Я и не хочу. Поверь мне, милая, совсем не хочу. Я просто хотел обратить твое внимание, что ты забыла об осторожности. А это может когда-нибудь обернуться тебе во вред.
Смущенно рассмеявшись, Лив откровенно призналась:
Я же все-таки еще не совсем ослепла! Я доверяю тебе, Грегори, поэтому и не стала беспокоиться о брачном контракте.
А ведь это и вправду так, вдруг с удивлением осознала она. С самого начала Лив интуитивно чувствовала: на этого человека можно положиться.
Правда? Ты доверяешь мне?
Грегори откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. Уже стемнело, и Лив не могла разобрать выражения его лица, но во всем его облике ей почудилось какое-то с трудом сдерживаемое напряжение.
Помочь бы ему расслабиться Подойти, запустить пальцы в густую мягкую шевелюру, расстегнуть рубашку и дотронуться до горячей обнаженной кожи, найти губами плоские мужские соски, скользнуть ладонями по мускулистому животу все ниже и ниже, пока
Усилием воли Лив остановила безумный полет воображения. Ну и мысли приходят ей в голову! Да, она доверяет Грегори, но отнюдь не тому пагубному воздействию, которое он на нее оказывает.
Что ж, пусть так. Похоже, он решил поймать ее на слове. Тогда скажи, а почему твой дядя выставил в завещании столь странное условие?
Лив растерянно заморгала, приходя в себя после головокружительного открытия: она действительно мечтает заняться любовью с этим мужчиной. Ее законным мужем! Неожиданный вопрос Грегоритем более в такую минутузастал ее врасплох.
Собственно говоря, пожав плечами, пробормотала она, когда дядя Тобиас отказался продлить аренду, я не очень-то его винила. Ведь по закону Роуз-хаус принадлежал ему, а он собирался жениться. Правда, мог бы не вышвыривать нас за порог так сразу, дать нам хоть немного времени на сборы. Но вот через два года, после смерти отца, он повел себя и впрямь подло. Предложил маме вернуться в Роуз-хаус, если она станет его любовницей и будет удовлетворять все его прихоти. Вот за это я его ненавижу и презираю.
Неудивительно.
Лив бросила на Грегори быстрый взгляд из-под длинных ресниц и вновь потупилась. Господи, как она могла настолько увлечься этим мужчиной, что весь остальной мир кажется ей теперь призрачным и нереальным?
Потом мы много лет не видели его и ничего о нем не слышали. Да и не хотели слышать. Но однажды, в самом начале моей карьеры, я принимала участие в показе мод на одном благотворительном собрании. После была неофициальная часть и банкет. Я не люблю подобные сборища, но работа есть работа. Среди приглашенных оказался и Тобиас. Я старательно избегала его, но он сам ко мне подошел. Сказал, что я вылитая Барбара в молодости, а в модельный бизнес пошла, чтобы поймать богатого мужа. Среди богачей, дескать, считается престижным жениться на топ-моделях, и для меня это отличный шанс устроить свое будущее. Мерзкий тип! Так и шарил по мне похотливыми глазками! Сказал еще, что ум я унаследовала от негомол, у моих родителей мозгов не былои что он полагает, я не совершу ошибки, как Барбара, не стану связывать свою жизнь с неудачником, не способным обеспечить мне достойную жизнь.
Я просто вскипела! Заявила ему, что вовсе не собираюсь замуж. Никогда и ни за кого. И что если он типичный образчик мужской привлекательности и сексапильности, то я приняла правильное решение. Словом, мы вконец разругались. И с тех пор я о нем ничего не знала, пока нам не сообщили, что он внезапно скончался от инфаркта. По-моему, он внес это условие в завещание просто по злобе, желая наказать меня и показать, как много я потеряла, наотрез отказываясь от замужества.
Она умолкла. Наступила долгая тишина. Лив неуютно поежилась. Она была благодарна темноте. Может, Грегори и не догадается, как растревожила ее затянувшаяся пауза.
