Тенор (не) моей мечты
Глава первая
Каждый портит свою жизнь так, как считает нужным.
И чего мешать?
(ВК)
Ты почему зеленая?
Я увидела дочь, пришедшую со школыи просто остолбенела.
Я не зеленая,оскорбленной пароходной сереной взвыла Катя.Ямятная!
Я посмотрела повнимательнее на эту мятную зелень. И чуть не взвыла сама. Где моя девочка? Неясно. А тринадцать ее летвот они. Как по часам. Откуда взялось это чудовище с упрямо поджатыми губами, зло сверкающими темными глазами в обрамлении длиннющих ресниц? Где
Волосы,простонала я.Где? Коса Мы же с тобой Отращивали. С самого детства. А сейчас?
Господи, это что за лохмотья на голове
Я понимаю, умом, наверное, понимаю, что раз все живы, почти здоровы, то ничего не произошло. Наверное. Ну, зеленая, как жаба. Ну, коса, с детства рощеная.
А теперь. Не удержавшись, я всхлипнула.
Это все глупости, мама.
Катя посмотрела на меня хмуро. Отвернулась. Хотела было проскочить мимо меня в комнату. Но тут Сверкнуло на крыле выразительного папиного носа что-то
Это. Что?
Пирсинг,с негодованием глянула на меня юнаяИ, мама, я в эту отстойную школу больше не пойду.
Ба-а-ам.
Что-то лопнуло во мне. Разлетелось осколками. Нервы? Терпение? Я сама?
Отстойная?! Школа?!Теперь заголосила и я. Стены, ощутив постановку моего голоса, дрогнули, но устояли.Вот так простоне пойду? В школу при консерватории?
Да кому все это надо,не осталась в долгу дочь, а дом протяжно и жалобно вздохнул.Весь этот бред с вашими скрипочками? С тирлим-тирлимами. Все эти Бахи и Брамсы ваши бесконечные. Да вы устарели еще лет сто назад. Вам с вашей классикой только детей пытать.
И это ты у нас запытанная? Бедная?схватилась я за голову.
Что тебя это все дало? Твоя школа при консерватории и классическое музыкальное образование? Сильву заглавной партией раз в год в твоей оперетте? И каждый раз трястисьможет, кого другого поставят! А отцу? Его песенки дурацкие в квартете дебильном и рояль, на котором он почти не играет, потому что у них Лева есть?
Катя. Что ты несешь?
Честно говоря, я понятия не имела, что сказать. Такого просто быть не могло. Не со мной. Не в нашей семье. Не с моей девочкой-скрипачкой.
Правду,ничуть не смутившись, ответила дочь.Я все сказала в школе. Можете, кстати, забрать документы. Теперь все сказала тебе. И обязательно выскажу отцу.
Бам-бам-бам! Барабаны в моей голове зашлись в ритме изумительно тяжелого рока.
Ах, отцу,протянула я и вдохнула поглубже, пытаясь успокоиться. Но руки подплясывали, когда я схватила телефон, выбрала номер:Отцу. Конечно. А что. Давай прямо сейчас.
А давай,ребенок закусил удила.
Меня трясло, пусть уж и бывший муж насладиться. А то все времяпапа хороший, а я так. Мегера. Уроки заставляю делать и на дополнительные занятия по музыке загоняю. Устарела и запытала. И Баха люблю.
Трубку ожидаемо никто не брал. Ну, кто у нас самый занятой человек на планете Земля и в ее окрестностях? Кто б сомневался.
Как обычно,нахмурилась Катя.
Мне б помолчать, но я уже не могла:
Ну, на его последние выступления ты сама не захотела. Хотя он ждал и обижался. А ты почему-то сделала крайней меня.
Что я там не видела? Его новых вешалок?
Катя.
Что Катя? У него вешалкиодна другой противнее. Губищиво! Ногиатас просто. Тупые-е-е.
Катя. Нас это не касается.
