Добрый день! Вы дедушка Тимура? с улыбкой спросила его, на что старик просто кивнул, а я осмелилась подойти ближе.
Вы не подскажите, где я могу его найти? Мне очень нужно с ним поговорить, все так же улыбаясь, продолжила я.
Ты опоздала, дитя! Я только что отвез его в аэропорт, он улетел, ответил тот, лишь слегка наклонившись к окну. Садись в салон, а то холодно.
Мигом с водительского места поднялся мужчина в черном костюме и. выйдя из салона, открыл мне дверь с противоположной от старика стороны. Я недоверчиво я последовала за ним и села рядом. Терпкий аромат сигар ударил в нос, и я слегка поморщилась, что не осталось незамеченным.
Твой отец разве не курит? спросил пожилой мужчина, а я, повернувшись к нему, наконец, смогла его рассмотреть как следует.
Поджарый, с острыми чертами лица и седыми волосами, он чинно сидел, опершись одной рукой на выдвинутый подлокотник, и изучал меня в ответ. Только сейчас я сообразила, что он меня узнал, но откуда? Я видела его впервые.
Вы знакомы с моим отцом? робко поинтересовалась у деда Тимура.
О, да! с какой-то кривой ухмылкой ответил тот. но разве это привело тебя в мой дом?
Я покачала головой. Нет, конечно, нет. Дела Горского меня сейчас волновали в последнюю очередь.
Вы сказали, Тимур улетел?
Да, вот буквально только что, я как раз провожал его, с грустью ответил тот.
А куда? И когда он вернется? не веря в происходящее, уточнила у старика.
В Мюнхен, дорогая моя! В Мюнхен. Мы открываем новый офис. Тимур взял на себя все заботы. Мой золотой мальчик! Надеюсь, что хотя бы через пару месяцев он навестит своего старика, сверкнув в очередной раз своей белоснежной улыбкой, ответил тот.
Вы можете дать мне номер его телефона? В голове не укладывалось, что я упустила возможность поговорить с Черниговским.
Старик покачал головой и, слегка склонившись ко мне, положил свою костлявую, но теплую ладонь на мою, озябшую.
Ксюша, я не знаю, что произошло между вами. Это не мое дело. Но Тимур просил не говорить тебе ни его номер, ни его адрес. Понимаешь, он больше не хочет тебя видеть.
Его слова не стали для меня откровением, нет, но как же больно они царапнули по сердцу!
Я знаю, сдерживая рвущиеся на волю слезы, хрипло ответила старику. Но я должна ему сообщить что-то очень важное. Пожалуйста!
Я тебя понимаю, поглаживая мою ладонь, проскрипел он. Но Тимур даже слушать тебя не станет. Поверь, я очень хорошо знаю своего внука.
Отвернувшись к окну, я попыталась скрыть выступившие на глазах слезы и осознать услышанное.
Что-то стряслось, раз ты так переживаешь? участливо спросил старик.
Я жду ребенка от вашего внука. Мне ничего от него не нужно. Я просто хотела, чтобы он знал, все так же глядя на заснеженный двор, еле слышно произнесла я.
Боже! воскликнул старик. Вот это новость!
Он убрал подлокотник и придвинулся ко мне ближе, положив руки на мои плечи.
Как же так?! искренне недоумевал старик. Получается, я скоро стану прадедом? Вот это новости! Девочка моя, не переживай, я сам все расскажу этому оболтусу! Поверь, при первой же возможности все расскажу и заставлю его поговорить с тобой, даю слово!
Мне ничего не оставалось, как кивнуть старику в ответ и, выбравшись из его угловатых объятий, выйти из автомобиля, а затем неспешно вернуться к уставшему ожидать меня таксисту.
Все хорошо? скорее из вежливости поинтересовался тот и, получив мой неуверенный, но положительный ответ, тронулся с места, увозя меня в сторону дома.
11. Не обернусь. Тимур
120140160
Я не чувствовал скорости и практически не видел дорогу. Ее серое промозглое полотно давно переплелось с белыми снеговыми подушками на обочине. Всё одно. Мне оставалось молить Бога, чтобы никто не выехал на встречку. Я боялся не за себя, а за того несчастного, что может пострадать по моей вине.
Я был так напряжен, что не могу разжать руки на руле или отпустить ногу с педали газа. Каждой клеточкой тела я до сих пор ощущал ее взгляд. Она вернулась. Приехала погостить или наскучила своему Амирову? Второй вариант был мне больше по душе. Нет, я не думал о том, чтобы подобрать её, а просто хотел, чтобы она страдала.
