Гандерас сидел неподвижно, наслаждаясь теплом и нежными прикосновениями. Длинные темные волосы с медным отливом выбились из-под заколки, несколько волнистых прядок гладили ее щеки. Как приятно, наверное, ощущать прохладную шелковистую массу волос, если они скользят по обнаженной груди, подумалось Антонио, но он опять прервал свои мыслизачем мучиться, мечтая о женщине, которая никогда не будет принадлежать ему?
Натали осторожно вытерла руку. Затем дважды, чтобы протянуть время, смазала царапины йодом.
Ну, вот и все, вздохнула она.
Большое спасибо.
Антонио сжал пальцы в кулак, ибо слишком велик был соблазн погрузить их в прекрасные мягкие волосы и приблизиться губами к манящему женскому рту. На словах он вряд ли смог бы выразить то удовольствие, которое испытывал, пока Натали с материнской заботой возилась с поврежденной рукой. Обычно у Гандераса вызывали раздражение женщины, вдруг начинавшие суетиться вокруг него, охая и ахая при виде малейшей ранки. А Натали без лишнего шума и паники помогла ему, оставаясь необыкновенно нежной и ласковой.
Тебе следует иметь детей. Из тебя получится замечательная мать. Доброе сердце и Антонио осекся, увидев, как Натали вдруг изменилась в лице, и, резко выпрямившись, отвернулась. Что случилось?
Я забыла про чай. Ее голос дрогнул. Он, наверное, совсем остыл.
Ничего, главное, чтобы был покрепче.
Но Натали молчала. Антонио нахмурился, недоумевая, что с ней происходит. Она обычно не упустила бы случая пошутить насчет его адской смеси. Ему и самому нравилось подзадоривать ее, называя напиток, который предпочитала она, подслащенной водичкой. Поднявшись, Антонио последовал за Натали с твердым намерением выяснить, в чем дело.
Послушай, что
Раз уж ты заговорил о роли замечательной матери, то я не могу не сделать тебе выговор за то, что ты грязными ботинками заляпал пол.
Антонио поразила почти нескрываемая злоба, которая сквозила и в ее взгляде, и в голосе. Холодно сверкнув глазами, Натали достала банку сгущенного молока и, резким движением открыв крышку, нечаянно разлила по столу белую тягучую массу.
Гандерас взял из ее слегка дрожавших рук банку и поставил на стол.
Что случилось? повторил он вопрос.
Ничего. Натали мысленно приказала себе успокоиться и не устраивать сцен. Извини. Наверное, нервы. Видимо, со мной происходит то же самое, что и с тобой.
Что ты имеешь в виду?
Как и ты, не могу дождаться, когда кончится проклятый шторм, и мы выберемся из бухты.
Антонио вспомнил о своих словах, оброненных на берегу.
Ты неправильно поняла меня. Да я наслаждаюсь твоим обществом! Никогда в жизни я так не радовался, не смеялся!
Похоже, твои мечты сбываются, заговорила Натали с наигранной веселостью. В детстве тебя обделили материнским теплом и любовью, и вот судьба сводит тебя со мной, женщиной, не имеющей детей, но зато обладающей талантом растить их. Жаль, что ты уже взрослый, и я не могу усыновить тебя. Правда, мы и так прекрасно проводим время, забавляя друг друга.
Натали!..
Значит так. Она не дала ему договорить. Пей чай, пока он не остыл, а я приготовлю устриц. И сними мокрую одежду, еще не хватало, чтобы ты простудился.
Слушаюсь, дорогая мамочка, отчеканил Антонио и начал быстро расстегивать рубашку.
От его слов Натали вздрогнула, как от пощечины. Заметив ее реакцию, он сказал:
Извини, я не хотел тебя обидеть.
О чем ты? Разве для женщины обидно, если ее признают любящей матерью?
Антонио пытался что-то объяснить, но только сбился, опустил голову и снова взялся за рубашку. Переодевшись, он развесил промокшую одежду и вышел на корму. Навес надежно защищал от ветра и дождя, но тепло сохранял очень плохо.
Ты не замерзла? спросил Антонио, глядя на стройные длинные ноги, наполовину скрытые фланелевой ковбойкой.
Натали пожала плечами и, продолжая заниматься устрицами, примирительно сказала:
Извини, мне, наверное, нужно немного подышать свежим воздухом и поостыть.
