У вас, я вижу, совсем нет аппетита?
Нет.
Он поднял бокал и с удовольствием пригубил вино.
Вы намерены ограничить наше общение односложными словами и междометиями?
Вероника одарила его вежливой улыбкой и спросила:
Как прошел ваш день, мистер Спенсер?Она отпила глоток вина и взглянула на Ралфа поверх бокала.Надеюсь, намеченные встречи с коллегами и партнерами прошли удачно?
Он откинулся на спинку стула.
Мисс Хеймиш, вы рискуете выйти за рамки дозволенного.
В самом деле? А мне показалось, что вы хотите приятной беседы. Разве нет?
И это вы называете приятной беседой, pequena? Ну, хорошо, допустим... Но давайте доведем дело до конца.
Какое дело?
Он поднял бокал и молча салютовал им.
Спор, который мы затеяли.
Ралф, милый мой, здесь нечего обсуждать,вежливо сказала она, открыто глядя в его прищуренные глаза.
А я говорю,тягуче проговорил он,нам есть что обсудить.
Официант подал ее суп, а перед Ралфом поставил тарелку с рыбной закуской.
Нет,возразила она.Я и так прекрасно поняла, какие права вы имеете на женщину, которая вас обслуживает.Она взяла ложку, игнорируя задумчивый и грустный взгляд, которым он смотрел на нее.Может, мы поедим?
Смею напомнить, Вероника, что свое обслуживание, как вы это называете, вы предложили сами.
Да, конечно, мистер Спенсер. Приношу извинения за то, что забыла о своем положении. В будущем я обязательно буду звонить, если запоздаю хоть на минуту или среди бела дня потеряюсь в метро Сан-Франциско. Впредь я обещаю так не поступать. Ну? Теперь вы удовлетворены?
Удовлетворен тем, что моя любовница, кажется, немного повеселела,тихо проговорил он.
Ох, Ралф, неужели вы только сейчас поняли, что именно это и входило в мои намерения.
Она доела суп, онрыбную закуску, и официант тотчас подал им вторые блюда.
Зная ваш упрямый и гордый нрав,с усмешкой заговорил Ралф,я не могу допустить, чтобы вы заблудились одна в городе. Мне кажется, что с таким норовом вы даже до расспросов местных жителей о маршруте не снизойдете.
Она взглянула на него, и в глазах ее воспламенились изумрудные огоньки.
Я совсем не упряма, сэр.
А я, мэм, утверждаю, что вы упрямы.
Нет, сэр,вновь возразила она.Я не упряма.
Брови его приподнялись, и он заговорил, еще больше растягивая слова.
Неужели вам действительно доставляет удовольствие игра в этот словесный волейбол?
А вы, мистер, не относитесь ко мне свысока и не опекайте меня, черт побери! Тогда у меня не будет нужды играть в словесные игры.
Выходит, это я во всем виноват?
Ваша ошибка, Ралф, заключается в том, что вы обращаетесь со мной, как с ребенком.
Вероника,лениво проговорил он.Я ежедневно радуюсь тому, что вы что угодно, но только не ребенок.
Реакция последовала немедленно, и Ралф диву дался, как жарко вспыхнули ее щеки.
Без комментариев?спросил он.
Нет, Ралф, просто я никак не могу решить, что этокомплимент или порицание.
Думаю, вам не стоит ломать себе голову над такими пустяками,с усмешкой сказал он.Просто сфокусируйте свое внимание на завершении трапезы.
Кажется, я потеряла аппетит.
С этими словами Вероника отодвинула тарелку с салатом, подняла бокал, посмотрела его на свет и отпила немного вина.
Ралф нанизал на вилку молодой крепенький грибок, туда же насадил кусочек нежнейшего и сочного бифштекса, приготовленного из вырезки специально выращенной под это дорогое блюдо коровы, сверху положил маленькую веточку укропа и предложил ей.
Попробуйте хотя бы.
Вероника посмотрела на аппетитную еду, поднесенную ей на вилке, потом взглянула на Ралфа и покачала головой.
Спасибо, не хочется.
Было почти одиннадцать, когда они вернулись в свой номер, и Вероника, скинув жилетку, некоторое время смотрела, как раздевается Ралф. А затем вдруг подошла к нему со словами:
Позвольте, я помогу вам.
