Ной улыбнулся. Я не могла отделаться от впечатления, что он смеется надо мной.
ESQ значит эсквайр. Это английский дворянский титул, ответил он мне, очевидно считая себя весьма образованным.
Сэр Джек Окленд Моррис, объяснила мне сестра Фиделис, английский банкир, альпинист и страстный охотник. Он приказал построить этот особняк в 1890 году. Моррис был безмерно богат, он сделал свои деньги в британских колониях, на его золотом руднике в Южной Африке насчитывалось 1500 рабов.
По угрюмому лицу Ноя я поняла, что он знал эти рассказы наизусть. Сестра Фиделис выглядела как сверхмотивированная учительница, которая только ждала момента, чтобы начать пичкать других своими знаниями до тех пор, пока им не станет плохо.
Моррис дружил со всеми выдающимися людьми своего времени. Вот Кеннеди, Монтгомери и Рокфеллеры. Здесь они на охоте.
Из чистого удовольствия и из властолюбия они стреляли во все, что движется, не выдержал Ной. До тех пор, пока не осталось ни одного животного. Есть сведения об одном егере, который в одиночку убил две тысячи двести оленей, семьдесят два фазана, несколько глухарей, сто двадцать пять тетеревов, сотни сурков, барсуков и лисиц.
Я улыбнулась.
Вилла по-прежнему принадлежит его семье? осведомилась я.
Сестра Фиделис покачала головой:
В 1902 году Моррис был убит при невыясненных обстоятельствах. Это произошло в одном из переулков Пизы ударом мешка по спине.
«По крайней мере, он умер не в номере класса люкс», промелькнуло в моей голове.
Его дочь Зои Дезире в годы между двумя войнами продала имение против воли своей матери. Ной взял на себя дальнейший рассказ. А еще раньше здесь был кронпринц Вильгельм Гогенцоллерн. Война началась, и Гогенцоллерны оказались в изгнании. Сецилия, супруга кронпринца, должна была спрятать в слепой стене фамильные драгоценности, столовое серебро, изделия из льна и меха.
Сестра Фиделис улыбнулась немного мучительно:
Но поверьте мне, Ирина, мы бы давно нашли королевские сокровища, если бы они все еще были здесь. Вам не стоит даже пробовать искать их. Кроме того, мы не хотим утомлять вас, вы наверняка устали от долгого путешествия.
Совсем нет А что было дальше?
У особняка сменилось несколько владельцев, торопливо сказала сестра Фиделис. Ансельм, десерт, пожалуйста.
Швейцарский производитель сигар купил ее, сказал Ной. Затем текстильный фабрикант, который сдавал ее художнику. Художники, скульпторы и музыканты из разных мест собирались здесь. Независимо от того, кто владел виллой, она была известна пьянством и невероятными вечеринками, о чем сегодня уже ничто не напоминает Со временем все они ушли в небытие.
Я ошиблась или по его лицу пролетела печальная тень?
«Горячая любовь», объявил Ансельм и поставил перед нами ванильное мороженое с малиной, прежде чем я смогла задать вопрос, который меня интересовал больше всего: «Кому принадлежит вилла?» И еще более занимательный: «Как вы все попали сюда?»
Владелец пожелал остаться неизвестным! сказала сестра Фиделис таким тоном, который однозначно давал понять, что вопросов достаточно.
Тем не менее я сгорала от любопытства. Что могли делать молодой человек, монахиня, повар и шофер в этом уединении? Это же просто абсурд. Никаких следов нормальной жизни 21-го века. Они жили как в музеев музее, который кажется волшебным местом, от которого веет чем-то совершенно необычным. Здесь словно был источник силы, которую я с момента моего прибытия ощущала каждой клеткой своего тела. Для чего они были здесь? Чтобы набраться сил? Так я снова вернулась к теории о санатории. Может быть, отец Ноя был владельцем этой виллы и отправил сюда на лето своего сына вместе с монахиней, поваром и шофером? Возможно, Ной что-то совершил и должен скрываться от посторонних глаз. Или все они принадлежат к одной секте или к какой-то особенной религиозной общине с целителями, гуру и медитацией. Этим можно было бы объяснить отсутствие телефонов, Интернета и прочее.
Возможно, мои размышления завели бы меня намного дальше, но тут я вспомнила, что сестра Фиделис говорила о расписании. Видимо, Ной не посещал обычную школу. Но почему и что они делали целый день? Вечеринок у них, пожалуй, больше не было, но таким питанием был бы доволен даже наследный принцмороженое было превосходным, и когда Ной попросил вторую порцию, я тоже присоединилась к нему.