Или хорошенько поужинать, добавил Гандерас.
Она удивленно посмотрела на него.
Ты что, читаешь мои мысли? Как ты догадался?
Разве это трудно? После обеда прошло уже пять часов, а голод, как известно, не тетка, пояснил Антонио и, взглянув на рубашку, скрывавшую стройную фигурку, добавил:Давай-ка я сам приготовлю устриц, а ты иди в каюту, там гораздо теплее.
Слушаюсь, папочка!
Папочка? Антонио от души расхохотался.
Натали посмотрела на него и тоже улыбнулась. Правда, не совсем весело. Она еще не оправилась от обиды и разочарования, когда Гандерас вдруг заговорил о том, какая получится из нее прекрасная мать. И к тому же поддел в тот момент, когда она сгорала от желания поцеловать его руку. Тебе говорили, что ты обладаешь начал Антонио, задыхаясь от смеха, но Натали опередила его:
Что я обладаю исключительным чувством юмора? Да, мне не раз приходилось слышать об этом. Она точными движениями продолжала вскрывать скользкие раковины, заставляя себя не смотреть в черные глаза. Но, к сожалению, пока нет такого обменного пункта, где за юмор я могла бы получить хотя бы немного сексуальной привлекательности.
Сначала он не понял смысл сказанного, но потом принял слова за очередную шутку и рассмеялся, сожалея о том, что судьба не свела его с удивительной женщиной гораздо раньше.
Натали же пожелание показалось отнюдь не смешным. И вообще, чувство юмора начисто покидало ее, если дело касалось интимных отношений.
Возьми. Она в сердцах протянула нож Антонио. Я действительно замерзла, лучше уйду и приготовлю соус.
Антонио перевел взгляд с ее ног, исчезнувших за дверью, на острый нож, который лежал на ладони. Ему показалось, что, прежде чем скрыться в каюте, Натали с удовольствием бы воткнула острое лезвие в него самого, а не в раковину с устрицами. Почему он так подумал, Гандерас, как ни пытался, объяснить не мог.
5
Пока Натали занималась поисками кетчупа и хрена, чтобы приготовить настоящий соус, ей удалось частично восстановить обычное жизнерадостное настроение. В конце концов, Антонио не виноват, что мужской пол питает слабость к голубоглазым блондинкам. Не виноват Гандерас и в том, что ей трудно сохранять спокойствие, приходится сдерживать желание прижаться к его могучему телу, почувствовать мужскую энергию.
А шторм тем временем разбушевался не на шутку. Судя по коротким обрывочным сообщениям по радио, которые то и дело прерывались продолжительными помехами, буря угомонится не раньше, чем дня через два. А значит, «Алисия» по-прежнему останется в плену у стихии.
Впрочем, два дня, думала Натали, не столь большой срок. Она, конечно же, продержится и постарается под блистательным чувством юмора скрыть жажду мужской ласки.
Занятая невеселыми мыслями, Натали выложила на стол коробку с рыбными галетами, которые обнаружились во время тщательных поисков. Для соуса не хватало только лимонов. Натали решила осмотреть большой морозильник, ибо в холодильнике цитрусовых не было.
Подняв крышку, она заглянула внутрь и вдруг уловила аромат лимонов, явно перебивающий запах апельсинов, лука и зелени. Значит, где-то в одном из многочисленных пакетов скрываются желанные плоды. Чтобы добраться до дна морозильника, ей пришлось перегнуться через край.
Именно в этой позе и застал ее Антонио, вошедший в каюту. При виде стройных ног, длину которых полностью открывала задравшаяся рубашка, он резко остановился, словно наткнулся на невидимый барьер. Из морозильника доносились приглушенные вздохи и шуршание бумагиНатали старательно перекладывала пакеты с картофелем, луком, морковью, апельсинами и другой снедью.
Но Гандерас ничего не слышал. Он усиленно боролся с желанием немедленно приблизиться к Натали, обвить руками ее стройные лодыжки, а затем заскользить по белой гладкой коже к плавному изгибу бедер. Туда, где под выглядывающими из-под рубашки темно-синими кружевами скрывается горячая влажная плоть Понадобится всего несколько секунд, не больше. А лучше, упиваясь каждым сантиметром нежного тела, языком и губами медленно-медленно двигаться вверх, приближаясь к желанной цели
Строя сладострастные планы, Гандерас уже подошел к Натали, руки его так и тянулись к прелестным ножкам.
