Не знаю, мам. Честно. Все так закрутилось, завертелось. Я просто не успел. И эта проклятая Ника он придушил ругательство, из уважения к матери. Своими руками ее прибил бы. Честно.
Мама кивнула. Помолчала.
Вы давно встретились? так же тихо и как-то очень осторожно спросила она.
Нет, Александр покачал головой. И даже усмехнулся, несмотря ни на что. Еще и неделя не закончилась, кажется.
Ему самому не верилось, что прошло так мало времени. А без Насти уже не мог дня представить
Он очень осторожно обхватил пальцами неподвижную и холодную руку.
Она тебе рассказала?
Саша обернулся к матери.
Что именно? не поняв вопроса, переспросил он.
Мама смотрела на него напряженно.
Вы с ней говорили о прошлом? О том
Александр скривился.
Нет. Честно, не до того, как-то было. Хоть я хотел Но не сложилось, не было времени, толком, ответил, не поворачиваясь к матери, все всматриваясь в неподвижное лицо.
Саша
Мать тяжело вздохнула. Посмотрела на Настю, словно в чем-то сомневаясь. А потомвновь перевела глаза на него.
Саша, уже иначе, решительней и громче проговорила она. Думаю, я давно должна была тебе признаться. Но все боялась, считала, что дело давнее, и не имеет уже значения. Надеялась, трусливо, конечно, что это уже не важно. Но сейчас
Александр пока ничего не понял и понятия не имел, о чем это решила говорить мать. Но постарался не перебивать, прекрасно зная, что мама просто собирается с мыслями. И он ждал, продолжая согревать своими руками ладошку Насти.
Это я попросила ее уйти, вдруг, одним махом выпалила мама, опустив глаза. Я знала, что она мне не откажет, после всего. И пришла к ней. Объяснила. И Настя послушала.
Александр нахмурился, ощущая внутри неприятную горечь и холод:
Мам. Ты о чем? О чем ты ее просила? Когда?
Тогда, мама неуверенно облизнула губы. Когда мы вернулись на лето, чтобы квартиру продать. Когда ты ей предложение сделал. Настя никогда бы от тебя не ушла. Это я ее попросила.
ЗАЧЕМ?! он и сам не понял, как начал орать. Зачем, мама? переспросил Александр тише, стараясь взять себя в руки. Ты знаешь, как я злился тогда на нее? Как обвинял? Господи! Да ты же лучше всех это знаешь? Ты же утешала меня! ЗАЧЕМ?
Мать посмотрела на него с грустью и тихой болью:
Я твоя мать. И мне казалось, что я лучше знаю, что тебе нужно. Понимаешь, Дима говорил, что ничего толкового не выйдет, и все спортсмены, которые женились так раносходили с дистанции. В большинстве случаев, на их карьере можно было ставить крест. А ты так хотел всегда стать хоккеистом. Кто из нас не влюблялся в молодости? Я прекрасно знаю, как голову кружит, но потом все проходит. И я хотела уберечь тебя от ошибки. Ты мой ребенок. Я хотела тебя защитить, не дать совершить глупость.
Александр не мог поверить в то, что слышал. Его мама. Женщина, которая, казалось, всегда понимала его, как никто. Человек, которому он верил безоговорочно. Она решила за него. Сделала выбор за него и за Настю.
Как ты могла? недоверчиво переспросил он, все еще не до конца это осмыслив. КАК ты посмела решить за меня?
Тебе был восемнадцать, Саша! Перед тобой была вся жизнь и тысячи шансов! мать вскинула голову и посмотрела на него с вызовом. Я не хотела и не могла допустить, чтоб ты загубил это все только потому, что влюбился в первую девчонку, с которой переспал. Даже если это и Настя!
И ты решила за нас? Не дала нам ни одного шанса, чтобы попробовать?! он аккуратно отпустил руку Насти, и сжал кулаки, стараясь овладеть вспыхнувшим гневом. Ты говоришь, что я мечтал о хоккее?! О ней, Александр указал рукой на Настю. О ней я всегда мечтал гораздо больше! Господи! Я шестнадцать лет ее не видел, иногда, даже месяцами не вспоминал, а увидели все, как со всего размаху об лед приложился, понимаешь? Я вдохнуть не мог, когда ее увидел. Придумал какой-то дурацкий предлог, чтобы приехать, выведал ее адрес окольными путями. Думал, спрошу, почему все так вышло тогда, и уйду, Александр хрипло и насмешливо рассмеялся, вспоминая свои наивные планы. И не смог! Понимаешь?! Я даже разозлиться не смог за то, что она меня когда-то бросила. Хотелось перед ней на колени встать и попросить прощения за то, что так долго где-то шлялся.