Между тем, стемнело. После еды Ной вышел из столовой.
Я жду вас завтра около семи под орлом, сказал он у двери. Доброй ночи.
Спокойной ночи.
Я удивленно посмотрела в его сторону. Что-то в нем есть, но что именноя не могла понять. Его аккуратные, но немного грубоватые манеры? Его несколько старомодный язык? Он вел себя пренебрежительно и все же был привлекателен. Возможно, меня сразило то, что он был очень мил.
«У тебя есть день на то, чтобы все узнать», казалось, говорил олень над лестницей. Один день.
Наевшись и зарядившись энергией, я совсем не хотела спать. Хотя после того, что я пережила сегодня, я должна быть совершенно истощенной. Но это была не я. Еще раз я вытащила чемодан из-под кровати, открыла его и попыталась разгадать тайну двойного дна. В этот раз я осмотрела его снаружи, ощупала все клепки, пыталась их повернуть или нажать. Напрасно. Я затолкала его обратно под кровать и вышла на балкон. Снова на меня дохнуло свежим воздухом. Огромная, теплая полная луна сияла над скалой и отражалась в горном озере. Летучие мыши порхали между деревьев. Где-то выла лиса. Когда-то здесь был рай, позже превратившийся в паноптикум, окруженный лесами, от которых веет тайнами и в которых, я не могу подобрать другое слово, царила особая энергия. Вероятно, в таких местах первобытные народы строили каменный круг, собор или пирамиду. В полнолуние они, распевая мантры и держась за руки, танцевали в развевающихся белых одеждах вокруг бука, а затем приносили огненную жертву и курили расширяющие сознание грибы.
Я вошла в комнату и включила телефон. Мертвый, как и раньше. Это снова заставило меня подумать о родителях. Сегодня вечером у меня не было возможности сказать им, что у меня все в порядке, и это очень печально. Но, как ни странно, теперь я больше не раскаивалась в том, что сделала.
Я рассматривала в зеркале красный чемодан под кроватью. Что ты от меня скрываешь? В один момент я почувствовала, как он начал двигаться и почти исчез. Он как будто стал бледнее. Я протерла глаза, и иллюзия исчезла. Чемодан лежал такой же, как и раньше. Сейчас я поняла, насколько утомительным был день, даже если я все еще не чувствовала усталости.
Я сняла макияж и надела шелковую пижаму Ирины Павловой. Восхитительно легкое и комфортное ощущение. Затем я легла в кровать. В полусне моего уха достигли чудесные звуки. Сначала я подумала, что это сон или искажение восприятия, которое весь день вводило меня в заблуждение, но потом я поняла, что это были реальные звуки. Я встала и прислушалась. Кто-то играл на рояле. Босиком я вышла из комнаты и тихо пошла по коридору на звук. Спустившись по другой лестнице вниз, я оказалась в той части виллы, которую еще не знала. Полная луна давала мне достаточно света. Звуки рояля стали громче. Играли столь виртуозно, что мне на ум невольно пришла мысль о фонограмме. CD и MP3 здесь вряд ли были, скорее какой-нибудь проигрыватель или магнитофон. Хороший магнитофон с большими колонками. В полумраке я пробиралась из комнаты в комнату и пугалась своей тени, которая танцевала на стенах, как существо из потустороннего мира. Доски скрипели ужасно, а ковры лежали не во всех комнатах. Теперь я была совсем близко. Осторожно открыла приотворенную дверь. Оказалось, что это был не проигрыватель, а рояль, который стоял посередине комнаты. От его насыщенного звучания по моей спине побежали мурашки. Было темно. Только луна светила через окно, и двигающиеся листья дерева отбрасывали тени на стены. За роялем сидел Ной.
Мои родители любили классическую музыку. У них была потрясающая коллекция. Это Моцарт? Нет, Шуман. Или даже Шопен. Все вместе. Ной собрал несколько фрагментов и создал свое собственное произведение. Оно было настолько прекрасно, что мурашки стали сильнее. Казалось, что Ной растворился в своей музыке. Его руки скользили по клавишам, и совершенный звук наполнял не только всю комнату, но и мою душу. На дереве перед окном сидели вороны. Сцена была совершенно нереальной. Птицы с наклоненными головками как будто слушали музыку. Всякий раз, когда музыка становилась громче, я осторожно делала шаг. Пока Ной не видел меня, я дошла до комода и остановилась. Прислонившись к его деревянной стенке, я села, обняв свои колени, и стала слушать. Не знаю, сколько времени я так сидела. Это могло продолжаться целую вечность. Когда музыка прекратилась, я испугалась. Ной глубоко вздохнул, закрыл крышку рояля, встал и прошел мимо меня. Вдруг он остановился в дверях:
Ирина.