Черт возьми! Что ты делаешь! одернул он себя вслух.
Ищу лимоныпослышалось из морозильника.
Лимоны, механически повторил Антонио, напряженно наблюдая, как с каждым ее движением рубашка задирается все выше.
О Боже! Когда стали видны женственно округлые ягодицы, прикрытые темно-синим кружевом трусиков, он не выдержал и закрыл глаза. Попытки успокоить проснувшийся физический голод ни к чему не привели. Желание горячими яростными потоками бурлило в жилах, стучало в висках и нестерпимой тяжестью давило в паху.
Да, лимоны, как ни в чем не бывало, продолжала Натали. Возможно, они несколько скрасят мое кисло-горькое настроение.
Антонио засмеялся, полностью обезоруженный. Он полагал, что ему предстоит провести мрачный ужин в напряженном молчании. Однако в каюте его ожидал приятный сюрприз. Вместо недовольной женщины, готовой разразиться очередной гневной тирадой при малейшей оплошности с его стороны, он увидел Натали в сексуально возбуждающей позе, да к тому же не потерявшую присущего ей чувства юмора.
Впрочем, трудно сказать, какая ситуация устраивала бы Гандераса больше. Ведь он не имеет права дать выход эмоциям до тех пор, пока Натали сама не согласится принадлежать ему. А сдерживать себя неимоверно трудно, особенно если не перестать пристально следить за искушающими движениями женских бедер.
Стиснув зубы, Антонио заставил себя отвести взгляд от притягательных округлых ягодиц. Машинально он достал из шкафчика тарелку для устриц и отправился к двери, ведущей на палубу. С большой осторожностью разложил устрицы, и только затем решился заглянуть в каюту через иллюминатор. Но тут же понял, что поспешил. Натали по-прежнему висела на морозильнике в той же живописной позе.
Антонио не оставалось ничего другого, как снова разложить устрицы на тарелке, теперь уже в другом порядке. А потом еще раз.
Ура, нашла!
Слава Богу, с искренним облегчением сказал Гандерас и вошел в каюту. Но стоило ему переступить порог, как стало очевидно, что он поторопился.
Натали только что выбралась из морозильника. Лицо ее раскраснелось, волосы растрепались, но, главное, задравшийся почти до талии подол рубашки, похоже, не собирался опускаться. Она тоже заметила беспорядок, но, поскольку в руках находились лимоны, ей пришлось несколько раз резко качнуть бедрами, чтобы ковбойка возвратилась на место.
Антонио не смог сдержать стона, невольно вырвавшегося у него при виде ее непроизвольных движений, снова пробудивших желание.
Антонио? Натали обернулась. Что случилось? Ты порезался?
Нет, но только потому, что у меня под рукой не оказалось ножа, подумал он. И почему до сих пор не издан закон, запрещающий женщинам совершать подобные выходки? Однако Гандерас промолчал.
Вдруг Антонио принюхался и уловил запах горячей резины, несомненно, исходивший от кроссовок, которые сушились в духовке.
Натали тоже потянула носом и, бросив лимоны в раковину, поспешно вытащила джинсы и кроссовки. Антонио едва успел поймать на лету джинсы, а Натали резко бросила на пол горячую обувь.
Ах, если бы я предполагал, что ты так проголодалась, я бы собирал устриц в два раза быстрее, и тебе не пришлось бы прибегнуть к крайним мерам, улыбаясь, промолвил Антонио, разглаживая джинсы.
А разве не ты со смаком расхваливал жареные кроссовки и печеные джинсы, назвав их любимым ужином? возразила Натали, глядя на кроссовки, которые, несмотря на тепловой удар, почти не пострадали.
Да, и я не отказываюсь от своих слов. Но, честно говоря, они немного недожарились, подошва наверняка жестковата, сказал он, подозрительно косясь на злополучную обувь. Пожалуй, им минут десять еще следует погреться. А пока попробуем устрицы.
Отлично! И прежде чем ошеломленный Антонио успел опомниться, Натали схватила кроссовки и, запихнув их в духовку, включила ее на полную мощность. Потом с невозмутимым видом занялась приготовлением соуса.
