги. И друзья, когда, по их мнению, я в чём-то напортачу.
Часто портачишь?
Случается.
Как и со всеми. Спокойной ночи, Ник.
Подожди!
Терпение никогда не входило в число его добродетелей. Как человек, не терпящий неопределённости, Николас предпочитал выяснять всё и сразуредкое качество для мужчины, добившегося определённых успехов в суровом мире бизнеса, где важна дипломатия и умение просчитывать риски. Всё это он делал интуитивно, в доли секунды перебирая в голове всевозможные варианты развития событий, и ни в одном из них стоящая перед ним молодая женщина не отказывала ему в правде.
Руки жглокак хотелось до неё дотронуться. Но в одной всё ещё была полуистлевшая сигарета, а другой пришлось взяться за перила, потому что, едва Ник встал на ноги, как чувство равновесия ему изменило.
Ты правда меня не помнишь?
Элис прищурилась. Мужчина замер.
Ну же, давай, вспоминай! Ник даже моргать боялсятак хотелось не пропустить момент узнавания в этих красивых слегка раскосых глазах, смотрящих будто с насмешкой. Что-то такое промелькнуло в них, но сразу угасло: даже не теньдымка сомнений, будто на него примеряли чей-то образ. Промелькнуло и угасло, и лишь грустная улыбка заиграла на однажды целованных им губах в знак сожаления.
Прости.
Обидно.
В голове немедленно возник другой план.
Ну, давай тогда познакомимся, что ли?
Улыбка стала шире.
Нас знакомили. Забыл?
Похоже, рядом с тобой память мне изменяет.
Хм.Девушка смешно скривила губы.Ну, тогда попытка номер два.«Три», поправил мысленно Ник.Привет, я Элис Манфреди.
Тонкая рука взлетела вверх для рукопожатия. Пришлось подняться на две ступени, чтобы до неё дотянуться. Ник щелчком отправил сигарету за спину, прежде чем протянуть в ответ руку. Никакой дрожи в пальцахсильно и уверено он обхватил узкую ладонь и чуть сжал.
Ник Холланд.
Приятно познакомиться.
Ну что ты, цветочек. Это мне приятно.
В следующее мгновение, сделав последний разделяющий их шаг, мужчина притянул девушку к себе.
Чтобы удержаться на ногах, Элис пришлось схватиться за его предплечье. Столкнувшись с крепкой грудью, она охнула и резко подняла вверх лицо.
Снова за старое?
Опять это выражение крайнего возмущения, но Ник лишь рассмеялся.
Не могу отказать себе в удовольствии с тобой пообниматься.
Может, для начала следует спросить разрешения?
С этим точно не ко мне.
Мнишь себя подарочком?Одна красиво очерченная бровь саркастически взлетела вверх.
Ник широко улыбнулся:
Ещё каким, цветочек.
Перестань меня так называть.
Когда-то ты не возражала.
Да не спала я тобой, сколько можно об этом говорить!Крепкий кулачок неожиданно и довольно чувствительно врезался ему в грудь.
Улыбка Ника сменилась хищным оскалом.
Может, всё же, напряжёшь память?
Девушка в его руках неожиданно замерла.
Каким это образом?
Для начала, таким.
Он снова давал ей шанс отказаться, медленно приближаясь губами к её приоткрытому от удивления рту, но и на этот раз Элис им не воспользовалась. Почему? Вопрос этот занимал Ника всего секунду.
Нет, он вовсе, как она выразилась, не «подарочек» и вполне отдаёт себе отчёт какое производит впечатление. Стоило, как минимум, протрезветь, а как максимумподождать лучшего момента, не напирать так явно. Но, как и пять лет назад, едва эта девчонка оказалась в его объятиях, как у Ника моментально снесло крышу.
Его твёрдые губы коснулись её мягкости, и хмель другого свойства ударил в голову, прострелив через позвоночник в ту часть тела, которая немедленно отозвалась, восстав и уперевшись в ширинку.
Ника буквально рвало на части от желания подчинить, сделать своим это податливое тело, дурманящим запахом заполнившим носовые пазухи, а вкусомчувствительные рецепторы на языке, который самым решительным образом, раздвинув зубы, ворвался в рот девушки.
Элис протестующе замычала, но на том, что делал Ник, это никак не сказал. Он планомерно выцеловывал себе дорогу к её памяти, понимая, что ошибся в одном: это сейчас он пьянел. Всё количество алкоголя, что он выпил за этот день, ничто по сравнению с этой магической субстанциейего женщиной.
