Ты откуда такой, чудила?
Из Киева все ещё стуча зубами, ответил Белозёров.
А что, у нас в Мурманске первый раз? Или ты по жизни «морж»?
Да нет, я здесь родился, просто за три года учёбы в Киеве дома не был ни разу и совсем забыл, что тут и в мае снег бывает.
Вообще-то родился он не здесь, а в Хабаровском крае, где тогда, аккурат напротив Японии, служил его отецкомандир торпедного катера. Но затем отца перебросили служить на Северный флот, и небольшая семья из трёх человек, захватив с собой немудрёный скарб, двинулась в славный город Мурманск.
Мать много раз рассказывала сыну, как его, двухмесячного младенца, несли на руках через замёрзший Амур, как отец раскрывал полы шинели, чтобы хоть как-то прикрыть от леденящего ветра жену, которая кормила грудью ребёнка, сидя на ледяном торосе. Как потом они десять дней тряслись в вагоне поезда дальнего следования, а маленького Саню, симпатичного, спокойного мальчика, полюбили все пассажиры и с удовольствием нянчились с ним, принося матери только для кормления и сна. Мать не возражала против этих «посиделок» с её ребенком, тем более что за десять суток пути пассажиры вагона стали друг другу если не родственниками, то уж хорошими знакомыми, это точно!
Со временем из симпатичного мальчика Саня вырос в симпатичного юношу, хотя сам себя таковым не считал и с удивлением принимал знаки внимания от лиц противоположного пола. В школе он вообще ужасно комплексовал по поводу своей внешности, потому что когда объявляли «белый» танец, его никогда не приглашали девчонки, а он готов был танцевать даже с самой некрасивой конопатой рыжей простушкой. Правда выяснилась через много лет. Девчонки боялись отказа от такого симпатичного мальчика и выбирали партнёров, что называется, попроще.
Смугловатая кожа, мгновенно покрывающаяся загаром на солнышке, чёрные, волнистые, с шоколадным отливом волосы, густые чёрные брови, карие глаза под пушистыми ресницами и длинный прямой носблагодаря своей яркой внешности Саня сразу становился «своим» у представителей многих южных национальностей. Армяне, грузины, чеченцы, евреи и даже цыгане пытались заговорить с ним на «родном» языке. В общем, он был, как сам себя называл, «дитя всех народов». Вот такой у русской матери и белоруса отца получился экзотический сын!!!
Сейчас «дитя всех народов», пригревшись в тёплом такси, вспоминал солнечный Киев, техникум и друзей, с которыми расстался. Годы учёбы пролетели быстро, беззаботно и весело. Именно в техникуме обнаружились Санины таланты. На лекциях он порой, вместо того чтобы записывать в тетрадь полученные знания, рисовал в ней забавные карикатуры.
Однажды он по просьбе своего одногруппника, забавы ради, нарисовал цветным карандашом на тетрадном листе в клеточку денежную купюру достоинством в десять рублей. Причём до окончания лекции Саня успел нарисовать только одну сторону «денежки». А балбес одногруппник, будучи на каникулах в родном городе, решил посмешить своих друзей и этой купюрой расплатился в пивбаре. «Десятка» была принята в оплату, и даже выдана сдача. Лишь когда кассир положила купюру в кассу, она увидела, что десятка нарисована только с одной стороны. Был жуткий скандал с привлечением милиции, и неизвестно, чем бы закончилась эта история, но, на их счастье, начальником милиции оказался отец одноклассника этого балбеса. По тем временам за подобное деяние можно было схлопотать достаточно большой срок и провести лет этак восемь в живописных лесных уголках нашей бескрайней Родины. Но дело, слава богу, замяли, а нарисованную десятку начальник милиции взял себе на память. Балбеса же он вывел за порог райотдела милиции и, поставив его лицом к улице, сильным пинком в заднее место отправил назад в техникум получать оставшееся образование. После этой истории Белозёров дал себе слово никогда не рисовать денежные знаки, даже смеха ради, как бы его ни уговаривали!
На лекции по предмету с романтическим названием «Распространение радиоволн» Санька по просьбе своего закадычного друга Александра Стёпкина рисовал однажды Венеру Милосскую. Преподаватель долго смотрел на его манипуляции карандашом в тетрадке, а потом спросил:
Белозёров, а что это ты там делаешь?
Вашу лекцию записываю! невозмутимо ответил Саня.
Как-то странно ты её записываешь, ну-ка, дай-ка мне свой конспект!
