Когда-то давно, когда я был совсем маленьким, один дяденька объяснил мне, что умеретьэто значить перестать дышать. И я очень долго именно так и думал. Но на самом-то деле это не так. Ведь житьне значит только лишь дышать. Я уверен, что дяденька ошибся.
На следующий день мы начали приводить в порядок дедушкин дом. Мы прибили гвоздями отошедшую обшивку на внешних стенах дома. Позвали стекольщика, и он заменил все разбитые и треснувшие стекла. Потом мы зачистили напильником оконные рамы и покрасили их купленной в хозяйственном магазине краской. Ямашта притащил из дома дощатый ящик, в котором его папа хранил лососей, мы разобрали его на части, распилили доски и смастерили недостающие рейки для раздвижных ставней.
Дедушка научил нас пользоваться напильником, разводить краску, показал, как правильно держать кисточку и как пилить. Поначалу мы то и дело попадали молотком по пальцам, пару раз перевернули банку с краской, да и с пилой дело шло не очень гладкоона как будто назло все время застревала в досках.
В какой-то момент у забора появились Сугита и Мацуштапришли посмотреть, что это мы такое делаем.
Я увидел их с лестницы, на которую как раз забрался.
Приветик, сказал я, подайте-ка мне банку с краской, а то она внизу осталась.
Очень удачно они подошли, потому что Кавабэ в этот момент отчаянно сражался с уже покрашенной и высохшей оконной рамой, пытаясь вставить ее на место. А Ямашта, зажав в своих пухлых пальцах иголку, заделывал дырки на сетке от комаров.
Мацушта Неуверенно посмотрел на Сугиту, словно спрашивая разрешения. Сугита мельком глянул на банку с бежевой краской, потом с любопытством уставился на меня.
А с футболом что? вдруг спросил он.
Чего? не понял я.
На футбол ты не пойдешь, что ли?
Точно! Сегодня же первая с начала летних каникул тренировка в футбольной секции.
Я забыл.
И что теперь? не отставал Сугита.
Вот привязался!
Ничего. Я, как видишь, занят. На тренировку не пойду. Предупреди тренера, ладно?
У Мацушты глаза на лоб полезли.
А эти тоже не пойдут? Сугита показал подбородком в сторону Кавабэ и Ямашты.
Эй! крикнул я во весь голос, чтобы Кавабэ и Ямашта меня услышали. Сегодня футбольная секция. Вы пойдете?
Не, куда мы пойдем. Смотри, сколько тут еще работы, сказал Кавабэ, который, кстати, очень неплохо играл в футбол. Но сегодня он явно на тренировку не собирался.
Ох ты. Я и забыл совсем. Плохо дело. Мама мне тоже ничего не сказала. Но, судя по голосу, Ямашта был не особо расстроен этим обстоятельством.
Ну вот. Они тоже не пойдут. Банку с краской дайте мне сюда. Поскорее, если можно.
Сугита попятился, а потом вдруг куда-то побежал. Мацушта припустил вслед за ним.
Что ж вы убегаете-то, а?!
Вот твоя банка, сказал дед, протягивая мне наверх банку с краской.
Я начал красить дощатую обшивку дома бежевой краской. Я красил и чувствовал спиной, что дед стоит внизу и смотрит на меня. Это он только притворяется, что ему нет до нас никакого дела, а сам все время к нам присматривается. (Вот, например, в один из дней я забыл у него на веранде книжку по названием «Пугала». Это такая книжка про английского мальчика примерно моего возраста, с которым происходят самые разные приключенияодновременно и страшные, и интересные. А на следующий день дед, даже не спросив, чья книга, отдал ее прямо мне).
Получается, что вначале мы следили за дедом, но как-то незаметно поменялись ролямии теперь уже он следил за нами. Смотрел и все подмечал. Совсем не так, как моя мама, она хоть и не сводит с меня глаз, когда сидит рядом и потягивает вино из бокала, но на самом деле ничего не видит.
Свежеокрашенный кусок довольно сильно выделялся на общем фоне, но в целом в дом словно вдохнули новую жизнь. Мы сидели в тени под османтусом и любовались результатом своих трудов: бежевая стена, зеленые оконные рамы, противокомарные сетки на двери. И, конечно же, ставни, выкрашенные, как и рамы, в зеленый цвет. Все это довольно-таки неплохо сочеталось с голубой черепицей, которой была покрыта крыша. Я подумал, что теперь любому, кто зайдет во двор, сразу захочется постучать в дверь«Тук-тук, мы в гости».
