Барбара Мобри спала на белой мягкой кушетке. Рядом с ней лежала вскрытая, но нетронутая коробка шоколадных конфет, которые купил ей Эдон. На экране телевизора мелькали кадры ее любимого мюзикла Звуки музыки. Эдон не выключил видеомагнитофон, боясь, что изменения звукового фона разбудят Барбару.
Но тут зазвонил телефон, и Эдон быстро снял трубку.
Алло! тихо сказал он, глядя на дисплей определителя номера. Там светилось: Ресторан "Колесо фортуны".
Они оба только что ушли, услышал Эдон.
Уилл Лабони, шериф Кодора, со спокойным и вкрадчивым голосом, звонил уже третий раз за этот вечер. Он напоминал Эдону цепного псаполуволка или полушакала. Уильям был ценным помощником, потому что мог совершить любое преступление, в том числе и убийство. Это же делало его крайне опасным.
По словам бармена, они долго о чем-то говорили, продолжал Лабони.
Эдон взглянул в окно. Там под сильными порывами ветра гнулись почти до земли деревья и кустарники, покрытые только что проклюнувшимися почками.
Он вынес телефонный аппарат в коридор, чтобы не беспокоить Барбару, но держать ее в поле зрения.
Эдон Мобри, высокий мужчина, в молодости был строен и гибок, но теперь, в свои пятьдесят три года, преждевременно состарился и ссутулился. Тяжелый груз семейных проблем навалился на его плечи. С годами он заметно располнел, колени у него постоянно болели от старых футбольных травм. По ночам, когда воздух был прохладным и влажным, они болели особенно сильно.
Слышишь меня? продолжал Лабони. Я говорю: они ушли вместеГибсон и баба.
Эдон вздохнул и потер переносицу. Он всем сердцем надеялся, что Гибсон на следующий день улетит в Филадельфию, ибо надежные источники сообщили, что он заказал авиабилет на дневной рейс из Талсы в Филадельфию. Но тут появилась эта блондинка, и Гибсон немедленно снюхался с ней.
Как быстро он нашел ее! Впрочем, ничего удивительного в этом не былоблондинка в первый же день объехала весь Кодор, оставив во всех мало-мальски посещаемых местах свои проклятые объявления. Верные люди уже принесли Эдону парочку из них. Третий экземпляр он получил по факсу.
Эдон показал одно объявление тестю, и того чуть не хватил удар при виде фотографий и имен.
Останови ее! Останови! орал он, словно в истерике. Она нас всех погубит!
Судя по всему, эта баба сильно напугала его.
Во время их разговора Барбара была в душе, и Эдон молился, чтобы она не услышала воплей отца. Ему была невыносима мысль, что Барбаре придется снова страдать. Успокаивая тестя, Эдон в который уже раз испытывал нестерпимое желание задушить старика.
Эдон, почему ты молчишь? спросил Лабони.
Мне не нравится поведение Гибсона и этой блондинки, устало выдохнул тот.
Они уехали в его машине, продолжал Лабони. Куда-то на север от города. Возможно, к старой клинике. Я не стал следить за ними. Все равно ему придется вернуться, потому что ее-то машина осталась здесь. Шериф помолчал, потом странно хихикнул и добавил:Если, конечно, они не собираются провести эту ночь в любовных утехах
Подумав о таком варианте, Эдон невольно взглянул на свою спящую жену. Барбара шевельнулась во сне и свернулась клубком, как большой ребенок. Сердце Эдона сжалось от жалости.
Эдон, а что говорит старик? поинтересовался Лабони.
Эдон повернулся к огромному окну, за которым жалобно выл ветер. Из динамиков телевизора доносилось тихое ангельское пение детского хора. Он вспомнил истерическую реакцию тестя и сказал:
Я бы предпочел не иметь с ним дела.
Хочешь, чтобы я убрал бабу? Или обоих?
Эдон, всегда боявшийся, что его телефон прослушивается полицией штата, проявил крайнюю осторожность. Больше всего он опасался офицера Аллена Твина Бэрза из отдела по борьбе с организованной преступностью. Его тесть и Лабони считали это глупостью. Они были уверены, что со временем и Твин Бэрз будет куплен, как и все остальные офицеры в полиции штата. Однако Эдон держался настороже.
Я предпочел бы не иметь никаких дел с ними обоими. Барбаре и старику это вовсе ни к чему. Выдержав эффектную паузу он продолжил:Тебе это тоже не нужно.
