У тебя что, был секс с женщиной?!кричал из-за стены Штефан, изображая протяжный педовочный голосок.Ну, про кроликаэто мощно.
========== Часть 2 ==========
Кир Лис
Дни тянулись в унылом постоянстве. Я ходил на учёбу, напивался за чужой счёт. Звонил Котэ, когда мне были нужны таблетки и просто поговорить.
Котэ был зачуханым полноватым школьником из тусовки Штефана, мечтавшим когда-нибудь вырасти в андрогинного принца. Все его попытки подражать кому-то были так же нелепы, как бабушкина косметика на его щекастом лице. Тем не менее, он вовсе не был отвратительным, скорее забавным. Всё, что было в нём отталкивающего, так только его комплексы. Он не мог сделать вздох без чувства сомнения. «Что бы сделал на моём месте Штефан», - должно быть, спрашивал он себя.
Стена между мной и миром росла. Я не знал, что делать в этом сплошном чёрном тумане.
В метро я встретил девушку. Я бы в жизни не подошёл к ней, если бы не был пьян. Я славлюсь похуистичным отношением ко всему миру. Кто знает, сколько раз я проходил мимо своей вселенской любви.
С ней был какой-то хмырь, но это меня совсем не смущало.
- Видел тебя в каком-то паблике, - сказал я.У тебя крутые фотки.
- Что-то вроде «GothicBeauty»?
Она старалась смотреться высокомерно, но я разглядел интерес в её глазах. Хмырь стоял в стороне, сливаясь со стеной. Было ясно, что он недоволен, но не может дать волю чувствам. Кажется, между ними «friend zone» или не очень удачные отношения.
Она протянула мне какую-то визитку.
- Я работаю в магазине неформальной одежды. Если заинтересует - приходи. У нас шикарная коллекция обуви.
- Мне это не интересно, - вздохнул я, судорожно соображая, что бы ещё добавить.Давай лучше просто погуляем?
- Давай. Я завтра днём свободна. Запиши мой номер,сказала она, доставая из сумочки смартфон.
Мы обменялись номерами, им с хмырём пора было выходить.
С утра я вспоминал всё это с долей стыда и гордостью за собственную дерзость. Она была красивой, даже слишком красивой для меня. Я прозвал её Принцессой. Высокая натуральная блондинка, с пухлыми губами и идеальными чертами лица. Я снова разглядывал её фото и думал о том, что в этой красоте есть что-то неправильное и ущербное. Что-то не так у неё во взгляде. В ней попросту не было жизни.
На следующий день мы шатались по Москве в осенних сумерках. Я предложил что-нибудь выпить, но она отказалась.
- Я вообще мало пью, - сказала Принцесса.Мне нравится держаться за реальность. Наркотики меня пугают, я даже траву не курила никогда.
Я лишь хмыкнул, умалчивая о своих опытах общения с разными веществами.
Меня совершенно обескураживало то, что я нахожусь рядом с женщиной типичной женщиной. Мне оставалось только смотреть на то, как движутся её полные губы, почти не вникая в смысл слов. Странно говорить с женщиной, которая разбирается в брендах одежды, а не в сортах грибов и спида. Она не травит байки о вписках и концертах, она занята собой и своей внешностью. Я всё думал, неужели кому-то может быть это интересно?
- Кстати, ты очень стильно выглядишь, - сказала она, наконец, переключая внимание с себя секунду.
- Спасибо, я надел первое, что выпало из шкафа.
Я ходил тогда в чёрном плаще и высоких ботинках, считая свой внешний вид невыносимо говнарским. Время пиджаков прошло.
Мне хотелось перевести разговор в сторону чего-то более приятного. Я говорил о книгах, но она читала только вампирские романы Энн Райс и разное фэнтези. На мои замечания, что ничего глубокого там нет, она явно обиделась и закусила губу. Я перешёл к монологам о книгах Габриэль Витткоп, мне хотелось мстить за эти унылые телеги об одежде:
- Она писала о человеке, безумно влюблённом в мертвецов, буквально завороженном смертью. Ему нравились все: женщины, мужчины, дети, старики. Его любовь не ведала граней, но она всегда оставалась невзаимной. Не это ли есть настоящая трагедия, а не какая-то там заварушка Ромео и Джульеты. Между ним и его возлюбленными стояла более жестокая преграда, чем непонимание семей Но это ещё не самый шик. В «Торговке детьми» описывался странный бордель, где можно было делать всё что угодно с детьми, вплоть до смерти и жестоких увечий. Я считаю, что это достойный ответ Де Саду, который тоже упоминается там, как «самый скромный посетитель борделя». Ещё я люблю шикарные комиксы Суэхиро Маруо
- Хватит, - оборвала меня Принцесса.Этих вещей хватает и в жизни. Совсем не обязательно писать о том, с чем мы сталкиваемся каждый день в новостях.