«Съесть это невозможно, подумал Саня, взглянув на конспект, и послушно понёс его преподу. Теперь точно выгонят, не рисовать же на ходу Венере купальник!»
Преподаватель долго смотрел на рисунок, а потом сказал:
После лекции все свободны, а вас, Штирлиц, преподаватель указкой показал на Саню, я попрошу остаться!
«Отыгрался кот на скрипке, не пожрёшь теперь сметаны! мысленно сказал Белозёров и тут же себя успокоил: Ничего, надо ведь кому-то и в армии служить. Так что придётся продолжить военную династию».
Когда все покинули аудиторию и преподаватель остался с Белозёровым один на один, он опять достал Санину тетрадь и вновь, как в первый раз, стал внимательно разглядывать рисунок злополучной Венеры.
Ты что делаешь в нашем техникуме, Белозёров? тихо спросил преподаватель «распространения радиоволн».
Учусь боязливо сказал Саня, готовясь к самому худшему.
Зачем?
Мама хочет, чтобы я стал связистом, говорит, что сейчас это самое перспективное направление. Всегда можно найти работу.
Не слушай маму и бросай ты всё это! Лучше быть плохим художником, чем плохим связистом. Я сам творческая личность, в ансамбле на гитаре играл. Знаешь, Белозёров, как я играл! преподаватель мечтательно закатил глаза. Тоже послушал маму, и что получилось? Вместо того чтобы писать музыку, учу вас, дураков, всякой хрени! На, забери свою тетрадь и никому больше не показывай, а над моими словами подумай!
Задумавшись о чём-то своём, преподаватель вдруг сорвался с места и быстрыми шагами вышел из аудитории.
Об этом разговоре Белозёров никому ничего не рассказал, отделавшись дежурной фразой: «Повезло, он никому докладывать не будет. Простил».
После их разговора преподаватель «радиоволн», всякий раз входя в аудиторию, всегда задавал один и тот же вопрос: «Белозёров здесь?» и, получив утвердительный ответ, неизменно говорил: «Ну и дурак!»
Все присутствующие в аудитории ничего не понимали и недоумённо смотрели сначала на преподавателя, потом на Саню.
На техникумовских вечерах Белозёров пел в качестве солиста в ансамбле, созданном студентами техникума. Сане даже предлагали тогда заняться пением профессионально. Ансамбль назывался «Интерина», и песни они тогда исполняли разные. Смешно сказать, но «иностранные» песни из репертуара запрещенных тогда «Битлов» приходилось петь, спрятавшись за занавесом, во избежание всякого рода инцидентов с начальством. Типа, никто никого не видит и поэтому не знает, кто поёт, и как бы непонятно, кого наказывать. Вот как витиевато получилось, но это истинная правда.
Однажды Саня вышел на сцену с собственной песней:
Летний дождь стучит по крышам,
По стеклу слезинки льются,
И о чём ты плачешь, дождик,
Знаем только ты да я.
И живёт на свете чудо
Эта розовая птица,
Эта розовая птица,
Под названием любовь.
За горами, за долами,
Обручилась ночка с утром.
Сколько дней гуляли свадьбу,
Знаем только я и дождь.
И живёт на свете чудо
Эта розовая песня,
Эта розовая песня,
Под названием любовь.
Все ручьи стремятся к речке,
А река впадает в море,
И от этого хочу я
Превратиться в летний дождь.
И когда-нибудь ты в море
Окунёшь свои ладони,
И тогда к ним прикоснусь я
Своей хладною рукой.
Летний дождь стучит по крышам,
По стеклу слезинки льются,
И о чём ты плачешь, дождик,
Знаем только ты да я.
И живёт на свете чудо
Эта розовая птица,
Эта розовая птица,
Под названием любовь.
Песню приняли на «ура», хоть и была она, как определил сам Белозёров, «из дворового репертуара». Но говорят, что некоторые девчонки даже плакали при её исполнении А ребята переписывали слова и пели на разных посиделках. В общем, песня «ушла в народ».
Потом, много лет спустя, Белозёров узнал, что эту его песню исполняет один знаменитый российский певец, выдавая Санины стихи за стихи другого поэта. Ну да бог с ним, пусть живёт и поёт, как ему позволяет совесть
Телецентр
«Неужели опять опаздываю?» Белозёров, как мог, ускорял шаг, но идти вверх по склону сопки Варничной было нелегко, очень уж крутой подъем. Там, на самом верху, располагается Мурманский телецентр, где теперь Саня работал техником АСК, что в переводе на нормальный человеческий язык означаетаппаратно-студийный комплекс.
