Я посмотрела на Асю за стеклом.
Чем он только ее так привлек вслух подумала я.
Сева снова посмотрел туда, куда и я.
Кто? Коля?
Я кивнула.
Ну он на всех так действует, он снова сел рядом и протянул руку за чаем. Но он петух, понимаешь? То есть он ну блин, покрасуется-порисуется, пособлазняет. В общем, эта, как там ее Ася?.. ну пусть она не надеется. То есть, ничего из этого не получится.
Как всегда, хмыкнула я, ощутив внутри всполох злостной радости и горькой печали. С одной стороны, О ДА ОНА НЕ БУДЕТ С НИМ. С другой, когда же она будет счастлива?
А мне ничего на свете не хотелось так сильно, как ее счастья.
Я смотрела на нее. Она не видела этого, продолжая говорить с Лизой и пытаясь спровадить Мишу подальше. Я видела, как она себя чувствует. Каждое ее движение полнилось энергией и счастьем. Ей было радостно. Она встретила человека. Он ей понравился. Взаимно (как казалось ей). И они провели какое-то время вместе на мосту, как я узнала. Но
Но у них ничего не выйдет.
Я сидела и думала, что хотела бы помочь ей с этим стать человеком, который сможет унять ее боль, полностью впитав ее, словно губка. И мне было горько, потому что я понимала, что это не в моих силах. Я просто не знаю, как и чем я могу (могу ли вообще?) помочь.
* * *
Петр в конечном счете сам к нам пришел, и мы выдвинулись прочь с моста и вон из парка. Навстречу еде.
Я шла в отдалении, полностью погруженная в свои мысли и чувства. Мне было как-то тоскливо, я хотела поскорее оказаться дома. Но одновременно с этим я чувствовала, что хочу быть рядом с Асей. Это как-то странно: желать быть рядом с тем, кто по независящим от него самого причинам делает тебе больно. И причем так сильно, как никто и никогда не смог бы.
«Все почему? Все потому, что я подпустила ее ближе, чем кого-либо еще» думала я.
Они с Колей шли позади, премило беседуя. Впереди шествовали Сева, Мотя и Сергей с Мишей. Я посередине. Одинаково далеко что от передних, что от задних. Лиза перемещалась, словно заряженный ион, от одной группы к другой. Мне она жаловалась на то, что Ася все время лишь с Николя да с Николя, а у других стреляла сижки. Я выкурила сигареты три, пока мы шли.
Ты чего? поинтересовалась у меня Лиза, снова прикуривая и беря меня под руку. Что случилось?
Да так, отмахнулась я. Ничего, в принципе. Просто грустно. Ну знаешь я качнула головой назад, намекая на Асю и ее избранника.
Понимаю, она затянулась и протянула мне сигарету. Я приняла приглашение. Давай поговорим о чем-нибудь?
О чем? Дай тему я с радостью ее разовью.
Хм, я не знаю Рыж! Лиза отпустила мою руку и подошла к Асе, спровадив ее спутника прочь. О чем можно поговорить с Мари?
Да о чем угодно! выпалила та в ответ. Громко. Так, что даже я расслышала. О литературе, о суициде, об алкоголе
И тут во второй раз за несколько часов меня пронзило иглой. В этот раз она оказалась и острее, и больше то есть боль на меня накатила просто немыслимо сильная. Я остановилась, ощутив, как на глазах наворачиваются противные соленые слезы. «Твою мать, минимум три месяца не рыдала, а тут здрасте!» подумалось мне.
Слезы душили. Я словила себя на том, что даже всхлипнула. Приближалась чуть ли не истерика. Я хотела убежать подальше и спокойно порыдать так чертовски плохо мне стало. Но я не могла. У меня проблемы с ногой, я не могу бегать. Черт возьми! Ни от боли не сбежать, ни от ее причины
«Алкоголь. Литература. Суицид» лыбилась я злобно и тоскливо. «Вот какой ты интересный человек, Маш. Вот, что стало очевидно Асе после трех лет общения с тобой!»
Эй! Лиза возникла рядом. Тихо. Что случилось?
О господи, отстаньте! Ненавижу проявлять слабость. Ненавижу, когда меня кто-то видит в таком состоянии. Хочется провалиться сквозь землю, лишь бы только никто на свете не видел моих слез, не думал, что у меня есть чувства, что меня можно задеть, как-то чем-то тронуть и причинить мне страдания.