И мне ничуть не стыдно, что я так с ним обошлась! горячо заявила она, не в силах молчать более.
Грегори повернул выключатель. Террасу залил яркий свет.
А по-моему, тебе нечего стыдиться. Ты мое мнение учтимы как-никак партнеры.
Бархатный голос звучал нежно, ласково и чуть насмешливо. Партнерыэто двусмысленное слово стало последним звеном, окончательно воспламенившим воображение Лив. У нее все поплыло перед глазами. Тонкие пальцы, нервно крутившие бокал, дрогнули, на полированную столешницу упало несколько красных капель. Смутившись, Лив попробовала было смахнуть их, но Грегори остановил ее, накрыв тонкие пальцы ладонью. Лучше бы он этого не делал! Бедняжка так и затрепетала. Сердце неистово забилось в груди, словно просясь наружу. Если Грегори и заметил, какую реакцию вызвало его прикосновение, то не подал виду. Легким, почти равнодушным тоном он произнес:
Может, поделишься, почему предпочла не выходить замуж? Никогда и ни за кого!
Он так искусно сымитировал тон Лив, что девушка возмущенно выдернула руку. Да неужели он смеется над ней? Способен ли он понять причины, по которым она решила провести жизнь в одиночестве? И если дасочтет ли их достаточно вескими?
Лив замялась. Грегори вновь откинулся на спинку кресла. Глаза его загадочно поблескивали.
Только не говори, что боишься любви и эмоциональной привязанности, тихонько поддразнил он.
Нет, он определенно смеется над ней! Вот так, запросто, взял и попал в точку.
Дело вовсе не в страхе, возразила она. Я не хочу разделить печальную участь мамы и тети Бет. Они обе страстно любили, и обе потерпели поражениепо разным причинам, но результат-то один. Я насмотрелась, к чему это их привело. Бет ожесточилась, а мама Лив беспомощно развела руками, мама утратила всякий интерес к жизни. Глядя на них, я решила не вверять свое счастье и свое будущее мужчинам. И уже много раз убеждалась в собственной правоте. Добрая половина моих подруг со счастливыми лицами мчались под венец, и что же? Не проходило и полугода, как они уже подавали заявление на развод. Любовь, страсть, называй как хочешь, это всего лишь завуалированное стремление человеческой особи к размножению. К тому же страсть делает человека уязвимым, ранимым и зависимым. А когда она проходит, в жизни остается зияющая пустота и горечь разочарования.
Ах, какой цинизм, вставил Грегори, пока Лив переводила дух для дальнейшей тирады.
Она пронзила его суровым взглядом.
Нет, всего лишь правда жизни.
Грегори тихо вздохнул. Так тихо, что лишь обостренные чувства Лив помогли ей уловить еле слышный звук.
Ты знаешь, что я хочу тебя. И, признаешь ты или нет, это чувство взаимно. Сексуальное желание. Ты не в силах скрыть дрожи, когда я приближаюсь. А мои прикосновения раздувают в твоей крови настоящий пожар.
Словно желая продемонстрировать свою власть над ней, он перегнулся через стол и коснулся руки девушки. Пальцы его скользнули вверх по обнаженной коже и сомкнулись чуть выше локтя Лив. Дыхание ее прервалось. Она сознавала, что должна оттолкнуть Грегори, но, как ни смешно, не моглане хотела его отталкивать.
Одним рывком он вскочил на ноги, увлекая беспомощную жертву за собой. Сначала объятие было едва ощутимымруки Грегори сжимали тонкую талию Лив почти незаметно, тела молодых людей едва соприкасались. Но грудь Лив все равно сковало стальным обручем, сердце словно замерло. Задыхаясь, она подняла голову и встретила мерцающий взгляд янтарных глаз. Губы ее сами собой приоткрылись. Со стоном Лив запустила руки в мягкие темные кудри.