Белозёров взглянул на руку, где должны были быть часы, и опять подумал: «Ну вот, ещё и часы забыл дома. Неужели опять опаздываю? Ведь точно опаздываю, а ноги уже не бегут. Неужели опаздываю? У-у-у?»
А опаздывал он практически каждый день
Наконец, махнув удостоверением перед носом сонного охранника у входа на территорию телецентра, Белозёров подбежал к большому зданию, где располагалась центральная студия.
Второй охранник находился внутри здания. Опять взмах корочками удостоверенияи бегом на второй этаж! Ну вот, ещё один пролёт лестницы, потом направо, и Саня почти на месте. И если его никто не заметит, значит, он и не опоздал! Вот и славно, трам-пам-пам!
Белозёров практически взлетел на площадку второго этажа и с ходу наткнулся на толпу народа. Здесь собралась добрая половина телецентра. Начальник зала передатчиков, Степаныч, мужчина небольшого роста и достаточно плотного телосложения, внимательно посмотрел на часы на своей пухлой руке и произнёс:
Ну вот. Сегодня он опоздал ровно на семь минут! Кто ставил на семь минут? Дамы и господа, прошу расплатиться с победителем!
Я! Я! Я! Я ставила на семь минут! запрыгала от радости молодая девчонка, кажется, из редакционного отдела, внешне напоминающая сигаретутакая же маленькая, худенькая, с бледным, как бумага, лицом и волосами цвета сигаретного фильтра. А чего тут удивительного, если в обед она всегда брала только стакан кефира и две пачки сигарет!
Все присутствующие, кто шутливо причитая, кто смеясь, отдают девчонке деньги. Она радуется, как ребенок. И смешно прыгает на своих тоненьких ножках в белых ажурных чулках.
Александр! Обед у тебя сегодня за мой счёт! раздался звонкий от возбуждения голос «сигаретки».
Да, да. А объяснительная записка с тебя на мой счёт! А это низкий грудной голос Саниной начальницы, потерявшей сегодня на нём целый рубль. Большие деньги!
Да пора бы уже и привыкнуть, сколько можно писать эти объяснительные тихонько ворчит обнаглевший Белозёров, зная, что дальше начальничьего стола эти бумажки никогда не уходят. Хорошо, что начальникженщина, а женщины к нему всегда хорошо относились. Эх!
И так каждый день! Каждый божий день. Кроме выходных
Призывной возраст
Товарищ прапорщик, а чем здесь занимаются вечером в свободное от службы время? спросил старшину роты в свой первый день в армии молоденький призывник.
А чем бы вы занимались в свободное время вечером, если бы сейчас оказались на «гражданке», солдат? спросил прапорщик.
Когда я вечером оказывался на гражданке, то занимался с ней Камасутрой. А вы, товарищ прапорщик?
А я обычно сам с утра неуверенно ответил, ничего не поняв, прапорщик.
Ужас! Два года Самасутры!!! воскликнул призывник.
Коллегами по работе у Белозёрова были преимущественно женщины, и, естественно, каждое утро начиналось одинаково.
Жанночка, ну как твой ребёнок? Всё нормально? А у меня, представляешь, проблемы с учителями. Не любят моего мальчика, все мозги прокомпостировали из-за его поведения! А он у меня такой умница, считает уже до ста, вот ему и скучно на уроках, вот он и вертится. Они ведь только начали проходить счёт. Ой, да на тебе новая блузочка? Какая прелесть!!! Дашь померить? Саша, проверь аппаратуру, сейчас нам в эфир выходить. Лизонька, а что это у тебя? Новая помада? Дай мне, я на себе посмотрю! Ой! Прелесть! Где брала? Да ты что! Не может быть! Сашуля, эфир! У нас всё нормально?
Катенька! Что это у тебя, новый бюстгальтер? Сашуля, отвернись!
И так каждый день
Через два месяца работы Саня поймал себя на мысли, что стал прислушиваться к разговорам про детей и замечать, на ком какая блузочка! Да и сам стал одеваться во всё яркое и носить модные тёмные очки. Из белой кепки он сделал головной убор французских моряков, отрезав от неё козырёк, пришив сверху цветной помпон от старой детской шапочки и украсив шапку большим золотым якорем. После этого его даже стали принимать за иностранца, и у Сани появилась возможность заходить туда, куда простых советских людей просто так не пускали
«Всё! Пора в армию! сказал себе Белозёров, настраивая аппаратуру к работе после очередных кофточек, детей, бюстгальтеров и помады, Жалко, что только через год. Призыв-то уже закончился».