Не показывай мишень никто не спустит курок, чтобы ее поразить. Логично? Более чем.
Эй, снова услышала я. В этот раз это была уже Ася. Все остальные двигались вперед, не видя сцены позади.
«Уйди! Уйди с ними! Только тебя сейчас мне не хватало!»
Мне не хватало. На самом деле. Ее мне жутко не хватало. Но сейчас я хотела бы, чтобы она улетела на Луну или на Плутон как можно дальше. Я не хотела, чтобы она застукала меня в расшатанном состоянии, нашла меня неспособной стоять на своих ногах.
Она, конечно, не сможет понять, почему все так. Она не сможет увидеть реального положения дел. Она решит, что я валяю дурака, что захотела порыдать просто так. А ведь это не так!
Ты чего? она протянула ко мне руки, намереваясь обнять. От этого действия меня скрутило еще сильнее. Я почувствовала себя тряпкой в руках поломойки со стажем такой, которая знает, как надо правильно выжимать кусок ткани, чтобы он стал практически полностью сухим. Примерно так я себя ощущала.
Я пыталась вырваться, понимая, что в противном случае случится непоправимое
Нет-нет-нет, ответила на мои движения Ася, сильнее обхватывая меня руками, прижимая к себе, как мать младенца. Она словно спасала от чего-то
Вот только единственное, от чего мне надо было бы спасаться, меня все равно настигло.
Она сказала:
Не пущу так тихо, что слышала это только я.
Случилось то, чего я боялась.
Я не отстранилась.
И вместо того, чтобы оттолкнуть ее подобно прочим, я склонила голову ей на плечо.
Memoria.1
Что читаешь? спросила она меня. Я оторвала глаза от экрана телефона.
«Апрельское колдовство», Рэй Брэдбери.
Она стояла около зеркала в комнате и смотрела на свое отражение, поправляя свитер. Когда я назвала книгу, она мельком посмотрела на меня, еще немного постояла и направилась к дивану, на котором я по-хозяйски восседала.
Опустившись на него рядом со мной, она попросила:
Почитаешь мне?
«Апрельское колдовство» это небольшой рассказ. Романов у Брэдбери, в принципе, немного. На тот момент я была одержима этим автором, но, к своему сожалению, не могла найти ни одной книги, кроме «Марсианских хроник» и «451 градуса по Фаренгейту». Полная, однако, желания прочесть как можно больше написанного Рэем, я взялась за его рассказы. И в тот день на очереди было «апрельское колдовство».
Я начала читать не могла устоять перед голосом, попросившим о такой малости. Как можно ответить «нет» любимому человеку? Особенно если это просьба, выполнить которую не составит ни малейшего труда?
Как сейчас помню спокойным голосом, стараясь передать как можно лучше то, что так красочно написано, я читала описание полета Сеси в самом-самом начале, в самых первых строках.
Ася положила голову мне на плечо, и мое дыхание сбилось. Я потеряла строчку, и слова расплылись перед глазами, но мой верный слушатель никак на это не отреагировал. Казалось, она все понимала. Говорила: «все в порядке. Я знаю, что ты чувствуешь. И я чувствую то же самое. Я тут, эй».
Не от того даже, что я что-то такое чувствовала по отношению к ней, а от того, что я понимала взаимность своей симпатии, вот, что выбивало меня из колеи. Я никак не могла поверить в свое счастье. Мне еще никто и никогда не отвечал искренностью на искренность.
Так мне это и запомнилось:
Апрель. Мы сидим на диване. Я читаю ей в полголоса «Апрельское колдовство». И каждая из нас чувствует это колдовство внутри себя.
Memoria.2
От моего дома до ее около четырнадцати километров. Ехать примерно час с одной пересадкой на двух, соответственно, автобусах. Тьма уже сгущается на дворе зима, а время уже перевалило за девять вечера, хотя Ася обещала своей матери, что дома у них мы будем уже в это самое время.
И как это маме объяснить-то? спросила меня севшая на скамейку Ася, посмотрев мне в глаза, затененные мглой.
Ну, как всегда в таких случаях, в моей голове начали в беспорядке бегать самые идиотские мысли, всегда вызывающие теплый смех у моей darlin. Скажем, что были пробки огромные, или что автобус задерживался, что его захватили пираты. Скажем, что водитель на нас дулся и не хотел трогаться
Я прервалась, не в силах продолжать: увидела ту улыбку, которая всегда вгоняла меня в состояние прострации и диспноэ. Она встала и сделала ко мне лишь шаг, который, впрочем, сразу же поставил ее прямо передо мной. Не говоря ни слова, не замечая ждущих транспорта людей рядом с нами, она легко поцеловала меня в губы, прикоснувшись руками до рукавов куртки.
