01
Эй, Марцеллус, решил соскочить? крикнул мне человек в доспехах, который появился из дорожной пыли. Не получится! А если свалишья тебя найду, отрежу голову и отправлю её твоим родственникам!
Я поранился! Идти больно!
Вставай и дуй в строй! сказал командир и дал мне в ухо.
Я нацепил сандалий, встал с мильного камня, схватил свой щит, фурку с копьём, и побежал в пыль догонять колонну.
Мы шли по дороге к огромной горе, а я прихрамывал, потому что острый камень порезал мою ступню.
А Гессор совсем озверел! Я думал, декан прирежет тебяему везде чудятся дезертиры! сказал Кастул.
Не прирежет! Им и так людей не хватает! Еле три тысячи собрали. Не знаю, на что Габр надеется. Либеры расправятся с нами, как с мальчиками, сказал немолодой уже мужчина, которому, казалось, было за пятьдесят.
К нам подошёл декан Гессор.
Я повторяю, но в последний раз! Если кто-нибудь решит свалитьнайду и выпущу кишки! сказал он.
Не волнуйся, Гессор! Мы с тобой до конца! сказал пожилой воин.
Гессор похлопал верного мужчину по плечу и пошёл вперёд.
Шире шаг! Старина Везувий приветствует нас, парни! крикнул он.
Габр приказал распять каждого декана, который растеряет бойцов по дороге. Вот Гессор и переживает. У него же семеро детей, да и жена красивая! сказал пожилой воин.
К вечеру мы разбили лагерь у подножия горы, разожгли костры и поставили палатки. Подошёл обоз с нехитрым провиантом и мутной водой.
Перед ужином нас построили, и к нам на лошади выехал седеющий человек в богатых доспехах, яркими перьями на шлеме, и с пурпурной лентой на рукавах. Красавца-мужчину освещали факелами двое всадников.
Клавдий Габр! шептались по рядам.
Воины! сказал он. Скоро вам предстоит доказать свою верность Риму!
Полководец показал рукой на гору.
Эти ублюдки залезли на Везувий и думают, что их там не достать! Это глупо и смешно! Долго ли они там просидят без еды и без воды? Я принял решение подождать их здесь! Скоро они слезут и попросят пощады! Или хлеба! Но они не получат ни того, ни другого! Всякий, кто посягнёт на римский образ жизни и наши традиции будет уничтожен! Боги помогут нам, потому что за нами правда и сила наших предков! Когда вшивые головы этих мудней будут нанизаны на наши острые копья, каждый из вас получит по сто сестерциев! Ну, а я приму от Сената скромный венок! А мне большего и не надо! Потому что я здесь не для себя, а для римского народа! И если понадобится, я встречу смерть, но не изменю нашим скрепам, которые приняли наши предки ещё во времена Ромула и Рэма!
Слава Габру! завопили со всех сторон.
Полководец улыбнулся, поднял руку, и толпа замолчала.
И если кто-нибудь из вас решит, что ему здесь не место, что римские традиции храбрости и долга перед Родинойэто не его традициипускай идёт домой! Я его не держу! Но нужен ли такой гражданин Риму?
Нет! Нет! кричали воины.
Габр снова улыбнулся и поднял руку, чтобы солдаты замолчали.
Каждый дезертир лишится гражданства, а его семьябесплатного хлеба! Это я вам обещаю! Риму не нужны нахлебники, которые не желают очищать его от смердящего гнилья! Слава Риму!
Слава Риму! подхватили солдаты.
Военачальник снова успокоил солдат жестом.
Эй! Чего разорались? Спать мешаете! крикнули из темноты со стороны Везувия.
Заткнись, либерная морда! Скоро вы все сдохните! крикнул в ответ Клавдий Габр. Клянусь Юпитеромне один из вас не уйдёт от карающего меча римского правосудия!
Сам заткнись, жирный боров! Вертели мы твоё правосудие с твоим Римом в придачу! Солдаты, не слушайте лживого Габра! Такие, как он заставляют вас умирать за свои долбаные интересы!
Солдаты молчали, а полководец, вероятно, почувствовал смятение в солдатских рядах.
Если бы сейчас светило солнце, я бы лично перерезал тебе твою паршивую глотку! крикнул он в темноту.
Иди накуй, Габр! был ему ответ.
Клавдий Габр снова обратился к своему войску.
Вы видите, как рабы растявкались? Совсем распустились, суки! Ну ничего, мы заткнём им глотки! А сейчасужинать! И напоминаю деканам, что если хоть один отважный воин покинет его контубернийраспну, как кусок дерьма!