Нас теперь благодаря тебе вообще ничего не касается,тихо ответила дочь, резко утерев внезапно появившиеся слезы.И девочка теперь рядом есть. Одной из них. Некая Ма-ша. Пусть с ней и общается. Пусть она к нему на концерты и ходит. Весь этот отстой про оленей слушать.
Довольно,прервала я поток обличений.Я не желаю все это проходить в одиночку.
Что этовсе?!
Загоны твои подростковые. Хочешь высказаться, пойдем, выскажешься. Собираемся.
Куда?насупилась юная бунтовщица. И, кажется, слегка струхнула.
К отцу.
Зачем?
Масленицу справлять будем. Вся Москва гуляет, чем мы хуже.
Я с трудом, но взяла себя в руки. Распахнула дверцу шкафа и стала одеваться. Очень кстати буквально час назад по ТВ и в сети объявили о «сюрпризе дорогим москвичам и гостям столицы», внезапном концерте квартета «Крещендо» на свежем воздухе.
Мама, он же что-то там поет.
А, надо же. Дочь тоже в курсе.
Он всегда поет,отрезала я.А сегодня отвлечется.
Бр-р. Кроме того, что люди вовсю праздновали Масленицу и поэтому по всей Москве витал запах блинов, ничего не говорило о том, что зима куда-то собиралась уходить. Морозец бодрил, небо сияло ледяной синевой, а снег привычно хрустел под ногами, словно посмеивался над глупыми людишками, что пытались прогнать зиму и отчего-то надеялись на тепло.
Холодно!
Катя ежилась и всем своим немалым артистическим дарованием демонстрировала мне, что поругалисьи хватит, идти никуда не надо. И вообщеблины вон. А морозить юные талантынехорошо это. Но я сегодня была как-то странно непреклонна. Честно говоря, сама себе поражалась. Обычно несчастного Катиного взгляда хватало, чтобы я перестала гневаться и начала улыбаться. И все. Конфликт был бы исчерпан. Но не сегодня. Почему-то.
А кругом были люди. Люди. Сколько их! Улыбаются, радуются. Казалось, весь мегаполис собрался здесь, чтобы улыбнуться друг другу.
Мы добрались до Манежной быстроименно тут работал сегодня Артур в составе нелюбимого мною квартета. И не потому нелюбимого, потому что кто-то из них по отдельности и все они вместе пели плохо. Нет. Просто
Ладно, проехали. Прошлое уже давно пора отпустить. И готовность мужа бежать за «своими» хоть на край света, даже если в доме болеет ребенок, и я не спала двое суток. И постоянное присутствие в доме Левы. Нет, физически он почти никогда у нас не появлялся, но присутствовал постоянно. И просто сумасшедшее состояние Артура, когда в квартете начинались проблемы. А в тот год, когда мы расстались, эти проблемы были постоянно. И разговаривать с мужем было невозможно. Он не то чтобы не слышал. Он просто был не с нами.
Так. Что со мной. Забыла же. Отпустила. Прошлое надо мной не властно! И Артурэто только лишь прошлое? Анна. Все. Хватит. Ты здесь зачем? Привлечь на помощь отца твоей дочери. Чтобы как-то утихомирить внезапно разбушевавшийся ураган по имени Катерина.
«Зря, ой зря!»вдруг проснулся внутренний голос. Но было уже поздно. Мы пробирались сквозь веселящуюся толпу, запахи вкусностей и звуки оркестра. И вдруг я замерла, словно налетела на стену.
Я услышала голос. Его голос. И воздуха стало не хватать.
