Охотничий домик стоял на скале у обрыва, и в обе стороны по берегу, на сколько хватало глаз, уходили рубленые слоистые каменные глыбы, грудью встречавшие пенные морские волны. Вода разбивалась об эти утесы, рассыпаясь на миллиарды брызг, то с громким треском и гулом, то с нежным шепотом, под высокие и резкие крики чаек. Все время пахло водорослямия долго привыкала к этому, но в конце концов перестала замечать, так же как немолчный шум волн, который поначалу оглушал меня.
Думала ли я о побеге? Да, конечно. Сначалапостоянно и напряженно, до стиснутых челюстей, до напряжения во всем теле, потомутром и перед сном, с тоской и сожалением о собственной беспомощности. А затем перестала. Я сдалась. Мне не переплыть океан в одиночкуя даже не знаю, куда плыть. О перемещении по суше и говорить нечего. А умереть безрассудной смертью храбрыхоб этом было слишком страшно думать. Невыносимо. То безумие, что окутало меня в доме, где жил хозяин, отступило. То ли от созерцания морской глади (в прежнем месте я целыми днями находилась в помещениях), то ли от унынияно факт остается фактом: я отказалась от мысли, что лучше умереть, чем остаться здесь на всю жизнь. Если бы я подвергалась какому-либо насилию и унижениютогда, конечно, это был бы вполне логичный выход. Рухнуть вниз со скалыи дело с концом.
А в моем почти беспечальном положенииэто грех. День через день я вспоминала строки Ахматовой "Я научилась просто, мудро жить, смотреть на небо и молиться Богу" и надеялась, что тоже скоро этому научусь. Благо, неба у меня хватает.
Здесь моим обучением занимался дед Расим. Это был старец очень почтенного возрастабелоснежно седой и почти совсем лысый. Волосы у него остались только на лицев виде длинных тонких усови небольшим ободком по краю макушки, которую венчала древняя темная феска с выбитым на ней бархатом затейливым узором, который уже заметно истерся от времени. Расим носил белые рубахи, старомодные штаны (я решила, что они старомодные, потому что ни разу не видела таких на молодых слугах в доме хозяина) длиной чуть ниже колена и темно-бордовый жилет с вышитыми на нем цветочными узорами.
Сама я ходила в длинном сером платье до пят, в какое меня нарядил тот самый дед, и тонком платке, закрывавшем собранные в пучок светлые волосы. Поначалу это казалось мне невероятной дикостьюкаждое утро завязывать на голове косынку, как будто я собираюсь в церковь (а ни для каких других надобностей я раньше платок не носила), но потом привыкла, как и ко всему здесь. Надо сказать, что в большом доме порядки были более современные, а тут всем заправлял Расимочевидно, человек старой закалкии он был явным консерватором.
Расим продолжил обучать меня языку, он помог мне освоить множество слов из более широкого лексикона, относящегося не только к уборке и сервировке стола. Также он пытался научить меня читать, но с этим возникли серьезные трудности, так как я тяжело воспринимала их сложную письменную вязь.
В целом же жили мы довольно мирно: я хорошо выполняла свои обязанности, другие слуги (у нас была еще одна горничнаяпожилая Урсун, повар Чалтын, садовник Фатем и мальчишка-разнорабочийего все так и звалимальчик) вели себя вежливо, но отстраненно и никто не мешал мне созерцать море в свое свободное время. Это невероятно успокаивало меня и помогало сохранять мир в душе. Но однаждый этому миру было суждено рухнуть.
В нашу с Урсун спальню рано утром неожиданно ворвался Расим. Я еще никогда не видела, чтобы он так спешилэто было не его привычное состояние. Из всей его эмоциональной речи я поняла одно: хозяин едет сюда, поохотиться. Поэтому нужно срочно вставать и приводить все в порядок.
На самом деле, мы с Урсун делали уборку во всех комнатах через день, и везде постоянно было чисто. Но раз уж хозяин едет, то, конечно, надо перемыть все еще раз, сменить занавески, постелить белье. День прошел в безумной суматохе, мы с Урсун и другими слугами метались по дому, как бешеные. Бедная женщиная видела, что эта скачка ей уже тяжела по возрасту, и старалась сделать побольше сама.