Он яростно посмотрел на мать, которая молча глядела на него, слушая это все:
Ты не знала, что и как будет. Просто решила за нас, не оставив выбора и шанса. Воспользовалась тем, что Настя тебя безумно уважала и любила. Как ты могла? Господи, мама, как?
Я беспокоилась о твоих интересах, и о твоей жизни. Будут у тебя детиты меня поймешь, она грустно улыбнулась. Сейчас я не знаю, поступила ли тогда верно. Но я думала о тебе. Только о тебе в первую очередь. Всегда.
Александр зажмурился, стараясь совладать со всеми чувствами. С обидой, с гневом, злостью. И с облегчением. Облегчением от того, что ушла злость, мучившая его двенадцать лет. Настя не бросала его. Она не по своей воле ушла!
Правда, в настоящем от этого было не легче.
Саша
Не надо, мам. Не сейчас, Александр отвернулся и заставил себя вновь сесть рядом с кроватью Насти. Я очень тебя люблю, мам. Но Ты лучше пока уйди, ладно? Мне сейчас сложно понять тебя. Слишком больно от того, сколько всего потерянно из-за этого твоего решения.
Александр взял руку Насти и прижал к своим губам, стараясь унять ураган эмоций. Пытаясь, хоть мысленно, попросить у нее прощения за всю ту обиду, что столько лет таил на нее в душе.
Он не хотел причинять боль матери. Ни за что на свете. Но и просто пожать плечами и забыть о том, что только что узналне мог. Ему требовалось время. Потому Александр и не обернулся, когда за его спиной тихо прошелестели ее осторожные шаги.
Я люблю тебя, сынок. Когда сможешьпозвони. Мы с Димой рядом, тихо прошептала мать, и закрыла за собой дверь.
Александр не обернулся, продолжая смотреть в неподвижное и безучастное лицо Насти, и понимал, что глаза жжет от слез, которым он никогда не даст пролиться. Не мальчик уже. А мужчины не плачут, как бы больно не было.
Что же мне делать, а, Стася? тихо спросил он у неподвижной женщины. Что делать с этим всем? Как тебя спасти? Как ее простить?
Настя не отвечала. Прибор продолжал тихо пищать. Александр не выдержал и уткнулся лицом в ее одеяло, продолжая прижимать безвольную руку Насти к своим губам. Он не плакал. Нет. Он молился и отчаянно пытался не потерять надежду.
ЧАСТЬ 2ЮностьЧерез четыре года
ГЛАВА 6
Он и забыл, что май может быть таким. Выгоревшим, почти желтым и невероятно жарким. В Питере, когда они уезжали, лил дождь, и все еще кутались в плащи и ветровки. А здесьтрава уже выгорела от солнца, а зелень на деревьях была не прозрачно-салатной, а темной, почти болотного оттенка.
Ну что, дом, милый дом? усмехнулся Дима, выбравшись из такси следом за Сашкой.
Да, пожалуй, согласился он, с удовольствием потягиваясь. Господи! Какая жара. Я забыл о том, что так может быть. Реально, забыл.
«Реально»? тут же одернула его мать, так же выходя из такси. Саш, прекрати, перестань по поводу и без употреблять это слово.
Прости, Откликнулся Сашка, осматривая окрестности.
Впрочем, все знали, что это внушение подействует недолго. Но, так как, не в пример своим друзьям и ровесникам, Саша употреблял очень мало жаргона в речи, и совсем не ругался, мать и отчим сильно не сердились.
Впрочем, это мама считала, что он не ругался. Они-то с Димой знали, как дела обстоят в реальности. Но, не сговариваясь, а без слов прекрасно понимая друг друга, как мужчина мужчину, решили не сообщать ей о таком нюансе. Ну, невозможно не ругаться при такой жизни, как у него. Когда, нет-нет, а вырвется некрасивое слово и у тренера, и у партнера по команде. И неудивительно, что вырывается. Так и хочется ругнуться, когда эта св своенравная шайба летит совсем не туда, куда ты ее посылал, а соперник впечатывает тебя мор извините, лицом в перегородку. И на уроках ты не бываешь, потому как, и дураку ясно, что тренировки важнее. А после двух-трех тренировок в день до учебников и под палкой не долезешь. Да и учителя все понимают, свои люди. Не трогают особо ребят из команды, ставят оценки так.