Я был разбит. Чувствовал себя и без того хреново. Свой приговор я уже подписал и знал, что обратного пути нет. Отсчет моей свободы шёл на часы. Не так, не с такими мыслями я хотел ею насытиться. Какого черта она вернулась именно сейчас?!
Мобильный на пассажирском сиденье то и дело вибрировал, приглашая хотя бы взглянуть на экран, но я не мог. Мне отчаянно хотелось одного: закрыть глаза и исчезнуть. Эта боль выворачивала меня наизнанку. Я кричал, орал во всю глотку. От этого дикого, первобытного вопля все вокруг содрогалось, но мне не становилось легче.
Остановившись на обочине, вывалился из салона на ледяной воздух. Я хватал его губами, как рыба, выброшенная на берег умирать. Я чувствовал, что задыхаюсь без нее, от невозможности вернуть ее, от ее предательства, от своей безрассудной зависимости от нее, уже граничащей с непреодолимой ненавистью!
«Стереть. Удалить. Переписать Понимаю, так надо! размышлял я. Раздавить. Отомстить. Освободиться Только так смогу идти вперед!»
И в то же время я чувствовал жгучее желание еще раз прикоснуться к ней, задержав дыхание, сохранить ее аромат внутри себя. В последний раз сказать, что люблю и окончательно погибнуть.
Ты опоздал, сурово процедил дед, осматривая меня, как товар перед покупкой. Я просил тебя, Тимур, выглядеть человеком! Не хватало еще, чтобы Шефер передумал!
Я такой, какой есть, дед, бесцветным голосом ответил ему. Какой смысл притворяться?
Ладно, спорить с тобой бесполезно, кивнул дед. Пойдем внутрь. И, пожалуйста, будь с ней понежнее! Не испугай ее, прошу!
Ресторан «Арагон» встретил нас пафосной атмосферой с запахом огромных денег. Там было совсем немного столиков, и те все были заняты мужиками-толстосумами, пытающимися пустить пыль в глаза юным нимфам, да разодетыми дамами с миллионами на шеях и их нелепыми спутниками. Сборище показушников. И я оказался в их числе.
Мы прошли к самому дальнему столу, стоявшему за извилистой колонной. Шефер был уже на месте. С виду нормальный мужик. Немец, бизнесмен, жена красавица, но по фактубольной ублюдок: здоровый человек ни за что не стал бы продавать свою дочь, тем более, зная меня.
О, Юрий, Тимур! Рад встрече! на ломаном русском поприветствовал нас Маркус Шефер. Познакомьтесь: моя жена Анастасия и дочь Инга.
Я окинул мимолетным взглядом сидевших рядом с Маркусом женщин, и первое, что бросилось в глазабрюнетки! Обе! Черноволосые и белокожие. Красивые и очень похожие друг на друга.
Анастасия тщательно сканировала меня своими сверкающими глазами, и по ее скривившимся губкам я понял: не о таком зяте она мечтала. Инга же сидела, опустив голову, и прикидывалась послушной девочкой, вот только поверить в это было сложно. Интересно, каким образом ее вынудили принять эти дикие условия?
Тимур, садись рядом с Ингой. Вам не помешает узнать друг друга получше, с улыбкой обратился ко мне Маркус. Нам, конечно, стоило приехать раньше, но дела никак не отпускали.
Меня так и подмывало ответить, что ему стоило бы сделать, но ради деда я сдержался: ведь я ему обещал.
Одна часть наших активов из-за отца всё ещё была заморожена, другая резко упала в цене. Опасения деда вполне оправданы. Мы оказались в яме. И если меня это не заботило, то для деда было делом всей жизни. Он понимал, что ему самому просто не хватит сил для того, чтобы подняться на прежний уровень, а от меня помощи ждать бессмысленно. Я уже давно отказался развивать дело отца, и именно поэтому все бразды правления дед передал Шеферу, правда, с одной оговоркой: ровно до тех пор, пока я буду находиться в браке с дочерью Маркуса. Сошлись на цифре «три». Три года, по мнению Шефера, вполне достаточный срок для того, чтобы я навсегда прикипел к его дочери и подарил ему внуков. Дед же рассчитывал на то, что этого времени хватит, чтобы пробудить во мне желание взять управление компанией на себя. Я же просто хотел забыться.
Папа много говорил о тебе, томно проговорила сидевшая рядом Инга.