Хозяин явился на закате. Мы все высыпали на крыльцо, я сильно волновалась: мне ведь еще ни разу не приходилось видеть своего господина. Нет, я не испытывала особенного трепета, скорее любопытство. Странно, ведь было бы логично презирать и ненавидеть его, желать ему смерти за то, что я оказалась рабыней в его доме, но я ничего подобного не чувствовала. Скорее поддавалась всеобщему волнению о том, все ли мы сделали хорошо, все ли успели, не пропустили ли чего. Я увидела, как к крыльцу подъехал черный блестящий внедорожник, с водительского места выскочил охранник, открыл заднюю дверь и
Глава 4
Расим шагнул вперед и загородил мне своей широкой спиной в расписном жилете весь обзор. Потом он прошел вперед, но сразу вслед за этим потянулись другие слугия даже попыталась раздвинуть их руками, но у меня ничего не вышло Я выскочила в сторону, свесилась за перила крыльца, чуть не вывалилась наружу, но хозяин уже поднимался по ступенямпочему-то в полном молчаниии я смогла разглядеть только богатую чалму из блестящей ткани, что проплыла над головами слуг. Потом господин нырнул в открытую дверь и исчез. Пока я пробралась в приемную, его уже и след простыл.
Ночью разразилась грозада такая, каких я не видала еще ни разу в жизни. Дождь лил стеной, молнии сверкали примерно раз в секунду, а грохотало так, что не было ни единой возможности заснуть. Утром я чувствовала себя не отдохнувшей, а наоборот, усталой и разбитой. У Расима, кажется, тоже выдалась не лучшая ночь: он был бледным и с темными кругами вокруг глаз. В дополнение к тому наш мажордом сильно хмурился и ворчал себе под нос что-то недовольным тоном. Я попыталась изобразить на лице вопрос: приподняла брови, округлила глаза.
Дорога пробормотал он и помахал рукой.
Я поняла: дорогу размыло дождем. Теперь господин не сможет уехать. Очевидно, он собирался поохотиться совсем недолго. Оно и понятно: там у него дома гарем ждет, а тут скукота В общем, знал бы, где упасть
Я рассчитывала посмотреть на хозяина за завтраком, но, к моему большому удивлению, прислуживать ему за столом отправили Урсун, несмотря на то, что я чувствовала себя намного лучше нее. Наверное, это Амаль дала Расиму такие инструкции, чтобы я, не дай бог, не опозорила его перед господином. Я, конечно, не расстроилась: любопытство не настолько снедало меня, чтобы переживать по этому поводу.
Жизнь моя с приездом хозяина нисколько не изменилась: я все так же выполняла свои обязанности, тенью перемещаясь по дому, а господин целый день отсутствовал, очевидно, забавляясь убийством ни в чем не повинных зверей и птиц. Ближе к вечеру, когда я через приемную направлялась на крыльцо, чтобы подмести там, в дверь неожиданно вошел очень высокий, крепко сложенный мужчина. Он был одет в простую черную одежду: брюки со множеством карманов и футболку. У него была абсолютно лысая голова и аккуратно подстриженная бородка и усы, слегка подернутые сединой. Он был не стар, но вряд ли моложе сорока. Войдя с улицы в приемную, он стал расшнуровывать свои высокие массивные ботинки на толстой подошве, облепленной сырым песком, мелкими камушками и ракушками. Я уже решила, что это охранник нашего хозяина, как вдруг он поразил меня до глубины души, ясно и четко сказав по-английски:
Почисти ботинки, девушка.
У меня, наверное, помутился разум от впервые за долгое время услышанной знакомой речи. Конечно, это не русский, но по сравнению с кудахтаньем, на котором все здесь разговаривают, английский показался мне родным. И обезумев от счастья, я кинулась на шею мужчине, который едва успел встать.
Говорите всхлипывала я. Вы говорите по-английски Господи, какое счастье Боже мой, я думала, что больше никогда не услышу человеческой речи
Мужчина замер от неожиданности и долго стоял молча, не прикасаясь ко мне руками, очевидно ожидая, когда пройдет моя истерика. Наконец я сообразила, что веду себя неприлично, и этот человек может меня наказать за несоблюдение субординации и дисциплины. Я отпустила его шею, отодвинулась на шаг, но глаз на него поднять не могла. Прошептала:
Простите. Я так долго не слышала понятной речи простите меня
Он вдруг взял меня за руку и осмотрел мой браслет.
Ты рабыня? спросил он.
Да, безнадежно выдохнула я и отерла пальцами щеки.
Как тебя зовут?
Ева. А вас?
Терджан.
Я все же подняла на него глаза. Они смотрели внимательно, изучающе, но беспристрастно. Этакое холодное любопытство.
Простите, что задержала, пробормотала я. Должно быть, господин ждет вас. Я почищу ботинки.
Подожди, удержал он меня за руку. Сегодня вечером после ужина приходи в сад. Расскажешь мне про свою тяжелую судьбу.
Я испуганно замотала головой:
О нет, а что если кто-то нас увидит? Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня
Его глаза сверкнули:
Не беспокойся об этом. Иди.
Он отпустил мою руку, я поспешно подхватила его ботинки и утащила на задний двор. Сердце мое бешено стучало, пока я чистила щеткой эту громоздкую обувь. Счастье какое счастье, что я встретила здесь человека, с которым можно поговорить! Кажется, я оттого и начала сходить с ума в большом доме, что там никто со мной не разговаривал. Здесь стало чуть легче, благодаря Расиму, а теперь Но ведь мы с Терджаном не должны встречаться! Это опасно, хозяин может очень сильно наказать его. Что я? Просто рабыня, а вот охранникдоверенное лицо. Конечно, я не знала точно, может быть, господин и разрешает телохранителям заводить романы со служанками, но это казалось крайне маловероятным. И неважно, что у меня нет и не может быть романа с Терджаном, так как я обручена, а он годится мне в отцыглавное, как эти встречи будут выглядеть.
Я ужасно терзалась, не в силах ничего решить, но в итоге убедила себя, что пойду туда только чтобы сказать мужчине, что нам не следует встречаться. Он ведь будет ждатьнекрасиво просто проигнорировать его приглашение.
Во внутреннем дворике охотничьего домика был чудесный сад с небольшими ухоженными деревьями, прекрасными клумбами и стеклянным фонтаном. Возле фонтана стояла арка, увитая ползучими розами, а под неймраморная скамья, укрытая бархатным покрывалом.
Я закуталась в большой серый платок по самые уши и, постоянно оглядываясь, пробралась к той самой скамье. Терджан уже ждал меня. Одет он был иначев мягкие домашние брюки, просторную рубаху песочного цвета и тапки с загнутыми носами. Я остановилась перед ним, задумчиво разглядывая этот интересный костюм и размышляя о том, какая, должно быть, вольготная жизнь у телохранителей нашего господина.
Садись, сказал Терджан командным тоном, а потом, словно спохватившись, добавил:Пожалуйста.
Я не послушалась:
Я пришла сказать, что это слишком рискованно. Я не хочу, чтобы вы так рисковали из-за меня.
Сядь, пожалуйста, повторил он, не дрогнув ни одним мускулом на лице.
Отчего-то на этот раз я не смогла не подчиниться. Терджан довольно кивнул:
Я ведь сказал, что тебе не стоит беспокоиться об этом.
Но почему?
Никто не знает господина так хорошо, как я. Ты можешь быть совершенно спокойна за мою и твою безопасность.
Я тихонько выдохнула. Что ж, если он так уверен
Глава 5
Я спросила Терджана:
Вы давно работаете на хозяина?
Да. Очень давно.
Он жесток?
Справедлив, я полагаю.
Вы считаете, он найдет это справедливымчто его охранник и рабыня разговаривают в саду?
Почему вы так напуганы? Вас бьют, обижают?
Нет. Ни разу никто не поднял на меня руку, но я думала, это потому что я слушаюсь.
Поверьте, было бы желание, а повод всегда найдется.
Я вздохнула.
Откуда вы?
Из России.
Как вы сюда попали?
Я плыла на корабле со своим женихом. Корабль захватили террористы, а потом я невольно всхлипнула и опустила голову, стараясь сморгать слезы, но у меня не получилось, и одна из них скатилась по щеке.
Вдруг твердый жесткий палец мужчины провел по ней, а потом Терджан принялся бесстрастно рассматривать мои слезы на своей руке.
