Тем не менее большая часть слушателей, точнее сказатьженщины и те, кто не особенно разбирался в музыке, бурно зааплодировали, зато один симпатичный толстяк, в прошлом известный оперный певец, а ныне записной «телетусовщик», громко закричал:
«Алё, Колюня! Ты какими яйцами предпочитаешь, чтобы тебя забросали, сырыми, но тухлыми или свежими, но сваренными вкрутую?»
Немного подумав, «золотой голос России» бойко встряхнул волосами и весело отвечал:
«Сырыми, конечно, противнее, зато не так больно», чем снискал себе новую порцию аплодисментов.
Затем хозяин объявил «театрально-эротический этюд по моему собственному сценарию», и внимание гостей переключилось на импровизированную сцену, задняя часть которой представляла собой садовую беседку. Когда занавес раздвинулся, то все увидели трех «ученых девиц»в очках, со сколотыми на затылке волосами и в строгих черных костюмах. Декорации изображали читальный зал библиотеки. Девицы сидели за тремя столами и увлеченно читали книги, каждая из которых, разумеется, была не чем иным, как романом «Гобой».
Постепенно между ними завязался разговор, в котором легко угадывался автор-мужчинаво-первых, потому что женщины вообще так не говорят, во-вторых, потому что господин Котомкин не мудрствуя лукаво вложил в нежные девичьи уста собственные графоманские измышления.
Например, первая из девиц вдруг спросила вторую:
«Как ты считаешь, дорогая Александра, трудно ли быть писателем?»
«Не знаю», пожала плечами та, зато ответ был готов у третьей из собеседниц:
«Уж, наверное, труднее, чем читателем, зато легче, чем грузчиком!»
После нескольких жидких хлопков в честь столь вымученного остроумия разговор перешел на тему секса. Здесь девицы принялись изрекать столь чудовищные нелепицы, что я не выдержал и решил «принять на грудь». Но, перед тем как направиться к ближайшему столу за порцией виски, еще успел услышать, как одна из девиц громко зачитала целый абзац из романа «Гобой»:
«С какой же звериной тоской воспринимают советы сексологов «секс должен быть хорошим» те люди, для которых гораздо актуальнее более короткий совет: «Секс должен быть!»
Пока я развлекал себя шотландским народным напитком, девицы перестали декламировать и перешли к основной части «этюда». Из умело спрятанных динамиков заиграла музыка, под которую началось профессиональное избавление от заколок, юбок и пиджаков, а потом и нижнего белья. Слегка захмелев, я поторопился вернуться на прежнее место, но успел застать только финал, когда все три «читательницы» устроили на библиотечных столах самые настоящие лесбийские игры.
Дальше пошло еще веселее. Ввиду жаркой погоды и позднего вечера всеобщее застолье изначально не планировалось, тем более что хозяин решил ограничиться «тортом с сюрпризом», позаимствовав данную идею не иначе как из любимого фильма своего детства«Три толстяка».
Когда окончательно стемнело, трое дюжих официантов выкатили из дома гигантский торт, весь утыканный горящими свечами. Самая гигантская свеча, чем-то напоминавшая фаллос, возвышалась посередине. После того как торт был торжественно установлен в центре лужайки, снова заиграла музыка, а с балкона особняка выпрыгнул луч прожектора. Он быстро нащупал свечу, высветив внутри ее стройный женский силуэт, немедленно начавший сладострастно извиваться.
Присутствующие дружно зааплодировали, и, словно бы от звука этих аплодисментов, свеча вдруг раскололась вдоль, и обнаженная красотка в золотистом кокошнике и золотом пояске предстала во всем своем блеске, заизвивавшись еще энергичнее.
При последних тактах музыки девушка прыгнула вперед, прямо на руки официантов, которые ее ловко подхватили и аккуратно положили обратно в торт. После этого вспыхнули фонари, расставленные по всему участку, и гости устремились к улыбающейся девушке, которая лежала полубоком, погрузившись в торт чуть ли не наполовину. Мгновенно появилось множество очаровательных официанток, державших в руках тарелки и вилки и одетых в классически-порнографическом стилечерные чулки с поясом, невероятно короткие юбки и, само собой разумеется, белые передники и белые заколки. Однако большинство присутствующих мужчин повыхватывали столовые приборы у них из рук, предпочитая накладывать себе торт самостоятельно.