Я окинул её оценивающим взглядом: идеальные черты лица, гладкая кожа, безупречно уложенные волосы. Но, чем дольше я смотрел на нее, тем отчетливее осознавал, что совершаю ошибку. При всей своей красоте, ухоженности и утонченности она совершенно не трогала моего сердца. Этот контрактошибка! Наш бракполный абсурд!
Зачем это тебе? спросил я, выделяя последнее слово и глядя на Ингу в упор. Дед с Маркусом были увлечены деловой беседой, а Анастасия вышла в дамскую комнату.
Отец в любом случае выдаст меня по расчетуне за тебя, так за какого-нибудь старика, ответила девчонка, как будто это было в порядке вещей.
Я буду тебе изменять и вряд ли когда-нибудь полюблю, честно, на берегу предупредил ее.
Да как хочешь, мне все равно, спокойно парировала она, даже не дрогнув.
Бесчувственная, безвольная, совершенно не уважающая себя кукла! И я рядом с ней чувствовал себя полным дураком!
Резко поднявшись из-за стола, я молча покинул ресторан. «Да, я невоспитанный подонок, но свои последние минуты свободы я хочу провести иначе!»
Тимур! донёсся вслед разъяренный голос деда, но я сделал вид, что не слышу: ведь я все еще был свободен.
Огромными рыхлыми хлопьями снег медленно кружился и опускался на мои плечи, путался в волосах и таял, касаясь теплой кожи. Вокруг не было ни души, хотя время на часах едва перевалило за десять вечера. Битый час я смотрел на ее окна. Было темно, свет не горел, но я не уходил, понимая, что другой возможности у меня не будет, и что на следующий день весь город взорвется новостью о свадьбе сына нашумевшего депутата и дочери немецкого бизнесмена, и что я уеду отсюда навсегда.
Внезапно в тёмном окне загорелся слабый свет, пробуждая во мне надежду и дикое желание услышать еще хотя бы раз звук ее голоса.
Я бросился к подъезду и набрал заветные цифры. Гудок, второй, третий. Никто не ответил. Мне не могло показаться! Я видел свет! Отойдя от двери и взглянув наверх, я наткнулся взглядом на ее силуэт.
«Да простит меня Миронов, но пока мне кто-нибудь не откроет эту чертову дверь, я не уйду!» решил я и снова позвонил. Гудок Второй И вдруг я услышал мелодию, сигнализировавшую, что мне разрешили войти. Не замечая ступеней, взлетел на нужный этаж, поскольку у меня не хватило терпения дожидаться лифта.
На лестничной клетке было темно, и лишь слабая полоска света от приоткрытой двери в квартиру Миронова озаряла окружающее пространство. Я медленно подошёл ближе и, забывая дышать, полностью открыл металлическую дверь.
Ксюша стояла в двух шагах от менятак близко, но в то же безумно далеко, босая, в какой-то нелепой безразмерной футболке. Она смотрела на меня своими огромными глазищами цвета неба, а я впервые не знал, что сказать.
В квартире царили полумрак и тишина. и создавалось ощущение, что мы совсем одни.
Привет, первой решилась заговорить Ксюша. Тебе дедушка все рассказал, да?
Я кивнул, не отводя от нее глаз. Она была такая прозрачная, хрупкая, трепетная. Я видел, что Ксюша волнуется: она поджимала пальцы босых ног и теребила тонкими ладошками кончики своих волос. Смотрела на меня и как будто чего-то ждала. Я решительно шагнул вперед, хотел подойти ближе, но она робко отступила назад. Амиров. Конечно! Она же теперь с ним. Где он? В ее комнате?
Гена дома? спросил я, чтобы разрядить обстановку.
Нет, пробормотала она себе под нос, затем опустила глаза и добавила неуверенно: Нет он там они все там в Сочи
Амиров?
Она вопросительно взглянула на меня, всем своим видом показывая, что меня это не касается, ее жизнь меня больше не касается. Но все же ответила:
В Москве. У него там дела.
Последняя надежда рухнула и разбилась у моих ног на миллионы осколков: они вместе у них все хорошо.
А ты почему здесь? спросил я: если все уехали, то что она делала одна в квартире Миронова?
Я Она подняла свои бездонные глаза и, глядя мне прямо в душу, убила всего одной фразой: Я к тебе приехала.
Я не нашёлся, что сказать, и просто приподнял бровь.
Я понимаешь я. Она хотела что-то объяснить, но от волнения не находила слов. Я ошиблась. Я хотела извиниться.