Мне надоело спорить. Мне стало невыносимо скучно, и я был чертовски рад, наконец, добраться до метро.
Я всё думал о том, что она идеал, только явно не для меня. Но когда она написала мне и предложила снова встретиться, я не отказался. Намечалась какая-то тусня. Котэ бы туда точно не пошёл, тогда почему бы разок не показаться у всех на виду с красивой девушкой. Для чего они ещё нужны?
Реки пива и марихуаны. Я почти чувствую себя нормальным, с людьми, которые кажутся мне друзьями, с девушкой, которая кажется моей. Это порой приятнозалезть в чужую скорлупу. В такие моменты забываешь, что ты призрак из комплексов и фобий. Я шучу,смеюсь и целуюсь у всех на глазах.
Ночью мы поехали к ней и занялись какой-то вялой вознёй, которую с трудом можно было назвать сексом. Несмотря на идеальное тело моей Принцессы, я думал только о вечной скуке, преследующей меня.
Она слишком хороша для меня, слишком хороша, чтобы я срал ей в душу.
Мария Адлер
Иногда утром главное убедиться, что ты надел своё лицо, а не нацепил в спешке чьё-то чужое, как порой бывает с нижним бельём.
Так утром я вспоминала, что я Мария, глядя на разрисованный разноцветными свастиками потолок чьей-то стрёмной квартиры. Липкий свет пробивался сквозь занавески. Я чувствовала пыль, оседающую на моих ресницах. Рука на ощупь нашла бутылку шампанского.
Я не чувствовала себя больной или усталой. Пустота поселилась в моей голове прочно и на долго. Мой постельный оппонент спал на соседней подушке, разбросав свои длинные чёрные волосы. Я заметила в углу бас-гитару и улыбнулась. Музыкантыэто мой фетиш.
Пусть я почти не помню события вчерашнего вечера, мне остаётся верить, что было круто. Я думала о том, чтобы написать свой номер карандашам на лбу у своего случайного любовника, но вовремя одумалась и решила остаться инкогнито.
Я с досадой посмотрела на стрелки на чулках, но всё же решила идти в них, несмотря на погоду. В зеркало лифта моё лицо казалось чужим и оставленным жизнью. Мне нравилось выглядеть как героиновая ****ь и в этом был особый шик. Я знала, что от меня несёт мёртвым бомжом, но боялась даже вдыхать этот запах из смешения разных сортов липкого пота, табачного угара, гашиша и алкоголя.
У меня за плечами диплом, аспирантура, тонны сожранной наркоты.
О чём я думала, трясясь в маршрутке в ****я? Думала, что меня пора лечить от целого клубка моих зависимостей. Думала о том, что сначала лучше вылечить весь этот грёбаный мир, а уже потом браться за таких, как я.
Я на дне. Я всегда знала это, даже тогда, когда ещё не почувствала вкус первой сигареты и объятий первого мужчины. Я знала, что будет со мной, и это было моей дурной программой на жизнь. Десять лет ада внутреннего и внешнего раздирали меня изнутри. Я старалась не думать об этом, запивая флуоксетин фруктовым пивом. Я старалась не думать вообще.
Я прихожу к ней, она видит всё по моим глазам. Тени, образы, фантомы. Я прохожу сквозь грязный холл маленькой квартиры-студии и падаю на матрас. Здесь гниёт хеллоуиновская тыква и парочка гондонов.
- Ты никогда не думала, что все эти истории из биографий рок-звёзд и других контркультуных персонажейэто правда?говорю я, слова медленно вылезать из глотки вместе со слюной.Ты не веришь в это, пока наблюдаешь со стороны. А потом это становится твоей реальностью и американские комедии про угар больше не цепляют тебя. Потому что их жизнь скучная ***ня.
Мне тяжело говорить. Я не слышу её ответа. Я хочу отключиться. Или трахнуться. Я даже не знаю. Даже если ты абсолютно гетеросексуальна, хорошо, когда рядом есть другая тёлка. И она может сделать рукой то, что так лень делать самой.
Я засыпаю, чувствуя её пальцы в себе
Мы просыпаемся ближе к вечеру потные и голые. Солнце убивает нас словно вампиров. Мы заглатываем немного феназипама. Есть немного водки, но нечем запивать.