Я берег фигуру, поэтому почти не ел сладкого, но тут ко мне приблизилась одна из официанток и самым любезным тоном осведомилась:
«Не хотите ли отведать кусочек нашего замечательного тортика?»
«Боюсь, что нет, и я с улыбкой покачал головой, тем более что лежащая в нем девушка изрядно вспотела».
«А если я покормлю вас из ложечки в укромном уголке?»не отставала обольстительная официантка, и уж от подобного предложения я никак не мог отказаться!
«Укромным уголком» оказался небольшой флигель, притулившийся в отдаленном уголке обширного приусадебного участка. Процесс «кормления тортиком» плавно перетек в процесс раздевания, в результате которого я неожиданно оплошал самым постыдным образом! Сколько ни пыталась оставшаяся в одних чулочках официантка заставить моего «друга» поднять свою понурую голову, сколько ни ласкала его язычком и ни щекотала пальчикамивсе было тщетно. Почему не смог возбудиться, я и сам не понял, однако почувствовал себя из-за этого совсем скверно. Отчего-то вдруг почудилось, что эта неожиданно нагрянувшая импотенция является верным признаком неумолимо надвигающейся старостии это при том, что мне еще нет и сорока! Причем сама старость чем-то напомнила волну прибоя, смывающую все нагроможденные нами песочные замки и оставляющую лишь то, что в принципе не может исчезнуть, воду, песок, солнце, небо
Пряча глаза, я сухо извинился перед официанткой, которая была так разочарована, что чуть было не запустила «тортиком» в мою унылую физиономию; затем быстро оделся и чуть ли не бегом устремился обратнок заветным столам с выпивкой. Стремление поскорее смыть стыд перед девушкой и ужас перед старостью сказались на мне самым плачевным образом. Иначе говоря, я набрался столь изрядно, что совершенно не помнил, кто и как меня доставил домой.
В ту ночь мне приснился весьма странный сон.
Яркое тропическое солнце, освежающий шелест пальм, тяжеловолнительное колыхание океанаи два пожилых джентльмена лет шестидесяти пяти, одетых почти одинаковошорты, гавайские рубашки, шлепанцы. Джентльмены расположились под пляжным тентом в уютных плетеных креслах и лениво обмениваются впечатлениями по поводу стройной красотки с шоколадной кожей, ослепительной улыбкой и ярким цветком в черных волосах, которая держит в руках поднос с двумя экзотическими коктейлями.
Самое главное, что в одном из этих старперов я с изумлением узнаю себя, а в другомСерафима!
«Ничего так не жаль, как растраченных понапрасну жизненных сил, бессмысленно проведенного времени, глупо упущенных возможностей! говорит господин астролог. Давай же выпьем за окончательное расставание с прошлым!»
«А не поздновато ли? сомневаюсь я, пристально глядя в сторону океана. Глупо жалеть об упущенных возможностях, когда мы слоняемся по краю света, вяло перебирая копытами, как две старые боевые лошади, списанные на пенсию и всеми забытые. Да и вообще, скучно с тобой, старый хрыч!»
«Сам ты старый! огрызается Серафим и тоже начинает пристально всматриваться в даль. Слушай, а что там за черная полоса, которая постепенно расширяется?»
«Где?»спрашиваю я.
«Да вон там, на горизонте!»
И тут я с ужасом понимаю, что это неумолимо катится вперед волна знаменитого азиатского цунами, которая вот-вот обрушится на остров и безжалостно слизнет обратно в океан все живое и неживое, что находится ближе трех километров от берега!
Проснувшись в холодном поту, я так разволновался, что долго потом не мог заснуть снова. Неужели мне начали сниться вещие сны?
* * *
Однако от летних воспоминаний вернемся к осеннему настоящему. Итак, сегодня у меня зазвонил мобильник, после чего в трубке раздался взволнованный блеющий голос моего назойливого «друга»:
Сергей Иванович? Умоляю вас, приезжайте прямо сейчас и обязательно возьмите с собой какую-нибудь девушку, которая могла бы сыграть роль моей жены.
Чего? удивился я. Как вас прикажете понимать, господин литератор?