«В юном месяце апреле в старом парке тает снег»
Это было завораживающе, как будто он умел колдовать. Он выпевал фразы детской песни так чарующе, что площадь замерлаи погрузилась в сказку. Каждый человек в свою. Я вспомнила нашу весну. Первую, сумасшедшую. Которая осталась где-то, где счастье с привкусом кофе на губах, заплутавшее в запахе сирени. Мы все время старались коснуться друг друга. Нам было мало ночи. Мало дня. И
Стоп. Он всегда был обольстительной сладкозвучной сиреной. Колдовским созданием. А были ли мужчины-сирены, способные несколькими звуками своего волшебного голоса увлечь в Бездну?.. Черт с ней, с Бездной, можно и туда. За такой вихрь чувствне жалко. За один его взгляд из-под ресниц не жалко.
Но вот в какой-то момент я поняла, что нахожусь так далеко от себя самой, чтобы просто потерялась. И меня не стало. Снова.
Итак, он был сиреной. А я была его женой.
Была. Хорошее слово. Замечательное, изумительное и прекрасное.
И очарование вдруг исчезло. Как и желание бежать вперед, к нему навстречу, раскинув руки, с сердцем, заходящимся от восторга. Я излечилась от этого. Какое счастье.
Он поет. Чудесно. И изумительно отрепетировано. Вот и пусть поет.
Браво!выдохнули все разом, через долгое мгновение, когда смолкли последние звуки песни, так щедро обещающей и весну, и надежду.
Мы любим вас!пронесся голос Льва над Манежной.
Ма-ма!зарычала на меня Катя, даром что в слове «мама» ни одной буквы «Р». Судя по насупленному лицу, ни моих восторгов, ни восторгов толпы она не разделяла.Вот скажи! Из десятилетия в десятилетие? Не надоела тягомотина эта? Китчи сплошняком! Они б еще «Ой, мороз, мороз» затянули. Позорище!
Не надоело,улыбнулась я.Тем более, послушай, какой роскошный звук!
Ровно в этот момент Артур начал «Степь да степь кругом». Звучало великолепно. И крайне актуально. Особенно про «замерзал».
Ага! Я же говорила!торжествующе подняла палец Катя.Дремучий отстой! Я сама тут околею, как ямщик в степях. Бр-р-р. Хочешь организовать мне выволочкупошли уже.
И дочь решительно направилась к забору из стальных прутьев, сооруженной вокруг временной сцены, и бойцами ОМОНа, что с необычайно суровыми и красными от мороза и ветра лицами символизировали разгар народных гуляний.
Мы подошли туда, где обычно был проход в ВИП-зону. Я достала телефон и написала смску: «На месте». А что? Можно подумать, у меня нет знакомых, которые способны провести куда угодно. Ну, по крайней мере, культурные мероприятия обеих столицне особая проблема.
Я увидела знакомуюадминистратора оркестра, с которым сегодня и трудился квартет. Она замахала рукой, пошла к нам, но тут ее бесцеремонно перехватили. Какой-то мужик с непростым лицом, злобным и сосредоточенным, что-то спросил. Девушка махнула рукой в нашу сторону. Мужик отрицательно покачал головой.
Ну что?радостно спросила Катя, внимательно наблюдавшая за пантомимой.Идем домой? Или подождем, пока отец напоется, чтобы перехватить его после бабки-шоу? Только давай сделаем это в кафе, оставим папеньке смс-ку, как полагается цивилизованным людям. А там, дня через три, и до нас дойдет очередь. Ну, если они месяца на полтора по гастролям не свалят.
Что-то уже даже мне зеленые волосы дочери показались не такой уж веской причиной, чтобы слушать выступление бывшего и рвать себе сердце. Как-то об этом я не подумала. А зря. С самого развода не общались особо, тем более, я не слушала концертов. И, получается, правильно делала.
Я уже собиралась кивнуть, соглашаясь с дочерью, но тут заметила, как к паре споривших присоединилось еще одно действующее лицо. Девочка. Возраста Кати, в короткой дубленке, огромном полосатом шарфе и шапке с помпоном. Увидев ее, Катерина помрачнела и прошипела сквозь зубы что-то неприличное. У меня уже не были сил ругаться, весь пар ушел на то, чтобы не погибнуть по такой холодрыге. Поэтому я только вопросительно посмотрела на дочь.
