Ты меня хочешь? спросила она. Приподняв темную бровь, он слегка улыбнулся.
Да, я хочу тебя, ответил он. Но я и пальцем не шевельну до тех пор, пока ты не оставишь Харриса в прошлом, где ему и место. Ты была девушкой, Кина, добавил он. Ты думала, что он относится к тебе искренне, но ошибалась. Однако в этом нет ничего страшного. Все это осталось в далеком прошлом. Он наклонил голову и медленно скользнул губами по ее губам. Это, черт побери, не имеет никакого отношения к нам с тобой!
Кина ответила ему таким же дразнящим поцелуем.
Ник с мольбой шепнула она.
Он осторожно прикусил ее нижнюю губу.
Интересно, почему он сказал, что ты похожа на мужчину? пробормотал он, не отводя от нее глаз. Ты что, была такой худенькой?
Плоскогрудой, поправила она с легкой обидой в голосе.
Николас отстранился и уставился на ее прелестные груди. Губы его изогнулись в улыбке.
Ты? недоверчиво хмыкнул он.
Ох Ник! выдохнула она и снова прижалась к нему.
Николас крепко обнял ее и принялся ласково поглаживать.
До чего же не хочется останавливаться, пробормотал он. Но даже в моем возрасте невозможно слишком долго просидеть с роскошной нагой брюнеткой на коленях, не зайдя слишком далеко. Давай-ка одевайся, а я налью нам кофе.
Давай лучше я уложу тебя на кровать, прошептала Кина. Если только ты научишь меня, как тебя все-таки соблазнить.
Николас рассмеялся с откровенным восхищением и снова сжал ее в объятиях.
При первом же удобном случае, пообещал он. Кина неохотно высвободилась из его объятий и принялась собирать свою одежду.
Одевайся скорее, проговорил он, натянув на себя свитер и останавливаясь у двери, чтобы еще раз поглядеть на нее с задумчивой улыбкой. Ты даже в одежде чересчур соблазнительна.
Ты мне льстишь, пробормотала она, пытаясь попасть руками в рукава.
Нет, любимая, тихо возразил он. Я говорю то, что думаю.
И Николас закрыл за собой дверь. Пять минут спустя она присоединилась к нему, усевшись рядом на диван в гостиной. На ней были теперь черная шелковая блуза и бежевые замшевые брюки. Она причесалась, слегка подкрасилась, но в глазах ее светилась одна лишь мысльо Николасе. Николас тихо присвистнул.
Какое зрелище! одобрительно пробормотал он.
Вручив Кине чашку с черным кофе, он откинулся на спинку дивана, а Кина опустила голову на его плечо.
Ты когда-то говорил, что тебе больше всего нравится сочетание черного с бежевым, проговорила она.
На тебеда. Николас отхлебнул кофе и поглядел на нее поверх чашки. Я до сих пор чувствую вкус твоих губ, прошептал он и улыбнулся, заметив, как Кина смущенно потупилась. О мисс Утонченность, хохотнул он. Мне кажется, тыпервая женщина в мире! Я чуть с ума не сошел в тот вечер, когда уезжал в Париж ну, когда ты отколола тот номер! При виде ее удивленного лица он приподнял бровь. Я решил отомстить. Я заметил, какими глазами ты на меня смотрела тогда, в лифте, и мне захотелось выяснить, как далеко я смогу зайти, пояснил он с улыбкой. Тогда это была игра. Ничего более. Но потом
Прежде чем он успел договорить, зазвонил телефон, и Кина встала, чтобы снять трубку. Достоинство ее была растоптано окончательно. Игра! Жестокая игра, которой Николасу следовало бы стыдиться так же, как стыдится теперь она! Подумать только, она позволяла ему смотреть на нее без одежды, прикасаться к ней, ласкать ее!
Алло? угрюмо проговорила она в трубку.
Николаса Коулмана, будьте так любезны, отозвался вежливый мужской голос.
Кина, не глядя на Николаса, передала трубку.
Это тебя, тихо сказала она. Вернувшись к своему кофе, она застыла, глядя в одну точку. Казалось, все у нее внутри одеревенело. Она ничего не чувствовала в эту минутуни обиды, ни боли. Низкий спокойный голос Николаса доносился до нее словно откуда-то издалека, слов она не разбирала. Наконец он повесил трубку и вернулся к ней.
Так на чем я остановился? пробормотал он.