Я вам потом все объясню.
Когдапотом?
Когда вы подъедете к моему дому, я выйду и сяду к вам в машину. Пожалуйста, прошу вас! С деньгами у меня сейчас проблем нет, так что об этом не беспокойтесь.
Последняя фраза, да еще в моих нынешних обстоятельствах, возымела решающее действие.
Ну, хорошо, через час мы будем у вас. Но кого вам привезти?
Честное слово, мне сейчас все равно. Лишь бы она смогла сыграть роль моей жены. Скорее, я вас жду!
Дав отбой, я слегка призадумался. Вот ведь странная просьба! Конечно, в такой роли лучше всего выступила бы Катюха, у которой имелся богатый опыт из одного официального и нескольких гражданских браков, однако сейчас эта дуреха пошла в банювыгонять винные пары, и когда вернется, неизвестно. Да и не хочется мне ее везти к такому раздолбаюведь он потом может интима потребовать
А что, если предложить ему Милену? Тем более что девушка имеет склонность к литературе, любит читать и даже сама пишет стихиправда, на мой непросвещенный взгляд, несколько простоватые.
Согласно ее собственным уверениям, она была дочерью сербского эмигранта (который в свое время бежал в СССР от Иосипа Броз Тито) и французской студентки. И хотя мы с Миленой познакомились не благодаря Патрику в Университете дружбы народов, а по объявлению в газете, она сама мне позвонила и попросила взять на работу, в этом ей вполне можно было поверить. Дело в том, что она обладала смуглой кожей, мягким южным акцентом и пикантными, типично французскими ножкамис высоким подъемом и тонкими щиколотками. На лицо Милена была довольно красива, но это была настолько холодная, «кукольная» красота, что ее трудно было сразу рассмотреть и оценить. Во всяком случае, яркое обаяние Катюхи нравилось мне гораздо больше.
Итак, я позвонил сербско-французской красотке, и мы выехали по хорошо известному мне адресу на Тимирязевскую улицу. Литератор уже топтался во дворе и радостно бросился к моей машине.
Еще раз здравствуйте, Сергей Иванович, торопливо заговорил он, втискиваясь на переднее сиденье и протягивая мне влажную руку, которую я нехотя пожал, как же я рад, что вы приехали!
Что там у вас случилось? холодно поинтересовался я, принюхиваясь к сильному запаху перегара, мгновенно наполнившему весь салон. Вы обещали рассказать.
Да-да, конечно, заодно пусть и девушка послушает, литератор мельком оглянулся на Милену, тем более от нее очень многое зависит
Он начал рассказывать и говорил довольно долго. Я никогда не смотрел телепередачи с его участием, поскольку речь у этого «мастера художественного слова» была поставлена из рук вон плохоон постоянно мекал, с трудом формулировал мысли и делал абсолютно ненужные паузы, отчего слушать его весьма и весьма затруднительно. А теперь еще он был изрядно подшофе, что отнюдь не способствовало плавности и связности рассказа. Однако наши с Миленой мучения были не напрасныистория оказалась настолько забавной, что я приведу ее здесь не в форме авторской речи, а в собственном литературном изложении.
Итак, сегодня утром господину литератору требовательно позвонили в дверь. Он никого не ждал и поэтому слегка насторожился. Звонок повторился, но на этот раз оказался уже вдвое длиннее и заметно требовательнее. Литератор на цыпочках прокрался к двери и заглянул в глазок. На лестничной площадке громоздилась очень дородная дама лет сорока с крупными «африканскими» губами и заплывшими жиром маленькими глазками.
«Это, наверное, из ЖЭКа», с облегчением подумал он и безбоязненно щелкнул замком. Однако один только взгляд дамыжадно-обрадованный и циничныймгновенно показал ему, насколько же он ошибся.
«Привет, дорогой, радостно произнесла женщина и тут же решительно шагнула вперед, буквально впихнув своим внушительным бюстом растерявшегося хозяина в глубь его собственной квартиры. Надеюсь, ты меня узнаешь? Ведь ятвоя Маша!»
У растерянно заюлившего глазами литератора упало сердце. Как ни странно, но в этой располневшей и огрубевшей матроне под толстым слоем жира и макияжа осталось нечто такое трудноуловимое и труднообъяснимое, что сразу заставило его вспомнить юную студентку техникума сельскохозяйственного машиностроения из небольшого городка Белова, которая много лет назад вместе с подругой приехала в Москву на каникулы«посмотреть столицу».
Как назло, именно в этот день подвыпивший и тогда еще начинающий литератор обмывал с приятелем свою новую повесть, слоняясь по городу и помахивая скатанным в трубочку журналомточь-в-точь как в чудесном фильме «Я шагаю по Москве». В парке Горького они наткнулись на юных провинциалок, познакомились с ними и предложили «показать город». Увеселительная экскурсия продолжалась до вечера и вполне естественно завершилась на квартире литератора, который уже тогда жил один. После совместно проведенной ночи, во время которой провинциальная Маша ухитрилась удивить столичного плейбоя такими штучками, о существовании которых он не читал даже в «Камасутре», господин литератор с большой охотой пригласил ее «приезжать как можно чаще». Их роман тянулся около двух лет, после чего девушка прислала прощальное письмо, сообщив, что выходит замуж за местного шалопая.
И вот теперь, «двадцать лет спустя», эта самая Маша, превратившаяся в грузное чудовище с арбузными грудями, явилась к нему без приглашения и теперь гипнотизирует его откровенно жаждущим взором!
«Интересно, еще подумал он, какого черта она от меня ждет?»
«Что же ты молчишь, милый? продолжала наседать незваная гостья. Или ты не рад меня видеть? Не бойся, я в Москве проездом, всего на два дня».
«Всего?»мысленно ужаснулся злополучный литератор, а вслух промямлил:
«Привет, Мария. Раздевайся, проходи»
«Что, вот прям так сразу и раздеваться? с иронией кокетничающей слонихи осведомилась Маша, заставив литератора похолодеть от самых скверных предчувствий. А чего ты такой кислый?»
«Похмелье», зачем-то соврал он, хотя не пил уже целую неделю.
«Это мы вылечим, заверила гостья, снимая плащ и доставая из объемистой хозяйственной сумки, в которой вполне могла бы поместиться семейка лилипутов, литровую бутыль «Золотого кольца». Закусь у тебя найдется?»
«Я не пью, мне нельзя»
«Как не пьешь, почему нельзя? А похмелье от чегоот кваса? Будет врать-то!»
Литератор жалко улыбнулся, пожал плечами и пригласил Машу в гостиную.
«Только мне скоро придется уходить, робко предупредил он, доставая бокалы, я тут к врачу на прием записался, никак нельзя пропустить»
«А от чего лечишься? Не от СПИДа, надеюсь?»
«Нет, не от СПИДа. На столь страшное признание литератор не решился, зато вдохновенно придумал другое:У меня полнейшая импотенция!»
«И это вылечим! ухмыляясь, пообещала Маша и, к неописуемому ужасу бывшего любовника, достала из сумки упаковку «Виагры». Вот, своему мужику купила, но, по старой памяти, для тебя не жалко!»
«Я погиб! в стиле персонажей романтического девятнадцатого века трагически подумал литератор. Лучше бы она была не так памятлива! Если эта свиноматка не придушит меня своим бюстом, то затрахает до смерти! Да ей племенного хряка мало!»
С каким же облегчением он услышал телефонный звонок и, отчаянно надеясь на спасение, сорвал трубку.
«Говорите!»
Звонила какая-то из его редакторш, что-то уточнить по поводу верстки нового романа. Литератор мгновенно сообразил, как это можно использовать, и начал всячески ворковать, немало удивив эту почтенную, предпенсионного возраста даму ласковыми обращениями типа «моя милая» и «лапуля».
Дождавшись, пока она простится и, повесив трубку, пойдет рассказывать всей редакции, что их знаменитый автор допился до белой горячки, он произнес последнюю фразу:
«Приезжай, скорей, любимая, только не удивляйся, что у нас гости. Нет-нет, потом все объясню. Да, разумеется, я выйду тебя встретить. Все, жду и целую», после чего повесил трубку и с некоторым облегчением посмотрел на Машу, которая укоризненно покачала головой и погрозила ему пальцемнастолько толстым, что им можно было затыкать винные бочки.