Когда Настя оказалась рядом, я чуть отставил локоть, но она замедлила шаг. Меня подхватила прохладная рука Снежки.
Не возражаешь? Из узких, напоминавших восточные глаза, прорезей цветной маски на меня уставился заинтересованный взгляд.
Хотелось ответить: «Вообще-то, сначала спрашивают, а потом делают». Возражать поздно. Златовласой обаяшке, с которой меня связывали незабываемые воспоминания, составил пару Тимоха.
Конечно, нет. В улыбке, появившейся на моих губах, было больше досады, чем радости.
Я надеялся на другой расклад. Ладно, по сравнению с ничего этот тоже хорош. А по большому счету, что-то я слишком зажрался в последние дни. Вчера мне, как в поговорке, суп казался жидким, а сегодня бриллианты мелкие. Если вспомнить недавнее прошлое из времен, когда у меня с Настей еще ничего не было, то о звездах средней величины, вроде Снежки, даже мечтать не приходилось.
Дверь в неизвестность распахнулась.
Глава 6
Перед нами открылся залогромный и, после коридоров-раздевалок, почти бесконечный. Свет прожекторов высвечивал середину, остальное просматривалось как в дымке. Взгляд застрял в центре, его приковал боксерский рингогражденный канатами квадрат примерно пять на пять метров на помосте-эстраде высотой около метра. Играла непонятная акустическая музыка, немного унылая. На ринге, что исполнял сейчас роль сцены, две девушки раскручивали скакалку, через которую, вбегая по очереди, прыгали еще две девушки. Просто прыгали в свое удовольствие. Так должно казаться со стороны. Так и казалось, но надо отметить вид девушек. Все четверо были топлесс. Спортивные штаны и маски на лицах лишь подчеркивали естественность середины. Смотрелось красиво и странно буднично, как реклама по телевизору: ярко, чувственно и никак не относимо ко мне сегодняшнему.
Снежка фыркнула и легонько прижалась к моему плечу. Действительно, невежливо заглядываться на других, когда идешь в паре. Впрочем, не я выбирал пару, и в моей паре тем зрелищем меня вряд ли угостят. Но движение души напарницы мне понравилось, и я крепче прижал к себе ее руку.
По периметру зала располагалось множество отдельных закутков-кабинетиков, их темные бездверные проемы походили на иллюминаторы прямоугольной летающей тарелки, внутри которой мы оказались. В большинстве таких ниш мерцали едва видные огоньки, по одному живому огоньку в каждой. Должно быть, свечи. Это избавляло от впечатления, что мы в нереальном мире, за бортом которогомежзвездный вакуум и пустота. Такое ощущение здесь иногда накатывало, учитывая, что видели глаза.
Комнатки, похожие на пещеры, в этом заведении могли носить любое имя: кельи, гроты, номера, ниши Они располагались на возвышении, наподобие круговой веранды. Из каждой комнатки вел отдельный выход вниз по трем ступенькам и дальше через мостики (по три вдоль каждой стены) через ров-бассейн. Или как еще назвать шедший по кругу замкнутый водоем в два метра шириной? Река? Реки текут, а здесь царили покой и благодать. Словно в болоте, как можно было бы сказать, продолжая ассоциацию со стоячей водой, но вода здесь была кристально чистой, прозрачной, непередаваемого лазурно-небесного оттенка.
Растянувшийся длинным прямоугольником ров со дна и стенок подсвечивали менявшие цвет огоньки, в их радужном сиянии на поверхности и в глубине, томно и красиво двигаясь, пока хватало дыхания, плавало несколько обнаженных девушек в масках. Когда они уставали или когда им надоедало, речные наяды садились на бортик или ложились на него, иногда о чем-то друг с другом переговариваясь. Видимо, их работа состояла в том, чтобы радовать глаз, если такое можно назвать работой.