ОсколкиБризин Корпс
Sensus.1
Она посмотрела на меня так, словно я не затяжку делала, а взрывала метро в них читалось и удивление, и непонимание, и доля опасения.
Да, я, человек некурящий, считающий, что это не приносит никакой пользы и более того засоряет легкие, портит дыхание и эмаль, взяла и сделала затяжку. Я вдохнула дым глубоко так, чтобы почувствовать эффект, если такой и будет. На самом деле, я думала, что закашляюсь, однако ничуть не бывало: прошло как по маслу. Наверное, виной тому то, что я все-таки покуриваю. Ведь кальян считается, верно?
Хм, помогает, заметила я, возвращая подруге ее «Marlboro».
Она взяла протянутую сигарету и ответила, затянувшись:
Ну а то.
Я не стала бы курить из-за того только, чтобы влиться в компанию. Будь так, я бы курила лет с четырнадцати, когда это «вошло в моду». Кто знает, может быть, сложись все иначе, я бы так и не опустилась до этого. Просто произошло то, что произошло, и это несколько надломило мой стержень. Можно сказать, что я поступила так, чтобы облегчить возникшую боль внутри себя. Забавно: я старалась потушить ее внутри тлеющей сигаретой.
Я докурю, ты не против? спросила я и протянула пальцы вперед.
На меня снова посмотрели каким-то недоверчивым и удивленным взглядом.
Да, конечно.
Уходя, я чувствовала, что мне продолжают удивляться.
Я села на один из бетонных камней, которыми огораживается парк от набережной, и погрузила сознание в дым. Странно, но должна признать, что курение действительно работает. Буквально через пару секунд в голове образовалось облачко. Казалось, словно мозг вдруг раздулся, как спасательный жилет. Немного подташнивало. «С непривычки» подумала я. «И вина». Да, оно определенно играло тут не последнюю роль.
Мимо проходила компания парней и девушек количеством шесть-семь человек. Один из них держал на плече бумбокс, из которого доносились звуки какого-то трека, близкого по жанру к электронной музыке или дабстепу. Их веселость, их беззаботность все это заставило меня улыбнуться. Пока они шли мимо, я провожала их взглядом, чувствуя, что мне на самом деле стало хорошо.
Мы пришли в парк некоторое время назад около часа или полтора. Мы любили проводить ночи тут река, свет, прекрасные дружелюбные люди и ночной воздух Разве может быть что-то лучше? Обычно мы просто проводим время друг с другом, выпивая или играя в дурацкие игры в общем-то, ничем путным не занимаясь и просто бездарно тратя ночь.
Нет.
Мы не тратили ночь бездарно. Никогда. Бездарно тратят ее лишь те, кто спит.
Глупо как-то спать ночью. Я думаю, что в ней есть что-то такое, чего нет в дне. Я имею в виду: какая-то тишина, умиротворенность. Спокойный, тихий ветер дует время от времени, вокруг горят фонари и изредка бродят прохожие (такие же любители ночной поры, как и ты сам), и это все вместе возбуждает внутри чувство, похожее на удовлетворение всем и вся. Мне лично в таком настроении хочется крутиться волчком, смеяться и обнимать каждого, кто мне на глаза попадется.
Днем такого не бывает.
Днем слишком много людей, которые снуют туда-сюда, словно муравьи, носятся, шумят. Их лица не выражают ничего, кроме напряжения и недовольства. Стоит нечаянно коснуться руки кого-нибудь в общественном транспорте, как он тут же презрительно одергивает свою конечность, словно бы не ты ее задел, а дьявол своим провонявшим грехами и кровью копытом.
Как только вошли в парк, мы услышали громкую музыку, доносящуюся из кафе около водоема (прудом это назвать нельзя как-то не вяжется). Стало ясно, что кто-то что-то празднует. Я, как то всегда и бывает, пропиталась витающим в воздухе настроением и стала вести себя взбалмошно, веселя тем самым двух своих спутниц.
Слушайте, а, может, к ним присоединимся? спросила я, когда мы подошли к сложенным на самодельном пляжике матрасам и начали открывать бутылку вина.
Зачем? Лиза посмотрела туда же.
Я пожала плечами:
У них весело.
А у нас, что, не весело? подала голос Ася.
Тут нельзя было не согласиться.