На улице не было морозно так, слегка холодновато, и я ходила нараспашку. Но, даже несмотря на все это, мне стало жарко, и я почувствовала, как дурацкая улыбка растягивается от одного до другого уха.
Пришлось облизнуть губы, чтобы не дать трем словам сорваться с них. По опыту зная, что за этим обыкновенно следуют проблемы, я сдерживала их как могла.
С уходом из моей жизни кого-то еще я смирилась бы легко. Но представить, как уходит от меня она это выше моих сил Как бы мне ни хотелось дать ей понять, что я чувствую, делать это никак нельзя было. Лучше подождать. Лучше просто выждать время. Нельзя ее терять.
Нельзя.
Ее.
Терять.
Somnus.1
Вагон полон, но не забит то есть, людей столько, что нет ни единого свободного места, чтобы присесть, но зато никто не стоит. Идиллия, можно сказать.
Я сижу посередине, закрыв глаза и пребывая в полудреме. Еду я, кажется, по фиолетовой ветке куда-то вверх (вообще, в верху Таганско-Краснопресненской живет мой тату-мастер, но зачем мне во сне к нему ехать неясно).
Поезд тормозит, и я собираюсь выходить. Уже встаю со своего места, поворачиваюсь вправо, успевши захватить рюкзак (неизменного спутника как в реальности, так и в дреме), как натыкаюсь на рыжеволосую деву, столь знакомую и милую сердцу.
От неожиданности я не могу ничего сказать: одновременно накатывает и радость, и непонимание, и неловкость. Слова вертятся в голове, однако на язык сходить не желают, и я просто стою напротив Аси, открывая-закрывая рот, как рыба. В свою очередь, встреченная мною особа также поражается моему явлению. Правда, не так сильно, как я ее. Однако все-таки.
Стоит пояснить пока что, по какой причине мы (так часто общающиеся в действительности) так очумели, встретив друг друга в вагоне метро.
Перво-наперво замечу, что даже наяву вероятность подобной встречи мизерна вы должны в один и тот же день, в одно и то же время поехать в одно и то же место, зайдя в один и тот же вагон в одну и ту же дверь. Нельзя не согласится, что статистика ставит крест на надежде наткнуться на давнего знакомого в пространстве городского подземелья.
Здравствуй, наконец говорит мне Анна, а я все так же ловлю ртом воздух и не могу ничего сказать.
* * *
Возможно, это намекает мне на то, что в скором времени мы прекратим общаться, и я, надорвав свое сердце, оставлю мою darlin где-то в прошлом.
И все для того, чтобы позволить до невозможного крошечной доле вероятности вновь узреть ее и быть не в силах показать, как я рада этому.
Memoria.3
Мне было очень и очень страшно. Я сидела на железном своде моста, вцепившись в его пупырчатое покрытие мертвой хваткой.
Я не пойду дальше, голосом, который нельзя описать, крикнула я Асе и оторвала взгляд от своих напряженных пальцев. Мне и здесь хорошо. Там высоко. Я не пойду!
Ася летящей походкой приблизилась ко мне.
Эй, позвала она, лучезарно улыбаясь. Этот прием всегда на мне работал (работает и до сих пор). Пошли, трусишка. Давай, еще немного, мы же почти дошли до верха.
Я кинула взгляд за ее спину. Ничего себе «почти дошли»! Оставалось пройти еще примерно столько же плюс несколько сантиметров. Пройти за ней и словить сердечный приступ, потому что я ужасно боюсь высоты.
Я с тобой уже на стройку ходила, пробурчала я. Не злобно, но умоляюще. Зачем еще сюда? Внизу тоже неплохо. Ась, ну пошли вниз, а. Знаешь же, что я боюсь. Ну пошли!
Пойдем за мной, не сдавалась та и уже отошла на несколько шагов вверх. А то я обижусь.
Чуть что сразу вот это. Обидится она! А я страдай.
Зажмурившись и стараясь не думать о том, что взбираюсь на чертов мост, я проползла еще на метр-полтора вперед.
