Мы прошли весь строй, но у меня так и не поднялась рука, чтобы на кого-нибудь указать.
Что? Нет похожего? Или ты показываешь нам двойника, или я отсеку тебе руки! сказал Красс.
Но тогда он не сможет писать! вступился Кайсар.
Тогда ноги. Ходить Писцу не обязательно! Пошли обратно!
Я подумал, что пора заканчивать эту неприятную процедуру, и указал на самого невзрачного либертарианца. Я решил, что ему всё равно не жить, а умереть без мучений выгоднее, чем на кресте.
Этот?
Я кивнул.
Что-то не верится, что Спартак был таким Ты ничего не перепутал, Писец?
Этот не пойдёт, сказал Кайсар. Главный бунтарь не может быть с такой незначительной харей. И маленькой головой, к тому же. Нас не поймут! Решат, что ты хочешь обвести всех вокруг пальцев!
Суки! Давай тогда этого! Этот побольше. Да и морда у него выразительная! сказал Красс.
Нет. У него страх в глазах. Вот! Вот кто нам подойдёт! Смотри, с какой ненавистью он смотрит! Прямо-таки готов разорвать нас и съесть без гарума! То, что нужно!
Отличный выбор, Кайсар! Эй, отделите голову и принесите мне!
Солдаты схватили выбранного Кайсаром пленного и потащили выполнять приказ, а я выдохнул с облегчением.
Мы дописали письмо в Сенат и упомянули в нём, что Спартак повержен Крассом в кровавой схватке, что полководец, хоть и получил серьёзные ранения, совместимые с его драгоценной жизнью, но сумел-таки лишить главного либертарианца головы одним ударом своего позолоченного гладиуса.
Ну-ка, дай поставлю подпись, сказал мне Красс, когда я нарисовал жирную точку.
Красс прочитал то, что я написал.
Ну что же, хорошо. Мне нравится. Если и есть ошибкине беда, главноепочерк красивый и понятный. А не то, что у сенатского секретарясразу не поймёшь, что он там нацарапалвсем легионом разгадываем, сказал он. Поздравляю с отличным приобретением, Гай!
Кайсар с удовлетворением кивнул головой.
Красс капнул расплавленного сургуча и перстнем пропечатал на письме свой знак.
Ты куда теперь, Гай? спросил Красс. Если в Рим, то захвати моё письмо в Сенат, и голову Спартака заодно. Тебе доверяю, как себе!
Хорошо, Маркус. Чего не сделаешь для друга!
Я закончу с либерамии тоже в Рим. Пускай готовят венок и консульский курулис!
Они обнялись.
Кайсар доверил мне везти голову Спартакаеё упаковали в ящик и закинули на тощую кобылу, которую выделили мне как кайсарскому Писцу.
За голову либера ответишь своей! сказал мне Кайсар, когда мы отъезжали из лагеря Красса.
Полководец помахал нам рукой и пожелал счастливого пути.
12
До столицы доехали без приключений.
Город поразил меня своей грандиозностьюздания были огромными, в особенности храмы с величественными колоннами.
Многоэтажные белые инсулы и узкие грязные улицывот, пожалуй, основные римские черты.
А ещё толпы людей резали мои глазана узких улицах прохожим, порой, было не разойтись. А повозки могли встать в пробке, если у какой-нибудь из них отваливалось колесо.
Телохранители разгоняли прохожих матерными криками, а в сложных случаях прикладывались своими плёточками.
Когда мы, наконец, добрались до дома Кайсара, уже стемнело.
Дом был на удивление небольшим и стоял в Субуре, а встречать Кайсара вышла его жена в сопровождении двух служанок-негритянок. Она не была красавицей, но её знатное происхождение было заметным даже в темноте. Даже низкий рост женщины не мог сбить с толку внимательного наблюдателя.
Почему так долго, Гай? спросила она.
Навещал Красса. Он покончил с либерами.
Не удивительно. Крассдельный плебей!
Кайсар спешился и поцеловал супругу.
Сейчас будем ужинать, сказала она.
Что на ужин?
Твоё любимое.
Фазаньи крылья, надо полагать?
Они.
Отлично. А это мой новый раб. ОнПисец, сказал Кайсар.
Супруга посмотрела на меня с любопытством.
Хорошо пишет?
Его почерку позавидует сам Кикеро с его Тироном! Мой слог, да его почерки мои письма будут лучшими во всём Риме! ЭтоПомпея, моя жена. Её приказмой приказ! Понял?
Я кивнул, и мы пошли в триклиний на ужин.
А это что? спросила Помпея.
Это голова Спартака. Ну, того раба, что два года Риму покоя не давал. Везу от Красса в подарок сенаторам.