Антонио с нетерпением ожидал конца представления. И, не выдержав, расхохотался. Вскочив со своего места, он вытащил кроссовки, которые их хозяйка обрекла на сожжение.
Неужели ты и в самом деле собиралась дожарить их? спросил Антонио, сотрясаясь от смеха.
Конечно. В детстве я научилась не уступать в упрямстве своим более сильным братьям.
Ты действительно маленькая воительница, ласково обронил Антонио и так легко коснулся распушившихся волос с бронзовым отливом, что Натали даже не заметила. Они, наверное, частенько мучили тебя?
Нет. Братья любили меня. Впрочем, иногда я казалась им маленькой ведьмой.
Ты тоже отвечала им взаимностью, правда? Антонио заметил, какой нежностью и любовью засветились глаза Натали при воспоминании о близких.
Да, подтвердила она. Братья всегда защищали меня, порой даже чересчур. Например, меня ужасно раздражало, что мои свидания всегда проходили под их надзором, хотя и не очень откровенным. Многие ребята вообще боялись подойти ко мне, опасаясь столкнуться с братьями, добровольно взявшими на себя роль телохранителей. Исключительным доверием пользовался только Филиппо, наш сосед. Он даже нравился моим родственникам за бережное отношение к их сестренке. Натали вдруг стала очень серьезной. Если бы только мои братья предполагали, почему он столь покладист и внимателен
Нет, она не имеет права их ни в чем обвинять. Возможно, тогда и сам Филиппо не знал еще причину собственного поведения.
Филиппо? Твой муж?
Да, только брак продолжался недолго.
А почему?
Натали, мешавшая соус, на мгновение замерла, но потом энергично стала орудовать ложкой.
Как оказалось, мы совершенно не подходили для семейной жизни.
Что ты имеешь в виду? спросил Антонио, почувствовав, что причина распада семьи кроется не просто в несхожести характеров, а находится гораздо глубже.
Ну, понимаешь Натали в замешательстве замолчала, затем пожала плечами. Филиппо воспринимал меня только как сестру, иногда даже как мать, но не как любимую женщину. Ее голос оставался спокойным, лишь исчезла нежность, которая согревала Гандераса минуту назад. Помолчав, она спросила:Как лучше, добавить лимон в соус или нарезать кружочками?
Некоторое время Антонио вопросительно смотрел на Натали, рассчитывая подробнее узнать и о ней самой, и о мужчине, которого она любила настолько, что связала с ним жизнь, хотя Филиппо, судя по всему, не отвечал ей взаимностью.
Мне больше нравится второй вариант, сказал он наконец, поняв, что Натали не склонна продолжать разговор на личную тему.
Ясные живые глаза, казалось, покрылись непроницаемой темно-зеленой пеленой, которая полностью скрывала от постороннего взгляда чувства и мысли Натали. Антонио не смог разгадать, что принес ей разрыв с мужемоблегчение и свободу или печаль и боль?
«Воспринимал меня как сестру, мать, но только не как любимую женщину», повторил про себя Гандерас. Теперь ему стала понятна реакция Натали на комплимент по поводу материнского таланта.
Твой мужпросто слепец, заявил Антонио весьма авторитетно.
Очень мило. Чувственные губы тронуло некоторое подобие улыбки. Но ты не прав. Мой муж по профессии пилот и обладал отличным зрением. Кстати, у тебя есть штопор, чтобы открыть бутылку?
А ты его любила?
Да нет, конечно. О чем ты говоришь? Обычно я выхожу замуж за каждого, кто делает мне предложение.
Натали начал Антонио.
Кажется, мы остановились на штопоре. Она улыбнулась, но во взгляде сквозила холодная отчужденность. Мои братья откупоривали бутылку ударом руки по донышку. Я еще так не пробовала, видимо, у меня не хватит сил. А вот у тебя, наверное, получится без особого труда.
Но ты по-прежнему любишь его? допытывался Антонио.
А тебе никогда не говорили, что неприлично совать нос в чужие дела? отрезала Натали.
Говорили. Но почему ты не хочешь ответить?
Почему тебя так волнуют мои чувства? Разыгрывать спокойствие и невозмутимость ей становилось все труднее.
Да потому, что не следует, как Алисия, жить только воспоминаниями, постоянно оглядываясь назад, подсчитывая потери и ошибки, ответил Гандерас и тихо добавил:Я тебе не позволю.