Тяжелые железные качели податливо разгонялись, взлетая все выше и выше с каждым толчком натренированных ног. И в определенный момент я перестала различать, где кончается земля и начинается небо. Мир завертелся волчком, звуки слились в один монотонный гул. Я изо всех сил вжимала себя в деревянное сиденье, ожидая, что вот-вот меня вытолкнет наружу. Пальцы побелели от напряжения, сердце замирало.
Стой!различила я Динкин голос.
И, открыв глаза, увидела небо...
Ни деревьев, ни земли больше не было. Все осталось позади. На секунду время остановилось, и мне померещилось, что я и впрямь лечу. Как птица! Но тут же маятник качнулся обратно. И с жутким свистом пронеслись мимо размытые, похожие на кляксы, лица ребят. Деревянная лавочка зависла горизонтально земле в обратном положении, и мне стоило огромных усилий не выпасть из ее ослабевших объятий.
Качели хрустели, скрипели, издавали жуткие стоны. Казалось, эти звуки должны выманить наружу жителей окрестных домов. Но никто не спешил мне помочь. Только голоса где-то внизу надрывно скандировали: «Выше! Выше! Выше!». И одинокий Динкин истошно вопил: «Стой! Разобьешься!».
Но он и не думал останавливаться, силой ног заставляя механизм наращивать ход. Казалось, еще немного и, старые качели сделают полный оборот. Он хотел меня убить! Он хотел покалечить меня! И ради этого готов был рискнуть даже собственной жизнью? Я смиренно закрыла глаза, представляя, что останется от меня после такого падения...
Я даже не заметила, что качели вдруг замедлили ход. Голова кружилась так сильно, и сознание возвращалось назад постепенно. Из глаз текли слёзы, к горлу подкатывала тошнота, ноги дрожали, а руки намертво приросли к деревянной лавке.
Нин, ты как?подруга присела рядом и тронула меня за плечо.
Я прислонилась лбом к холодному металлу, и посмотрела вслед горстке мальчишек.
Глава 13. Артём
Может быть, я и переборщил в тот раз. А ведь и в самом деле мог навернуться. И что тогда? Стоила ли эта брызгалка поломанных ног? Но в тот момент, вцепившись в качели мертвой хваткой, я не отдавал себе отчета в том, насколько рискую. Как будто вся злость, накопленная за это время, вдруг вырвалась наружу! Возможно, я пришёл в себя в последний момент. Еще всего пару движений, и...
В любом случае, ребята зауважали меня после такой расправы. А я... Я успокоился. Словно выдохнул! Прошла ненависть, отпустила злоба на родителей, и теперь даже дядя Олег казался мне не таким противным.
Я был уверен, что девчонка расскажет мамочке, и отец устроит мне взбучку. В следующее за инцидентом воскресенье, я шел на обед, как на эшафот. Однако, ни намёка на случившееся! «Неужели, промолчала?», - удивлялся я, отыскивая в поведении взрослых малейшие перемены.
В отцовском доме я больше не встречал её. А во дворе, увидев издалека, делал вид, что не замечаю. Она не видела, а может тоже делала вид...
Постепенно всё забылось. Жизнь потекла в привычном русле. Если мыслить здраво, то у меня теперь было два дома. В одном из них жила мать, а в другомотец. У этих замарашек не было своего дома! Они только гостили, в моём! И каждую ночь перед сном я загадывал, чтобы отцовское гостеприимство, наконец-то, иссякло.
Глава 14. Нина
Зима закружилась, украшая первым снегом полысевшие за осень газоны. Я ходила в школу все тем же путем, через мост. Конструкция была крепкой, и раньше я, не боясь, слегка раскачивала ее в такт своим шагам. А потом, где-то на середине пути, останавливалась и смотрела вниз, прикидывая расстояние. Там, на высоте метров 12, взор упирался в водную гладь ручья. По бокам возвышались вековые деревья, с потрескавшейся корой и неимоверно высокой кроной.
Теперь я старалась миновать мостик как можно быстрее! Я уже не смотрела вниз, а только вперед. И вся красота окружающего леса исчезла! Мне было страшно... Стоило ступить на шаткую конструкцию, услышать характерный скрип, как мозг тут же возвращал меня в тот злополучный день, на те самые качели... Другой дороги не было, а просить маму возить меня по шоссе, было странным. Поэтому прогулка в школу стала пыткой!