На ужин нам раздали хлеб и пшено, а пить предложили затхлую воду.
Мы сели у костра, который разожгли рядом со своей палаткой. Я был голоден и уплетал булки.
А где поска? спросил Гессора Кастул.
Скажи спасибо, что воды налили.
Экономят, суки! Знают, что всем нам крышка! сказал пятидесятилетний воин.
Тише ты! Я не хочу, чтобы меня распяли за твой трёп!
Почему, думаешь, Габр не хочет атаковать? Да потому что нас меньше, чем тех либеров! не унимался храбрый солдат.
Заткнись, Гур! Их тоже не много. Здесь единственное место, где они могут спуститься. Мы подождём, пока они оголодают. А там и подкрепление подойдёт.
Наивный ты человек, Гессор! Думаешь, либеры не придумают, как обвести Габра вокруг пальцев?
Гессор сплюнул и промолчал, а Гур отвернулся от костра.
После ужина рожок отыграл отбой, и мы легли спать. Палатка была теснойприходилось дышать друг другу в затылок.
Вспоминаешь сестру, Марцеллус? спросил меня Кастул. Она у тебя красивая.
Да.
А если я женюсь на ней? Как думаешь? Она согласится?
Конечно. Вот вернёмсясразу к ней и подвали.
Если Габр не обманул и выплатит сто сестерциев, куплю ей подарок.
Это правильно. Подарки она любит.
А что ей подарить? Что она любит? Золотые фибулы? Или серьги с камнями?
Она любит всё, что блестит.
Но ведь всё блестит, что дорого стоит.
Подари ей что-нибудь.
Хорошо. Куплю ей фибулу с камнем. С двумя. Как думаешь?
Заткнись! Дай спать!
Ладно. Подарю ей серьги.
02
Я проснулся со звуком рожка. Но дудел не наш рожок, а тех парней, что сидели на горе. Их дудь так фальшивил, что резал мой музыкальный слух.
Вот удивительно! сказал Гессор, Рабы, а тоже в рожки дуют! Или они считают, что у них настоящая армия? И почему наш не играет подъём?
Мы выползли из палатки и пошли умываться.
Оказалось, что наш дудь проспал, и по этой причине не смог отыграть свою партию.
Перед завтраком его казнилиотрубили голову и повесили на копьё в самом центре лагеря.
Перед нами снова выступил Габр.
Так будет с каждым, кто не станет выполнять свои обязанности! Это хорошо, что дудь проспал, а если завтра это сделают караульные? И либеры перережут нас, как кроликов! Я не позволю превращать армию в сборище кретинов, которые только и мечтают, чтобы вдоволь отоспаться, да пожрать за казённый счёт! Кстати, сегодня все лишаются завтрака из-за того упыря! Но кто ещё умеет дудеть?
Я понял, что это мой шанс. Я рассудил, что, возможно, дудь не обязан рубиться на мечах в случае атаки неприятеля, и я смогу выжить и вернуться домой.
Я вышел из строя.
Музыкант? спросил меня Габр.
Да!
Как тебя зовут?
Марцеллус.
Говори громче! Пусть все знают имя нового дудя!
Марцеллус! крикнул я.
И крикнул я с такой громкостью, что на горе меня тоже услышали.
Что? спросили с Везувия.
Иди накуй! крикнул Габр в ответ и с гордостью посмотрел на наши ряды.
Отныне ты, Марцеллус, назначаешься дудём! Выдайте ему рожок! Пускай дудит!
Я переселился в палатку, в которой жили привилегированные воины. Со мной жил врач, писец, сигнифер, и ещё парочка парней.
Врач зашил мою ногу и наложил на неё повязку.
Прошло несколько дней. Я дудел по утрам и вечерам, получал фазанов на обед и не ходил в наряды.
Это случилось утром.
Они уже здесь! Либеры спустились! кричал кто-то, как резаный.
Я бросил свой котелок и схватил рожок.
Ко мне подлетел один из центурионов.
Играй тревогу! Играй! Чего ждёшь?! крикнул он и дал мне оплеуху.
Я принялся дудеть изо всех сил.
Начался бой. Но, скорее, эта была резня, потому что напавшие парни распарывали животы и отрубали головы, забивали солдат щитами, а те от неожиданности не могли дать достойного отпора неприятелю.
Вопли и печальные стоны вперемешку с отборной матерщиной на разных языках раздавались отовсюду.