Это. Ма-ша,с ненавистью проговорила та.
Кто такая Маша?
О! Это самое родное существо для папочки. Дочь некой Олеси. И по совместительству пиар-менеджер «Крещендо».
Олесяпиар-менеджер теперь?я зло улыбнулась, вспомнив Дану.А ту рьяную красотку куда дели?
Олесяих руководитель. А вот эта девчонка, ее дочь, их новый пиар-менеджер.
Они спятили?
Я с удивлением разглядывала девочку, замотанную в шарф так, что лица не было видно. В руках «пиар-менеджер» держал камеру на палке. Девчонка что-то строго сказала охраннику. Я ожидала, что тот как рявкнет на пигалицу, что она просто отлетит, но грозный амбал потупился. Кивнул. И отступил. Девчонка протянула руку. Моя знакомая вложила два бейджа на яркой ленте. И испарилась. А девчонка пошла к нам. Просочилась в неприметный проход.
Добрый день,сказала она и, не обращая внимания на бойцов ОМОНа, напрягшихся при ее появлении, протянула нам бейджи.Простите за задержку. У нас тут просто апокалипсис. Томбасов, его гости-иностранцы. Проходите, пожалуйста.
Спасибо.
Мы с дочерью пошли за ней. М-да, сколько охраны, хотя, если здесь Томбасовнемудрено. Понятно, почему квартет по такому морозу петь вынесло. Бросилось в глаза, что охранник, который не хотел нас пропускать, что-то говорил дорого одетому господину. Явно жаловался. Я узнала начальника службы безопасности Томбасова. Мы раскланялись. И он жестом отправил подчиненного восвояси. Но как-то многообещающе посмотрел на Машу.
У вас не будет проблем?спросила я девочку, покосившись на Катю. Дочь, судя по выражению лица и яростно горящим глазам, особой благодарностью к «некой Маше» не воспылала.
У меня?рассмеялась девчонка.Нет. Вот у администраторов за безобразную организациюобязательно. Мама позаботится.
Здесь, за ограждением, народ так не толпился. И было значительно теплее. Перед сценой стояли накрытые столы: традиционные блины с икрой, шампанское и прочая осетрина. Слышалась английская речь.
У нас тут прием. Великосветский практически,говорила Маша.Сплошь лорды, леди и «выдающиеся культурные деятели». А наши,кивок на сцену,обеспечивают культурную программу а-ля рюс. По такому холоду.
Я кивнула.
И тут один из гостей, смуглый, со всклокоченной черной шевелюрой и одетый в бобровую шубу, громко сказал сидящей рядом с ним за столом леди в горностаях:
Тебе это нравится, Мадонна?Он говорил по-английски с заметным итальянским акцентом.О нет! Мама миа, это же не музыка, это же какие-то стенания!
Дама укоризненно покачала головой и негромко возразила, но мужчину было уже не остановить:
Это просто ужасно! Все русские поют одно и то же! Китч! Тоска смертная! А костюмы? Петь этот ваш фольклор на морозе в смокингах, невероятный идиотизм! Немудрено, что тенор не интонирует вот, вот! Разве можно петь с таким лицом?!
Я моргнула. Мне нестерпимо захотелось взять все, что стояло на столе перед этим снобом, и просто уронить ему на голову. Ах ты ж ценитель!
Судя по сердитому сопению, особенно громкому на словах о тоске и китчах, Кате тоже хотелось убить сноба особо жестоким способом. Никто не смеет ругать папу! Тем более ее же словами.
Но. Никто ничего не успел. Потому что Маша стартанула вперед как ракета, которой надо было преодолеть земное притяжение.
Да как вы смеете!на хорошем английском проговорил ребенок.