Ух ты! Дай-ка посмотреть!
Писец, покажи моей жене голову Спартака!
Я достал из ящика голову и положил её на стол.
Не красавец, конечно, но симпатичный, сказала Помпея.
Кайсар и Помпея легли на аккуратные диванчики, а меня посадили за столик в углуна этом настояла супруга. Вероятно, она хотела изучить нового раба.
Негритянки принесли огромное блюдо с жареными фазаньими крыльями, вазы в фруктами и большой кувшин с вином. Вино разлили в кубкимне тоже дали небольшой бокал. А пару-тройку крыльев мне уложили на тарелку.
Что с гарумом? спросил Кайсар.
Помпея махнула своей маленькой ручкой.
Так себе. Я думаю, что мы не будем продлевать контракт с этим сицилийским мошенником. Пускай сначала научится делать как следует! Он думает, что нам можно продать даже его дерьмо. Тем более за такую цену!
Да. Цена кусается.
Кайсар взял самое большое крыло.
Ты права, дорогая. Этот не годится. Нам нужен лучший гарум! Я бы сам занялся, да времени нет!
Виктория говорила, что в Африке можно найти. Забыла, как город называется
А можно ли этой дуре верить?
Она, может, и дура, а пожрать любит! И о еде она знает больше всех! И стол у них ломится, хоть её муж всего лишь помощник квестора!
При таких должностях не только столы ломятся, но и хари трещат!
В своём углу я уплетал фазаньи крылья.
А ты что скажешь, Писец? Тебе нравится? спросил он.
Обожаю фазанов! ответил я.
Я про гарум спрашиваю! Фазаны в нём замачивались!
Гарум прекрасен!
Откуда ему знать вкус настоящего гарума, Гай? Он же раб, сказала Помпея.
Ты права, дорогая, сказал Кайсар и вздохнул. Впрочем, как всегда.
Кайсар задумался. Он пил вино, а Помпея налегала на фрукты,
Возьми себе ещё крыльев, Писец, если хочешь, сказал Кайсар.
Я поблагодарил его и положил в свою тарелку не менее десятка сочных крылышек.
И вина налей! сказала Помпея.
Я налил всем вина.
А что слышно про Илония? Так и сидит на двух точках? спросил Кайсар супругу.
Да. В Риме ему не разрешают открываться, а он упёрся и говорит, что, мол, пока не покорит Рим своими булками, в провинцию не пойдёт.
Дурак этот Илоний! Без связей в Риме делать нечего. А на покупку сенаторов денег у него нет!
Это же надо додуматьсясвиное вымя зажимать булками! Он всерьёз думает, что покорит этим Рим?
Он глуп, и не понимает, что мало прожарить вымя на гриле и положить его между булок. Отдадим ему должноежарит он хорошо, да и вымя у него нежное. Но всё делов гаруме, а он у него хуже нашего! Берёт его в Далмации. В Далмации брать гарумсебя не уважать!
Зато дёшево!
Так и будет две точки окучивать! А с хорошим соусом можно даже ослиное дерьмо продать по цене брундизийских устриц! Выпьем за наш успех, Помпея! За Сицилию с Кампанией! За «Жареные крылышки Кайсара»!
Они ударились своими кубками и выпили за успех.
Я тоже выпил и почувствовал, что захмелел.
А Кретиний опять попался! Спёр мою любимую золотую фибулу! сказал Помпея.
Ту, что я подарил тебе ко дню нашей свадьбы?
Её!
Сука! Эй, зовите Кретиния! Сейчас я ему покажу!
А за неделю до фибулы пропали мои белила!
Они всё равно из крокодильего дерьма!
Помпея подавилась вином.
Ты знаешь, сколько белила стоят?! Они хоть и из дерьма, но любая римлянка душу за них продаст!
В триклиний вошел грузный человек. Он был до неприличия громадным и с длинными, но редкими и немытыми волосами. Толстяк источал неприятный запах пота вкупе с мочой.
Как же от тебя воняет, Кретиний! Почему ты не моешься? Термы открыты для всех! Даже для таких, как ты!
Большой раб молчал и смотрел на Кайсара с безразличием.
Молчишь. Помпея говорит, что ты снова попался на воровстве. Я тебя предупреждал, скотина!
Раб не реагировал, а продолжал смотреть на Кайсара, как баран.
Мало того, что ты жрёшь барабульку за пятерых, воняешь как долбаная клоака летом, да ещё и воруешь! У кого воруешь?! У меня! У меня, скотина!
Кайсар вскочил на ноги и дал толстяку по морде.
Большой раб и бровями не повёл.
Помпея, я не знаю что с ним делать! Он меня достал!
Продай его к чертям собачьим!