На моих глазах вспороли брюхо Кастулу, который мечтал жениться на моей сестре и подарить ей серьги. Он встал на колени, схватился руками за окровавленный живот и пытался удержать свои кишки.
Я даже не успел опомниться, как уже сидел на убийце моего приятеля и бил его по голове своим рожком. Я рычал как нубийский лев, а из моего рта на лицо поверженного воина капала слюна.
Звук от ударов кочевал от ноты «ля» к «си», но не далее.
Я бил по неприятельской голове до тех пор, пока труба не потеряла свою изящную форму, а лицо убийцы Кастула не превратилось к кровавую кашу. Но встать на ноги я не смогкто-то саданул меня по голове, и я потерял сознание.
Я очнулся и открыл глаза. Рядом со мной сидел Гур.
Очнулся-таки? Я думал, что ты сдох, сказал он. Теперь нас зарежут, как свиней. И не дадут пить!
Я привстал и огляделся. Вокруг нас сидела ещё пара сотен пленных солдат.
К нам подошли двое.
Который? спросил один из подошедших парней.
Этот! ответил второй и пнул меня по голове.
Меня поставили на ноги.
Передо мной стоял невысокий мужчина со светлыми волосами да плеч и с голубыми глазами. Он был крепкого телосложения, и рука его была перевязана.
Ты убил моего друга! сказал он.
Друга?
Эномай был моим другом!
Я не знаю, кто это.
Не ври! Эномая нельзя было не заметить! Он был один такой! Его знали все!
Меня подвели к телу, которое было накрыто красным плащом какого-то центуриона.
Светловолосый незнакомец откинул плащ и я увидел карлика. Да-да. Тогда я понял, почему я с такой лёгкостью одолел убийцу своего приятеля.
Тебя ждёт мучительная смерть! сказал второй парень и ухмыльнулся.
Он был выше голубоглазого, и волосы его были чёрными, как смоль. Кожа его тоже была тёмной, а всё тело было украшено белыми татуировками.
Но что будем делать с остальными, Крикс? спросил длинноволосый блондин.
Мочить!
Может, кто-то из них захочет перейти к нам? У нас мало людей.
Спартак, мы же договорились! Они не щадят наших парней! Ты сам знаешь, что они с ними делают!
Знаю, но
Если ты их отпустишь, я уйду!
Хорошо, Крикс. А этого распнём?
Конечно! И вырвем сердце! Будет знать, как дудкой либертарианцев забивать!
Какой дудкой?
Рожком для сигналов. Им он убил Эномая!
Ондудь?
Не знаю. Какая разница?
Как какая? Ты же знаешь, что наш Евклид не умеет дудеть! К тому же его убили в этом бою! Если мы считаем себя армией, то нам нужны её атрибуты!
Атрибуты, передразнил Крикс.
В современном бою сигнализацияоснова тактики! Без неё мы как без рук!
Ты хочешь оставить ему жизнь?
Он нам нужен, Крикс!
Но он сломал свою трубу о голову Эномая! Она потеряла свою геометрию! Как он будет дудеть?
Отдадим ему Евклидову дудку.
Ну, не знаю. Давай спросим твою жену!
Они послали какого-то парня за женщиной.
Я с детства играю. Могу любые мелодии подбирать, сказал я.
Спартак с Криксом посмотрели на меня, но промолчали.
Пришла красивая женщина в пурпурном платье и с аккуратной причёской. И хотя платье её было порвано в нескольких местах, и не стиралось неделю или две, она носила его с достоинством.
Женщина двигалась как аристократка и привлекала мужское внимание. Ноги её отличались длиной, хоть и не были самыми стройными в лагере повстанцев.
Корнелия, мы тут с Криксом поспорили. Я говорю, что нам нужен дудь, а Крикс хочет вырвать у него сердце. Что думаешь ты?
Женщина посмотрела на меня.
Дудь нужен, сказала она.
Но он убил Эномая! возразил Крикс и показал на тело карлика.
Малыш погиб?
Он забил его рожком!
Корнелия подошла ко мне.
Зачем так? Разве недостаточно вспороть живот? Или отрубить голову? Тебе нравится убивать с жестокостью?
Я не нашёлся с ответом.
Дудь не нужен, Спартак! сказала женщина и отвернулась от меня.
Но Эномай убил моего друга, а тот хотел жениться на моей сестре! крикнул я. Которую я люблю больше жизни! И он тоже любил! А она любила его! Видят боги, это была лучшая пара на долбаном полуострове! Но теперь его больше нет! И сестра наложит на себя руки! Ты права, красивая женщина, мне незачем больше жить!