И в этот момент во мне всё вскипело. «Она, блядь, ошиблась! Яее ошибка! Мои чувствавсего лишь недоразумение!» с негодованием подумал я. В ярости сжимал и разжимал кулаки, чтобы усмирить свой гнев и не наделать глупостей.
Ошиблась? сквозь зубы прошипел я в ответ. Изо всех сил схватив себя за голову, спиной навалился на шкаф-купе и закрыл глаза. «Надо сосчитать до десяти и успокоиться, сказал я себе. Иначе, я за себя не ручаюсь!.
Тимур, услышал словно сквозь туман свое имя и ощутил её невесомое и робкое прикосновение к моей щеке. Меня словно ударило током! Это мимолётное прикосновение парализовало все остальные чувства и эмоции, и весь мир сосредоточился только на нём. Я просто хотела сказать спасибо за то, что спас нас тогда, в «Шаляпине». Я совсем недавно узнала.
Я не сразу сообразил, о чем она говорит, но резко накрыл ее руку своей и с силой вжал в себя. Мне было плевать на все! Я лишь хотел чувствовать ее рядом. Мне казалось, что иначе просто подохну. Рывком притянув Ксюшу к себе, быстро развернул её так, чтобы быть к ней максимально близко, чтобы больше она не смогла убежать.
Зарывшись руками в ее мягкие волосы, я прислонился своим лбом к ее лбу, чувствуя при этом, как участилось ее дыхание. Я понял, что ей не все равно! Вдыхая ее запах без остатка, понял, что без нее не смогу. «Что же мы наделали, что?!» спрашивал я себя.
Она пыталась еще что-то сказать, но я ей не дал, впиваясь поцелуем в ее губынежные, мягкие и теплые, с силой, жадно, до боли! И она ответила на мой поцелуй так же безумно, на грани. Мы, как два оголодавших зверя, вгрызались друг в друга, не любя, не лаская, а пытаясь насытиться вдоволь! В этот момент мы оба понимали, что нас больше нет.
Этот поцелуй не дарил мне наслаждение, он только больше разрушал меня, вороша в памяти то, что я пытался все это время похоронить в себе. Я понимал, что мне надо остановиться, развернуться и уйти. «Ведь ничего не изменить, слишком поздно: она ждет ребенка от Амирова, а у меня завтра свадьба», думал я.
Отстранившись от Ксюши, я смотрел на ее мокрое от слез лицо. Ясно было, что она тоже все понимает! «Плачь, девочка, плачь! Ты сама все разрушила!» мысленно говорил я ей.
Через силу сделал шаг назад, потом еще один, понимая, что должен уйти! Она словно почувствовала и судорожно покачала головой.
Не уходи, одними губами сквозь слезы прошептала Ксюша. А у меня от ее слов начала ехать крыша. Дикое желание вперемешку с удушливыми воспоминаниямигорючая смесь! Нам надо поговорить.
«Поговорить? Где она, черт побери, была, когда нужно было говорить?! Когда я умолял меня выслушать?! Где?! Она поверила всем, кроме меня! Она с легкостью вычеркнула меня из своей новой жизни! О чем мне сейчас с ней говорить?!» с негодованием думал я.
Хочешь поговорить? Я шагнул к ней.
Да, ответила она.
Хочешь, чтобы я остался? Я приблизился к ней ещё на шаг.
Да, вновь кивнула Ксюша.
Любишь меня? Сделав ещё один шаг, я коснулся ладонью ее лица, заставляя смотреть мне прямо в глаза.
Люблю.
«Лжет, не отводя глаз! Так любит, что прыгнула в койку к Амирову и носит под сердцем его сына!» мысленно кипел я.
А я тебя не-на-ви-жу! с яростью проскандировал в ответ и переместил ладони на ее тонкую шею, думая о том, что стоит лишь слегка надавить, и она хрустнет. Ты мне противна!
В ее глазах вспыхнуло отчаяние и неприкрытая боль! «Так-то, девочка, не одна ты умеешь жалить! мысленно обратился к ней я и чуть сильнее сжал руку на ее шее, впиваясь пальцами в тонкую кожу, чтобы наверняка оставить следы. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»
Она еле слышно всхлипнула, пытаясь освободиться и, хватая ладошками мои руки и попыталась их убрать. Вот только силы были неравны.
У меня завтра свадьба. Извини, не приглашаю: невеста ревнивая, бывших просила не приводить, с желчью прошептал ей на ухо. Я почувствовал, как ее руки ослабевают и перестают бороться, а потом опускаются ниже, на живот, и понял, что она боится за него, боится меня.