Я испугалась, мое дыхание остановилось, и я не смела пошевелиться. Откуда он знал, что я была тут? От двери меня нельзя увидеть. Между нами был комод.
Ирина?
Я плотнее обхватила колени и ждала. Наконец он вышел. Через некоторое время я поднялась и пошла в свою комнату. Я была пьяной от музыки. Она сопровождала мой сон и оставила после себя такое чувство безопасности, какого я уже давно не испытывала.
Посреди ночи я проснулась. Было слишком тихо. Никаких самолетов. Никакого городского шума. Никаких автомобилей. Ничего. Я закрыла уши, а затем снова открыла. Было так же тихо, как и раньше. Я как будто оглохла. Потом мне вспомнилась музыка, которую Ной играл на фортепиано, и я снова заснула.
Будильник на телефоне, поставленный на шесть тридцать, разбудил меня.
Я сразу же поняла, где нахожусь, и внутри меня все задрожало.
Занятие по плаванию с Ноем. Что я должна сделать теперь, уйти или остаться? Вероятно, монахиня уже давно не спала: утренняя молитва и так далее. Я могу сразу пойти вниз и побеседовать с ней. Но что делать еще целый час?
Купальник Ирины помог мне в принятии решения. Он подходил мне. Я достала спортивные штаны и футболку. В конце концов, это Ной должен быть в воде, а не я. И в ледниковое озеро мне не нужно будет погружаться. На всякий случай я обмотала полотенце вокруг шеи. Внешне я вполне производила спортивное впечатление. О том, насколько запутанно все было внутри меня, не мог знать никто. Кроме оленя, мимо которого я сейчас пробегала.
Привет, олень! крикнула я ему странным голосом. Мне показалось, что он и подмигнул мне. В фантазии есть что-то прекрасное.
6
В семь я стояла под беркутом у начала лестницы и смотрела через открытые двери на чистый утренний свет. Занимался прекрасный летний день. Розы цвели еще пышнее, чем вчера. Ной спускался по лестнице вслед за мной и, казалось, хотел окончательно свести меня с ума.
Хей! крикнула я, когда он практически подошел ко мне, как бы все еще во сне.
Простите, сказал он и испуганно замолк.
Доброе утро, сказала я.
Проснувшийся около семи утра, он был очень энергичен, и это меня удивило.
Хорошо спалось? спросил он.
Спасибо, да а тебе?
Тоже. Нам сюда.
Он обошел перила, пошел направо по коридору за изразцовой печью, который делал изгиб, а затем снова вышел в коридор. Ной спешил. Я едва успевала за ним. Еще одна лестница.
Здесь выход к озеру? спросила я.
К озеру? Он остановился и задумался. Вы думали, мы будем плавать в озере? Он улыбнулся. Вы знаете, какое оно холодное?
Очень холодное, сказала я.
Тут он впервые непринужденно рассмеялся, и его смех прошелся по мне как лезвие стекла. Плотина была прорвана, и волна нежности к этому необычному человеку захлестнула меня. Я сделала глубокий вдох и попыталась снова обрести твердую почву под ногами.
Пожалуйста, не делай так больше.
Что вы имеете в виду? ответил он. Безнадежный случай.
Я почувствовала запах хлора. Мне сразу же стало плохо. Я ненавидела этот запах. Несколько секунд спустя мы стояли в темной комнате. Я протянула руку к Ною и почувствовала, что она неестественно длинная и становится все длиннее, подобно шлангу, который протягивают в черную яму. Мне стало не по себе. Казалось, что Ной исчез, что его больше нет здесь, что его поглотила тьма, в которой исчезала моя рука.
Где ты? спросила я растерянно, нащупывая рядом с дверью выключатель, но вместо этого касаясь его руки. Он был быстрее. Таинственный свет сотен мерцающих огоньков отражался в историческом бассейне с мозаичным сводом.
Вау! неожиданно воскликнула я. Это тоже построил сэр Моррис?
Нет, бассейн здесь существует лишь с начала пятидесятых годов. Он был спланирован одним художником и сравнительно недавно воссоздан одним из реставраторов.