Если бы Вероника действовала неуверенно, то проиграла бы. Но она решительно взялась за дело, ослабила узел его галстука, сняла его, после чего вынула из манжет рубашки агатовые запонки.
Девушка, что это вы делаете?
Странно, что вы спрашиваете,обыденно проговорила она, расстегивая пуговицы его рубашки. Дойдя до брючного ремня, она расстегнула и его.Разве не так поступают любовницы?
Ублажая своего...он сделал многозначительную паузу,своего благодетеля?
Вероника подняла глаза и встретилась с его взглядом.
Вот именно.
В таком случае, вперед, pequena!
Послушайте, Ралф, почему вы называете меня этим испанским словом?
Ну, по-английски это прозвучало бы как «малышка, детка». А вас, я заметил, весьма раздражает, когда кто-то недооценивает почтенность вашего возраста. Да и вообще, «малышка, детка» звучит на слух англоязычных людей как-то пошло, вам не кажется? А вот pequenaсовсем другое дело.
Его ленивый тон, его привычка растягивать слова укрепили ее в решимости доиграть партию, которую она, доведенная до отчаяния, сама предложила ему.
Потому она непринужденно сбросила с себя вечерний костюм, оставшись в бюстгальтере, трусиках и туфлях.
Туфельки были особой причудой, придававшей ей смелости. Она интуитивно чувствовала, что в почти обнаженной женщине, остающейся в туфельках на высоком каблуке, было что-то крайне возбуждающее чувственность партнера.
На вас, дорогой мой, все еще слишком много одежды,задорно прощебетала Вероника.
В ответ все та же протяжность произношения.
Мне показалось, вы сами взялись раздеть меня.
Ох, ну конечно!
Первым делом туфли и носки,стойко перенося унижение, проворковала она, снимая с него сначала туфли, затем носки, так что ему оставалось только поочередно поднимать ноги.
Остальное было немного легче, ибо как только она расстегнула его безупречно сшитые брюки, они сами собой свалились с него на ковер. Но Веронике пришлось помочь ему переступить через них, поскольку это не так просто, как переступить через упавшую юбку. Шелковые трусы тоже не вызвали особых затруднений, так что минуты не прошло, как ее любовник предстал перед ней во всей красе своей наготы. Ивозбужденный!
Ралф не упустил момента, когда она отреагировала на увиденное, и это его приятно возбудило. Если она хочет играть, он будет более чем счастлив поддержать ее забавы.
Эта женщина хотела изобразить из себя бывалую любовницу, хотя опыта ей, конечно, не хватало. Ну что ж, пусть потренируется. Ведь кое-что она все-таки угадывала, довольно смело исследуя своими нежными пальчиками анатомические особенности его тела, отваживаясь обласкать даже то, чего раньше почти не касалась.
С уст его сорвался легкий стон, и рука ее тотчас поднялась выше, поглаживая его с такой почти неощутимой легкостью, что он чуть было не вознесся в небеса.
Боже всемилостивый, смятенно думала она тем временем, спрашивая себя, сколь далеко могут завести ее эти игры. Посмеет ли она бесстыдно поцеловать его в наиболее интимное место? Разве, в конце концов, он не делал этого с ее телом?
Но чего же она добивается? Подчинить его сексуально?.. Услышать его стон от прикосновения ее губ, увидеть его обессиленным, потерявшим контроль над собой? Да, она хотела произвести над ним то, что он до сих пор производил над нею. В конце концов, разве это не обязанность любовницы? Предугадывать желание мужчины и доставлять ему наслаждение?
Смешение ее инстинкта и воображения, сдобренное неопытностью, вскоре заставило Ралфа предпринять собственные меры. Он приподнял свою дерзкую любовницу, прижал к себе и закрыл ее рот глубоким и продолжительным поцелуем.
В конце концов, он лег на кровать, притянув ее к себе, перекатился так, что она оказалась под ним, и овладел ею.
Вероника пережила неизъяснимое наслаждение, но и его содрогания ощутила тоже, поняв, наконец, почему так сладостно прийти к окончанию вместе.
Потом, когда он освободил ее от своей тяжести, она тихо лежала рядом, и оба они восстанавливали дыхание.