Ты собирался уходить, отозвалась Кина, смерив его ледяным взглядом. До свидания.
Я хотел тебе кое-что объяснить, сказал Николас. У меня очень много дел. Если мне предстоит завтра утром уехать в Эштон, то сегодня надо очень многое успеть. Он прищурил глаза. Ты не поедешь туда одна! добавил он решительно.
Не трать времени, надменно промолвила Кина. Все окончено, Николас. Я больше не играю,
Я тоже, милая моя, отозвался он с улыбкой. Я тоже больше не играю.
По-прежнему чувствуя в желудке свинцовую тяжесть, Кина следила глазами за тем, как он подходит к двери.
Спасибо за завтрак, сумела выговорить она, вспомнив о вежливости.
Остановившись у двери, Николас обернулся и задумчиво окинул взглядом ее стройную фигуру.
Как ты смотришь на то, чтобы по пути в Эштон взглянуть на мою плантацию?
Этот вопрос застал ее врасплох.
Ты имеешь в виду Чарльстон?
Николас кивнул.
Можно было бы провести там несколько часов. Я хотел бы показать ее тебе.
Интересно, правда ли это или просто он хочет освежить воспоминания о покойной жене, а она, Кина, нужна ему для моральной поддержки? Теперь Кина уже ни в чем не была уверена. Теперь она боялась его по-настоящему.
Я больше не стану пытаться затащить тебя в постель, Кина, мягко добавил он. С этим покончено.
Несколько секунд Кина внимательно вглядывалась в его лицо, а затем кивнула:
Хорошо.
Я пришлю за тобой Джимсона в семь часов, сказал он, уже выходя. Надо выехать пораньше.
Ладно. Я буду готова.
Блестящий черный «линкольн» уже поджидал их в чарльстонском аэропорту. Рядом с автомобилем стоял Джимсон, как всегда подтянутый и полный достоинства.
Ты обо всем позаботился, заметила Кина, когда Николас уселся рядом с ней на сиденье.
Приходится, голубушка, отозвался он. Джимсон, провезите нас сперва по городу. Я хочу показать мисс Уитмэн кое-какие местечки.
Да, сэр, ответил Джимсон. С чего бы вы хотели начать?
Поезжайте вниз по Митинг-стрит, а потомна Броуд, ответил Николас. Затемк церкви и Пиратскому дому. Вот и все, пожалуй, на что нам хватит времени.
У Восточного залива много интересных домов, сэр, заметил Джимсон.
Время, Джимсон, вздохнул Николас, откидываясь на спинку сиденья. Время.
Да, сэр, кивнул шофер.
Кина бросила на Николаса осторожный, полный сомнений взгляд. Но его глаза были закрыты, под ними виднелись темные тени. Кина наблюдала Николаса в разных состояниях, но еще никогдатаким усталым.
Послушай, ты сегодня спал? негромко поинтересовалась она.
Немножко, ответил Николас. Открыв глаза, он всмотрелся в ее лицо:А ты, Кина?
Она отвела взгляд, лицо ее застыло.
Я никогда не думала, что в этой части страны так много пальм, пробормотала она, разглядывая старые дома. Сколько же лет этому городу?
Чарльстон был основан в 1670 году, ответил Николас, следя за ее взглядом, скользящим по очаровательным образчикам старинной архитектурычарльстонский Двойной дом, Дом плантатора Здесь были собраны едва ли не все архитектурные стили, бывшие в моде за последние двести лет. Но лицо города определили французские гугеноты, обосновавшиеся здесь пятнадцать лет спустя. Мой предок, Сен-Жюльен, выстроил «Манто гри».
Что-что? переспросила Кина, озадаченная французскими словами.
Дом плантатора. В переводе это означает «серый плащ». Мы привыкли к этому старому названию, пояснил Николас. Оно связано с испанским мхом который, впрочем, на самом деле отнюдь не испанский, да и вовсе не мох. Он свисает с огромных дубов, растущих над рекой. Ну так вот, первый «Манто гри» построили из кедрового дерева в 1769 году. Во время революции был пожар, но сгорели только пол и часть стропил. Все это восстановили, но во время Гражданской войны дом снова сгорел. Николас негромко рассмеялся. В тот раз сохранилось совсем немного. Дом отстроили зановона сей раз из бермудского камняи выкрасили его в серый цвет. Пол сделали из сосны. Так он и стоит по сей день. Даже винтовая лестница с тех времен сохранилась. Прислуга все держит в полном порядке.