Кто его купит? Ты посмотри на него! И принюхайся! У тебя насморк, что ли? И потом, он лучше других умеет сворачивать фазанам головы, а это, знаешь ли, большое искусство! Ты видела как он это делает? Это просто песня! Не поверишь, но те фазаны, с которыми поработал Кретиний, лучше прожариваются и вкуснее получаются!
Ну, ты преувеличиваешь, дорогой.
Нисколько! Боги даровали ему талант!
Если всё оставить, как есть, то он со своим талантом вынесет из дома даже твои фамильные веночки! И пойдём мы с тобой по миру!
Кайсар вздохнул.
Ты права, Помпея.
Раз его не продать, нужно его куда-нибудь деть, но с выгодой! Не выбрасывать же его на Долиолуме!
Да. Но куда выгодно деть?
Ты хотел писать рекламацию на гарум.
Я и теперь хочу. Но что с того?
Напиши, что качество гарума настолько отвратительное, что даже рабы дохнут от его употребления.
Точно! Пускай возместит его стоимость! Так! Зовите Фаллакуса и Теребиния! И пускай они притащат амфору с гарумом из последней партии!
Кайсар потёр ладони.
Ох, Помпея, как мне с тобой повезло! Эта скотина заплатит мне за своё дерьмо!
Явились два здоровенных раба с амфорой. Один из них был ярким африканцем, а второй был рыжим и смахивал на германца.
Хватайте Кретиния и валите его на пол!
Здоровяки замешкались, но Кайсар пнул одного из них ногой.
Что, оглохли?
Рабы схватили толстяка, но повалить его оказалось делом не простым.
Эй, Писец, помоги им! крикнул мне Кайсар.
Я вскочил, запрыгнул на спину Кретиния и схватился за его необъятную шею своими руками.
Наконец, толстяк был повержен.
Держите его! А ты, Писец, наливай мне гарум из амфоры в кувшин.
Я вскрыл амфору и принялся выполнять приказ.
Открой рот, скотина!
Кретиний рта не открывал.
Я прикажу выпороть тебя, долбаный воришка! А потом Фаллакус с Теребинием вскроют твоё брюхо и нашпигуют тебя фазаньими крыльями! А потом они прожарят тебя
Гай, не так, сказала Помпея, подошла к толстяку и склонилась над ним. Говори, толстомордый, куда дел мои белила!
Кретиний с ужасом смотрел то на женщину, то на Кайсара.
Рабыни-негритянки стояли в дверях и прикрывали свои белозубые рты руками.
Говори, где белила, жирная тварь! Говори! Говори! кричала Помпея.
Я не брал! вымолвил раб, наконец.
Где белила, Кретиний? Где они? Куда ты их дел? вопила обиженная женщина.
Я не бра-а-ал! закричал толстяк.
Лей, Гай, лей! А тыоткрой рот, если не брал!
Кретиний открыл рот, а Кайсар принялся вливать в глотку толстяка гарум.
Когда Кретиний начинал захлёбываться, Кайсар переставал лить соус, и в дело вступала Помпея.
Где белила? Где они? Кретиний, говори!
Толстяк снова заявлял своим криком о невиновности, а Кайсар опять лил соус в его глотку.
Таким образом в Кретиния было влито три с половиной кувшина гарума. Перестали наполнять толстяка лишь когда соус начал выливаться из толстяка.
Их взяла Ангелия, сказал Кретиний и испустил дух.
Ангелия? Сучка! Где она? крикнула Помпея и выбежала из триклиния.
Служанки-негритянки последовали за ней.
Ну вот. Фаллакус, зови лекаря! А ты, Теребиний, сгоняй за судьёй Дредусом!
Рабы убежали выполнять приказ, а мы с Кайсаром выпили ещё вина.
Пришёл лекарьпожилой уже человек, но с умными и добрыми глазами.
Что случилось, Кайсар? Я думал, что ты при смерти, раз меня требуют посреди ночи! А ты
Не сердись, старина, сказал Кайсар и дал лекарю пару звонких монет.
Что это? сказал старичок и кивнул на тело Кретиния.
Этот раб подавился гарумом.
Он мёртв?
Конечно. Ты бы тоже отдал концы, если бы попробовал это дерьмо.
По-моему, он не только попробовал, но и выпил не меньше половины амфоры. У него только из ушей гарум не льётся.
Увлёкся, собака. Сейчас сюда явится судья Дредусмне нужно заключение о том, что причиной его смерти стал этот соус.
Зачем тебе, Кайсар? Это же раб. Спиши на внезапность и непредсказуемость, да и пёс с ним!
Так нужно, сказал Кайсар и дал лекарю ещё пару звонких монет.