В ожидании, пока бутылку откроют с помощью подручных средств, а именно фломастера, я решила написать на песке что-нибудь на латыни. Недолго думая, решила написать вопрос, который я никак не могу задать в лицо той девушке, что открывала в тот момент вино. То есть, не то чтобы мы не разговаривали насчет моих симпатий и всего прочего, но просто я никогда не задавала ей именно этот вопрос.
Пришлось несколько повозиться. Надпись получилась большой и непонятной то есть как раз такой, какой я и планировала ее сделать.
Пока я отошла от своего творения и, расшнуровывая кеды, вытряхивала забившийся в них песок, Ася подошла ближе к надписи, очевидно, уже закончив муторство с бутылью алкоголя.
Placeo-ne te прочитала она. Звучало это, естественно, неправильно, но не в этом суть. И что это значит? спросила она меня.
Я улыбнулась. Еще одна причина, по которой я люблю ночь, она накладывает на лицо тень. Ты видишь только основные эмоции человека, но не можешь проникнуть в его душу и понять все нюансы. Это как десять фломастеров в наборе оттеночных нет, лишь главные цвета. Так и тут: я улыбнулась, но ни Ася, ни Лиза не смогли бы прочесть по моим губам, какая грусть хранится за начертанными словами.
Не скажу, ответила я и подошла к ним, взяв вино. Знаете, сколько стоит? поспешила перевести я тему и посмотрела на казавшееся темно-зеленым стекло.
Сколько?
161 рубль, усмехнулась я.
Да ладно? Так дешево.
Ага. Сама удивилась. Кубанское. Сейчас и опробуем, я сделала глоток. Вино на вкус было приятным и слегка-слегка кисловатым. Молодое, хорошее, я посмотрела на этикетку и передала бутылку в протянутые Асины руки. Купила вместе с бабан.
Серьезно?
Ну да.
И что она? Нормально?
Ну что-что. А что она скажет? Она знает, что я пью. Тут вино подумаешь. Вот только побузила насчет того, что я на всякую чушь деньги трачу
Моя бабушка довольно легко мирилась с моими закидонами. На самом деле, я считаю, что никак иначе она и не могла бы реагировать. В плане ладно бы она не пила и не курила, но ведь нет. Нельзя не согласиться, что проповеди о вреде алкоголя и курения звучат неубедительно из уст курящего и пьющего, неправда ли? Так что я искренне не понимаю, почему родители запрещают своим отпрыскам то или иное, хотя сами в свои молодые годы наверняка позволяли себе то же. Практически уверена, что у большинства взрослых были опыты в «голубой» области и они наверняка пробовали хотя бы марихуану.
Я точно знаю, что мой отец пробовал не только ее героин тоже был близким знакомым моего предка. Касательно матери мне ничего неизвестно, однако она курила. Курила и во время беременности, кстати. «Вот почему я такая идиотка» последнее время часто мне это в голову приходит.
И забавно: мой папа, держа сигарету в зубах и чиркая зажигалкой непосредственно около ее кончика, говорил:
Если увижу, что ты куришь, запихну пачку в самую глотку, поняла? и улыбался.
Тогда я улыбалась ему в ответ, однако сегодня, вспоминая эти моменты, я называю себя дурой. Дети наивны для них улыбка есть улыбка, ничего больше. Улыбка это хорошо.
Но мой отец улыбался мне как-то по-звериному. Наверное, представлял, как он ненужному ребенку (обузе, говоря по чести) причиняет страдания на основании того только, что может это себе позволить.
Спускаясь по каменным ступеням ближе к реке, мы увидели какого-то парня.
Привет, поздоровалась я, пребывая в состоянии идиотической радости всему вокруг. А мы тут, это, я кивнула на своих друзей. Собираемся немного понарушать закон.
Да мы тут тоже как-то парень показал на стоящие рядом бутылки, среди которых я отчетливо увидела «Jack Daniels».
Опа, удивилась я, присаживаясь на камень и укладывая рядом с собой рюкзак. Ну мы присоединимся тогда, вы не против?
Парень улыбнулся и пожал плечами, давая понять, что нет, он не против.
В принципе, вот что хорошо в темноте она сближает. Днем вероятность влиться в какую-то компанию равняется нескольким процентам, тогда как ночью шансы возрастают в разы.