Она рассказывает мне, как кололась транквилизатором и разбила голову об раковину. Я вспоминаю свои эксперименты с «тропиком», но мне больно смеяться.
Мы разбавляем рассол кетчупом, чтобы получилась странная бурда. Я не могу пить водку без запивки. Я, конечно, люблю блевать, но не до такой же степени.
Он приходит, когда уже совсем стемнело. Часы показывают 12. Он пунктуален как все гады. Молча раздевается и падает в кровать рядом со мной.
Мы почти не общаемся, но у нас странные ритуалы.
Он не нравится мне, я не нравлюсь ему. Я вообще не уверена, что он предпочитает женщин. Мне кажется, он трахается с моей подругой только ради поддержания имиджа писателя-рас****яя.
Он молча курит, а я смотрю не его профиль в отражении лунного света. Он достаёт бутылку Егерьместера и молча протягивает мне. Подруга копошится на кухне, собирая ужин из объедков вчерашнего дня.
Мы просто пьём и вздыхаем. Наверное, у него тоже был тяжкий день.
Я снова думаю о том, что мы все на дне и мне хочется плакать. Зачем во мне ещё остались эти ебучие остатки морали.
Егерь начинает давать в голову. Я понимаю, что всё не так плохо. Я думаю о том, чтобы найти работу, но не знаю, что выбрать между проституцией и торговлей наркотиками. Эта мысль начинается казаться мне всё более реальной.
Он давится едой.
- Бабы не умеют готовить. Они фигачат этот быдляцкий майонез во все продукты. Как эту днину вообще можно жрать.
Тарелка летит в открытое окно.
- Тупой кусок вагины, - шепчет он.
Его сексизм не знает границ. Она терпит его, только потому что он приносит бухло. Он теперь единственный из нас работает.
- Я трахаю её, только когда хочу опуститься на самое днищное дно. Кажется, в её ****е забыли трактор.
Она молчит и жрёт. Как же эти люди сейчас отвратительны мне. Я не понимаю, почему мы друзья, почему лежим в одной постели? Спим и жрём вместе. Даже срать ходим в один сортир. А туалетной бумаги уже неделю нет
Мне становится смешно от этих мыслей.
Он зарывается в ноутбук. Она молча убирает остатки салата с пола.
- Моя мексиканская шлюха, - шепчет он почти ласково.
В этот момент на его красивом, но безэмоциональном лице проскальзывает подобие улыбки.
- Я знаю, почему у тебя плохо с женщинами
Он с интересом смотрит на меня.
- Потому что ты их презираешь. Поэтому ты никогда не станешь альфачом. Бабы любят тех, кто их любит. Они как кошки. Чувствуют силу и независимость. Но от тебя веет ненавистью, поэтому я тебя не хочу.
Моя телега кажется мне речью больной феминистки, но это действительно так. Я не знаю, как можно ложиться под таких козлов. Но что-то привлекательное в нём всё же есть.
Мы допиваем егерь. Она делает вялую попытку поиграть с его членом под одеялом.
- Отстань, я устал. Я сегодня уже два раза подрочил дома. А вчера **** свою Принцессу.
Мне хочется пошутить про пол принцессы, но шутка остаётся в моей голове.
Она льнёт ко мне. У неё бездумный взгляд животного, которое просто хочет случки. Я могу ей это дать, как настоящий альфач я милосердна. Я считаю, что можно трахать любых женщин. Я трахаю её пальцами не раздеваясь.
Он бесстрастно смотрит на наш секс.
- Я почитаю тебе Бродского, - говорит он.Бабы же любят Бродского.
- Я люблю Гумилёва.
И он читает мне моё любимое стихотворение про трамвай. А я думаю о том, что он гей, потому что надо быть совсем бездушной скотиной, чтобы спокойно читать, когда рядом ебутся две девушки.
- Я смотрю на секс, как смотрят балет, - говорит он, закончив читать.Я писатель, я должен передавать все грёбаные краски этого мира.
Она просит сунуть в неё пустую бутылку от Егеря. Меня заводят подобные забавы. Всё, что касается доминирования и причинения болипо моей части. Будь у меня член, я бы совала его во всех подряд.
Я почти не слышу её стонов. Мне наплевать на её оргазм. Я совсем не хочу её ответных ласк. Я так устала и затрахалась. Когда-то я играла на бас-гитаре, с тех пор у меня сильные пальцы. Я могу пороть её на автомате.
