Славе казалось, что он помнил свою маму. Вот он даже видит её ласковое лицо. Оно точно такое, как на фотографии. Фотография в узенькой рамке стоит на папином столе и смотрит на Славку весёлыми глазами. Если закрыть на фотографии глаза пальцемвот так, потихоньку, одним указательным, всё равно видно, что мама улыбается. От улыбки возле рта складочки уголками, А может, мамино лицо Слава и представлял по этому портрету? Ведь когда мамы не стало, ему исполнилось всего четыре года.
Но один день, проведённый с мамой, Слава помнил хорошо, очень хорошо. Вдвоём (папа почему-то отсутствовал) они пошли гулять. Что это был задень! «Золотой денёк!»сказала мама. Они всё шли и шли, а в белёсом небе летели им навстречу ровными треугольниками вереницы гусей. Мама останавливалась и слушала их крики, а Славка ясно видел, как они взмахивают крыльями. С тех пор Славке ни разу не приходилось видеть, чтобы над городом летели гуси, а тогда мама то и дело показывала:
Слава, смотри, ещё стая! Вон, высоко-высоко!
Пришли они в какое-то чудесное место. Вокруг раскинулся город, а здесь росли дубы. Они возвышались по склонам крутых холмов, а внизу, между холмами, пузырились ключики. Славка набрал под дубами полный карман блестящих, толстых, как поросята, желудей. Полнёхонький карман!
Мама ожидала Славку на пеньке. Там, в траве, она потеряла булавку с золотистым кенгуру. Этот значок подарил маме её и папин школьный товарищ. Он плавал в далёкую Австралию и привёз его оттуда.
Сколько раз потом Славка звал отца пойти в то замечательное место, но отец удивлённо отвечал:
Что ты, Кузнечик! Подумай сам, какой может быть дубовый лес в нашем городе?
И действительно, холмы с дубами будто исчезли. Славка с отцом бывали и в парках, и на стадионах, и просто катались по городу на автобусах и трамваях, а то место им никогда не попадалось.
Тарелки протёрты. Можно отправляться на пост. Славка прошёлся мимо окна Ивана Васильевича, оглядел двор. После обеда здесь никого не было. Малыши, наверно, спали, старшие ребята куда-то разбрелись. Только у калитки всё ещё стояли две тётенькиодна из первого подъезда, вторая из третьего. Спрятавшись от них за ящиком, Славка приподнял крышку и сполз вниз. Тётеньки у калитки не обратили на него никакого внимания: наверное, они говорили о чём-то очень-очень важном.
В ящике Славка уселся в углу на расстеленные Лушей газеты и добросовестно принялся наблюдать за подозрительным окном. Сначала он смотрел правым глазом, пока тот не устал, потом прижал к дырке левый. Когда утомился и левый глаз, в ящик вдруг ворвался свет. Славка обернулся и увидел занесённое над ящиком ведро. Это мать Игоря принесла мусор. Женщина она была энергичная и так опрокинула ведро, что картофельные очистки забарабанили наблюдателю по спине. «Хорошо хоть шкурками осыпала, поёжился Славка, а могла помоями окатить. И чего это она надумала в новый ящик сыпать?»
Крышка захлопнулась, Славка отряхнулся и снова прижался к отверстию, но тут услышал неприятный разговор.
Всё моете? спрашивала мать Игоря у кого-то.
Да ученица моя настояла. «Завтра, говорит, праздник, первое сентября. Давай, мама, приберёмся».
А что же вы воду во двор несёте? Ведь тяжело. Можно и в раковину вылить.
Испортилась раковина, пожаловался голос Лушиной мамы. Вот и приходится носить с четвёртого-то этажа.
«Окатит сейчас помоями!»подумал Славка и стремглав вылетел наружу, прямо под ноги женщинам.
Батюшки! Это кто же? Какой ужас! ахнула одна.
Слава, ты чего там делал? опомнившись, воскликнула вторая.
Но Славка, не отвечая, припустился в переулок, мимо двух тётенек, всё ещё беседовавших у калитки.
Одичает мальчишка без матери, пожалела Славку мать Игоря. А вы слышали, говорят, отец-то его И она, пригнувшись к собеседнице, что-то торопливо зашептала.
Необыкновенный день
Вчера вечером разгладили Славкину школьную форму и аккуратно повесили её на стул; уложили в новенький коричневый, словно загорелый, портфель новенькие учебники и совершенно чистые тетради.
А ну-ка, сверчок-первачок, сказал отец, иди сорви листок, пусть у нас на календаре будет первое сентября!
Младший мужчина забрался на стул и осторожно, двумя пальцами, отделил от остальных листков один. Ещё не отрывая, он заглянул под этот листок, чтобы убедитьсяне захватил ли он вместе с прожитым днём и долгожданное первое сентября.
С календарями шутить нельзя.
Однажды нечаянно Славка оторвал вместе с субботой воскресенье, и отец сказал: «Что ты, малыш, наделал? Придётся тебе завтра идти в детский сад, а мнена работу. Воскресенья-то теперь не будет, ты его оторвал». Чуть не заплакал тогда Слава. Он дождался, когда отец выйдет, и кое-как прилепил листок на место.
Сейчас, понятно, нельзя ещё раз допустить такой оплошности, и Слава, аккуратно оторвал один, всего один листок
И первое сентября наступило. Оно пришло, как и положено, рано-рано утром.
Слава проснулся первым и сразу подбежал к окну, чтобы посмотреть, как этот день выглядит. Первое сентября выглядело необычно. На улице возвышались знакомые дома, знакомый дворник дядя Николай подметал тротуар. «Шир-шир-шир-шир», выговаривала его метла. Так же, как и вчера, горели на клумбе лилии-тигрилии, цветы из уссурийской тайги. И всё-таки и здания, и воздух, и цветы, и редкие прохожие на тротуаре были какими-то праздничными. Вся улица казалась словно умытой. Славка глотнул праздничного сентябрьского воздуха и замер: над крышами зданий, над розовым облаком, шевеля серебристыми крыльями, плыли гуси! И вдруг в арку большого дома на другой стороне улицы глянуло расплавленное солнце. Прямо в арку, как в окошко, как сквозь стену, и залило третью квартиру тёплым, хоть щупай его пальцами, светом. Слава обернулся и увидел себя, вернее, свою высоченную тень на стене. Вот это да! Таким Слава станет, когда вырастет большим.
Папа! закричал он. Вставай скорее, папа! Ты проспишь праздник!
Папа уже не спал, он, прищурив глаза, смотрел на сына. По Славкиному кличу он вскочил с кровати и выглянул в окно. Гуси затерялись где-то в бледной голубизне неба. Зато солнце ещё ярче слепило глаза из-под арки.
Здравствуй! поздоровался с солнцем большой мужчина.
А мне можно? робко спросил Слава.
Давай! шёпотом сказал отец.
И Слава тоже сказал солнцу:
Здравствуй!
Нам повезло. Так бывает всего два раза в годувесной и осенью, объяснил папа. Завтра солнышко поднимется чуть-чуть правее и уж больше к нам в окно через арку не заглянет.
А про гусей отец не поверил, он заявил, что ни разу не видел, чтобы над городом летели гуси
Только через час зазвонил будильник. Его ещё вчера поставили на семь часов.
Он проспал! обрадовался Слава.
Но будильник не проспал. Это Слава проснулся сегодня в шесть часов.
Завтракал Слава в трусиках и майкене хотелось мять старательно отглаженный школьный костюм, особенно брюки. На них была такая складочка, что папа сказал: «Смотри, не порежь руку».
Время ещё оставалось, и отецраз праздник так праздниксогласился рассказать сыну сказку.
Это была та же сказка про двух мужчин, которые жили-были в третьей квартире. Ведь сказка рассказывалась с продолжением. И говорилось в ней про то, как младший мужчина пошёл в школу. Изучил он там великое множество наук и полетел с друзьями-космонавтами на планету Венеру Интересная сказка. Но в ней как-то получилось, что на космодром с ним пришёл не только папа, а ещё и сестрёнка и мама.
Папа, спросил Слава, ведь мужчины жили-были вдвоём?
Вдвоём
А откуда у них взялись мама и сестрёнка?
Не всё сразу, ответил отец. Сказка у нас с продолжением. Не торопись
До школы Славку провожал отец. В одной руке Слава нёс тяжёлый портфель, другой прижимал к груди большой букет цветов. Ни то ни другое он не мог доверить отцу. Цветы щекотали подбородок и мешали смотреть под ноги. Вверх не давал взглянуть козырёк новой фуражки. Славка помотал головой, чтоб козырёк немного поднялся, а он спустился ещё ниже. Несмотря на такие неудобства, идти было приятно. То и дело попадались мальчики и девочки Славиного возраста, тоже с цветами и тоже наглаженные, как будто их только что купили в магазине. Встречались и ребята из детского сада, из бывшей Славкиной старшей группы. Проходя мимо, они ничего не говорили, зато улыбались во весь рот. И Слава, встречая знакомцев, молчал и тоже улыбался.