Здравствуйте, услышали мы новый голос после глотка вина. Прежде чем я успела удивиться галлюцинациям (все-таки не абсент хлещем), перед нами возникла беловолосая голова с растянутой от уха до уха улыбкой, обнажающей белые зубы. Меня зовут Николай. А вас?
Очевидно, данный человек был из тех «них», о которых упоминал первый наш знакомый.
Я посмотрела на него мельком. В далеком шестом классе я сочла бы его весьма привлекательным молодым человеком, однако на сегодняшний день, являясь уже выпускницей, я не почувствовала внутри себя ничего. Лишь мысль: «о боже, опять?» мимолетом скользнула где-то в голове и испарилась тут же, стоило только прикоснуться губами к горлышку бутылки и сделать новый глоток.
Люблю я Кубань. Ничего не могу с этим поделать.
Мы поочередно представились. Лиза как всегда назвалась Алисой, что вызывало у меня рефлекторное желание закатить глаза. Чего-чего, а этого я не выношу все эти Алиса, Луна и прочие ванильные имяреки меня выбешивали похлеще политической обстановки в мире.
Маш, стрельни мне сижку, обратилась она ко мне шепотом. У них наверняка должны они быть.
Сама она не могла это сделать. Не виню ее за это, не смеюсь над ней у каждого, как говорится, свои тараканы в голове, что поделать? Да и забавно это в некотором роде просить у людей курева, а потом отдавать его другому человеку.
Я уже готова была встать, как
Простите, обратился к нашему девичнику Коля. У вас не найдется сигаретки?
А мы вот уже хотели у вас их стрельнуть! повесив губы на уши, сказала я.
Николай, достав из протянутой Асей пачки сигарету, посмотрел на меня, также улыбаясь:
Да что вы?
Неловко как-то получилось.
Так, а сколько вам лет? спросил он, усаживаясь напротив меня и сбоку от Аси.
Двадцать один, ответила та.
Восемнадцать, качнула головой Лиза.
Ну а что, мне быть моложе их, что ли?
Восемнадцать, качнула плечами я. В принципе, это только на малюсенькую долю неправда. По сути, я слукавила меньше Аси, которая прибавила себе три года с копейками, и Лизы, прибавившей себе чуть менее года. Так как она родилась позже меня, посредством логических заключений можно сделать вывод, что в нашем коллективе я самая невинная в плане вранья сегодняшним вечером.
Далее следовали вопросы-ответы на темы обучения. Ася запихнула себя вкупе с Лизой в МГППУ, куда они только планировали поступать. Получалось, что она уже на третьем курсе. Меня определили в литературный институт имени Горького, куда я все намеревалась попасть, но все-таки раздумала, решив, что меня это в конечном счете вгонит в депрессию. Я также отказалась и от сдачи литературы в ЕГЭ, что практически совершенно лишало меня шансов куда-либо поступить. Но ладно. В конечном счете меня никто не спросил касательно того, правда ли все это. А не отрицать информацию, которую говорит кто-то там (не ты лично), и врать это разные вещи.
Удачно оправдавшись, я продолжила есть черешню, прихваченную с собой.
Коле оказалось девятнадцать, что вынудило Асю пожалеть о сказанной сгоряча цифре. Мне было как-то все равно, сказать по чести. Изначально решив, что и как, я просто сидела на заднем плане, пока эти две ловили каждое сказанное парнишей-с-набережной слово.
Бла-бла-бла, я жил в Америке. «Прекрасное произношение» похвалила его Елизавета. Я закатила глаза.
Бла-бла-бла, я знаю английский, немецкий, французский.
Бла-бла-бла, я умею сочинять.
Нет, может быть, я судила его предвзято. Нет, может быть, заметив, как на него смотрит субъект моих собственных чувств, я начала ревновать и поэтому мне каждое его качество, высоко ценимое кем угодно, не нравилось крайне, вызывало у меня приступы нервозности и негодования. Но боже мой, разве можно проэкзаменовать человека на знание того или иного языка? Я имею в виду, незнакомца на мостовой разве можно? Он вполне мог выучить пару-тройку стандартных фраз, чтобы умело окучивать девиц, вроде таких, как мои спутницы. Знание языков (а в особенности, французского) поднимает тебя в глазах собеседницы. Только вот я со своей латынью Мда.