Довольно скоро он дотянулся губами до ее шеи и так нежно поцеловал, что она непроизвольно откинула голову. А он продолжал ласкать и целовать ее, пока не возбудил вновь. Она пылко обняла его, прижимая к себе, забираясь пальцами в его волосы, теребя их и гладя, затем притянула к себе его голову, и поцелуи продолжились.
Дело кончилось тем, что он перекатился на спину, так что она оказалась сверху, и вновь овладел ею. Но теперь это была ее игра, а он лишь целовал и дразнил ее легкими поцелуями и покусыванием сосков, нависших над ним, от чего она очень скоро ощутила себя на грани, разделяющей удовольствие и боль.
Вероника совершенно забыла свои полудетские эротические намерения и просто отдавалась любви, не в силах ни о чем думать. Жар, разливающийся по жилам, сладостность ощущенийвсе это привело ее к самозабвению. К полному самозабвению.
Потом она просто упала и лежала рядом с ним, не в силах пошевельнуться.
Последнее, что она помнила, был его поцелуй, трогательный поцелуй в макушку, после чего она закрыла глаза и провалилась в темный и глубокий сон.
Ралф был свободен от всех своих деловых встреч до двух часов дня, так что после завтрака присутствовал при звонке Вероники в Мельбурн. Она звонила в больницу, чтобы справиться о состоянии отца.
Изменений, которые могли быть только в худшую сторону, пока не было, а потому она испытала некоторое облегчение.
В девять часов они вышли из отеля, где у подъезда их ожидал наемный лимузин. Когда машина отъехала от гостиницы, Ралф принялся наставлять водителя и внушать ему, что потеря бесценной пассажирки в городе будет для него чревата весьма неприятными последствиями.
Вы ведь в этом городе жили?спросила Вероника, дабы отвлечь внимание своего властелина от несчастного шофера.
Да.
В каком районе?
Ох, этот район!.. Место, где мегаполис содержал все свое отребье. Его улицы были грязны и сумрачны. Все давно миновало, но память о тех временах полностью его сознания не покидала.
В каком районе? Скажем так, в одном из наименее привлекательных.
В этих словах было все и, по сути, ничего. Пустота, вошедшая в душу и оставшаяся там навсегда.
Вероника понимала, вернее, чувствовала, что этот богатый мужчина, который привез ее сюда, в юности был тем же Тони, мальчиком, которого выживать учила улица.
Может, мы выйдем и немного пройдемся?спросила она, ощутив дуновение свежего ветерка, овеявшего ее лицо.
Городской парк,распорядился Ралф, и шофер послушно поехал к указанному пункту.
Они прогулялись, разделили ланч в одном из множества кафе, и лимузин отвез Ралфа к месту его деловой встречи. После этого Вероника попросила водителя отвезти ее в Чайнатаун, где она походила по магазинам и накупила подарков и сувениров для знакомых и близких.
В отель она возвратилась в пять, приняла душ и как раз одевалась, когда Ралф появился в номере.
Они решили поужинать все в том же Чайнатауне, где было множество недорогих колоритных ресторанчиков и где жизнь кипела и бурлила всю ночь напролет.
Веронике страшно нравилась эта атмосфера, и она упросила Ралфа посетить маленький местный театр, а уже потом поужинать в ближайшем ресторане или кафе.
Вечер прошел превосходно. Да и вообще все последующие дни доставили Веронике массу удовольствия. Утренние часы Ралф проводил с ней, они вместе гуляли по Сан-Франциско, исследовали его достопримечательности. По вечерам обедали в самых фешенебельных ресторанах города, ходили в кино, театры.
Ночи были не менее восхитительны, поскольку Вероника открывала в себе все новые ощущения и переживания, и, забыв о своем положении договорной наложницы, полностью отдалась своим эмоциям, с нетерпением ожидая каждой следующей ночи.
Здесь, в этом шумном и роскошном городе, она впервые ощутила, что тело и душа могут жить в гармонии, и это было для нее очень важным открытием.
Внутренний голос продолжал назойливо жужжать: дурочка, не отдавай ему своего сердца. Но Вероника игнорировала эти предостережения, ибо не сомневалась, что, если понадобится, в любую минуту сумеет обуздать свои чувства.
День их отъезда наступил, увы, слишком скоро. Они вылетели в Мельбурн в воскресенье утром.
Прибыв домой, они приняли душ, переоделись и принялись распаковывать багаж. После чего Вероника сразу же поехала к отцу в больницу.