Корнелия снова повернулась ко мне.
Пускай дудит! сказала она.
03
Крикс победил в споре о пленныхим перерезали горла, но лишь после того, как они побросали погибших в битве в канаву.
Старина Гур с таким усердием ползал на коленях и умолял пощадить его, что даже добрый Крикс простил его и отправил точить трофейные мечи и копьяон посчитал их тупыми и непригодными для борьбы за свободу.
Вся наша небольшая армия вышла к морю, захватила Геркуланум и осталась в нём на постое.
В тот же вечер воины решили отметить свой успех, и на главной площади накрыли огромный стол. Людей было такое количество, что мест не хватало, и многие стояли.
Вино текло рекой, а жареным фазанам не было счёта.
Все рабы Геркуланума присоединились к либертарианцам, чем и порадовали Спартака. Он даже решил сказать речь.
Друзья! Я рад, что наши ряды пополняются, а наша армия крепнет! Сенат мечтает задушить наше движение и присылает к нам таких, как Клавдий Габр. Я бы с удовольствием показал вам его голову, но он сбежал! Бросил своих солдат и позорно бежал! Пока у Рима будут такие полководцы, у нас развязаны руки! Наша цельРим! Мы покончим со всесильными пан-италийскими корпорациями и огромными налогами! Мы дадим свободу всем, кто готов работать на благо народа! Мы уничтожим рабство и дадим гражданство и землю всем, кто пожелает её обрабатывать!
Люди аплодировали Спартаку и поддерживали его речь одобрительными криками.
Когда веселье было в разгаре, я подошёл к Спартакуон сидел за столом со своей женой Корнелией.
Спартак! Я хочу спросить тебя!
Как зовут тебя, добрый дудь?
Зови меня Марцеллусом!
Что за вопрос, Марцеллус?
А правда, что тыбеглый раб и гладиатор?
Кто сказал тебе?
Так в народе говорят.
Вот тебе, Корнелия, сенатская пропаганда в действии!
Спартак ударил кулаком по столу.
А не говорят ли в твоём народе, что я пожираю синих детей и не брезгую варварским серебром?
Такого я не слышал, сказал я.
Спартак из очень знатного рода, он потомок самого Ромула, сказала Корнелия. Но корпорации, которыми владеют сенаторы, разорили его отца, и уважаемый род обнищал.
И я решил посвятить себя борьбе с угнетателями! Всё просто, Марцеллус. Я уверен, что республику можно сохранить, а экономику сделать прогрессивной, только если уничтожить олигархов и освободить человека труда!
Мы выпили за сильную республику и добрый народ Рима. А потом выпили ещё, и ещё.
Проснулся я утром, в окружении каких-то бедных женщин в богатом доме.
Я встал, удивился повязке на одной из рук Марцеллуса, оделся и вышел на улицу.
Там я встретил Спартакаон прогуливался по городу и давал указания своим солдатам. Но все его указания сводились к тому, чтобы запретить убивать жителей и прекратить насилие над местной знатью.
А! Марцеллус! Приветствую тебя! Твоя клятва кровью произвела вчера на всех впечатление!
Он показал на мою перевязанную руку.
Оказалось, что я поклялся своей кровью, а может, заодно и чужой, быть со Спартаком и его либертарианцами до конца.
В тот же день Спартак дал мне задание разработать систему звуковых сигналов для его армии.
Я сделал это за пол-дня, а вечер провёл на пляже.
Кроме разноязычных солдат, которые набирались из рабского интернационала, в армии Спартака были и жёны, и дети бунтовщиков, которых нужно было всё время таскать за собой, чтобы враги не отомстили семьям либертарианцев.
Кроме рабов, в нашу армию приходили крестьяне и ремесленники из соседних деревень и городов.
Я, как самый грамотный из всех, не считая, конечно, самого Спартака и его жены, стал вести учёт не только личного состава, но и казны, и фуража, и нехитрого вооружения. Тогда за мной и закрепилось прозвище Писец, которое со временем стало моим когноменом.
Писание стилусом на воске мне в скорости наскучило.
В одном из богатых домов я нашёл папирус, взял перо фазана и выпросил бычьей крови у одного доброго фермера. С того дня я вёл свои записи кровью на папирусе. Спартаку такой стиль пришёлся по душе.
С кровью у тебя проблем не будетв нашем деле без неё никак! Да и папируса у богачей скопилось, наверняка, немало, сказал он. Говорят, что самые богатые ходят с ним в сортир! Зажрались, собаки!