Ты любишь этот дом? спросила Кина, уже воображая себе старинный, полный мрачных закоулков особняк.
Очень. Чем старше я становлюсь, тем острее чувствую свои корни. Смотри, внезапно указал он в окно с ее стороны. Это епископальная церковь Святого Михаила. Самая старая церковь в городе.
Какая красота! воскликнула Кина, не сводя глаз с высокого шпиля, пока «линкольн» проезжал вдоль белого здания.
А там, внизу, Южный Броуд. Это старый район. Здесь в ресторанах подают наш знаменитый крабовый суп из самок краба с жареными устрицами и крошечными исландскими омарами в особом соусе.
Когда-нибудь надо будет тебя повести попробовать. Чтобы осмотреть здесь все, половины дня явно недостаточно.
Я бы с удовольствием, отозвалась она, с улыбкой любуясь городом. Ник, а где же форт Самтер? спросила она.
Мы увидим его на обратном пути, ответил Николас.
Джимсон свернул направо, а через пару минутналево. Еще через два перекрестка Николас велел ему сбросить скорость.
Это церковь Сент-Плама, сказал он Кине. А этот каменный дом у нас называют Пиратским. Я здесь играл, когда был мальчишкой. В темных глазах его искрилось веселье. Ходили слухи, что именно здесь пираты встречались с респектабельными чарльстонскими купцами, сбывая им награбленное.
Неужели в Чарльстоне обитали пираты? воскликнула Кина. Мне казалось, они плавали только в Вест-Индии!
Одним из самых ужасных был Стид Боннет, ответил Николас. В 1718 году его повесили, а труп похоронили в болотах. Была и женщина-пират, красавица по имени Анна, незаконнорожденная дочь ирландского купца. Она вышла замуж за пирата Джеймса Бонни, но потом бросила его и бежала с другим капером. Его звали Калико Джеймс Рэкхэм.
Кина слушала, широко открыв глаза.
А дальше что было?
В 1720 году на Ямайке власти взяли их корабль, Их должны были судить. Увидев на лице Кины тревогу, Николас подавил смешок. Но говорят, что им удалось сбежать, добавил он и засмеялся, когда Кина с облегчением вздохнула.
Хотелось бы зайти туда, внутрь, проговорила она, когда «линкольн» уже сворачивал за угол дома.
Там теперь жилые квартиры, сказал Николас. Но когда мы приедем сюда в следующий раз, я, пожалуй, смогу это как-нибудь устроить. Развернись у Восточного залива, Джимсон, велел он шоферу.
Да, сэр.
Форт Самтер выглядел совершенно мирно. Кина окинула его задумчивым взглядом, пока «линкольн» разворачивался.
Трудно поверить, что здесь когда-то была война, заметила она.
На долю Чарльстона выпало немало невзгод, отозвался Николас. В 1780 году его захватили британцы, а в Гражданскую войну здесь были суровые бои. Этот город пережил и ураганы, и землетрясения, но до сих пор стоит как ни в чем не бывало. Упрямый, гордый и общительный, словно политик-южанин. Думаю, именно поэтому я его так люблю.
А туристы здесь бывают? спросила Кина. Николас кивнул.
Каждую весну, только чуть попозже.
В «Манто гри» Кина влюбилась буквально с первого взгляда. Высокий дом из серого камня стоял у дороги среди рощи огромных старых дубов, обросших испанским мхом, магнолий, сосен и кустарника, который, должно быть, становился совершенно великолепен в цвету. Дом украшали несколько симпатичных пристроек, на одной из которых красовался бельведер, вокруг него вилась подъездная дорожка, и все это было обнесено серой каменной оградой.
Потрясающе! благоговейно выдохнула Кина.
- Это у нас фамильное! пробормотал Николас.
А кто следит за порядком? спросила Кина.
Коллинзыэкономка и ее муж. Они живут у нас со времен моего детства.
Кина взглянула в его суровое лицо.
Не могу себе представить, каким ты был в детстве, задумчиво сказала она.
Серьезно?
Вполне. Я готова держать пари, что ты родился уже взрослым, ответила Кина с легкой улыбкой.
Да уж, мне бы следовало именно так и поступить, ничуть не удивившись, отозвался Николас. Мои родители здесь никогда не жили. Миссис Коллинз, можно сказать, вырастила меня,
Где же были твои родители? поинтересовалась Кина.