Я отметила правильную, академическую постановку голоса. Песня как раз закончилась. И девчонку было слышно более чем хорошо. Как все замерло, не сказать, что на всей Манежной площади, но в резервации для вип-персонточно.
К Маше удивленно обернулись и дама в горностаях, и итальянский «культурный деятель»на лорда он уж никак не походил.
Они как раз музыканты. И люди,продолжала обличать Маша.
Итальянец раскрыл было рот, собираясь ответить, но спутница властно перехватила его за руку и велела:
Бонни, заткнись и ревнуй молча,на хорошем, но не родном итальянском.
Увлекшаяся Маша этого не заметила. Ее несло, как советский бронепоезд на немецкие танки.
Потому что для того, чтобы встретить гостейО! Сколько богического яда в этом слове слилось! А какой пламенный взгляд она метнула на олимпийски спокойную леди!у музыкантов отобрали тепловые пушки. Осталась только одна. И ее отдали оркестру, чтобы девчонки-музыкантши пальцы не убили на таком морозе. И если вы не слышите, как они поют, то вы весьма далеки от музыки и
Маша осеклась, лишь заметив подошедшую к ней даму в весьма неслабых соболях. Я, на самом деле, приготовилась защищать девочку, если вдруг мало ли чего. По-моему, Катя, до этого жаждавшая крови Маши, собиралась поступить так же точно.
Но дама только улыбнулась, своеобразно взмахнула рукой, парни на сцене запели дружно, словно отмашку от руководителя хора получили. Люди вокруг заговорили негромко. И словно ничего не произошло. Занимательно как!
Маша,заговорила подошедшая.Если ты пытаешься доказать свою точку зрения, то помни две вещи.
Да, мама.
О! Так это еще и та самая Олеся, при имени которой Катька готова рвать и метать. Как интересно!
Во-первых, ты никогда никому ничего не докажешь.
Но тебе же удается.
Должны быть рычаги воздействия.
Девочка кивнула. Катя тоже навострила уши. А гостья в горностаях иронично усмехнулась и что-то сказала на ухо итальянцу.
А во-вторых?Маша по-прежнему с негодованием смотрела на итальянца, который явно изо всех сил пытался понять, что же говорит Олеся, но делал при этом снобски каменную морду.
Во-вторых, когда ведешь дискуссию или дерзишь, надо не повышать голоскто кричит, тот априори выглядит слабым и неправым. Надо улыбаться и говорить чуть тише, чем обычно. Это всех бесит.
Что она сказала, Мадонна?спросил итальянец, сделав вид, что больше не замечает Машу.
Леди в горностаях усмехнулась, подмигнула Олесе мне не показалось, нет?.. И принялась что-то шептать ему на ухо.
А Олеся перевела взгляд на нас. И отчего-то радостно улыбнулась:
Добрый день. Простите за это представление. ЯОлеся
Честно говоря, мне захотелось ей поаплодировать. Но тут я поняла, что, пока мы увлеклись маленьким международным скандалом, пошло до боли знакомое вступление в песне. А Артур Шел прямо ко мне, ослепительно улыбаясьчто-то слишком чересчур ослепительно даже для него. К тому же он о чем-то вещал в микрофон. Я не сразу поняла, что именно он говорит.
Мы рады, что наши друзья присоединились к нам в этот замечательный день! Приветствуем Анну
Он протянул мне руку, произнося в микрофон мою фамилию.
Я обернулась к телекамеретолько сейчас ее заметила! Вот что значит переключиться в рабочий режим!и улыбнулась, профессионально скрывая недоумение. И помахала в камеру под ликующие аплодисменты и крики браво из толпы на площади.
С ума сошел?спросила я беззвучно не прекращая улыбаться, пока Артур хватал меня за руку, не дождавшись, чтобы я вложила свою в его.