Поцелуй меня, хрипло прошептала она. Но Грегори лишь легонько коснулся губами ее руки и осторожно отстранился.
Можешь назвать это стремлением человеческой особи к размножению, если хочешь, или сексуальным влечением. В любом случае, не так уж плохо для начала. Только знайдля меня это значит куда больше.
Холодный рассудительный тон был подобен острому жалу. И Лив неожиданно ощутила горечь потери. Ужасающей потери. Ей не хотелось ничего слышать, но Грегори неумолимо продолжил, не сводя с нее пристального взгляда:
Я люблю тебя. Я жизни без тебя не мыслю. Хочу лелеять и оберегать тебя. Ну как, впечатляет? И кто знает, может, ты тоже полюбила бы меня, если бы только дала себе шанс. Но ты не хочешь любви, ибо боишься ее потерять. Ты бежишь от эмоций, ибо они могут ранить тебя. Как бы ты ни отрицала, но все равно не можешь подавить физическое влечение ко мне. Только ты ни за что не позволишь ему перерасти в более сильное и глубокое чувство. Ты никогда не пойдешь на риск, так как боишься возможного предательства.
Грегори шагнул в сторону. Его глаза метали молнии, и сам он казался выше, сильнее и опаснее, чем обычно. Лив съежилась, каждое слово Грегори ранило ее, словно удар кинжала. Все сказанное им было чистой правдой. Он умолял ее о любви, но она не смела откликнуться на эту просьбу. Он просил ее рискнуть, но страх был сильнее. Страх боли и разочарования. И она не могла справиться с этим страхом.
Иди спать, сухо велел Грегори. Его голос звучал ровно, но в глубине таились гнев и горечь. Ложись в свою безопасную, целомудренную постель и спроси себя: представляешь ли, что потеряла. Но не думаю, что твое сердце сможет найти ответ. Ты просто-напросто трусиха, Лив.
11
Трусиха!
Этим словом, язвящим и резким, Грегори словно пригвоздил ее к позорному столбу. И теперь оно все еще звенело в ее ушах, хотя сам Грегори давно уже резко развернулся и скрылся в глубине темного дома.
Лив всей душой восставала против несправедливого обвинения. Сердито расхаживая по террасе, она, сама того не замечая, гневно сжимала маленькие кулачки. Как смел он обвинить ее в трусости? Нет, ну как он посмел?!
Разве мало мужества, душевных сил, стойкости потребовалось ей, чтобы поддержать и успокоить мать после самоубийства отца? Столько лет непрестанной борьбыа он бросает ей в лицо оскорбительные слова! Разве не нашла она в себе силы, всем сердцем ненавидя подиум, избрать карьеру моделиведь так можно было быстрее всего заработать деньги, чтобы купить Барбаре домик за городом? Разве не сумела пожертвовать своими склонностями, своей свободой, чтобы вернуть матери хоть толику утерянного счастья?
А знал бы он, чего это стоитулыбаться и позировать перед камерами, делая вид, что ты не такая, какая на самом деле. Терпеливо ждать, пока удача наконец повернется к тебе, пока тебя заметят именитые модельеры! Но она справилась. А знал бы Грегори, какого мужества потребовал самый отчаянный ее поступоксолгать прямо в глаза адвокату Тобиаса. Все равно что подобрать брошенную перчатку и принять вызов судьбы!
Не говоря уж о том, сколько храбрости понадобилось, чтобы отправиться к самому Грегори и предложить жениться на ней. Легко ли ей было? Нет и еще раз нет! Так как же теперь он смеет обвинять ее в трусости?
И тут Лив замерла, точно громом пораженная. Да ведь Грегори-то говорил совсем о другом, с запозданием поняла она. Он не сомневался, что она способна принимать решения и совершать ответственные поступки, сама строить свою жизнь. Он обвинял ее в том, что ей не хватает храбрости поверить другому человекуему, Грегори. Поверить в его любовь.