А когда цветы расцветут, вообще получится маленький домик на лугу, сказал Ямашта. К этому времени среди заново народившихся сорняков уже показались первые листочки космеи. До второй прополки дело так и не дошло. Дед сказал, что время терпит и что пусть травка пока порастет, как ей вздумается.
Вроде мой дом, а вроде и не мой, довольный, дед скрестил руки на груди.
Ага, раньше он вообще каким-то нежилым казался, сказал Кавабэ. Дед кинул на него косой взгляд, но Кавабэ даже не заметилон любовался свежевыкрашенной водосточной трубой, на которой застыли маленькие зеленые капельки подсохшей краски.
Ага. Так оно и есть. Дед еще раз окинул взглядом дом и добавил:Так оно и было. Потому что дом меня вообще не интересовал. Уже очень давно.
Пока не попробуешь, не знаешь, что получится, сказал я.
Верно. Пока не попробуешь, не узнаешь, дед кивнул так, как будто только сейчас, дожив до такого почтенного возраста, вдруг что-то для себя понял.
А у вас жена была? ни с того ни с сего спросил Кавабэ.
Жена былаэтот ответ прозвучал скорее как мысли вслух.
А она что, умерла?
Ну
Ушла or вас?
Ну, что-то вроде того.
А почему?
Не помню уже. Забыл.
А почему вы второй раз не женились?
Не женился.
Почему?
Откуда я знаю, дед погрустнел.
А как ее звали?
Забыл.
А она красивая была?
Забыл.
А дети у вас были?
Не было.
Странно как-то.
Что?
Мой папа уже второй раз женат. И у него дети и от первой жены, и от второй.
Ну, так это же хорошо, дед тихонько вздохнул.
Ничего хорошего, Кавабэ поджал губы и вдруг сказал:Может, если бы у вас с женой дети были, то мой папа второй раз не женился бы.
Ну, знаешь!
А что, может, так оно и есть.
Ты хочешь сказать, это я виноват в том, что твой папашка второй раз женился?
Нет, вы не виноваты. А просто это мир таким образом устроен.
Не понимаю. Бред какой-то.
Может, и бред, Кавабэ вдруг рассердился. Я сам ничего не понимаю. Вокруг сплошные непонятности. Вот я потому и подумал, что, наверное, все-таки есть какой-то механизм. Механизм мироустройства.
Он замолчал.
То есть то есть и тут он вдруг заговорил скороговоркой:
В доме у А было яблоко. В доме у Б было два яблока. Сколько всего яблок у А и Б? Три? А вот и нет. Этого-то я как раз и не понимаю. Слышите? Папаэто не яблоко. Его пополам не разделишь. У меня нет папы, а выодинокий, но это же не значит, что вы можете стать моим папой. Я тоже не яблоко. Значит, все должны понять, что есть какой-то другой механизм, более правильный. И я хочу найти ключ к этому механизму, чтобы понять, как все устроено У Земли есть атмосфера, у птиц есть крылья, в небе дует ветер, птицы летят по небу. Люди поняли, как это работает. Поэтому теперь в небе летают самолеты. Есть даже самолеты, которые летают быстрее звука. А папы у меня нет. Почему так? Почему у мамы всегда такое испуганное лицо, когда мы в воскресенье идем с ней в торговый центр? Почему я должен все время слышать: «Когда-нибудь ты еще заставишь его пожалеть»
Кавабэ выпалил все это почти на одном дыхании и мрачно сказал:
Всё, пошли домой.
Дед, нимало не заботясь о нежных листиках космеи, протопал через двор, зашел в дом и вынес на веранду арбуз и нож. Потом разрезал арбуз на четыре части и раздал нам.
Съедите и пойдете, сказал он.
Да ладно, Кавабэ уставился себе под ноги, не зная как поступить.
Не «да ладно», а ешь.
Кавабэ начал есть арбуз. Сперва робко, откусывая каждый раз по маленькому кусочку, но постепенно разошелся и начал активней вгрызаться в арбуз, погружаясь при этом в гигантский ломоть чуть не по самые уши.
Мы сражались с этой сладкой, напоенной солнцем сочной мякотью, словно с каким-то мифическим врагом, пока не съели все до конца.
8
Дед больше не копит мусор. Он встает рано утром и сам выносит мусорные пакеты к фонарному столбу. Если мы попадаемся ему навстречу, он бодро приветствует нас: «Здорово!» Мы в ответ бросаем ему на бегу: «Доброе утро».