Кончив, мы заваливаемся смотреть фильм. Моя голова попадает аккурат в его подмышку. Это немного стремает. А он мнит себя хозяином гарема, которому лень даже сношать своих женщин. И мы не его женщины, мы ему не принадлежим, как никто в этом мире не принадлежит никому.
Мне больно смеяться. У меня болит диафрагма и низ живота. Моя ночная скачка с басистом не прошла даром. Я думаю о том, чтобы подрочить. Но я не столь маргинальна, чтобы делать это прилюдно, глядя в тупой фильм Кевина Смита. Я засыпаю под бормотания монитора.
Я пропустила окончание фильма. Проснулась только когда она начала ****еть по скайпу с Германом.
- Хочешь, я покажу тебе сиськи!сказала она.
- Я не ценитель бидонов. Я фанат анорексии, - говорит он.
- А я нашла в квартире твои волосы. Они липнут к полу и стенам.
- Только не вздумай ворожить меня.
Я думаю, что передо мной очередной пафосный педрила. Их много. Самовлюблённые козлы повсюду. Макс не такой. Я наблевала ему в руки на прошлой сходке и разорвала на нём футболку. Его тошнило мне под ноги. Он твердил, что я богиня. А потом потащил меня на флэт, чтобы осчастливить.
На утро извинялся и говорил, что перепутал меня со своей тёлкой. Я, конечно, тоже блондинка, но до её силиконовых бидонов мне далеко. Градус его неадеквата прогрессирует с каждым днём. Он переполнен наивностью.
Подруга выключает скайп, ставит записи «Crow» и ревёт
Я не знаю, куда деться от этого градуса уныния кругом. Они оба слишком молоды, они верят в любовь до гроба. Кролик грузится по своему гитарному учителю. Кир ищет свою единственную музу.
Я хочу объяснить им, что нет никакой любви, что все мы просто чьи-то шлюхи. И от этого мне становится грустно.
========== Часть 3 ==========
Кир Лис
Наконец-то меня взяли борзописцем в один из музыкальных вебзинов. Платили мало, но зато я всегда был обеспечен халявными проходками на концерты. За эти два месяца я прослушал столько невероятно отвратной музыки, что начинал плавно сходить с ума.
«Унылый саунд из 90-х навевает тоску прокуренных кабаков», - охарактеризовал я странные звуки из-за окна. На улице орала музыка, я слышал её даже сквозь двойной стеклопакет и по привычке мыслил рецензиями.
«Ты самый отвратительный и злобный критик, которого я встречала», - сказала моя главредша. Я воспринял это как комплимент.
Я шатался по клубам и знакомился со всеми группами московского андеграунда и даже ниже. В них было много претенциозности и почти подростковой самоуверенности. Фанатичная задрочка на технике без видимого результата и какого-либо проявления творчества и собственного «я».
Ясно из этого было лишь одноони все просто играют в рок-звёзд. Им нравилось подражать своим кумирам в устаревших музыкальных наворотах и стиле одежды. Среди них были девочки в корсетах, пытающиеся петь как Тарья Турунен, немытые металлисты, взрощённые на «Арии», пытающиеся стать вторыми или даже третьими «Iron Maiden », безликие клоны «Motley Crue», ебучая тёмная электронщина, и это не считая откровенно говнарских команд, от которых уши начинают кровоточить.
Я тогда подался играть на басу в группу, наполовину состоящую из баб. Мне нужна была практика и хоть какое-то движение, но вместо этого я получал только нервотрёпку.
Кролик снова нарисовалась рядом, чувствуя исходящую от меня ауру халявы.
Временами мы подрабатывали, снимаясь в разных передачах и сериалах в роли фриков и неформалов. Работа была непыльная и весьма халявная. От нас ничего не требовалось, кроме как выглядеть максимально дико. За это время я повидал немало странных личностей и одного известного актёра, который был вусмерть пьян и бегал по коридорам в женском платье. Большинство людей, что окружали меня на съёмках, свято верили, что это является для них путём к славе. Им казалось, что попадание в телеящикэто шанс стать звездой. Я же воспринимал это как очередное развлечение.
Самой халявой была массовка в передачах. Мы просто забирались под трибуны и сидели там весь съёмочный день. Там, снаружи, толпилось отвратительное быдло и пенсионеры, для которых эти полторы тысячи рублей за пять часов сидения на жопе были существенными деньгами. Нам же этого хватало на один рейд по барам. В конце мы выползали из подполья, забирали свои деньги и шли кутить.