Внезапно ослабев, Лив опустилась в кресло и, слепо нашарив недопитый бокал вина, поднесла его к губам.
А в самом делехватит ли ей смелости на столь отчаянный шаг? Поверить в любовь Грегори, пойти навстречу ему?
Всего час назад она с легкостью ответила бы на подобный вопрос. Перед ней расстилался ее путь в жизни, путь, предназначенный лишь для одного пешехода. И Лив не собиралась сворачивать с этого пути.
А теперь теперь новое, неожиданное знание вдруг начало прорастать в ее душе подобно редкому и прекрасному цветку. Откинув голову на спинку кресла, потрясенная Лив чувствовала, как он растет, распускается, набирает силу и становится все краше и краше. А вместе с ним сами собой появляются ответы на терзающие ее вопросы.
Ни один мужчина никогда прежде не нравился ей так, как Грегори Стоун. Никто и никогда не оказывал на нее такого магического действия. Никто и никогда не сумел отыскать доступа к ее сердцу, пробудить ее доверие, стать ей небезразличным.
И если брак их завершится так, как она планировала, если в один прекрасный день Грегори уйдет из ее жизни и они никогда уже не увидятся вновь, ей не перенести потери.
Ну нет, такого она не допустит! Теперь Лив твердо знала, что ей нужно. Грегори уже стал ее мужем официальноон станет ее мужем и фактически. И то, что у него нет ни гроша, кроме тех денег, которые она сама ему заплатила, ничего не меняет.
В Грегори Стоуне таятся огромные возможности. Он просто излучает ауру властности, хотя, очень может быть, пока не осознает этого. А вместе они сумеют пробудить его спящие силы. Вдвоем они добьются чего угодно!
Лив поднялась и решительно вскинула голову. На ее губах расцвела тихая, спокойная улыбка. Сегодня они станут настоящими мужем и женой. Брак их из фиктивного и временного превратится в истинный союз на всю жизнь.
Ей хватит храбрости!
Стоя перед окном спальни, Грегори хмуро всматривался во тьму, но видел лишь свое отражение. Наконец, устав от этого малоосмысленного занятия, нетерпеливо отвернулся от угрюмо насупленного типа и стянул с себя футболку.
Все, в души спать! Что толку слоняться по комнате и пытаться отгадать, чем сейчас заняты мысли Лив? Напрасная головная боль.
Не он ли давал себе зарок выждать, не торопить события, постепенно сделаться частицей жизни любимой, без которой она уже не мыслит своего существования? Не он ли твердил, что будет терпелив и осторожен, не станет давить на Лив и принуждать ее к чему-либо? И что вышло из всех его распрекрасных планов? Точнее, что сам он с ними сделал? Болван, распроклятый болван!
Беда в том, что рядом с Лив способность мыслить оставляла его и он действовал, подчиняясь лишь велениям сердца. А оно ждать не хотело. Теперь уж сделанного не воротишь. После всего, что он наговорил сегодня вечером, нелепо было бы притворяться, будто ничего не произошло. Он пошел ва-банк. Поставил Лив перед выбором: либо принять его любовь, либо отвергнуть. Но она не пожелала в ответ открыть ему сердце и душу. А удовольствоваться одним лишь ее телом он не хотел
Бормоча сдавленные проклятия, Грегори направился по коридору в ванную. Должно быть, несчастная Лив сейчас рыдает в три ручья у себя в кровати, стыдясь сексуального влечения к мужчине, которого не любит, глубоко униженная тем, что предложила себяно была отвергнута.
Дьявольщина! И почему только он не воспользовался ее предложением? Она хотела секса с ним, и он мог дать ей это. И дать щедро. Так чего ради его вдруг потянуло на принципы?
Горячий душ ничуть не помог Грегори снять напряжение. Холодныйтоже. Мышцы сводило судорогой от отчаяния. При мысли, что он ожесточил и настроил против себя ту единственную, что могла бы стать его судьбой, в висках бешено пульсировала кровь.
Какой уж тут сон! Грегори обмотал бедра полотенцем. Будь у него сейчас «лотос», он сел бы за руль и гнал бы как бешеный сотни миль кряду, а вернулся бы только к завтраку, чтобы извиниться за непростительное поведение.
Но в разваливающемся старом грузовике далеко не уедешь. Придется отправиться на прогулку пешком. Глядишь, к рассвету измотает себя так, что заглушит тоску и боль.
Стиснув зубы, он вышел из ванной. И как только мог он вести себя так надменно, так высокомерно и самонадеянно? Только что не велел Лив открытым текстом забыть все дела и влюбиться в него, да еще и трусихой обозвал! Кто ее упрекнет, если теперь она и видеть его не захочет?
Спальня тонула во тьме. Странно. Разве он не оставил свет включенным? Или все лампочки разом перегорели? Вряд ли. Наверное, машинально сам погасил свет. Он протянул руку к выключателю, но тут голос Лив остановил его:
Где ты так долго был?
С огромной двуспальной кровати донеслось шуршание простыней. Грегори замер. Слышит ли Лив, как бьется у него сердце? В его ушах оно отдавалось барабанным боем.
Лив внезапно охрипнув, вымолвил он сдавленно, словно страдал от крупа, причем в самой тяжелой форме.
А ты ждал кого-то еще?
Глаза Грегори постепенно привыкали к темноте. Он уже различал очертания кровати, груды подушек на ней. Затаив дыхание, он шагнул туда.
Настал самый важный момент его жизни. И от того, как он, Грегори, сейчас поведет себя, зависит всезависит будущее и его, и Лив. А он так отчаянно хотел, чтобы два этих будущих слились в одно. До сих пор он вечно умудрялся сделать все не то и не так. И вот теперь молчал, надеясь, что Лив сумеет справиться с ситуацией лучше.
Хотя смолчать он сумел, но обуздать бешеный поток мыслейнет. Совсем недавно Лив просто сгорала от страстиведь он сам, в своем высокомерии, продемонстрировал, как легко может возбудить ее. Теперь Грегори презирал себя за этот поступок.
Быть может, она попросту все еще томится неудовлетворенным желанием? Быть может, пришла к нему лишь проверить, сумеет ли он завершить начатое? И большего ей не требуется? Но способен ли он удовольствоваться этими крохами и надеждами, что в будущем все станет иначе, что им суждено еще познать миг упоительной взаимной страсти?
Протягивая руку к ночнику в изголовье, он с какой-то отстраненностью заметил, что она дрожит. Но Грегори должен был увидеть Лив, заглянуть ей в глаза и прочесть, что заставило ее явиться сюда.
В неярком, приглушенном свете глаза ее казались двумя темными, бездонными озерами. Девушка замерла, прижимая простыню к подбородку. Шелковистые кудри золотым дождем рассыпались по подушке.
Он молча ждал. Взгляд Лив медленно скользнул по его широким плечам, статному торсу вниз, следом за полоской темных волос, к обмотанному вокруг бедер полотенцу. У Грегори перехватило дыхание, но он сумел обуздать себя и не тронуться с места. Обнаженные плечи девушки поблескивали живым мрамором над белоснежной простыней. Горло Грегори перехватывало от острого желания коснуться Лив, но потребность знать, что привело ее сюда, была сильнее.
Чтобы справиться с собой, он на миг закрыл глаза.
Я подумала над тем, что ты сказал, с легкой хрипотцой произнесла Лив. И после того как исчерпала весь запас бранных слов в твой адрес, смогла думать здраво и пришла к выводу, что ты прав. Пора мне отбросить страх перед чувствами.
Грудь ее вздымалась и опадала под легким покровом, не скрывавшим совершенные формы. Сквозь тонкую простыню видно было, как напряжены тугие соски. Похоже, не одному Грегори было трудно дышать. А когда Лив провела розовым язычком по пересохшим губам, его даже бросило в дрожь.