А потом вас продали в рабство, закончил он за меня все тем же спокойным тоном.
Да. Я долго не верила в это, ждала спасения
Кого?
Я не знаю власти, полиции, армии, мирового суда Как это может быть, что девушка в 21 веке попала в рабство, а ее даже никто не ищет? Я думала, рабство давно в прошлом
В нашей стране рабство разрешено.
Но ведь это дикость!
Не нам с вами судить.
Простите, но я не согласна!
И что вы сделаете?
Я замерла. В самом деле, что я сделаю? Я боюсь даже разговаривать с ним, опасаясь гнева господина, а тут замахнулась сразу на всю государственную систему.
А вы что предлагаете? спросила я его намного менее воинственно.
Радоваться тому, что у вас есть. Кров над головой. Хлеб. Безопасность. Вас даже не обижает никточем вы недовольны?
Всякий человек желает быть свободным.
И что бы вы делали на свободе?
Я бы вышла замуж, родила детей, работала, занималась тем, что нравится.
Все это возможно и здесь.
Но я хочу сама выбрать себе жениха! И работу, и все остальное.
Поверьте, от этого почти ничего не зависит.
Что за глупость! Почему это?!
Я наблюдал это на примере своего господина. Первую жену ему подыскали родители, вторую он выбрал сам.
И что женикакой разницы?
Абсолютно. Те же глупости, те же проблемы, те же капризывсе то же самое.
Может быть, дело не в невестах осторожно предположила я.
Вы намекаете, что господин не умеет обращаться с женщинами?!
О нет Я не знаю Но может быть, какие-то стороны его характера так откликаются в душах женщин
Терджан задумался на несколько секунд, но потом недовольно наморщил лоб:
Глупости! Просто все женщины одинаковы, особенно когда вступают в брак.
Я почувствовала протест против его слов: уж я-то точно не такая, как все! но спорить не стала.
Когда вас купили, то сразу привезли в этот дом? спросил Терджан.
Нет, сначала я была в большом доме, где живет хозяин.
Странно, что я вас не видел.
Я работала горничной, не показываясь никому на глаза.
Но почему? Вас не обучали подавать еду, прислуживать господину?
Я была так рада этому знакомству, что в порыве чувств сказала правду:
Я нарочно изобразила неловкость, чтобы меня не отправили в комнаты господина. Я боялась, что он станет жестоко со мной обращаться и возможно
Подвергнет вас сексуальным домогательствам? невозмутимо закончил за меня Терджан.
Я залилась краской и промолчала.
Вы напрасно переживаете, у хозяина есть целый гарем, и у него нет необходимости кого-то принуждать. Кроме того, у нас считается ниже достоинства мужчины брать в постель белую женщину, которая уже побывала в постели кого-то другого.
Моя голова ещё больше отяжелеладаже дышать стало трудно. Мне был столь неприятен и оскорбителен этот разговор, что я поднялась со скамейки.
Сядь, опять приказал мне Терджан.
Не хочу. Мне надо идти, а то Расим хватится
Ты злишься? Я только хотел успокоить тебя, чтобы ты не боялась.
Спасибо. И всё-таки я лучше пойду.
Он вздохнул:
Хорошо. Но завтра вечером придешь снова.
Зачем?
Хочу узнать у тебя еще кое-что.
Если получится.
И я ушла.
До чего же странное знакомство! И странный мужчина я бы никогда не столкнулась с таким в своих обычных жизненных обстоятельствах. Никогда бы не стала с ним встречаться и болтать. Он суровый, так строго судит обо всем, так грубо выражает свои мысли Но теперь онмое единственное окно в мир людей. И я нарочно настраивала себя весь следующий день на позитив: что мы просто из очень разных культурпоэтому такие трудности в общении, что он на самом деле не злой и не жестокий, что я могу узнать от него много полезного и важного. И где-то совсем глубоко в темном уголке моего сознания зародилась робкая надежда на то, что, может быть, проникнувшись добрым чувством, когда-нибудь Терджан поможет мне сбежать отсюда.
Однако для этого нужно налаживать мостыи я украла на кухне после ужина кусочек лимонного десертатакие наверняка не подают охранникам. По крайней мере, слугам не подавали, но я знала, как перехитрить Чалтына.