Но для мамы он старался. Так что она не имела полного представления о плачевно-богатом словарном запасе сына.
Поймав смеющийся взгляд отчима, Сашка подмигнул в ответ и достал их чемоданы из багажника, пока Дмитрий расплачивался. Поставил те на раскаленный асфальт и еще раз осмотрелся, только уже вдумчивей, внимательней, присматриваясь к мелочам и деталям.
Странно, прошло четыре года, а ничего и не поменялось. Так, может, по мелочи. Старые качели все те же, только проржавели еще больше. И тополь с огромным дуплом под окнами соседнего дома никуда не делся.
Только вот, двор меньше стал, что ли? Или это так только кажется? Все такое знакомое и такое непривычное, одновременно. Вроде бы знаешь каждую мелочь, каждый камешек в асфальте. Но что-то и не так. Словно достал из шкафа старую, поношенную и забытую на верхней полке рубашку. Любимая и родная вещь, вроде, а понимаешь, что не оденешь больше. Не влезешь, просто. Вот и с двором так. Да, что там, со всем городом. Вырос Сашка из него. Привык уже совсем к другому ритму большого и шумного мегаполиса.
Только вот, от знакомых картин защемило в сердце. Привычно, но от этого не менее горько. Вроде и вырос он, и друзей нашел достаточно, а все не мог забыть колючую и бойкую девчонку, с кучерявой шапкой волос. Так и не перестал вспоминать о Насте, своем первом и самом лучшем друге. Он давно прекратил донимать мать разговорами о ней, делал вид, что не думает. Но так и не снял со стены не очень умелый рисунок двенадцатилетней девчонки. И слишком часто пытался угадать, где она сейчас? Что с ней? Как Настя живет? О чем она думает? Вспоминает ли о нем? Бесполезные мысли при том, насколько загруженным был каждый его день, но они не оставляли голову Сашки. А здесь, в этом дворе, накинулись на него с новой силой.
Вот, реально, казалось, обернешьсяи увидишь ее. Он, даже, почти наяву, услышал ее голос, почти вспомнил, как тот звучал, хотя в последнее время мог уловить тот только в своих снах. А сейчас, почти досконально вспомнил, как она на него кричала во время тренировок и
Убери руки, Леха! Переломаю и плакать не буду! громкий, явно девчачий крик, привлек всеобщее внимание и заставил их обернуться.
У Сашки сердце похолодело, несмотря на жару. Да, нет. Быть не может. Это от ностальгии и оживших воспоминаний померещилось.
Ну, Настасья, чего ломаешься? Я ж не обижу, у Маринки спроси, вслед за этой фразой из-за детского павильона раздался мужской хохот.
Вот к Марине и цепляйся, а от меня отстань. Серьезно говорю, Леха. Мне на занятия надо. Пропусти!
Еще не до конца поняв, что происходит, Сашка дернулся и рванул с места, не обратив внимания на удивленный окрик матери.
Быть такого не может, конечно. Но этот голос и имя
Он добежал до павильона за минуту, но там никого не оказалось, зато голоса продолжали долетать сбоку. Саша свернул за угол и оторопел. Словно на четыре года назад вернулся, е-мое.
Три п придурка, в которых он не без удивления узнал Леху, Клима и Балку, окружили девушку, и явно не давали той прохода. Хоть до драки пока не дошло. Вот только, вместо коротко стриженых волос, по плечам девушки рассыпались густые темные пряди. Совсем такие же, кудрявые-кудрявые.
Он глазам своим не верил. Смотрел, видел, понимал, и не верил. Настя. Его Настя. Только такая такая до невозможного красивая. До жути просто. Он и представить не мог, что она такой станет. И к ней тянет руки эта падла!
Руки убрал. Или глухой стал, Леха? негромко, но с явной угрозой, медленно протянул Сашка.
Чего-чего, а опыта драк, причем, с куда более серьезными противниками, у него теперь было немеряно. На льду по-другому не выходит. И эти трое его совсем не пугали, они явно не смогут долго продержаться, даже кучей. Он быстро оценил свои шансы, пока компания, куда он вмешался, удивленно оглядывалась и пыталась понять, кто он такой. Леха с подручными, явно, не справлялись с этой задачей. А вот Настя
Сашка не смог сдержать улыбку, видя, как округляются ее глаза. И рот тоже, за компанию. Она, определенно, его узнала. И дар речи потеряла, видимо.
На роду мне написано тебя от них спасать, что ли? усмехнулся Саша, с удовольствием наблюдая за подругой. Ну, что стоишь? Иди сюда, велел он, и протянул Насте руку.