Ник словно вернулся домой после долгого путешествия, в которое сам себя отправил, и, судя по тому, что его яйца до сих пор целы, в этом доме его ждали.
Ему пришлось выпустить руку Элис, которую до этого он держал у своей груди, потому что потребность более близкого контакта оказалась гораздо сильнее. Он обнял девушку обеими руками, спустив одну на поясницу, а другую погрузив в волосыдлиннее, чем он помнил, но такие же густые и мягкие. В лунном свете на светлых простынях они смотрелись куда более эффектноон помнил.
И как щекотали его грудь помнил, когда их хозяйка падала на него в изнеможении после долгой и страстной скачки верхом.
Зачем она упирается, им же так было хорошо вместе?
Пришлось с кровью выдирать себя из этих пьянящих губ, чтобы, сжав волосы у затылка, запрокинуть эту упрямую головку и заставить посмотреть на себя. Получилось не сразу: глаза девушки были закрыты, лоб нахмурен, а брови сосредоточено сведены.
Ник немного ослабил хватку.
Посмотри на меня, цветочек,проговорил он в прикушенный уголок ярко-вишнёвой губы.Посмотри и скажи, что начинаешь вспоминать. Или я подарю тебе сборник таблиц Шульте, и будем вместе тренировать память.
Улыбка расслабила губы, ресницы дрогнули, и на Ника уставились два тёмных бездонных омута, в которых он в то же мгновение провалился.
Как-то сразу стало неважно, помнят его или нет, встречались они раньше, или это воображение сыграло с ним злую шутку, растянувшуюся во времени. Девушка, которая смотрела на него, смотрела на негона Ника. Не вспоминала, не сомневалась, не злилась, просто смотрела на Ника так, будто то, что они делалисамая естественная вещь в мире.
Похоже, Шульте отменялся.
Глава 10
В другом любимом Элис европейском фильме героиня назвала свой поцелуй «внезапной потерей концентрации». Она была его инициатором и в этом разительно отличалась от Элис. Но что касается остального, если отринуть эти несколько решающих секунд
Ничего она не вспомнила. Нечего было вспоминать. Николаса она видела впервые в жизни, и всё же, что-то было на самом краешке сознания. Что-то похожее на дежавю. Узнавание. Но не мужчины, с которым однажды целовалась, а того, с кем хотелось бы целоваться и дальше.
Может, так мы выбираем своего единственного?
Однажды Элис уже переживала подобное. Это был парень, с которым она познакомилась в общем университетском чате. Они встретились в реале. Гленн ей понравился. Правда, понравился. Их первое и единственное свидание закончилось поцелуем, от которого у Элис подогнулись ноги. Стоило его губам коснуться её, как она воочию увидела себя в стоящей у алтаря, белый штакетник, ровно стриженную лужайку и самого Гленна, поднимающего их сына, чтобы тот положил в корзину, прибитую к задней стене гаража, свой первый трёхочковый.
Всё это просвистело в мозгу со скоростью пули. И с её же разрушительной неизбежностью отразилось на подкорке мозга пониманием, что ничему этому не бывать. Поцелуйединственное, на что она может рассчитывать.
Как-то очень легко Элис приняла эту потерю. Почти те же чувства она испытала, когда после лёгкого загула принц Уильям всё же женился на Кейт. Или когда в «Мама Мия» Софи и Скай решили отложить свадьбу. Как данностьвот как Элис приняла отсутствие в своей жизни штакетника от Гленна Винстона, что не помешало ей в дальнейшем с теплотой вспоминать и его самого, и их поцелуй.
С Ником краска на заборе обновилась, а трава явно требовала скорого вывода из гаража газонокосилки. Да и баскетбольное кольцо нуждалось в покраске. Впрочем, чёрт с ним с кольцомНик просто обязан научить Лукаса играть в бейсбол, ведь никто из Манфреди так и не постиг премудрости этой игры. Отец и братьяфанаты соккера, и болеют за итальянский «Ювентус».
Долгий взгляд Николаса глаза в глаза давал надежду, что и он увидел нечто подобное. Или же она выдаёт желаемое за действительное.
Но всё же кривая ухмылка, исказившая его рот, показалась Элис чертовски милой.
Упрямая. Мне нравится. Пригласишь зайти?
Без проблем. В гостиной довольно удобный диван.
Думаешь, не останусь?
Думаю, нет.
Неправильно думаешь.Всё ещё держа Элис в объятиях, Ник подтолкнул её к дверям.Пойдём, испробуем твой чудо-диван.