Пропустите, пожалуйста, донесся до меня голос сверху, и я была вынуждена разлепить очи. Я посмотрела вверх надо мной стоял какой-то мужчина, а сзади его спутница. Очевидно, они спускались, а я им загораживала дорогу.
О господи, только не скидывайте, по-идиотски сострила я, наполовину реально боясь этой возможности. У меня дома жена и дети
Спускающиеся улыбнулись, и это вселило в меня непонятную радость. Забавно: так всегда бывает, когда кто-то улыбается мне, когда я чувствую тепло, исходящее от людей. Душевно становится как-то, легко на сердце и в мыслях.
Неловко отодвинувшись куда-то вправо, я уступила им дорогу и посмотрела на стоящую впереди меня Асю.
У меня прибавилось сил. Когда с души сдвигают тяжелый камень, становится проще двигаться, кровь насыщается адреналином.
Я продвинулась еще немного по своду и посмотрела вперед, надеясь увидеть, что пришел конец моим мукам и мы уже на вершине. Ан нет! Оставался буквально метр. Но сил, недавно меня наполнивших, уже и след простыл.
Хватит, может быть? понадеялась я.
Ася посмотрела в мою сторону и покачала головой.
Нет. До самой вершины давай ползи.
Но я боюсь! истерически протянув гласные в глаголе, запела я и оглянулась. На меня смотрели все, кто находился на этом мосту. Я чувствовала себя животным в зоопарке. Но ничего плохого в этом не было. И даже улыбки, не сходящие с губ наблюдавших за мной, не были злобными или насмешливыми они были дружелюбными.
Снова пропитавшись положительной энергетикой, я наконец-то долезла до Аси и села рядом с ней, положив рядом с собой рюкзак.
Ну красиво же, проговорила darlin, заворожено глядя перед собой на небо над рекой и заходящее солнце, чуть-чуть скрываемое облаками. Лилово-фиолетовые оттенки с проблесками небесной голубизны успокаивающе действовали на мои нервы, заставляли пульс сбавить ход. Уже скоро сердце билось как положено.
Ага, согласилась я и достала из рюкзака термос с чаем и телефон.
Ася отошла немного вбок и встала в метре от меня, желая посмотреть на площадку для танцев где-то внизу и слева, что было возможно сделать только с того места, куда она, собственно, в итоге и встала.
Мне так понравилась игра света за ее спиной, лучи солнца, очерчивающие ее фигуру, что я сделала на память несколько снимков.
Эй! протестующе вскрикнула она, заметив мои действия. Я поспешно убрала телефон, а Ася приблизилась ко мне и села напротив. Удали! потребовала она, но по улыбке на ее губах я поняла, что это требование можно и не исполнять.
Я показала ей снимок, и она согласилась, что его можно не удалять.
Девушки, привет, к нам приблизились два парня. А что это вы тут делаете?
Я уже налила чай в крышку из-под термоса и теперь тряхнула ею перед лицом вопрошающего.
Да вот чаец пьем, прокомментировала я свои действия. Из травок всяких.
Травок? удивился второй. Каких это?
Ну, решила продолжать начатый идиотизм я. Тех самых, смешных. Хи-хи-хи, сымитировала я смех накуренного человека.
О как! они явно не понимали, что такое «ирония». Можно мы присоединимся?
Да шутка это, прервала мои хохмы Ася, приятно улыбаясь мне и говоря этим, что мое дурачество ей нравится. Это обычный черный чай.
Ааа.
Но они все-таки подсели к нам, и я продолжала щеголять своим умением подшутить и посмеяться. Мне было легко в этой компании. Да пусть вместо этих двух с нами сидели Джек-Потрошитель и Фредди Крюгер даже и тогда мне было легко. Просто потому, что я непосредственной близости сидела Ася, делавшая все вокруг в разы лучше.
Когда наши случайные спутники ушли, вечер уже давал о себе знать: вокруг зажигались фонари, с площадки внизу доносилась музыка, да и темнее стало, а солнце уже практически наполовину купалось в реке.
Наверное, надо и нам спускаться, нарушила мои размышления Ася. Я согласилась.
Странно: пару часов назад я не хотела подниматься на эту верхотуру, а теперь я уже не хотела спускаться с нее! Здесь было так спокойно и волшебно. Тут сидели такие прекрасные люди. Тут царила такая атмосфера, что я согласилась бы провести тут остаток своих дней! Но нет всему приходит конец. И теперь, шагая за своим рыжеволосым шантажистом, я про себя согласилась с этим утверждением еще раз.