Артур не ответил. Просто потащил меня на сцену уже под Левино бархатное:
Осенью в дождливый серый день
Я хотела сбросить пальцы бывшего мужа со своих, но вдруг поняла, что они настолько ледяные, что прожигают сквозь мою перчатку. Подняла взгляд на Артура. Лоб в испарине, а дыхание Бог мой, он как еще не рухнул? Не говоря о том, чтобы петь. Я говорила, что он сирен? Нет. Он идиот, каких земля еще не видывала! Я запустила руку в карман, вытащила пузырек с любимыми гомеопатическими драже, от которых у меня всегда прорезался голос, в любой ситуации, выхватила микрофон и
Вернись лесной олень по моему хотению
Черт с ним, что мы еще на ступеньках, которые ведут на сцену, черт с тем, как микрофон отстроен. Я вступила сольной партией, потому что поняла, что по-другому не могу. Уж пусть подстраиваются остальные как хотят. Они подумалии дали мне допеть вообще сольником, со второго куплета втроем уйдя на бэк-вокал. Вот хороши, стервецы! За спиной я чувствовала тяжелое, прерывистое, с неплохой такой одышкой дыхание Артура. Петь да он дышит со свистом!
Браво!взорвалась уже разогретая площадь.
Я поклонилась, ловя взглядом довольную мордашку Кати. Маша сосредоточенно снимала. Олеся показала мне большой палец. И тут же что-то сказала подошедшему к ней представительному мужчине. Хотя она улыбалась, мне вдруг показалось, что слова ее были не очень приятными.
Приветствуйте нашего дорогого друга, солистку Московского Театра Оперетты Анну Половцеву,раздался рядом голос Левы.
Вблизи он выглядел симпатичным промороженным зомбиком. Да и остальные были Ох и хороши! Лица под гримом белые, губы приятной синевы. Сергей и Иван улыбнулись мне. Они просто ненормальные, все четверо!
Ехали на тройке с бубенцами,одними губами сообщила я Леве, стараясь не думать, в какой тональности сработает оркестр.
Не знаю, было ли у него телепатическое сообщение с дирижером, но в ту же секунду заиграли именно эту мелодию.
По-е-ха-ли. Люблю я этот романс.
Я запела, ловя горлом ледяной воздух и давя панические мысли о том, как же я завтра буду работать в родном театре.
Овации, поклоны, лощеный блондин из вип-зоны протягивает мне букет цветов, благодарит по-английски. Позади него мелькает знакомое лицо: мэр Москвы собственной персоной. Мистика просто. И откуда взяли? Цветы, не мэра.
Потом недолгие поклоны, что дарят драгоценное время для певцов, чтобы те могли продышаться. Микрофон оказывается у мэра, он вещает что-то празднично-оптимистичное, почему-то глядя на того самого англичанина-блондина.
А я ухожу. Осталось спуститься по ледяным ступенькам, не навернувшись. Условияда-а-а! Просто сказочные!
Не глядя вниз, опираюсь на чью-то предложенную руку. Обнаруживаю начальника службы безопасности, которому жаловался охранник.
Вы прекрасны, Анна,целует он мне руку.И очень вовремя.
Убейте организаторов,говорю я, обращаясь даже не к нему, скорее, к Вселенной.
О, это всенепременно,кривится мужчина.Даже страшно предположить, что Олеся Владимировна затребует за это выступление, за ларингит одного из ее любимых квартетовцев. Хорошо бы Маша никого из гостей иностранных не убила. Тут сплошь лорды.
Сочувствую,злорадно говорю я.
Глава вторая
Любая женщина на свете,
Какой бы милой ни была,
умеет делать куклу вуду
И знает, где стоит метла
(С) Баян, но какой же классный)))
Олеся
Нет, на площади решительно требовались беснующиеся цыгане. Чтобы в глазах рябило от разноцветия юбок и платков, чтобы яростно звенели монисто. Молодые цыганки в такт подергивали плечиками, а гитары стенали. Кругом носились тройки, запряженные ревущими медведями. И какой-нибудь завалящий, но выразительный полк гусар, в идеале уже в состоянии белой горячки после недельного запоя. Всенепременно шампанским.