Матью выглядел изможденным, лицо его как-то совсем обесцветилось... Или это ей просто казалось, поскольку она не видела его целую неделю?
Выйдя из больницы, Вероника, удрученная состоянием отца, решила заехать в магазин к Патти, примерно полчаса посидела с подругой, одарив ее американскими сувенирами, после чего поехала в то место, которое на время стало ее домом.
Ралф, бросив взгляд на бледную и усталую Веронику, на темные круги под ее глазами, нахмурился.
Вам, девушка, надо скорее лечь в постельку и вволю поспать,тихо проговорил он.
Я не устала.
Да нет, я же вижу, что вы устали.
А я говорю, не устала.
Но, не обращая внимания на подобныеуже ставшие привычнымивозражения, он легко подхватил ее на руки и отнес в спальню.
Там Ралф раздел ее, откинул одеяло, уложил в постель, затем разделся сам.
Тело его горело желанием. Он пылал. Но, тем не менее, заметив ее протестующее движение, прикрыл ее одеялом и нежно прошептал:
Спи, моя птичка.
Вероника заснула. И спала долго и сладко. Но незадолго до рассвета проснулась.
И тут они сотворили любовь. И было так хорошо, что она потом чуть не заплакала.
8
Школа возвращала к реальности. Школа и ежедневная рутина, в которую она вновь окунулась. Тони вернулся в класс и вел себя как ни в чем не бывало. Его подростковая бравада заставляла Веронику смотреть на мальчика со смешанным чувствомс тайным умилением и чем-то вроде негодования.
Последний семестр был полон забот о предстоящих выпускных экзаменах, и это волновало и беспокоило как школьников, так и учителей.
Дни Вероники были наполнены до предела: работа в школе, посещения отца, участие в мероприятиях общественной жизни, куда вовлек ее Ралф.
Частое появление Вероники рядом с ним было предметом догадок и обсуждений. Хотя никто не посмел бы прямо спросить Ралфа Спенсера о его постоянной спутнице, все же общество не могло не интересоваться ее происхождением и социальным положением.
Для сливок общества Вероника Хеймиш была ничто, ноль, но это не особенно задевало ее, разве что подчас забавляло.
Через несколько недель после поездки в Сан-Франциско они были приглашены на званый обед, даваемый в честь одного из старейшин города, известного преданным служением делу благотворительности.
Как не раз уже бывало, стоя рядом с Ралфом, ведущим светскую беседу, она услышала вопрос, обращенный и к ней:
А чем вы занимаетесь, мисс Хеймиш?
Преподаю детям английскую литературу,вежливо ответила она.
Как интересно. В одной из частных школ, полагаю?
Нет, в государственной.
Собеседница Вероники удивленно прищурилась, но мнения своего высказывать не стала. В конце концов, очевидно подумала эта дама, Ралф Спенсер уважаемый в свете человек, жертвует на благотворительность крупные суммы, поэтому может позволить себе любой каприз. Всюду появляться, например, с обычной учительницей городской школы. Вероника почти зримо видела, как вертелись в мозгу дамы колесики, и ей было смешно.
В этот момент Ралф повернулся, заметил выражение ее лица и спросил:
Еще вина?
Благодарю, не стоит,чинно отказалась она.
Что так развеселило вас, дорогая?
Просто я подумала, что можно было бы сейчас собрать благотворительные средства на год вперед, достаточно дамам, присутствующим здесь, сложить в одну миску все драгоценности, которые на них нацеплены.
Можете внести такое предложение.
И вызвать всеобщую ненависть? Нет уж, спасибо!весело взглянув на него, ответила Вероника.
В зале в это время с опозданием появилась блистательная Лора, виноградной лозой льнущая к сопровождавшему ее партнеру.
Надуманная ситуация, как определила это Вероника, восхищаясь способностью Лоры действовать. Завидев Ралфа, та еще теснее прильнула к своему спутнику, желая, видимо, возбудить ревность бывшего приятеля.
Но ее уловка не сработала, и, когда они садились ужинать, Вероника почувствовала себя в чем-то виноватой перед этой женщиной.
Длинный стол был роскошно сервирован прекрасный тонкий фарфор, начищенные серебряные приборы, хрустальные бокалы, большой выбор виноградных вин.