Ты хочешь сказать, что
Это так, к слову.
Думаю, мы можем кое-что предпринять. Вопрос времени
Я сказал все, что хотел, перебил его Эдон. Я не собираюсь учить тебя, что именно ты должен сделать. Я только хочу избежать неприятностей. Завтра мне нужно лететь в Даллас, и я хочу отправиться туда с легким сердцем и в полной уверенности, что оставляю дом и семью в безопасности.
Можно дать им понять, что они здесь крайне нежеланные гости. Тогда
Я все сказал. Барбаре нужен покой. Нам всем нужен мир и покой.
Повисла долгая, томительная пауза.
Понимаю, отозвался наконец Лабони.
Вот и хорошо. Эдон искренне надеялся, что Лабони действительно понял его правильно. Сказано достаточно.
С этими словами он повесил трубку и осторожно вернул аппарат на прежнее место в спальне. Уходя, он снова взглянул на Барбару. Золотистые волосы отражали свет лампы, на экране телевизора дети продолжали петь сладкими голосами о прощании навек.
Глава 5
По небу бежали черные тучи, закрывая бледную луну. Время от времени луна освещала землю, но почти тут же исчезала, словно испугавшись туч.
Бешеный ветер гнул и трепал деревья, осыпая землю безжалостно сорванными молодыми листочками. Когда машина Гибсона проезжала мимо рощицы цветущих диких слив, в лучах ее фар заплясали белоснежные лепестки, похожие на хлопья снега.
Профиль Тернера слабо освещался отсветом приборной доски. Его густые вьющиеся волосы разметал ветер. Теперь он неуловимо напоминал Патрика, и Джей показалось, что она давно знает Тернера.
Ну как, вам лучше? спросил он.
Да, солгала она. Расскажите мне о других усыновленных, которые приезжали в Кодор узнать тайну своего рождения Прошу вас.
Хорошо. Пять лет назад в Кодор приезжали сестры-близнецы. Они сказали, что их приемные родители еще в детстве поведали им об их усыновлении и о том, что они родились в клинике доктора Хансингера в Кодоре. Сестры хотели узнать, кто была их настоящая мать, но Хансвдгер не стал с ними даже разговаривать. Им так и не удалось раздобыть нужную информацию, и они уехали домой, в Остин, ни с чем.
Джей вздрагивала, перепуганная сходством ситуаций.
Уехали в Остин? Именно там жили мои мои приемные родители, когда взяли меня и Патрика.
Тернер кивнул:
Понятно. Барбара Мобри, дочь Хансингера, ужасно расстроилась из-за того случая с сестрами. Ее единственный ребенок родился с детским церебральным параличом, и она очень страдала из-за этого. Может быть, слухи о неблаговидных делах ее отца спровоцировали у нее нервное расстройство. Кто знает? Я слышал, она всегда была замкнутой.
А потом?
Потом, два года спустя, в Кодор приехал мужчина, Роберт Мессина, тоже из Остина, чтобы найти свою биологическую мать. Однако к этому времени Хансингер из-за автокатастрофы уже вел затворнический образ жизни. Его семья не пустила Роберта Мессину даже на порог. Весь город также был настроен против него. Большинство жителей считалида и теперь, наверное, считаютХансингера чуть ли не святым, благодетелем всего города. Он, мол, делал все ради общего блага.
Разве продажа младенцев может быть благом?! возмутилась Джей.
Тогда были совсем иные времена и нравы, пожал Плечами Тернер. Забеременевшая незамужняя девушка не могла оставить себе внебрачного ребенка. Ей приходилось либо делать аборт, что было противозаконно и опасно для здоровья и жизни, либо рожать, а потом отдать ребенка в приют. Если она выбирала второй вариант, все держалось в строжайшем секрете, поскольку такая позорная беременность могла погубить доброе имя женщины и сломать ей жизнь. Люди говорили, что благодаря Хансингеру и ребенок получал шанс выжить, и судьба его матери не была сломана. К тому же бесплодные пары, вроде ваших родителей, Тернер украдкой взглянул на Джей, потерявшие всякую надежду иметь детей, обретали счастливую возможность усыновить ребенка.
Притормозив, Тернер свернул на двухполосное шоссе, петлявшее между невысоких, поросших лесом холмов.
После Роберта Мессины в Кодор приезжали еще двое усыновленных: женщина из Фредриксбурга, штат Техас, это рядом с Остином, и мужчина, школьный учитель.