Ее оторопь прошла в секунду. Завизжав, натурально завизжав от радости, Настя скинула со своего плеча руку ошалевшего Лехи и бросилась к нему.
Сашка! Боже мой! Саша! Это ты?! Правда, ты?!
Она замерла в шаге от него и с искренним восторгом, почти благоговением, уставилась на Сашу.
А что, не узнаешь? он не мог сдержаться, улыбка сама собой растягивала рот так, что щеки свело. Так поменялся?
Сашка! снова радостно закричала Настя и, преодолев последний шаг, неожиданно крепко ухватилась за его пояс, обнимая. Сашка! Как же я скучала!
А я как, испытывая какое-то непередаваемо светлое и легкое счастье, признал он, обняв Настю в ответ.
И вот тут светлая, искренняя и детская радость от того, что он ее наконец-то нашел, сменилась иным, однако, не менее искренним чувством
У Насти, оказывается, появилась грудь. И бедра. И губы, на запрокинутом к нему лице вдруг показались такими пухлыми и манящими.
Мама дорогая!
Сашку будто током шибануло. И центр радости, кажется, сместился из груди, куда-то пониже. Его подруга стала девушкой. Причем, не просто красивой, а очень даже фигуристой такой красавицей. То есть, не то, чтобы у нее что-то чересчур выпирало, но все было так ладненько, просто зашибись. И запах! Душистый, горячий, обалденный запах ее кожи, дурманящий, как аромат сирени, отцветающей во дворе.
Его тело моментально отреагировало на всю эту красоту, прижатую к нему. Но это же его Настька! Малявка, которая заставляла Сашку отрабатывать удары до седьмого пота, и похлеще Эдуарда Альфредовича ругала за случайно оброненное матерное слово. Саша постарался взять себя в руки и призвать к порядку заколотившееся сердце и встрепенувшееся тело. Осторожно отодвинулся, чтобы она ничего не заметила.
Ты гляди, немой явился, не запылился! вслед за этой фразой раздались неуверенные, тихие смешки.
Он отвел глаза от Насти и глянул на Леху и его парней, которые, как-то неопределенно мялись неподалеку. Вроде и понимали, что не того поля ягоды, чтобы теперь с ним связываться, но и просто так уйти, спустив Саше то, что прервал их развлечения, не могли по положению.
И вот тут он вспомнил, чему именно помешал. Намерения Лехи, однозначно, не были светлыми и добрыми, и сам Сашка сейчас, как никто, наверное, во всей полноте понимал, что испытывает парень, глядя и касаясь Насти. К итак не легкому коктейлю из радости, эйфории и сексуального возбуждения тут же добавилась еще и жгучая ярость. Захотелось тут же врезать Лехе по носу, причем так, основательно врезать, чтоб больше неповадно было лезть к его Насте грязными лапами.
Еще раз полезешьне то, что руки, а все конечности переломаю, проигнорировав робкое оскорбление в свою сторону, с угрозой в голосе уведомил он Леху.
Парни попытались выражением лиц показать степень своей оскорбленности, но Сашке было уже не до этих идиотов. Он опять посмотрел на Настю. Подруга, кажется, не заметила всего того бардака, что с ним творился, только с выражением неописуемого счастья на лице, продолжала держать своими ладошками Сашку за руки.
Пошли, там мама с Димой, Сашка отвернулся от пацанов и потянул Настю в сторону, откуда прибежал. Они, знаешь, как тебе обрадуются! И и вот тут его осенило. А ты что тут делаешь, Настя? вдруг встал он посреди дороги. Тебя же, того, в приют забрали же. Я Мы искали.
От этого непонятного осознания, он растерялся так, что совсем слова растерял. А вот Настя, до этого покорно идущая за ним следом все с тем же счастьем в глазах, как-то грустно и смущенно улыбнулась.
Я сбежала, шепотом произнесла она, потерев плечо через рукав тонкого платья. Из приюта того сбежала. Несколько месяцев пыталась сюда добраться, Настя отвела глаза. Только, опоздала. Вы уже уехали. А меня бабушка Аня к себе взяла. Она мне рассказывала, что вы искали. Спасибо, Саша, Настя вдруг снова бросилась его обнимать. Ее тонкие руки обвили его шею.
Ох-хо-хо.
Ему это безумно нравилось, что лукавить. Но в целях конспирации своих безбашенных гормонов, приходилось несколько приглушать ее пыл, все время отстраняясь. Да и то, что она рассказывала, не на шутку его встревожило.