Шурочка! Тебя к телефону! инженер смены, молодая симпатичная Елена Викторовна Шереметьева, выгнувшись, как большая рыжая кошка, протянула Белозёрову трубку.
«Ну вот, я уже и Шурочка! Один шаг до губной помады и туши для ресниц», подумал Саня, беря телефонную трубку из рук Шереметьевой:
Белозёров! Слушаю!
Александр Феликсович?
Да! Да! Слушаю!
Вас беспокоят из военкомата. Майор Чернышов. Вам необходимо завтра явиться в военкомат, расписаться в приписном свидетельстве. Прибыть к девяти ноль-ноль! Как меня поняли?
Хорошо. Буду в девять, сказал Белозёров, после чего трубку на другом конце провода повесили и пошли короткие гудки.
Предупредив начальницу, что завтра с утра его не будет, Белозёров прибыл в военкомат к назначенному времени.
В дежурной части военкомата его тут же послали:
Давай быстро по коридору направо в кабинет номер девять, там всё объяснят.
Перед кабинетом номер девять никого не было, и Саня, постучав в дверь, вошёл. За столом сидел человек в форме армейского подполковника.
Разрешите, товарищ подполковник! Александр Белозёров, мне вчера звонили, чтобы я подошёл.
Не Александр Белозёров, а призывник Белозёров! пробасил подполковник. Бери документы и дуй прямо по коридору проходить комиссию!
Какую комиссию, товарищ подполковник?
А у нас тут одна комиссиямедицинская. Призываем вас, товарищ призывник!
Как призываем? Ведь призыв уже закончился?
Это спецнабор! А вы что, служить не хотите, товарищ призывник? Я смотрюв вашем личном деле и отец у вас офицер, и даже дедгенерал.
Так точно, товарищ подполковник, генерал! Только я готовился на следующий год, недоумевал Саня.
Я же сказал: спецнабор! Дуй на комиссию и послезавтра, как говорят, с вещами! Всё понял?
Так точно! А вдруг я комиссию не пройду?
Пройдёшь, сынок, обязательно пройдёшь, у нас редко кто не проходит. Свободен!
Белозёров вышел из кабинета и пошёл по коридору, куда его направил подполковник. По коридору бегали молодые ребята в одних трусах. Отнеся свои документы в указанный кабинет, он тоже стал раздеваться, складывая вещи прямо на стул возле кабинета. Рядом раздевался парень лет двадцати шести, с короткой стрижкой «бокс» и весь синий от татуировок на теле. Он заговорил с Белозёровым:
Ну, чё? Служить пойдем? Ты тоже Родине понадобился?
Видимо, понадобился, ответил Саня, не переставая разглядывать татуировки на теле нового знакомого.
Я в тюрьме отсидел семь лет, не нужен был никому, а теперь говорят: «Служи, ты нужен Родине»! А моя родинатюрьма. Чуть-чуть не хватило, чтобы не призвали по возрасту! У меня день рождения через две неделии всё, призыву не подлежу! А они с участковым меня схомутали, теперь ещё два года за колючей проволокой! Ну, чё? Пойдём сдаваться комиссии. Лапы вверх! Гитлер капут!
Как они проходили комиссию, Белозёров помнил плохо, потому что заходил в кабинеты врачей вместе с Васей, так звали его нового знакомого, а после Васи на Белозёрова уже никто не обращал внимания, только ставили штамп «годен» в его карточку. Врачи сначала разглядывали татуировки на теле Васи, прося его повернуться то левым, то правым боком, потом задавали вопросы типа: «А чем отличается птица от самолёта?», а после получения ответа на вопрос в виде другого вопроса: «А чем отличается член от лимона?», звучало то же, что слышали и другие призывники: «Годен! Пошёл вон! Вон!!!» Врачи мужчины смеялись, а молодые врачи женщины иногда покрывались густым румянцем. Вася глазел на врачих и хитро им подмигивал, прикрывая руками причинное место. В кабинете хирурга, который занимала шикарная блондинка с большим бюстом и длинными ногами, слегка прикрытыми белым халатиком, Васин нижний орган всё-таки не смог совладать с собой и тихо вылез из трусов, поглядеть на этот мир при дневном свете. Блондинка, мельком взглянув на него и даже не покраснев, вероятно, привыкла к подобным сценам при прохождении комиссии здоровыми молодыми ребятами, только тихо сказала: