Ладно, буржуй! хохотнул Зубов. А где, ты говоришь, четвёртое?.
Злющий до ужаса Колобок ворвался в казарму второй роты, сея вокруг себя панику.
Не обращая внимания на дневального, он с ходу заорал на командира роты:
Что, Зубов?! Опять всё проспал?! Совсем солдатню распустил свою!.
А что случилось? опешил тот.
Оставив вопрос без ответа, Колобков скомандовал:
Прохорова и Фомина сюда!
Дальнейшие карательные действия он перенёс в каптёрку.
Майор был грозен. Он метался из угла в угол и вопил. Перед ним по струнке вытянулись Прохоров и Фомин. Даже капитан Зубов чувствовал себя не в своей тарелке. Перейдя от общих фраз к конкретным обвинениям, заместитель командира взревел:
Сержанты! Где вы были сегодня ночью?!
Спали с невинным видом сообщил ему страшную военную тайну Прохоров.
Колобков приблизился к нему вплотную и закричал прямо в лицо:
Ты кому врать вздумал!! Ты думаешь, перед тобой тут Ванька балаганный стоит?! Ты лапшу капитану своему вешать будешь! А я всё знаю! Вы ходили в лес, за самогоном!
Прохоров бросил удивлённый взгляд на Фому. Тот стоял с каменным лицом, как кремлёвский курсант.
За каким самогоном? переспросил сержант.
Колобков изумился:
Не, ну ты видал, а?! обратился он к ротному.
Тот гаркнул:
Фомин!
Товарищ капитан, товарищ майор что-то путает! тут же доложил Фома. Мы спали Всю ночь!
Колобок взвыл:
Я вас в дисбате сгною!. Вы у меня!.
Внезапно он заметил пластиковые канистры на подоконнике.
Майор отдёрнул штору:
Что здесь?! он приподнял канистру.
Та издала отчётливый плеск. Прохоров испуганно покосился на Фому.
Вода, ответил тот.
Колобков театрально захохотал:
Ха!. Вода!. Огненная?!
Никак нет, мыльная Мы окна вчера мыли!
Знаю я, какая это вода! майор решительно отвернул крышку и сделал несколько глотков прямо из горла.
Внезапно поперхнувшись, он попытался сплюнуть. Потом закашлялся. На глазах у изумлённой публики из широко распахнутого майорского рта попёрли мыльные пузыри! Прохоров и Фомин с невинными лицами задрожали от внутреннего хохота. Капитан Зубов от неожиданности упал на стул. Колобок стремительно покраснел от злости, как помидор. Он размазал по подбородку грязную пену и заорал:
СТРОИТЬСЯ ВСЕМ!! БЕГО-ОМ!!
Когда вся рота вытянулась перед разгневанным начальством, майор Колобков рыкнул:
Рядовой Ходоков, выйти из строя!!
Личный стукач заместителя по воспитательной работе с трудом выполз из второй шеренги. На лице у него виднелись следы бурно проведённой ночи: лиловый синяк под глазом, распухшая губа, ссадина на щеке
Рядовой! Что с вами случилось? Колобков с надеждой подскочил поближе.
С кровати упал на табуретку, выдавил Ходоков.
Майор, тихо сопя, обвёл тяжёлым взглядом всю роту. Строй молчал.
Кто видел, как Ходоков упал на табуретку?
Строй продолжал хранить молчание. Колобок обратился к капитану Зубову:
Видал?! Это значит, солдат выгнал всю роту из казармы, а сам взял и упал на табуретку!.
Ротный недоверчиво покачал головой и переспросил:
Рота! Кто видел, как упал Ходоков, выйти из строя!
Весь строй синхронно шагнул вперёд. Колобкова передёрнуло от бессильной ярости. Он сжал кулаки и процедил:
Вы у меня все!. До единого!. Табуретки поролоном обобьёте!
ЯСНО?! Он выскочил из казармы, напоследок оглушительно хлопнув дверью.
Сержант Прохоров послушно кивнул ему вслед:
Есть поролоном, товарищ майор!.
Глава 4
От медицинского пункта части до казармы второй роты шла дорожка. Вполне пригодная для ходьбы. Покрытая асфальтом. И даже чисто выметенная. Например, рядовому Медведеву требовалось двадцать секунд, чтобы по ней добраться туда. И столько же обратно. А вот некоторых «туда» тащили за руки за ноги, в бессознательном состоянии. Поэтому возвращаться обратно этим некоторым совершенно не хотелось. Но другого выхода, один чёрт, не было.
Кабанов тащился в расположение целую вечность. Он с удовольствием растянул бы её ещё на несколько секунд. Однако дорожка закончилась. На крыльце курили несколько солдат. При виде одиноко бредущего «духа» они быстро скрылись в казарме. Спустя пару секунд к крыльцу подошёл рядовой Кабанов. Он подозрительно осмотрелся по сторонам. Потом тяжело вздохнул и потянул на себя дверь
В казарме царила обычная суета. Рядовые шастали туда-сюда по важным и на хрен никому не нужным делам. Внезапно в роте появился Кабанов. Он робко сделал пару шагов по коридору. Дневальный на входе отдал ему честь и громко скомандовал:
Рота-а! Смирно-о!
Все застыли, вытянувшись по стойке смирно. Гул стих. Кабанов, оторопев от такого приёма, оглянулся. Но сзади никого не обнаружилось.
Команда явно прозвучала по поводу его прибытия. Он робко зашагал по коридору в полной тишине. Личный состав дружно козырял, стоило ему поравняться с кем-то. Даже сержанты отдали честь.
Прохоров улыбнулся. Фомин виновато потупился. Кабанов добрался до своей койки. Поблизости торчал Мишка Медведев. По случаю неожиданного прихода высокого гостяв одном сапоге.
В казарме стояла мёртвая тишина. Никто не двигался
И тут до рядового Кабанова дошло, что коллектив просит у него прощения за ошибку! По-военному, но искренне. Он отвернулся, пряча повлажневшие глаза. Медведев полушёпотом подсказал:
Скажи «вольно»! Загнёмся торчать!.
Рядовой Соколов с другого конца коридора тоже шепнул:
Кабанов Вольно!.
Вернувшийся в коллектив «дух» немного порозовел от смущения и негромко буркнул, прощая всех:
Вольно
Майор Колобков любил поговорить по душам с личным составом. Личному составу эти разговоры были на фиг не нужны. Но возражать Колобку никто не отваживался. Старшина второй роты сидел в кабинете напротив майора и мучился, отвечая на дурацкие вопросы.
Ну как служба?
Спасибо, помаленьку
Что новенького в роте?
Спасибо, ничего
Молодых не обижают?.
Фактов неуставных взаимоотношений не зафиксировано
Колобков ехидно переспросил:
Ага Стало быть, они есть, но просто не зафиксированы?
Обижаете, товарищ майор
Шучу
Покончив с обязательной частью разговора, Колобок перешёл к произвольной:
Я вот чего тебя вызвал У тебя как с патриотическим воспитанием?
Старший прапорщик Шматко, не моргнув глазом, заверил:
У меня всё в порядке, товарищ майор!. Воспитан!. В духе, так сказать!.
В этом я не сомневаюсь А вот бойцы твои как воспитаны? На «Терминаторе»? Или на «Офицерах»?
Ну-у Не знаю. Я-то сам телевизор редко смотрю, ловко уклонился Шматко.
И правильно делаешь! неизвестно почему обрадовался майор. Нашему телевидению давно пора яйца оторвать! Крутят порнуху американскую. Своими матрицами все мозги молодёжи запудрили! А исправлять приходится нам. Согласен?
Товарищ майор, что-то я не пойму
Короче! пояснил Колобков. Я тут фильм заказал Завтра привезут. Организуй своих бойцов. Надо чтобы все посмотрели!
Старшина вяло поинтересовался:
А какой фильм?
Хороший! «Два бойца»! Классика, можно сказать, мирового кинематографа! Собери по тридцать рублей
По тридцать?! обалдел старший прапорщик.
Колобков с энтузиазмом потёр руки:
Вот и я удивился, что дёшево! За такой фильм!
Шматко попытался соскочить с крючка:
Товарищ майор, а если они не захотят? Кинодело добровольное
Но от Колобка ещё никто, кроме жены, не уходил.
Вот мы и посмотрим, как ты своих бойцов в духе патриотизма воспитываешь! сурово припечатал он, явно намекая на штрафные санкции
Ссориться с заместителем командира было делом хлопотным.
Старшина второй роты против ветра вообще ничего делать не любил.
Поэтому он построил бойцов и сказал речь:
Товарищи солдаты, в предстоящие выходные в части будет демонстрироваться художественный фильм! Впервые на киноэкране нашего клуба! Классика мирового кино! Желающие посмотреть должны сегодня сдать по тридцать рублей! Кто желает, выйти из строя!
Товарищ прапорщик, а какой фильм? спросил кто-то. Видимо, сильно умный.
Шматко тоже идиотом не был.
Я же сказал, классика мирового кинематографа! Ну?! Кто желает?
Нет, ну товарищ старший прапорщик, скажите, как фильм называется? подал голос младший сержант Фомин.
Как называется, как называется Какая разница! Ну, допустим, «Эммануэль» называется высказал старший прапорщик предположение.
Что, правда «Эммануэль»? поразился сержант Прохоров.
Я же сказал, классика! ускользнул от прямого ответа Шматко. Ну, кто желает?
Вся рота сделала шаг вперёд. Старшина вспомнил про патриотическое воспитание и пробурчал:
Кто бы сомневался!.
На вечерний просмотр классики народ прибыл организованно.
Солдаты второй роты под руководством старшины расселись по местам. Сам вдохновитель приобщения к искусству энергично покрикивал:
В проходах не толпимся! Чего стали?! Садимся! Мест хватает!
Наконец все, кроме него и сержанта Прохорова, разместились.
Шматко, на всякий случай, пересчитал личный состав. Прохоров продолжал скромно стоять рядом, прислонившись к стене.
Двадцать шесть, двадцать семь пробормотал старшина. Прохоров, чего встал? Садись!
Я постою, товарищ старший прапорщик, негромко ответил сержант.
Шматко возмутился:
Что значит «постою»?! Ты что, весь фильм стоять будешь?
Товарищ старший прапорщик На «Эммануэль» не только он стоять будет! брякнул рядовой Евсеев.
Рота дружно захохотала. Старшина рыкнул:
Отставить! Отставить смех, я сказал! Он дождался, пока бойцы успокоятся, и добавил:А ты, Евсеев, ещё что-нибудь вякнешь Сам у меня вместо Эммануэли будешь!
В зале снова раздался громовой хохот. Перекрикивая смех, Шматко скомандовал в окошко киномеханика:
Давай! Начинай!
Свет в зале погас. Старшина присел с краю, рядом с младшим сержантом Фоминым, и шепнул:
Прохоров, ты долго там маячить будешь?! Давай, бросай куда- нибудь свою задницу!
Фомин негромко промычал, держась за щёку:
Товарищ старший прапорщик, а у него сейчас задницасамое больное место
В смысле?
Да чирей у него там!
А-а! сообразил Шматко. А у тебя что?
Фома страдальчески простонал:
Зу-уб!
Так ты его что, за попу укусил? простецки хохотнул старшина, доказывая, что и сам не чужд шутки-юмора
На экране пошли титры фильма «Два бойца». Фома недоумённо наклонился к уху старшины:
Товарищ старший прапорщик, это что? Журнал перед фильмом?
Тот невозмутимо отмахнулся:
Альбом!. Не мешай смотреть!
Через некоторое время народу стало ясно, что вместо зарубежной «Эммануэли» им подсунули вполне отечественный продукт. Личный состав начал недовольно перешёптываться. В зале послышался гул.
Евсеев встал и направился к выходу. Старшина вскочил:
Так! В чём дело?! Что за шум в зале?! Евсеев, а ты куда?
Товарищ старший прапорщик, вы же обещали классику мирового кино! обиженно сказал Евсеев.
А это что, не классика?.
Так вы говорили «Эммануэль» Эротика
И здесь будет эротика Знаешь, как наши немцев драть будут! под смех в зале объяснил Шматко. Иди на место! Никто никуда не уходит! Прохоров! И ты садись! Тоже небось на выход намылился?!
Да не могу я сидеть, товарищ старший прапорщик! пробурчал тот.
А, да! вспомнил Шматко. Ты ж у нас в попу раненный!.
Тем временем на экране своим чередом шли «Два бойца». На них никто не обращал особого внимания. Потому как настрой на эротику предполагал совсем другое отношение. Рядовой Гунько шепнул соседу:
Прикинь, Сокол, как старшина нас развёл Блин! По тридцатнику за эту лабуду!
Тихо, Гуня, не мешай! шикнул Кузьма.
Но тот не унялся:
Да что ты хрень эту древнюю смотришь!
Заткнись, говорю! отмахнулся Кузьма.
В зале зазвучала «Тёмная ночь» в исполнении Бернеса. Гул в зале сам собой поутих. «Древняя хрень» вдруг зацепила за живое Всё же классика есть классика
На рабочих совещаниях полковник Бородин обычно скучал. А на совещаниях с замом по воспитанию ему откровенно хотелось спать.
Тем более что, как правило, майор оживлённо порол чушь. Плюс к этому на казармах надо написать «Слава Российской армии». Можно и на штабе что-нибудь написать. В общем, Павел Терентьич, в этом году для усиления патриотического воспитания нам надо ещё кубометр пенопласта, краска краски побольше бумага
Бородину надоело невнятное бормотание, и он перебил майора:
Кстати, насчёт патриотического воспитания Вы помните, что у нас традиционный смотр художественной самодеятельности в части хоть один раз в год, но бывает?
Колобков полез в блокнот:
Секундочку Конечно, конечно! Вот у меня записано.
Не помните, значит. Всё у вас по бумажке
Колобков суетливо перелистал несколько страниц:
Помню, помню, Павел Терентьич! Ну вот, точно! На другой странице!
Надо чтобы в голове было! буркнул командир части. Как проводить будем?
Я сейчас планчик набросаю, потом вам на подпись! Разрешите?
Вот не можете вы без писулек своих
Колобков обиженно пискнул:
Это для порядка Потом отчёт оформлю!
Ладно, оформляйте, устало махнул рукой Бородин. Так вот.
Дадим неделю, чтобы успели подготовиться. Пусть соревнуются! И бойцам интересно будет И мы посмотрим
Возле закрытой двери каптёрки с заговорщицким видом застыли Прохоров и Евсеев. Их одухотворённые лица светились трагизмом.
Ну что, открывай! печально произнёс сержант.
Рядовой Евсеев заколебался:
Может, кого из «духов» припашем?
«Духа» он потом уроет! Это должен быть ты или я! обозначил суровую альтернативу Прохоров.
Не знаю! Я вообще против такого метода!
Предложи другой!
И тут, символизируя смену концепции, у каптёрки появился Вакутагин. Евсеев поймал его за ремень:
Вакутагин, двери открывать умеешь?
Зачем спрашиваешь? немного обиделся тот.
Ну, я не знаю, в чуме дверей-то нет!
Я живу квартира, двухэтажный дом! отрезал гордый сын чукотского народа.
Прохорову надоели этнические заморочки.
Слушай, открой дверь в каптёрку! приказал он.
Вакутагин послушно взялся за ручку. Сержант похлопал его по спине:
Только ты со всей силы дёргай, понял?
Исполнительный солдат рванул дверь на себя. В каптёрке раздался приглушённый вопль. В коридор вынесло младшего сержанта Фомина с ниткой, торчащей изо рта. Он пробежал пару шагов и затормозил, невнятно выкрикивая:
Твою мать! Это ж больно! Объяснял же, резко надо! Его взгляд упал на Вакутагина. Тундра, ты, что ли, дёргал?! Ну, вешайся!
Прохоров с глубоким сожалением пробормотал:
Тихо, тихо Это я приказал!
До Вакутагина, наконец, дошла суть происходящего.
Товарища сержанта зуб оторвать хочет?! вежливо спросил он.
Товарища сержанта башку тебе оторвать хочет! невежливо взвыл Фома, хватаясь за зуб.
Покажите зуба! попросил Вакутагин.
А ещё что тебе показать?
Больше ничего только зуба. Моя знает, как лечить! Моя оленям зубы лечит!
Прохоров недовольно буркнул:
То есть, по-твоему, товарищ сержантолень?!
Да хоть тюлень!. заныл Фома. Вакутагин, мать твою родной давай, делай что-нибудь!
Оленевода затащили в бытовку. Тот не сопротивлялся, спокойно неся шаманизм в массы:То что зубам больно, это всё Манту! уверенно объяснил он.
Какое Манту?! недоверчиво прервал теоретические занятия Евсеев. Нам его в пятом классе делали!
Мантуэто злой дух! Его надо задабривать! не согласился Вакутагин.
Сержант Прохоров поправил:
Злой «дух»это Кабанов! И мы его уже задобрили!
Все невольно рассмеялись. Фома сразу осёкся, хватаясь за зуб.
Этот дух прячется во всякой еде и нападает на зуб, когда что-то ешь Твёрдый Сладкий Горячий Манту забирается в зуб через дырку и ест зуб изнутри утешил его Вакутагин.
Сержанты переглянулись:
И что теперь?!
Надо выгонять Манту!
Евсеев с сомнением посмотрел в честные раскосые глаза «духа»:
А ты умеешь?!
Вакутагин скромничать не стал:
Да. Нужно трава одну найти! Бубен у меня есть! Я оленям каждый неделя