Но он все еще стоял неподвижно, запрещая себе задавать какие-либо вопросы, требовать от любимой большего, чем она сама желала открыть ему.
Поэтому я, пожалуй, рискну. В голосе ее нарастало волнение. Глаза Лив наконец оторвались от Грегори, длинные ресницы дрогнули, темные брови нахмурились. Кажется, я все запутала еще больше Одним словом, я пыталась сказать, что согласна с твоим предложением. Пусть наш брак станет настоящим. Она шумно перевела дыхание, а потом удостоила Грегори взглядом, в котором читалась едва ли не злость. Что-то ты совсем не стремишься облегчить мне труд. Ты можешь хоть что-нибудь сказать? Или просто присоединиться ко мне? В голосе ее звучала тень усталого раздражения.
Но Грегори сдержал порыв последовать приглашению и без лишних слов броситься к Лив. Ему надо было знать: решила ли она провести с ним всю жизнь или просто скрасить веселыми постельными играми тот год, что им предстояло прожить до развода? Если она имеет в виду второй вариант, сердце его разорвется на части от горя.
Почему? тихим и напряженным голосом спросил он, не решаясь пошевелиться. Так многое зависело от ее ответа.
С губ Лив сорвался то ли вздох, то ли всхлип.
А ты как думаешь? Не задавай глупых вопросов!
Я сейчас не о том, чтобы переспать с тобой, отрывисто произнес онвидит Бог, каких усилий ему это стоило. Но почему ты передумала, почему готова доверить мне свое счастье? Мы ведь говорим о будущем, я правильно понимаю?
Лив молча кивнула. Голова ее печально поникла. При всем желании она не могла бы больше усложнить и без того нелегкую ситуацию. Несколько секунд прошло в томительном молчании. Наконец Грегори снова повторил свой вопрос, но уже не так жестко, словно знал, что мужество, давшееся Лив с таким трудом, готово покинуть ее.
Почему?
Потому что Она мучительно искала слова, чтобы выразить все то, что накопилось в ее душе. Если любовьэто когда я так хочу тебя, что у меня все тело ноет и томится жаждой твоих прикосновений Если одна мысль о том, что с тобой может случиться что-то плохое, повергает меня в полнейшую панику Если перспектива распрощаться с тобой навсегда и больше никогда не увидеть наполняет меня слепым ужасомтогда, наверное, я могу сказать, что люблю тебя.
Пальцы ее машинально теребили край простыни.
Грегори по-прежнему стоял неподвижно. Красивое, изумительно сложенное тело словно окаменело, янтарно-золотые глаза потемнели, напряженно изучая ее лицо. Лив начала бояться, что совершила самую большую ошибку в своей жизни.
Волной нахлынули воспоминания о том, как Грегори отверг ее, когда она так постыдно предлагала ему себя, свое тело. И к чему это привело? Она лежит в постели Грегорино его это ничуть не волнует. Быть может, он из тех мужчин, которые признают инициативу лишь со своей стороны? Быть может, ему не нужны женщины, которые сами вешаются на шею?
Или он лгал, когда говорил, что любит ее?
И тут мужество оставило Лив. Уткнувшись лицом в подушку, она принялась жалобно всхлипывать и уже не видела, как Грегори наконец сорвался с места. Полотенце, обмотанное вокруг его бедер, полетело в сторону. Одним движением он очутился рядом с девушкой.
Сгорая от жалости и страсти, он обнял Лив, развернул ее лицом к себе, зарылся лицом в ложбинку между грудей.
О Боже, до чего я мечтал услышать это от тебя! Ты и не представляешь, как я ждал этих слов. Пожалуйста, умоляю тебя, повтори их снова. Его дыхание опаляло нежную кожу Лив.
Я люблю тебя.