Вот тогда было бы весело, лихо и с русским размахом, который сегодня и возжелал изобразить Томбасов. А то что получается? Выпер на Манежную синюю, но трезвую четверку в смокингах. И цельный оркестр. На мороз. Барин
И что? Кого он этим хотел удивить? Лорда Как-его-там? Можно подумать, его интересует хоть что-нибудь, кроме русской водки и черной икры. Ну, еще и предложений Томбасова по бизнесу.
Олеся посматривала на мужа, попутно улыбалась всем, очень надеясь, что получается не слишком похоже на злобный оскал, потому что больше всего ей хотелось выйти на сцену и волевым решением прекратить все это безобразие. Замотать певцов в теплое, выдать им чая по-адмиральскичтоб коньяка много, а кипятка, заварки и сахара на самом донышке. Отлаять с этой же сцены всех и сразу Томбасова и организаторовэто понятно, им еще прилетит волшебник. Но чуть позже.
Олеся даже мечтательно прищурилась. А вот остальные Она оглядела вип-тусовку, над которой возвышались Томбасов и светловолосый лорд с каким-то простыми именем, которое она не запомнила. У этих двух воротил бизнеса были совершенно одинаковые морды лиц, выразительностью и человечностью созвучные с банкоматами. Хотя нет. В банкоматах ее больше. Особенно когда они зарплату выдают.
А эти
Тьфу!
Артура уже увезли. Как хорошо, что Аннаэто что ж получается, его бывшая жена?отвлекла внимание своим появлением. И мэру, перехватившему микрофон, отдельная благодарность. В этой сумятице они с Левой успели провернуть сложнейшую операцию, главное в которой было вытащить упирающегося тенора со сцены. Тут подоспел бас с его могучим рывком. Не сказатьпинком.
Артур хрипел, держался на ногах только на волевых. Но! Уходить не собирался. Потому как надо работать! Петь. Дуб дубский!
Олеся и остальных бы отправила по домам. Но Лева выразительно глянул на неепочему-то стало стыдно, взглядом показал на людей, причем на тех, что столпились не в вип-зоне, а запрудили Манежную. И пошел петь дальше. На сцене тем временем было непонятное и незапланированное действоангличане притащили длинные до пят шубы. И закутали певцов. Под бешеные аплодисменты и вопли толпы.
Ничего не понимаю,проворчала Олеся. И как раз поймала за рукав пробегающего мимо с удивительно деловым видом представителя мэрии, что и организовывал все это незапланированное безобразие.
Где обогрев сцены?спросила она почти нежно.
Парень воззрился так, словно она потребовала тут же, сию же минуту засадить Марс яблонями. Олеся же, не отводя взгляда, терпеливо ждала ответа.
Как вы себе это представляете?все-таки снизошел до ответа молодой человек. И зачем-то поправил сложно завязанный галстук, который было видно из-под полурасстегнутого пальто.
Какая разница, как я это себе представляю? Главное, чтобы вы представляли, как это сделать.
Никак. Вы не смонтируете это. Люди же смотрят!
Но поют тоже люди. И им холодно.
Ничего,махнул головой молодой человек.Мэр доволен. Гости довольны.
Олесю просто затрясло.
Простите,раздался рядом приятный женский голос.Видимо, все происходящееэто моя вина.
Представитель организаторов, воспользовавшись этим, вырвалсяи сбежал.
Вы распорядились доставить меньше тепловых пушек, чем я заказывала?резко ответила Олеся и только потом развернулась, чтобы посмотреть, кто это просочился в волшебный мир закулисья праздника, где все было совсем не так, как выглядело со сцены.
Увидела сначала горностаевую шубу ценой в полсамолета и по ней опознала супругу английского лорда. Миледи как там ее О! Говард. Вспомнила. Говорила леди почему-то по-русски. А сопровождал ее, придерживая под локоток, тот самый итальянский сноб, что выбесил Машку.