Он даже как-то забыл, куда идёт. Просто шёл и гордился собой. Лишь у самой школы, когда из-за угла донёсся невероятный гомон, а в глазах зарябило от огромной толпы ребят, заполнивших школьный двор, Славка вспомнил всё. Вспомнил и перестал чувствовать под собой ноги. Если бы в правой руке у него не было портфеля, а в левойбукета, Слава обязательно схватился бы за папину руку
Дальнейшие события разворачивались так стремительно, как будто бы три часа, которые Слава провёл в школе, сжались в один. Не успел Слава по-настоящему испугаться, как увидел, что между ним и папой образовался пустой коридорс одной стороны его стоит он с такими же, как сам, новобранцами, с другойпапа в толпе отцов, матерей, бабушек и дедушек. С крыльца школы о чём-то говорила высокая женщина, а Слава заметил, что букета в левой руке у него уже нетто ли он сам его кому-то отдал, то ли его кто-то взял. Слава с удовольствием потряс освободившейся рукой, но она опять оказалась занятой: большая девочка в школьной форме, ласково улыбаясь, подсунула ему под эту руку подароктетради и книжки, перевязанные голубой ленточкой. В толпе взрослых мелькнуло лицо отца, и Слава почувствовал себя уверенней. А по живому коридору между взрослыми и школьниками уже бежала девушка в белом фартуке и, подняв руку над головой, звонила в большой звонок.
И вот под ногами у Славки ступеньки: первый класс первый раз входил в школу. Только подуматьпервый раз! А потом будет пятый, двадцатый, сто первый. И когда-нибудь Слава Чужой зашагает по этим же ступенькам юношей-выпускником.
Слава обернулся, чтобы ещё раз увидеть отца, но на него налетел Боба Сергунин, пыхтевший сзади, и не дал ничего рассмотреть
Весь первый урок учительница Ида Сергеевна рассаживала ребят, учила их, как сидеть за партой, как вставать, когда она их вызывает. Славке повезлоего посадили с Бобой Сергуниным, человеком знакомым. А вот многим ребятам пришлось сесть с девочками, и они завидовали Славке и Бобе.
Из всего, что рассказывала учительница, Славку удивило одно: оказывается, все людигенералы, учёные, придумавшие спутники, писатели, которые сочиняют для ребят книжки, пограничники и даже Гагарин и Титовтоже когда-то изучали «Букварь». А сейчас его будет изучать Слава
На первой перемене Славка робел и скромненько стоял у стены. Остальные ребята тоже жались к стенам. Посмотришь на нихи ни за что не поверишь, что эти первоклассники умеют прыгать, носиться и шуметь. Только две девочки отважились: оторвавшись от одной стены, они прошли до другой, да толстый Боба Сергунин ни с того ни с сего начал вдруг кружиться, расставив руки.
Особенно понравилась Славке следующая перемена. Ида Сергеевна вывела весь класс на улицу, и начались игры, такие весёлые, что, когда зазвенел звонок, не хотелось даже возвращаться в класс.
Домой Славка бежал довольный. И когда Лушина мать спросила во дворе: «Ну, что, Слава, понравилось тебе в школе?»Славка вполне искренне ответил: «Ой, тётя, очень понравилось! Особенно на перемене!..»
Разве можно в такой день сидеть в пустой квартире! Славка бросил на диван тугой портфель и вышел, как и был, в форме, во двор.
Во дворе, как назло, было пусто, даже Илюха не маячил на своём обычном месте на крыше возле трубы. Только совсем незнакомый прохожий, взглянув на Славкину школьную форму и чему-то улыбнувшись, спросил:
Ну, как, ученик, дела?
Дела хорошие, солидно ответил Славка.
Он побродил по двору, заглянул на всякий случай в окно Ивана Васильевича, но подозрительного ничего не увидел. Хотел слепить домик из песка, но, так и не решив, подходит ли это занятие для ученика первого класса, отошёл в сторону. Немного погодя Славка подумал: «А не пройтись ли мне по улице?»
До сегодняшнего дня прогулки за калиткой двора Славке запрещались. Но ведь теперь он самостоятельный человек. А может такой человек пойти куда захочет? Конечно, может. И Славка пошёл.