Даже произносить это было невероятно приятно. Лив чувствовала, как простые слова высвобождают скрытые доселе родники ее души, переполняют всю ее чистой, незамутненной радостью. Она повторила заветную фразу вновь, и на сей раз голос ее дрожал от счастья:
Я люблю тебя, Грегори.
Он приподнялся на локте, чтобы заглянуть ей в глаза. Голос его срывался от идущих из самого сердца чувств:
Клянусь, ты никогда, никогда не пожалеешь об этом! Я сделаю тебя счастливой. Я всегда буду рядом с тобой, никогда не перестану любить и боготворить тебя. Взгляд его скользнул к полуоткрытым в немом приглашении губам. Я хотел тебя с тех пор, как впервые увидел. Ты стала моей навязчивой идеей, ты заполняла все мои дни, все мои мысли. Лив, милая Лив
Он склонился над любимой и жарко поцеловал. Трепещущие девичьи губы страстно ответили ему. Руки Лив скользили по обнаженному телу Грегори, неумело, но жадно лаская его. Обоими овладела неуемная любовная лихорадка
Грегори оторвался от губ возлюбленной и хрипло выдохнул ее имя в страстной мольбе.
Лив, знаешь, обычно я не такой нетерпеливый и грубый. Но ты ты лишаешь меня разума, воли. Ты сводишь меня с ума.
Он тяжело дышал, тело его напряглось от усилий сдержать бешеный напор желания. Лив ощутила мгновенный укол ревности. Ну да, конечно, в его жизни были и другие Он ведь нормальный и очень даже полноценный мужчина. Какая женщина устоит перед таким?
Но отныне все это в прошлом. А она, Лив, будет думать только о будущем. Онаего жена, он любит ее. Лив запустила пальцы в густую копну волос Грегори. Прикосновение его бедер неимоверно возбуждало ее, наполняло томительной жаждой. Лив казалось, что она больше не в силах ждать и терпеть эту изощренную пытку. Но сначала он должен узнать еще кое-что.
Грегори, боюсь, ты будешь разочарован потому что для меня для меня это все в первый раз
И вовсе нечего было смущаться или стыдиться. Она неожиданно испытала радость, что не спешила, что дождалась настоящей любви. Дождалась Грегори.
Лив голос его дрогнул, ты девственница? Значит, ты даришь мне еще один драгоценнейший дар, который уступает только дару твоей любви.
Прикосновения его были нежны, как шелк, но обжигали огнем. Умело, уже неторопливо Грегори ласкал обретенную жену, пока она не изведала неведомое доселе наслаждение. И когда наконец он сделал ее своей, Лив поняла, возносясь на волнах экстаза, что навеки принадлежит Грегори, что они стали единыи телом и душой.
12
На небесах и то не может быть лучше, мечтательно вздохнула Лив по дороге к дому.
Кто бы спорил! Грегори сильнее сжал ее руку.
Скоро, скоро он расскажет любимой всю правду о себено только не сейчас. Он знал: щедрое сердце Лив ни на миг не забьется быстрее от известия, что она вышла замуж за миллионера. Его милая любит его такого, какой он есть, а не за земные блага, кои он может ей подарить. Так что не эти соображения заставляли его молчать. Просто очень уж не хотелось, чтобы хоть что-нибудь из окружающего мира вдруг вторглось в их маленький рай на двоих.
Десять блаженных дней. Десять дней, на протяжении которых Лив и Грегори только и делали, что любили и все ближе узнавали друг друга. Два любящих сердца бились в унисон.
Едва не задыхаясь от нежности, Грегори привлек жену к себе и крепко прижал к груди, целуя со всей глубиной долго сдерживаемой страсти. Когда Лив вырвалась, чтобы хоть на миг глотнуть воздуха, глаза ее уже подернулись той аметистовой поволокой, что яснее любых слов выдавала охватившее ее желание.
Припав к груди Грегори, Лив зачарованно гладила его обнаженные плечи. Волосы ее чуть выгорели на солнце и растрепались, особенно после того как он ласково взъерошил их.