Тоже из окрестностей Остина?
Нет, из Чикаго. Однако отец второго работал в той же нефтяной компании, что и ваш. Почти все приемные семьи так или иначе были связаны с одной и той же нефтяной компанией.
Но почему?
Должно быть, там у Хансингера был человек, отсылавший к нему всех желающих. Своего рода брокер.
Брокер? По продаже детей? ужаснулась Джей.
Именно так. И этот брокер жил в Остине и имел какое-то отношение к этой нефтяной компании.
По словам Ноны, о Хансингере ей рассказала некая мисс Адди Форштеттер, жительница Остина, но ее давно нет в живых.
Да, очень многих связанных с этим делом людей уже нет на этом свете.
Мысли о смерти наполнили Джей суеверным ужасом. По спине у нее побежали мурашки.
Мы уже почти приехали, сказал Тернер. Клиника совсем рядом, за следующим поворотом.
И действительно, за поворотом стояло здание, в котором слабо светилось несколько окон.
Тернер сбавил скорость и остановил машину на шоссе довольно далеко от бывшей клиники доктора Хансингера.
Вот это место, выдохнул он.
Так вот где родились мы с Патриком!подумала Джей, но, к своему удивлению, не испытала почти никаких эмоций. Здание выглядело заурядным и заброшенным. Вблизи от того места, где Тернер остановил машину, стоял большой деревянный щит с надписью ПАНСИОНАТ "ПЛЕЗАНТ ВЭЛЛИ".
Квадратное двухэтажное строение из светлого кирпича оказалось гораздо меньше, чем предполагала Джей, и выглядело очень старым и обшарпанным. С одного бока было пристроено крыльцо с колоннами, отчего вся крыша дома покосилась. Когда-то здание было скрыто буковой рощей, теперь же от деревьев остались лишь уродливые пни.
Да, не очень-то здесь красиво, промолвила Джей.
Согласен, кивнул Тернер, выключая фары.
Некоторое время они сидели в темноте и молчали.
Джей пыталась представить себе, что чувствовала ее настоящая мать, когда впервые увидела это уединенное место, затерянное среди холмов, и не могла.
Хотите выйти? предложил Тернер. Почему бы не взглянуть на дом поближе?
Не хочу поближе! подумала Джей. Вообще не хочу выходить из машины.
Однако, опасаясь показаться трусихой, она кивнула.
Выключив двигатель, Тернер вышел из машины и галантно предложил руку.
Почему-то я ничего не чувствую, тихо призналась она. И по-моему, это странно.
Тут нет ничего странного, покачал головой Тернер, Вы чувствуете то, что чувствуете, вот и все.
Дул холодный пронзительный ветер. Глубоко вздохнув, Джей ощутила запах прелой прошлогодней листвы, смешанный с ароматом первых весенних цветов.
Вам холодно. Тернер повернулся к ней, и Джей почувствовала на щеке его теплое дыхание.
Нет, не холодно.
Возьмите мой пиджак. Он снял пиджак и накинул ей на плечи. Ну же, не противьтесь, просуньте руки в рукава.
Пиджак сохранил тепло его тела, шелковая подкладка слегка пахла лосьоном после бритья.
Ну, теперь вам теплее? спросил Тернер, застегивая пуговицы пиджака.
Мне тепло, а вот вам холодно.
Ничего подобного, улыбнулся он. Я вообще не чувствую холода.
Тернер стоял почти вплотную к Джей. Они молчали, чувствуя неловкость и напряжение. Теперь Тернер уже не казался ей только галантным джентльменом. Она ощутила в нем мужчину, а также и то, что их влечет друг к другу.
Нет, только не сейчас! подумала Джей. И не здесь!. Смущенная, она отвернулась и отодвинулась от Тернера.
Похоже, Тернер испытывал то же самое, потому что и он сделал шаг в сторону и опустил руки. Его белая рубашка отчетливо виднелась в темноте.
Там, справа от здания, когда-то был дом, в котором жил сам Хансингер. Тернер указал в сторону холма.
Джей посмотрела в ту сторону, но не увидела ни следа бывшего дома.
Что же с ним случилось? спросила она.
Сгорел. В семьдесят пятом году. Сразу после того, как Хансингер перестал заниматься врачебной практикой и выставил клинику на продажу. В пожаре никто не пострадал. Ни доктора, ни его семьи в то время не было в городе. Тут был еще и домик для гостей. Вернее, для будущих матерей. Его потом снесли.