Так или иначе, я не чувствовала ничего, кроме постепенно пронизывающего меня холода. Вина уже вскоре не осталось, так что согреваться мне было нечем. Все мои мысли кружились вокруг «надо пойти на мост там теплее» и я раздражалась от того, что никто меня не слышит, что всем тепло и комфортно. Я пару раз вставала и бегала по каменным ступеням.
Как в человеке может быть столько энергии?! наигранно, по-актерски как-то восклицал Коля, обращаясь к своим друзьям.
«Как в человеке может быть сорок три килограмма и желание сбросить жир, бегая туда-сюда?» думала я тем временем.
Друзья Коли, с которыми мы вскоре познакомились, использовали мою колонку для воспроизведения довольно живенькой музыки, под которую я носилась по набережной как угорелая.
Эй, окликнула меня Ася, прикоснувшись к плечу, когда я наконец-таки снова села. Рядом не было Коли, Лиза не слушала. Что с тобой?
Мне холодно, грубо ответила я. Когда мне некомфортно, я начинаю реагировать на внешний мир, как Цербер. Сама того не желая, я становлюсь ужасно противным человеком. Я уже полчаса или час твержу пойдемте на мост, мне холодно. А мы сидим тут!
Ты думаешь, на мосту будет теплее?
Я знаю, что там будет теплее, пронзая взглядом, ядовито парировала я.
Ася промолчала. Я заметила, что Лиза уже слушает, а Коля бродит где-то рядом. Меня буквально шатало от ненависти к окружающим. Почему, черт возьми, никто не хочет пойти на мост?! Мне холодно!
Вот поэтому мы и не можем быть вместе тихо сказала Ася.
Я никогда не думала, что что-то снова причинит мне такую сильную, пронзающую сердце острой иглой, боль. Я-то думала, что теперь ничто не свете не заставит меня страдать. Я думала, что докатилась до стадии полной бессердечности. Но
Но эти несколько слов обернулись веревкой вокруг шеи и тут же затянулись петлей, отчего в горле появился ком, горький, примерно как лимонные семечки.
Ты вот именно сейчас решила поднять эту тему? я посмотрела на нее глазами, в которых она не могла бы прочесть ничего, кроме злости. Ночь не позволяла ей видеть мою боль.
Она пожала плечами и отошла.
И вот я осталась в компании Лизы и Коли. Лиза курила свой Marlboro, делая вид, что ничего не слышала.
Дай, пожалуйста, попросила я, протянув руку, когда Лиза собиралась сделать новую затяжку.
Она посмотрела на меня так, словно я не затяжку делала, а взрывала метро в них читалось и удивление, и непонимание, и доля опасения.
* * *
И где Петр? интересовался Сева, пока мы сидели в мосту и пили чай. Спрашивал он это, понятное дело, не у меня, а у своего товарища, Матвея.
Я не знаю, не поднимая от планшета глаз, ответил он. На звонки он не отвечает, поэтому фиг знает.
Я пока в туалет ходила, видела кого-то на скамье, вставила я. Мне показалось, что этот спящий человек похож на Петю, но толкать не решилась вдруг не он.
На скамейке?
Ну да, по дороге в туалет.
Ну там его уже нет, снова подал голос Мотя, все также смотря лишь в экран и никуда больше. Я недавно там проходил никого.
Ушел, значит, подвел итог Сева. Вот куда только? Нам бы уже пора двигать мне на работу скоро.
Ты прям сразу на работу пойдешь? удивилась я, отхлебывая из крышки термоса горячий чай и протягивая ее собеседнику.
Ну да.
Кем ты работаешь?
Да программистом. На Шаболовке.
Мы помолчали.
Я кинула взгляд на стоящих за стеклом Асю и Лизу. Рядом с ними мельтешил Миша, недавно пытавшийся меня облапать и напоить моей же текилой.
Надоедливый он какой-то, этот Михаил, пробубнила я. Сева посмотрел сначала на меня, а потом, проследив за моим взглядом, сказал:
Да, какой-то он навязчивый. Не могу я понять таких людей.
Не люблю их.
Угу, Сева снова отпил из крышки, опустошив ее, и протянул мне, чтобы я вновь наполнила. Миссия выпить весь термос. Accepted.
Я уже есть хочу, сказал он немного погодя. Так, давай, Моть, ищи Петрардо, и пойдем уже хавать, Сева встал с подоконника-для-сиденья.