Мы ведь пока еще не хотим ужинать, правда? В голосе ее звучало лукавое приглашение.
На Лив не было ничего, кроме рубашки Грегори и узеньких трусиков от бикини. Тело ее уже налилось томной негой, и, привстав на цыпочки в сочной зеленой траве, она прильнула к мужу.
Какой ужин? принял вызов Грегори. В глазах его сверкнул опасный огонек. Да, милая женушка?
А милая женушка была уже слишком возбуждена, чтобы отвечать. Она с тихим стоном закинула руки ему за шею и тихонько покусывала загорелые плечи. Подхватив ее на руки, Грегори торопливо зашагал к дому. Но едва он переступил порог, в эту идиллию грубо ворвалась пронзительная телефонная трель.
Наверное., наверное, лучше взять трубку тебе, запинающимся голосом пролепетала Лив, когда Грегори аккуратно поставил ее на ноги. Это скорее всего кто-нибудь ищет твоего друга.
А может, ну его? поддразнил Грегори, но Лив замотала головой. Ладно, коли ты настаиваешь Только смотри не забудь, какие у нас планы. Не передумаешь?
Ни за что! Лив прижала палец к его губам. Давай сними трубку, а то телефон того и гляди треснет. Если это мама, позови, я буду рядом.
Она пошла в кухню, не волнуясь, что рубашка совсем расстегнулась и едва не спадает с плеч. В жизни Лив не была еще так счастлива!
Вынув из холодильника пакет апельсинового сока, она налила в стакан и с жадностью отпила прохладного напитка. Не стоит далеко уходить, подумала она. Вдруг это и вправду мама. За последние десять дней Лив только раз разговаривала с Барбаройсразу по приезде. Заверила, что они с Грегори добрались до места живыми и невредимыми, и ничего не случилось, и грузовик не развалился по дороге, и вообще все в порядке, а дом и садпросто прелесть.
Кстати, надо будет уговорить мужа сменить старый грузовик на что-нибудь понадежнее. Впрочем, с этим можно и подождать. Уже потом, когда они приедут в Лондон, в ее крохотную квартирку, настанет пора обсудить, как Грегори использовать деньги, которые она ему заплатила. Захочет продолжить свой бизнеспожалуйста, она возражать не станет. Только надо убедить его взяться за дело как следуетвести учетные книги, позаботиться о страховке и все такое прочее. Но и это пока подождет.
До окончания двухнедельного срока осталось всего четыре дня. И Лив твердо решила провести их как можно лучше, а не приставать к мужу со всякими глупостями вроде того, чем он намерен заниматься и как им строить свою жизнь, когда у них в обозримом будущем появится ребенок, которого оба они так хотят.
Когда Грегори вошел в кухню, Лив сразу догадаласьчто-то не так.
Я так понимаю, это оказалась не мама, заметила Лив как можно небрежнее, споласкивая стакан. Сока хочешь?
Грегори покачал головой, но кто звонил, не сказал.
Пожалуй, сейчас мне лучше выпить чего-нибудь покрепче. Он достал из холодильника белое вино. Плеснуть и тебе?
Лив следила, как длинные ловкие пальцы Грегори нервно снимают фольгу с бутылки, возятся с пробкой. Да, что-то неладно. Едва ли столь простая задача могла бы заставить его так хмуриться.
Что-то случилось? осмелилась спросить она. Казалось, Грегори вдруг отдалился от нее, стал чужим и незнакомым. Поделись со мной.
Все дело было в звонке. Может, это хозяин дома, пресловутый друг детства, сказал, что собирается приехать, и попросил Грегори освободить дом? Поэтому ее милый расстроился?
Да нет, ничего страшного.
Если не считать того, что Кэтлин чертовски неудачно выбрала время. Грегори решительно задвинул мысли об этом звонке на задний план. Жаль, нельзя было совсем про него забыть. Ну а пока времени осталось и так мало, надо все его посвятить Лив.