Домик для будущих матерей? удивилась Джей.
Ну да, чтобы никто не видел их в клинике. Они никуда не выходили оттуда.
Джей стало не по себе.
Звучит так, словно они находились в тюрьме.
Так и было. Но они не имели выбора.
Джей смотрела в пустое пространство, где когда-то стоял этот домик-тюрьма, пытаясь представить себе девушек, таких как мать Патрика и ее мать. На душе у Джей было скверно.
Давайте вернемся в город, предложила она Тернеру.
Тот не двинулся с места.
Я просто хотел, чтобы вы увидели место, где стоял дом Хансингера. Когда он удалился от дел, всю документацию перенесли в офис, устроенный в его доме. Во время пожара бумаги, разумеется, сгорели.
Вся документация? ахнула Джей.
Да.
К глазам Джей подступили слезы отчаяния, и она была не в силах сдержать их.
Документы сгорели, местные жители настроены враждебно по отношению к нам и не хотят разговаривать как же мы узнаем правду?
Успокойтесь. Тернер положил руки ей на плечи. Он все равно не вел никакой документации, которая компрометировала бы его в глазах закона. Однако пожар был ему весьма на руку, поскольку позволял окончательно спрятать все концы в воду. К тому же не все так уж враждебно настроены по отношению к нам. Есть люди, готовые рассказать то, что им известно. Я уже нашел нескольких. Уверен, отыщутся и другие. А пока я буду помогать вам при условии, что и вы сделаете для меня кое-что.
Внезапно усилившийся ветер разметал ее волосы, бросив пряди на лицо.
Я? Что же я могу для вас сделать? Джей безуспешно пыталась убрать волосы с лица.
Тернер наклонился ближе.
Я поделюсь с вами всей собранной мною информацией о клинике Хансингера, его семье, других усыновлениях
А что я дам вам взамен?
Информацию, включая и копию письма вашей матери.
С радостью.
И еще кое-что, просить о чем мне трудно, и все же я вынужден
Что именно?
Я бы предпочел вести поиски самостоятельно, без вашего участия. Видите ли, у меня есть свои методы Да и вообще для всех было бы лучше, если бы вы отошли в сторону.
Вы хотите сказать, что я не нужна вам здесь, в Кодоре? возмутилась Джей. Что мое присутствие вам мешает?
Я сумею провести результативное расследование не только для своего клиента, но и для вас, если вы не будете путаться у меня под ногами.
Я приехала сюда не ради вашего клиента! Джей была оскорблена до глубины души. Ради моего брата! Брата, понимаете?!
Конечно, понимаю. И готов в первую очередь искать именно его биологическую мать.
Извините, но для меня это вопрос не первой очереди, а единственный! И я вовсе не собираюсь возлагать задачу спасения жизни брата на какого-то добровольца, которого я едва знаю. Я приехала сюда делать дело, и я его сделаю!
Но вы даже не знаете, с чего начать, попытался урезонить ее Тернер. Вы слишком эмоционально относитесь к этому, тогда как
Может, именно в эмоциях моя сила! с жаром перебила его Джей. Никто не выложится так, как я! Никто не станет стараться так, как я! И кто вы такой, чтобы говорить мне
Ну вот, видите? улыбнулся Тернер. Вы слишком горячитесь. У меня гораздо больше опыта в таких делах. И больше возможностей, если уж на то пошло. Честно говоря, это в ваших же интересах
Тернер внезапно замолчал и обернулся в сторону дороги, по которой они приехали. Проследив за его взглядом, Джей увидела свет приближающихся фар и услышала шум грузовика. Внезапно фары погасли, но грузовик мчался прямо на них. Ей стало страшно.
Что за хотела спросить она, но Тернер схватил ее за локоть и попытался втолкнуть в свою машину. Едва он открыл дверь, как грузовик поравнялся с машиной, замедлил ход, ночную мглу прорезали яркие вспышки и раздался оглушительный грохот выстрелов.
Схватив девушку за плечи, Тернер повалил ее на землю и вместе с Джей покатился в сторону дренажной канавы. Когда оба скатились под откос, Тернер оказался сверху. Он тяжело дышал, сердце его громко и часто билось.
Приподняв голову, Тернер похолодел. Бежать было некуда, кругом простиралась пустынная равнина. Укрыться они могли только в доме для престарелых, но до него пришлось бы бежать через открытое пространство.