В Каннах. В Швейцарии, в Риме, в Париже. Где угодно, только не здесь. У них обоих на меня была аллергия.
И Кина увидела за этим цинизмом одинокого, ранимого темноволосого мальчика, который в свободное время сидел у гавани, смотрел на корабли и мечтал о пиратах. Она протянула руку и нерешительно дотронулась до его запястья.
Николас вздрогнул и отдернул руку. Кина отвернулась, сделав вид, что с интересом разглядывает плоский фасад дома, покрытый резьбой, и длинное крыльцо с колоннами. Ей вдруг стало любопытно, каково было бы пройтись по этим ступеням в жаркий летний день босиком.
Этот дом словно нарочно создан для детей, пробормотала она без всякой задней мысли.
Джимсон заглушил мотор. Николас рывком распахнул дверцу автомобиля и вышел, предоставив Джимсону открывать дверцу для Кины. Только теперь Кина сообразила, какую боль должны были причинить Николасу ее слова. Она слишком поздно вспомнила, что он и его первая жена не могли иметь детей. Кина никогда не спрашивала его почему, не интересовалась, кто из супругов был в этом виноват. Но ей не приходило в голову, чтобы Николас, такой сильный и мужественный, был не способен стать отцом. И хотя Кина все еще не оправилась от обиды, которую он нанес ей накануне, она вовсе не собиралась намеренно причинять ему боль. Теперь, чтобы исцелить нанесенную рану, Кине понадобится весь запас ее ухищрений и уловок. Николас совершенно замкнулся, стал абсолютно неприступным. Кина же в эту минуту впервые от всей души Захотела стать для него по-настоящему близким человекомне только физически. Она захотела стать частью его жизни.
Глава 7
Кина молча стояла у машины и обдумывала эту внезапно пронзившую ее мысль. Она захотела стать Частью его жизни. Прежде ничего подобного с ней не случалось! Она всегда была независимой, не нуждалась ни в ком и ни в чем, кроме своей работы и карьеры. Но теперь она ощутила глубинную, ноющую тоску по чему-то большему. По мужчине. По совместной жизни, тихой и радостной любви. По детям.
Вчера вечером, засыпая в своей одинокой постели, она пришла к убеждению, что была для Николаса всего лишь минутным капризом, прихотью. Он ведь сам сказал ей, что не желает больше играть. Теперь они снова будут друзьями. Просто друзьями. Ведь он никогда не сможет забыть о Мисти, и другая женщина никогда не войдет в его жизнь по-настоящему.
Кина поднялась вслед за Николасом на крыльцо, где его уже обнимала высокая, пышущая здоровьем пожилая дама, за спиной у которой с улыбкой стоял такой же высокий, но худощавый пожилой джентльмен.
Кина, это Джесс Коллинз и его супруга Мод. Они управляют «Манто гри», сказал Николас.
Покончив с приветствиями, все прошли в дом. Деревянный пол был безупречно чист и натерт воском, а винтовая лестница, о которой упоминал Николас, и впрямь оказалась великолепной. Пока Джесс Коллинз закрывал огромные двойные двери, Кина с восхищением разглядывала веерообразное окно со слегка надтреснутым стеклом.
Посередине прихожей красовался персидский ковер с трехцветным узоромбордово-кремово-синий, налево виднелся большой холл, пол которого тоже был устлан роскошными восточными коврами, а мебель красного дерева сверкала начищенными медными украшениями.
Эта мебель, негромко спросила Кина, переводя взгляд с великолепного антиквариата на картины, а затем на гигантский каменный камин, она из Вест-Индии?
У юной леди наметанный глаз. Круглое дружелюбное лицо миссис Коллинз расплылось в широкой улыбке. Да, мэм, именно так. Первый мистер Коулман, владевший «Серым плащом», она бросила на Николаса смущенный взгляд, словно извиняясь за то, что употребляет английское название, женился на дочери тамошнего плантатора, и эта мебель была частью ее приданого. О, сколько всего интересного я могла бы порассказать вам об этой парочке!
Но сперва ты принесешь нам кофе, с улыбкой вмешался Николас. У нас было нелегкое утро.
Загоните вы себя до смерти! Попомните мои слова, с неодобрением проворчала миссис Коллинз. Что вам на самом деле нужнотак это провести здесь недельку-другую, чтобы я могла о вас как следует позаботиться. Я принесу сандвичи и пирожные. Уверена, что позавтракать вы еще не успели, добавила она, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.