Машка, отгуляв выпускной, поступила на юрфак. Конечно, не обошлось без помощи дядь Вади. Теперь она приезжала только на каникулы, вволю насладившись столичной суетой, и успев соскучиться по спокойной загородной жизни. Мне было одиноко без сестринских подколов, и Динка все чаще оставалась с ночевками.
Ну, завела бы себе подружку среди местных? Вон, сколько ребят и девчонок вокруг,осторожно предлагала мама.
Я отшучивалась, понимая, что в их тусовке таким, как я места нет. Эта золотая детвора, одетая по последней моде, не знавшая с пеленок отказа ни в чем, напоминала мне только одного человека. Видеть которого хотелось меньше всего на свете!
Глава 15. Артём
Беда приходит внезапно. Она не стучится в вашу дверь, прося разрешения войти. Ее задача нагрянуть в тот момент, когда вы, расслабленный и довольный жизнью, умиротворенно спите в своей постели. И вот, в этот самый миг...
Посреди ночи меня разбудил звук голосов. Я сел на кровати, пытаясь отличить сон от яви. Голоса стали более отчетливыми, и, наряду с мужским бормотанием, послышался мучительный женский стон. Внутри похолодело, и перед глазами возникла жуткая картина, где мать лежит на полу, скорчившись от боли, а отчим заносит ногу для очередного удара...
Я пулей выскочил из спальни, и метнулся в противоположный конец коридора. Дверь была открыта. И то, что я увидел, повергло меня в ужас!
На кровати, свернувшись калачиком, лежала мама. Глаза ее были закрыты, губы беззвучно шевелились. Когда она сжимала их и принималась стонать, подтягивая колени к груди, лицо ее обретало такое мучительное выражение. Судя по всему, ей было очень больно! Дядя Олег сидел на корточках у изголовья. Он непрестанно гладил мамины руки, плечи, щеки, обтирал их сложенным вдвое полотенцем.
Что... что случилось?я, наконец, стряхнул оцепенение и бросился к ним.
Матери очень плохо,сказал отчим.
Она даже не отреагировала на мое появление, а продолжала лежать, бессвязно что-то бормоча. Вблизи, в свете лампы, ее лицо казалось мертвенно бледным.
Скорую?выдавил я.
Уже едут,коротко бросил он.
И только тут я увидел на другой стороне кровати огромное, неровное пятно, с алыми краями и почти черной сердцевиной. «Кровь!»,я тряхнул головой, но пятно не исчезло. Я перевел взгляд на маму, затем на отчима.
Мы ждали пополнения,упавшим голосом сообщил дядя Олег,не хотели тебе раньше времени говорить.
Я скривился, как от боли! Рот заполнил неприятный железный привкус. И я тяжело осел на пол рядом с ним.
Что-то пошло не так,отчим уронил голову на кровать. Мама глухо замычала.
Они... ведь они помогут? Врачи...,промямлил я, чувствуя подступающие слезы.
Он не ответил.
Похоронив мать, мы остались вдвоем. Два посторонних друг другу человека в стенах большого дома. В этом доме все еще пахло мамой, выпечкой, и духами. Повсюду были ее вещи, следы ее присутствия обнаруживались в самых неожиданных местах. Ни он, ни я не решались убрать все это с глаз долой! Мы оба хранили молчание. И тяжелая атмосфера скорби ежедневно, ежеминутно витала в воздухе.
Я понимал, что теперь, когда мамы нет, нас с ним ничто не связывает. И выгнать меня пинком под зад ему не позволяет только светлая память о ней, или правила приличия. Прошло девять дней, затем минуло сорок. И я начал собирать вещи, решив для себя, что уйду в любом случае. Почему-то мне в голову не приходила мысль вернуться в прежний дом. Теперь присутствие там посторонней женщины ощущалось особенно болезненно. Пока отец сам не приехал за мной, и буквально силой не усадил в машину.
Глава 16. Нина
Весть о смерти бывшей жены дяди Вадика я отчего-то не связала с предстоящими переменами. Я никогда не видела этой женщины, и не думала о ней. Как и о сыне, что остался жить в стенах чужого дома.
«Ну и пусть живет»,думала я. Мне и в голову не приходило, что у отчима взыграет отцовский инстинкт. Возможно, будь Машка здесь, ему не пришла бы в голову такая абсурдная мысль. Но пустующая комната словно намекала...
Мама!взывала я к материнскому сердцу со слезами на глазах.Если он сюда вернется, я умру!