Ной без предупреждения снял футболку, потом джинсы. Кожа гладкая, подобно мрамору, с ключицами, животом, мышцами, упругими бедрами правильной формы. Кровь прилила к моему лицу. Я изучала красочный мозаичный узор под ногамипятиугольники из желтого лазурита, ярко-красные звезды, октаэдры из голубых рубинов и так далее. Когда я снова подняла глаза, то увидела, как он в облегающих боксерах подошел к воде, почти бесшумно погрузился в неепенящиеся пузыри воздуха окружали его лицо, снова показался на поверхности, убрал мокрые волосы со лба. Вода стекала по его лицу.
А теперь? спросил он в ожидании.
Теперь?.. Хм Плавать, конечно.
А как? спросил он.
Я никак не могла себе представить, чтобы он не умел плавать. Во мне снова пробудились подозрения, что здесь что-то неладно. Если Ирина Павлова действительно была вице-чемпионкой страны, она ведь наверняка не имела дела с новичками. Я, наверное, что-то неправильно поняла. Подумав, я нашла очевидное решение. Вероятно, такой профессионал, как Ирина, была нужна для того, чтобы тренировать Ноя до тех пор, пока он не сможет переплыть Ла-Манш за рекордное время. Этим можно было объяснить его мускулистый торс с широкими плечами и прежде всего тот факт, почему он был здесь. Спортсмены ведь постоянно тренируются на каких-то отдаленных базах, подальше от всяких искушений. Словно гора свалилась с моих плеч.
Ну, а теперь давай посмотрим, на что ты способен, подбодрила я его.
Когда он начал шлепать по воде, как пес, мне захотелось смеяться. Он морочил мне голову. С плавательными движениями это не имело ничего общего, с большим спортомтем более. Руками он делал нервные движения вверх и вниз, подобно утенку; что он делал ногами, я не видела, но и это, конечно, было совсем не то. Он не проплыл и метра, барахтаясь вместо этого на одном месте, как щенок, которого бросили в воду. К счастью, в этой части бассейна он смог остановиться, иначе бы он просто утонул. Он вытер воду с лица.
Разве сейчас ты не видела, на что я способен? спросил он, и это звучало совершенно убедительно.
Я отбросила теорию Ла-Манша, а с ней и идею о спортивном лагере. Видимо, он действительно не умел плавать.
Это было не так уж и плохо, проговорила я и почесала за ухом.
От раздражения его рот перекосило.
Вы плохая лгунья извиняюсь.
Попробуй еще раз.
Я просто не знала, что нужно делать. Но его вторая попытка сделать заплыв в мою сторону была не лучше, чем первая.
Итак, я покажу тебе, как это делается. Начнем с малого, сказала я, как настойчивая учительница, и сделала движение руками. Вперед и назад. Тебе нужно просто грести воду руками. Делай движения вперед и назад. Попробуй. Ну же, давай.
Я сама не поняла, как бесчувственно я бросила его в буквально ледяную воду. Я возненавидела бы любого учителя, который бы так обошелся со мной. Но мне было трудно вести себя нормально с Ноем. Этот тип совершенно сбил меня с толку. Все в нем смущало меня. Мне было сложно общаться с парнями, я не знала, как вести себя с ними, чувствовала себя в их присутствии маленькой и беззащитной, только с Кэти я могла быть такой, какая я есть на самом деле, и пока я была с нейвсе мальчики оставались в стороне. Мне было не больше тринадцати лет, когда я впервые по-настоящему влюбилась издали, никогда не признаваясь в своей любви и не позволяя никому разбить свое сердцето, что удалось этому симпатичному парню в воде, заставившему меня понервничать больше, чем все остальные, с кем я имела дело до сих пор. Как я это допустила?
Грести воду, повторил он недовольным голосом. Нельзя ли точнее?
Руки вперед, вот так, видишь, держи их впереди ушей, а затем греби, делая движения назад и снова вперед.
Я чувствовала, что его совершенно не интересует то, что я тут выдумывала. Его следующая попытка оказалась столь же неудачной. Он протянул руки прямо перед ушами в высоту, потом опустил их в воду и снова начал барахтаться по-собачьи. Я натянуто рассмеялась:
Не хочешь ли ты взять меня на руки?
Нет, сказал он таким серьезным тоном, что улыбка застыла на моем лице.
Я ничего не понимала. В чем была его проблема? Любой младенец умеет плавать лучше. К тому же он не производил впечатления человека с проблемами моторики.
Ты можешь не поднимать руки вверх, а протянуть вперед? Это же логично, сказала я ему.