После занятий, по дороге домой, мы заглядываем через забор к нему во двор. Космея выросла пока что сантиметров на десять. Тянет к небу свои узкие листики. Старушка из лавки семян говорила, что если сажать в августе, то цветы будут невысокими. Но все равно, какие-то они уж слишком хилые.
Интересно, зацветут они или нет?
Нда-а Не очень понятно. Может, они больные?
Окно у деда открыто. Чем он там занимается по ту сторону залатанной сетки от комаров? Может быть, гладит снятое с веревки белье? А по комнате гуляет приятный ветерок Телевизор он теперь почти не включает. Кавабэ в последнее время как-то поостылбольше не предлагает продолжать слежку. Дед ходит каждый день за покупками. Готовит себе еду. Убирает, стирает, моет посуду. Кажется, он вполне справляется сам, и наша помощь ему больше не нужна.
Короче, надо с учебой что-то делать. Наплававшись в бассейне, Кавабэ вылез из воды и сел на бортик, свесив ноги в воду. У меня за позавчерашнюю контрольную такая оценка, что мама просто рассвирепела. Орала как бешеная, а потом закрыла меня на балконе. Да еще к перилам привязала, чтоб не сбежал.
Что, правда, что ли?
Солнце потихоньку начинает пригревать спину. От этого свербит в носу и к глазам подступают слезы, как если бы я собирался заплакать. Кавабэ тоскливо смотрит на воду. Мимо нас не спеша проплывает на спине Ямашта. Такое ощущение, что еще немного, и он пойдет на дно.
Я несколько часов проплакал. А вечером пришла соседская бабушка и отвязала меня.
Вообще-то за эту контрольную я тоже получил плохую оценку. Моим родителям даже позвонили из летней школы.
И чем это ты целыми днями занимаешься? спросила мама, недобро на меня глядя.
Чем занимаюсь? Почему она на меня так смотрит? Ну, плохая оценка, ну и что? Это же в первый раз. В чем она меня подозревает? Учусь, и все.
Наверное, надо было тебя отдать в летнюю школу, куда никто из твоих дружков не ходит задумчиво произнесла мама, будто не слыша меня.
Это здесь ни при чем, сказал я и пошел в свою комнату. Я сел за стол и попробовал позаниматься, но ничего из этого не вышло. Настроение было испорчено
Слушай, сказал Кавабэ, осматриваясь, а где Ямашта?
Ямашты не было ни в воде, ни на берегу.
Не знаю.
Ой, смотри! Кавабэ показал пальцем на воду.
В это время послышался оглушительный звук свистка, и в воду со всего разбегу прыгнула наша учительница физкультурыСидзука Киндо. Ее тело, обтянутое синим с зелеными полосками купальником, гладко, почти без брызг вошло в воду. Через несколько мгновений она показалась на поверхностив руках у нее было что-то бесформенно обмякшее.
Ямашта!
Все столпились на краю бассейна. Ямашта лежал неподвижно, как мешок. Глаза у него были закрыты. Лицобелое-белое. И все тело тоже.
Он умер? спросил кто-то.
Учительница ничего не ответила. Она сильно-сильно давила Ямаште на грудь. Потом отпускала. И снова давила. Челка выбилась из-под ее купальной шапочки и свисала с побледневшего лба, болтаясь где-то на уровне носа. Ямашта не приходил в себя.
Ямашта-кун, Ямашта-кун! теперь учительница еще и хлопала его по щекам.
Плохо дело. Кажется, он помер, услышал я за своей спиной голос Сугиты.
Заткнись! заорал я таким страшным голосом, что сам испугался. У Кавабэ подрагивал подбородок. Он начал дергать ногой.
Учительница зажала Ямаште нос, прижала свои губы к его губам и дунула со всей силой, чтобы вдуть в его легкие воздух. Еще раз, и еще. Пятый, шестой, седьмой Все молча стояли вокруг.
Я вдруг вспомнил, как точно двигались руки Ямашты, когда он точил нож. Вспомнил, как он смеялся, так что глаза превращались в маленькие, едва заметные щелочки. Как во время пробежек на уроках физкультуры он, обливаясь потом, плелся самым последним характерной трусцой, немного вразвалочку. В ушах у меня звучал его голос: «Ирассяй! Заходите! Добро пожаловать!»помогая отцу в лавке, этими словами Ямашта приветствовал посетителей. Если он умрет, то все это исчезнет из моей жизни. Я вдруг понял, что я этого больше никогда не увижу и не услышу. Никогда больше не увижу Ямашту. Никогда больше?! Не увижу?! А лето будет продолжаться, пока не наступит осень. Я буду жить, и земной шар будет вращаться, как и раньше, словно ничего не произошло От этой мысли мне стало страшно!
Ямашта! Эй, Пончиик!!! Чего ты разлегся! Давай, вставай! заорал я изо всех сил.
Я вдруг заметил, что щеки у него немного порозовели. Веки начали подрагивать. И вот наконец он открыл глаза.
Вы чего? спросил он, глядя на всех нас, сгрудившихся вокруг него.
Мы с Кавабэ дождались, пока Ямашту отпустят из медицинского кабинета, где он отдыхал после происшествия в бассейне, и все вместе пошли домой. Киндо-сэнсэй предложила Ямаште позвонить его маме, но он отказался и попросил вообще его родителям ничего не говорить.
По дороге мы остановились на пешеходном мосту над железнодорожными путями и постояли там некоторое время, наблюдая за проезжающими внизу электричками. Это был тот самый мост, с которого однажды чуть не прыгнул Кавабэ, если он тогда нам не наврал, конечно.
Повезло тебе, Пончик. Ты с Киндо-сэнсэй поцеловался, мечтательно сказал Кавабэ, не глядя на Ямашту.
Ямашта смутился. Киндо-сэнсэй была очень красивая. У нее были большие глаза с длинными ресницами и красивый точеный рот. В ее красоте было что-то неяпонское.
И правда, тебе повезло сказал я.
Слушай, а что с тобой было-то? спросил Кавабэ.
Что было? Я-то откуда знаю, я ж сознание потерял.
Вот непонятливый, Кавабэ воззрился на Ямашту. Я спрашиваю, что с тобой было в то время, когда ты был без сознания, понимаешь? Ты ж чуть не помер в бассейне.
Ямашта с сомнением смотрел на Кавабэ. Он явно не понимал, чего тот от него хочет.
Я спрашиваю, вкрадчиво произнес Кавабэ, как этоумирать? Что ты видел, что чувствовал?
Ямашта собрался было что-то сказать, но вдруг задумался и довольно надолго замолчал.
Я помню, что у меня свело ногу. А больше ничего не помню.
Вообще не помнишь?
Ага.
Что ты задыхался, что грудь тебе сдавило Не помнишь?
Не помню, виновато сказал Ямашта. Я просто как будто заснул и видел сон.
Какой сон? мы с Кавабэ подались вперед.
Как будто я плыву по морю на спине у палтуса, а мимо меня проносятся стайки блестящих иваси. Знаете, как это красиво! Ямашта слегка выставил вверх свой пухлый подбородок.
Кто знает, может быть, тот свет находится на дне моря, глубокого-глубокого. О котором никто никогда не слышал.
И вот палтус мне говорит: «Дочь морского царя заболела. Вылечить ее может только сашими из палтуса. Поэтому, юный герой, тебе надо будет приготовить сашими из меня».
А ты что?
Я подумал, что никогда не готовил сашими из говорящего палтуса. Да и вообще, я из палтуса еще ни разу сашими не делал. Поэтому я сказал ему, что должен вернуться и научиться. А когда научусь, спасу дочь морского царя.
И что потом?
А потом я очнулся.
Ясно.
В тот день, когда Ямашта научится делать сашими из палтуса, он наверняка вспомнит этот свой сон.
Хорошо, сказал Кавабэ, хорошо, что ты все-таки вернулся!
Да, Ямашта передернул плечами.
Внизу прогрохотала очередная электричка.
Умереть гораздо проще, чем кажется. Ты так не считаешь? Кавабэ посмотрел на меня. Можно попасть в аварию, или на тебя что-нибудь сверху упадет, когда ты будешь идти мимо стройки, или в бассейне вот так вот утонешь, и все.
Или споткнешься, упадешь и голову разобьешь, сказал я. Или в разборку мафиозную попадешь случайно, и тебя застрелят.
Или рыбой фугу отравишься, добавил Ямашта.
Я ни за что в жизни не стану есть фугу, сказал Кавабэ. Но, честно говоря, это вообще чудо, что мы еще живы!
Я вспомнил, как на уроке природоведения нам показывали фотографию яиц, которые откладывает бабочка. Бабочка откладывает десятки и сотни яиц. Но из всего этого количества получается всего одна бабочка. А иногда и вовсе ни одной. Личинок съедают другие насекомые, или они сами умирают от холода или голода, если не находят подходящих листьев, чтобы питаться. Как будто они и родились-то только для того, чтобы умереть.