Ниночка,сначала ласково, она пыталась меня образумить,мальчик остался один. Он живет с посторонним человеком. Нехорошо это!
А...,я отчаянно подыскивала аргументы,а как же Машка? Ведь она тогда не сможет приезжать?
Ничего,смиренно отвечала мама,Маша сможет ночевать у тебя. Ведь раньше вы жили свместе. Помнишь?
Мам!протестовала я, теряя самообладание,Так не честно! Мы так не договаривались! Если бы я знала заранее...
О таком заранее никто не знает,обрывала меня мать.
Почему он не может жить отдельно?
Ниночка, он всего на пару лет старше. Ему еще нет 18. Вот представь, что я отправила бы тебя жить отдельно? Тебе бы это понравилось?
Причем тут я?
Притом, что нужно войти в положение. И смерить свою гордость!уже строже говорила мама.
Причем тут гордость?взрывалась я, стряхивала ее,Если этот урод будет здесь жить, то я уйду, поняла?
Тогда лицо матери обретало каменные черты.
Нина, не будь эгоисткой! Все уже решено. И не вздумай устраивать истерик! Ты уже не ребенок. Пора взрослеть. Разговор окончен!в подтверждение своих слов мать оставляла меня в одиночестве.
И я, обхватив руками колени, глядела в окно, обдумывая план побега.
Глава 17. Артём
Я намекал отцу, что не против жить один. В 16 лет вполне реально начать самостоятельную жизнь. Но он и слушать не желал! Я же был морально подавлен, и на споры не осталось сил.
Меня встретила, как всегда милая, тетя Мила, моя прежняя комната, слегка измененная, но все еще знакомая и родная. И пускай здесь больше не было мамы, но все-таки я был дома.
Глава 18. Нина
Он приехал днем, когда я гостила у Динки. И, вернувшись домой, я обнаружила у порога спортивные кроссовки. Первым желанием было дать дёру! Но, я приняла решение вести себя естественно. В конце-концов, это и мой дом тоже! Здесь жила моя мама, здесь теперь жила и я.
Первый совместный ужин прошел в атмосфере натянутой доброжелательности. Мама пыталась вести непринужденные беседы, чем жутко меня раздражала. Отчим то и дело вздыхал, поглядывая на сына. А тот молчал, и за все время, кажется, не проронил и слова.
Он слегка изменился, и теперь сквозь юношескую простоту проступали отцовские черты. Волосы стали на тон темнее, взгляд сделался сосредоточенно серьезным. Я пыталась угадать, изменилась ли сама? Пожалуй, нет...
По ту сторону зеркала я все еще видела неуверенную в себе девочку-подростка, с нескладной, похожей на мальчишескую, фигурой, непропорционально длинными руками, непослушными волосами и по-детски пухлыми щёчками. Нет, пожалуй, я не изменилась! Разве что одежда стала на полразмера больше.
Первый совместный ужин развенчал мои страхи. Наблюдая его отстраненность, я решила, что все не так уж и плохо. Он был не настроен предъявлять свои права. От прежде дерзкого, нахального подростка осталась половина, а то и треть! После ужина он поднялся в комнату, и больше ни единым звуком не напомнил о себе.
Я заснула успокоенная! Решив, что нужно просто отвечать взаимностью. А именно, делать вид, что его нет.
Глава 19. Артём
Первый совместный ужин был похож на цирковое представление. Ее мамаша все время пыталась мне угодить, совала под нос свои деликатесы, которые и в подмётки не годились тому, что готовила мама! Дочурка, эта малолетняя тупица, с прической «аля-гнездо кукушки», постоянно пялилась на меня. И я боролся с желанием что есть сил пнуть ее под столом!
«Если ее остричь»,думал я,«Она будет похожа на мальчика. Девчонки в её возрасте уже обретают характерные женские черты. У этой гладильной доски ни намёка на женственность. Правильно, что она носит мешковатую одежду. Я бы на ее месте еще и мешок на голову натянул».
Мне не спалось! Лежа в кровати и глядя в окно, я размышлял. Все здесь было, как прежде. Как в детстве. Те же стены, те же полы, и даже тарелки на кухне те же. На том же месте стояла большая напольная ваза. В саду, укрытые на зиму, спали мамины розы. Но только мамы здесь больше не было. И не будет!