Ну, нужнотак нужно! Давай папирус и чернила. Перо ношу своё!
Старичок нацарапал что-то на папирусе и поставил свою печать.
Ну, если я больше не нужен, то пойду. Спать хочу, Кайсар. В моём возрасте сонэто
Да, да, конечно, старина. Иди. Вот тебе ещё. Добрых снов!
Лекарь ушёл, а Кайсар с заботой скрутил папирус и положил на стол.
Ну, где этот Дредус? Всю ночь его ждать? Всего лишь судья, а важности как у претора! Писец, неси ещё вина!
Я принёс вина, и мы с Кайсаром выпили.
Судья всё не приходил, но вернулась довольная Помпея.
Что с белилами? Нашла? спросил Кайсар.
Нашла! Ангелия прятала их между ног! Дура! Думала, что меня так просто можно взять и обвести вокруг пальцев! Дура! Налей мне вина, Писец!
Я налил Помпее вина, а она выпила половину своего кубка за пару глотков.
Хорошо! сказала она.
Что ни говори, а ноги у Ангелии красивые, сказал Кайсар. Таких стройных и длинных ног у патрицианок не бывает! Не растут! У них либо длинные, но кривые; либо стройные, но короткие. Я не понимаю, в чём дело.
В таком случае, я позабочусь о том, чтобы у Ангелии ног больше не было!
Помпея, ты как всегда
Семейный спор прервал подошедший, наконец, судья. Он выглядел сонным, но весёлым.
Дорогой Кайсар, рад тебя видеть!
Приветствую тебя, Дредус! Как дома? Жена не болеет?
Она умерла месяц назад.
Я не знал, Дредус. Соболезную.
Я говорила тебе, Гай, сказала Помпея.
Кайсар махнул на неё рукой и дал судье свой кубок с вином.
Отчего она умерла?
Про такие болезни не говорят вслух, Кайсар, сказал Дредус, засмущался и выпил вина.
Помпея ухмыльнулась.
Да что ты! Изменяла?
Да. Сука! Лекарь нашептал мне по секрету о её Ну, ты понимаешь!
А ты-то как? Здоров?
Я к ней с того дня больше не прикасался.
Повезло.
И не говори. Но что у тебя за дело?
Да вот, раб сдох.
Я вижу. Это бывает, Кайсар. Но зачем тебе я? Это же раб! Зарой его за городоми дело с концом. Оформи как смерть от перееданиясмотри, какой жирный! Ух!
Ты с ума сошёл! Да меня засмеютмол, рабы у Кайсара дохнут от переедания! Я любые выборы проиграю!
Ну тогда
Лекарь уже дал заключение, что причиной смерти стал некачественный гарум. Я хочу, чтобы ты вынес судебное решение в мою пользу. Хочу требовать компенсацию у производителя ядовитого соуса.
Кайсар, ты мне друг, но побойся богов! Если бы от соуса помер какой-нибудь патриций, или, скажем, богатый плебей, или даже какой-нибудь задрот, но с римским гражданством, тогдабез вопросов. Но тут раб! Кайсар, я
Да какая разница? Это моё имущество! Я потерял своё имущество, Дредус!
Но будет прецедент!
Плевать! Зачем сейчас думать о том, что, может быть, когда-нибудь будет?!
Кайсар, я не знаю
Зато я знаю, Дредус! И я поделюсь с тобой своим знанием, сказал Кайсар и сунул в судейскую руку серебряные монеты.
Как-то не удобно мне, сказал судья и покраснел.
А так? спросил Кайсар и сунул ещё монеты.
Хорошо. Зайди ко мне завтра в магистратя подготовлю бумаги. Давай заключение лекаря!
Кайсар отдал судье лекарский папирус.
А заодно запишешь на меня этого раба. Это мой Писец. Приобрёл его у Красса.
Зачем тебе Писец, Кайсар?
За тем, что я собираюсь поступить на ответственную должность.
Наконец-то! Понял, наконец, что на крыльях состояние себе не сделаешь?
Как знать, Дредус! Как знать!
А тут и знать нечего! Твой Красс не стал бы магнатом, если бы не занимал ответственных должностей! На одних только проскрипциях три виллы и шесть ферм нажил!
Красс скоро вернётся в Рим, так что ты язык-то прикуси! А то у него четвёртая вилла появится!
Ты прав, Кайсар. Что-то я разболтался. Приболел, наверное. Пойду полежу! До завтра!
Дредус кивнул Помпее и ушёл.
Ну вот, Помпея! Я затребую такую компенсацию, что этот засранец разорится! А Кретиний войдёт в историю как «золотой раб». Зато теперь будут знать, суки, как делать дерьмовый гарум!