Дело в том, что я захотела погулять по Москве,продолжила леди совершенно без акцента.Соскучилась. А тут праздник.
Эм-м
Вот к этому Олеся как-то готова не была.
Но я как-то не сообразила, что все это будет обставлено,продолжила леди и обвела выразительным взглядом показушное безобразие,вот так.
Олеся облегченно рассмеялась. Оказывается, вот оно что. Вот с чего лордов и иже с ними к народу потянуло. Вместо того чтобы наслаждаться великосветским приемом, тихими разговорами об очень больших деньгах и изысканной музыкойпарни классику а капелла готовили, чтобы петь в «Метрополе». Моцарта и Рахманинова, кстати. А получилось как всегда. Замысловато, в один час, без подготовки. И через в общем, не по уму.
А что случилось с тенором?продолжала беспокоиться леди, пока ее смуглый и взъерошенный спутник вслушивался в русскую речь, которую явно знал не слишком хорошо. Что его, похоже, раздражало еще больше, чем мороз: он усиленно кутался в бобровую шубу и хмурился.
Олеся только вздохнула:
Артур заболел.
Но вы жежена Томбасова?
Олеся кивнула.
И как так получилось, что выздесь, а не в тусняке?
Но и вы, леди Говард, тоже здесь,рассмеялась Олеся.
Тут намного интереснее. И привычнее,призналась дама.Ненавижу пафосные тусняки.
Тут ее спутник не выдержал и обратился к ней. Олеся впервые остро пожалела, что не знает иностранных языков. Даже английского, на котором спокойно болтает Машка.
Бонни переживает, что такие голоса, такая энергия,привычно перевела леди Говард,и все напрасно.
Почему напрасно?
Конечно, все это Олеся, как руководитель «Крещендо», слышала не раз. И после регулярных возмущений мамы Левы, которая впрямую говорила, что парни закапывают свой талант в землю, ее мало что могло тронуть. Но мнение этого итальянского сноба отчего-то задело.
Тот понял вопрос. И просто пожал плечами, похоже, не желая объяснять какие-то сами собой разумеющиеся вещи.
Пойдемте,приказала ему Олеся.
Иностранец и понял, и послушался.
Леди Говард отправилась с ними. Они прошли за кулисы. Возвышение то есть, но их со сцены видно не было. Отчего-то здесь мороз кусался еще злее.
Смотрите,Олеся показала на заполненную людьми площадь.
Парни пели как раз «Ой, мороз, мороз». И в тему. И без оркестра. И без тенора. Но вся площадь пела вместе с ними.
Тягуче. Протяжно. Безнадежно.
Мощно. Победно.
Странно,проговорил итальянец, когда смолкли последние звуки.Фольклор?..
Олеся почему-то поняла, что он сказал. Но не поняла, на каком языке.
Слушайте,жизнерадостно предложила леди Говард.Может быть, оставим больших мальчиков меряться Гм Проводить переговоры? И перебазируемся туда, где можно посидеть в тепле и поесть? А потом просто погуляем по городу.
Олеся рассмеялась. Представила себе лицо начальника охраны. Переглянулась с леди Говард. Заметила ехидные веселые огоньки в глазах.
Мадонна?тревожно спросил ее спутник. Что-то застрекотал, кажется, по-английски.
Нам нужна минутка,обратилась по-русски к Олесе леди Говард.
Та кивнула, отправилась искать Машу. Ну и радовать начальника охраны сменой диспозиции.
Минут десять спустя они вышли из вип-зоны. Олеся и леди с итальянцем и долговязым арабом в черном (охрана леди?), причем леди явно пыталась уговорить его остаться с лордом, но безуспешно. Итальянец уперся и ни в какую не соглашался видимо, отпустить леди одну, всего лишь с арабом-охранником