Когда я думал об этом, мне представлялось, что мачеха с падчерицей, точно героини какой-то сказки, злорадно хихикают, потирая ручонки. Меня с головой накрывало волна гнева. Я прятал лицо в подушку и бессильно стонал. «Смогу ли я держать себя в руках? А если смогу, то надолго ли меня хватит?».
Глава 20. Нина
Утром, я бодрым шагом направилась в сторону кухни. В доме было тихо. На столешнице лежала записка, где ровным маминым почерком было выведено: «Ребята, мы в магазин. Вернемся к обеду. Булочки в микроволновке, молоко в холодильнике. Целую».
«Ребята»,раздраженно подумала я, прикидывая, сколько у меня времени до того, как проснётся Артем. Времени оказалось не так много! Стоило навести какао, как на лестнице послышались шаги.
Он выглядел неважно! Волосы взъерошены, а на лице все то же выражение холодной отстраненности. Босиком, в одних шортах, он прошёл мимо, даже не удостоив меня взгляда. А я с перепуга едва не выдала: «Как спалось на новом месте?».
Пока он вяло и неохотно возился с кофемашиной, я разглядывала его спину. На плечах и вдоль позвоночника наметился едва заметный рельеф. «Ему бы стоило подкачаться»,равнодушно подумала я. Отросшие волосы теперь почти закрывали шею и чуть завивались на концах.
Мне вдруг пришло в голову, что в подобных случаях принято выражать сочувствие. Но, как это делать, я не знала. «Что сказать? Но ведь нужно что-то сказать? Того требуют элементарные правила приличия. У него умерла мать!»
И я, как воспитанная девочка, собралась с духом и ровным тоном произнесла:
Я тебе сочувствую!
Парень вздрогнул и замер с чашкой в руке.
И что мне делать с твоим сочувствием? Может быть, на стенку повесить?сказал он, не оборачиваясь.
Я замялась:
Ну, так принято...
Он обернулся и посмотрел на меня. Лицо его искривила усмешка.
Не хочешь, совершить жест доброй воли, и свалить отсюда?процедил он.
Я... еще не позавтракала,выдавила я, не зная, говорит ли он о кухне, или о доме в целом.
Артём посмотрел на чашку какао в моих руках, затем перевёл взгляд на микроволновку. В светящемся окошке, как на витрине, лежала пухлая булочка с творогом, заботливо приготовленная мамой. Он открыл дверцу, вынул тарелку, и, с наигранным любопытством принялся изучать кондитерское изделие. Понюхал, оглядел со всех сторон, а после взял румяный кусочек теста двумя пальцами. Я подумала, что он собирается ее съесть. И мысленно смирилась. «Пускай»,решила я, прикидывая, где лежат остальные.
Но вместо этого парень изогнулся, приподнял левую ногу и, убедившись, что я смотрю, демонстративно провёл булочкой от пятки до кончиков пальцев... Затем снова понюхал, блаженно закатил глаза и бросил выпечку обратно на тарелку.
Приятного аппетита!услышала я.
Мой обидчик скрылся за дверью. А я осталась сидеть, с остывшим какао в руках, глядя на булочку, осуждающе, словно удивляясь ее смирению!
Но ведь это я позволила надругаться над собственным завтраком. Не сделала ничего! А что я могла? И что делать теперь? Догнать, и вылить какао ему на голову? Но ведь не есть же...
«Фу»,меня передёрнуло. И я, скрепя сердце, выбросила булочку в мусорное ведро, вылила в раковину какао. Аппетит пропал
Братец, как ни в чем не бывало, сидел на диване в гостиной и смотрел телевизор. Я на секунду замерла, глядя на всклокоченную макушку, и чувствуя, как глаза наливаются кровью. «Ну что ж»,мысленно обратилась я к нему,«не я начала эту войну!».
Глава 21. Артём
Я перегнул палку? Возможно. Но она сама напросилась! Мне было бы проще стерпеть ее молчание, или грубость. Но не эти притворные соболезнования. Она мне сочувствует! Подумать только К тому же, наблюдать, как меняется ее лицо в момент, когда булочка, такая теплая и мягкая, коснулась моих босых ступней, было так круто! Оно того стоило...
Боялся ли я получить сдачи? Едва ли! Что может выдумать эта маленькая сучка. Доложит матери? Да кто ей поверит! На большее ей просто не хватит ума. Она не посмела мне возразить. Просто сидела, и тупо смотрела.
Еще раз мысленно пережив сладостный момент возмездия, я погрузился в сон.