И она пошла. Может потому, что ни мгновение не допустила мысль, что Николас сделает что-то против её воли. Лишь на секунду задержала его на пороге.
Захвати плед.
Окей.
Объятия он разжал, но из рук не выпустил. Будто не доверял до конца, не верил, что дверь не захлопнется перед самым его носом.
Элис ни за что бы так не сделала. Даже искушения не было. Она сама не знала, почему, но голова, дурная от поцелуя, боролась с сердцем за главенство в споре с разумом: за каким чёртом она делает то, что делает.
Именно поэтому, оказавшись по ту сторону двери, девушка почувствовала себя неуютно. Ника стало как-то сразу много в довольно просторной комнате, обставленной светлой мебелью.
Устраивайся.Элис показала рукой на тот самый диван, а сама прошла к мини-бару, решив всё же достать блюдо с закусками. А когда достала, то, обернувшись, едва не выронила: приглашение «устроиться» её гость понял буквально.
Сняв ботинки, Николас растянулся на диване, заняв его весьот подлокотника до подлокотника; голова на одном, а ноги в чёрных шелковых носкахна другом.
И правда, удобный.Сложив руки на груди, он улыбался, как мартовский кот.Надо будет попросить один такой у Йена.
У Й-йена?
Только тем, что услышала знакомое имя, Элис оправдывала своё заикание. Иначе, получается, что она вроде как взволнована, а ей не то что показыватьчувствовать подобное не пристало.
Ты имеешь в виду мистера Трумана, управляющего?
Кому мистер Труман, а кому Йен«стеклянные ножки».Ник закинул руки за голову и с удовольствием потянулся.И он не управляющий. Председатель организационного комитетатак звучит его должность, но, по сути, Йен Труманединоличный хозяин этого места. Любит поиграть в демократию, выйти к гостям запанибрата, а сам за репутацией своего заведения следит, как ястреб за кроликом.
А почему «стеклянные ножки»?
Это я в детстве его так назвал. Он ходит смешно.
Элис прыснула. Маленький кругленький человечек на тоненьких ножках-палочкахмистер Труман и правда ходил смешно, будто подпрыгивая, чем напоминал Грю из мультика про супер-злодея. Их представили друг другу в процессе подготовки к свадьбе, но ничто в этом суетливом человечке не выдавало хозяина такого дорогущего места. Годовое членство в этом клубе ровнялось её годовому же доходу, и то, что Ник запросто называет Йена Трумана смешным прозвищем, давало основание предположить, что развалившийся на её диване мужчина не так уж прост. Как, впрочем, и все те, кто был сегодня на свадьбе.
В детстве?
Ник улыбнулся, снова сложил руки на груди и закрыл глаза. Так и лежал, довольный и расслабленный, как у себя дома, пока рассказывал Элис историю из своей жизни.
Ну да. Мой отец и Йен росли на одной улице. Один стал профессором математики, другойвладельцем букмекерской конторы. Гораздо позже он легализовался и вложил деньги в этот клуб. Мы часто проводили здесь выходные. Собственно, Мэтт попал сюда исключительно по моей протекции.
Исключительно, значит.
Есть как-то неожиданно расхотелось.
До этой минуты Элис казалось, что все эти разговоры про семейные традиции, клановость, кастовость давно остались в прошлом. Изжили себя, как черно-белое телевидение и краска для волос на основе аммиака.
Её братья на личном примере доказали старшему поколению полную нежизнеспособность старых устоев, благодаря которым дочь сантехника не могла выйти замуж за сына банкира, а сын банкира не мог в одночасье решиться сделать карьеру танцовщика.
И Эдди, и Нино открыли перед Элис путь к свободе, когда оба приняли решение взять от жизни всё, что хотят они, а не то, что навязывается традициями. Элис, в свою очередь, «освободила» Паологрустно для отца с матерью, но на то они и родили их четверых.
Все Манфреди выросли современными молодыми людьми, со страницами в соцсетях, умением орудовать палочками для еды и возможностью возвращать в магазин не подошедшую вещь. Дети своего временив меру бывалые, в меру опытные.
Но никакого опыта не хватит, чтобы представить себя на месте Золушки, которую всё же догнал принц, надел на неё туфельку, но её карета всё равно превратилась в тыкву, а платьев обноски. Грех, конечно, говорить так о фирменной «найковской» кофте, а вот кроссовки из масс-маркета в эту картинку очень даже вписывались. Ну да на почётную роль самой большой счастливицы Элис всё равно не тянула, скорее, на её лучшую подругукак вышло у них с Мэри.