У калитки он засунул руки в карманы и с независимым видом вышел в переулок. Прохожие понимали, что идёт самостоятельный человек, и никто не окликнул: «Слава, а тебе разрешили выходить за калитку?» Пошёл он не по привычной дороге, по которой ходил с отцом в детский сад, а свернул на главную улицу. И жутко было Славке, и веселоон шёл один!
На углу переулка и большой шумной улицы строился дом. Совсем недавно проходили они здесь с отцом. Тогда в глубоком котловане ворочались неуклюжие экскаваторы. Ковшами, похожими на огромные пригоршни, они загребали землю и, лязгая, сыпали её в кузова самосвалов. Тяжёлые самосвалы вздрагивали и отходили, освобождая место другим. Сейчас на стройке было тихо, лишь переговаривались звонками два больших крана, а работа шла, кажется, ещё быстрее. Каменщики уже возводили второй этаж.
Возле дома останавливались люди. Остановился и Слава. «Здесь работает бригада Егорова», прочитал он по складам белые буквы на красной доске. Кирпич к кирпичу укладывали девушки и парни, и стена росла прямо на глазах. «Вот весело так весело работать!»подумал Слава, но тут его отвлёк разговор.
Алексей Александрович! воскликнул высокий худощавый человек. Вы что, тоже в этом доме получите квартиру?
Нет, ответил второй, седой и грузный. Хожу, понимаете ли, смотреть. Очень уж здорово у них получается!
Ну, а я лицо заинтересованноедумал, что вы соседом будете.
Славка вспомнил, что подслушивать чужие разговоры неприлично, и степенно двинулся дальше.
Женщина в белом халате продавала мороженое, а взрослые люди равнодушно проходили мимо!
У Славы имелась лишь одна монетка достоинством в три копейкимороженого не купишь. И он подошёл к жёлтой цистерне на двух колёсах. Четыре буквы на боку её объясняли: «КВАС». Славка подал монету и получил взамен кружку квасу. Истратив весь свой наличный капитал, он направился дальше, но мороженщица окликнула его:
Мальчик, иди-ка сюда!
У неё отец не раз покупал Славке мороженое, вот она и сказала:
Что же ты мороженое не покупаешь?
Деньги истратил, чистосердечно признался Славка.
Подожди-ка. У меня тут ещё осталось на донышке. Всё равно растает.
«Ну, раз всё равно растает подумал Славка и взял из рук мороженщицы вафельный стаканчик. Почти полный», отметил он про себя и сказал:
Спасибо!
Облизывая мороженое, он прошёл ещё немного и решил свернуть на улицу, по которой катились трамваи. «Интересно, подумал Слава, если сесть в трамвай, куда можно доехать?»
Улица сбегала вниз, по ней шагалось легко. Только в одном месте тротуар пересекала глубокая яма, а в ней рабочие укладывали трубы. Пришлось перебраться по дощечке.
А трамваи, позванивая, приглашали Славку идти за ними на неведомые улицы, где он увидит такое, чего и представить невозможно
И Славка шёл. У одного из домов он хотел погладить белого котёнка, но тот, чудак, пушистым комочком ускользнул в дверь. Славка постоял, ожидая, не выбежит ли котёнок опять, и тут вспомнил про папу: «Вдруг он меня потерял и беспокоится? Надо возвращаться». А трамваи всё бежали и бежали и звали за собой. «Ладно, решил Славка, дойду до угла, посмотрю, что там, идомой».
На углу, за решётчатой оградой, стоял двухэтажный дом. Славка обрадовалсяздесь тоже детский сад. Он не спеша прошёлся мимо ограды, ловя на себе восхищённые взгляды малышей, ученик! Всё, чем жил маленький народ за оградой, Славке близко и понятноведь он сам три года ходил в детский сад. Вон там, в углу двора, слушают книжку «старшаки»старшая группа. У самой ограды, на деревянном пароходе, средняя, а там дальшемалыши. Они стали в круг, взялись за руки и, притопывая, поют:
Топ, топ по земле
Ведь земля-то наша,
И для нас на ней растут
Пироги и каша.
Смешная песенка! В Славкином саду такой не пели
Славка дошёл до угла. Он хотел повернуться, чтобы идти домой, и вдруг, как и утром, увидел в небе гусей! И Славка сразу вспомнил золотой денёк, когда они с мамой шли, наверно, этой же самой дорогой, а им навстречу летели и летели гуси.
«Вот почему эта улица показалась мне знакомой». Он растерянно стоял на углу, не зная, идти ли домой, где ждёт, наверно, отец, иливперёд. За первым треугольником гусей показался второй, и до Славки донёсся их далёкий гортанный призыв.