Зачем? Астахов обогнал меня и преградил дорогу. Тебе мало впечатлений на сегодня? буднично спросил он. Или хочешь в качестве подарка от меня трупик Ангелова себе в постель?
Рискнув сломать себе руку, я ударила его по лицу так сильно, как только могла. Астахов прищурил глаз со стороны покрасневшей щеки.
Я и забыл, какая ты в гневе, вкрадчиво произнес он и, неожиданно подхватив меня, перекинул через плечо.
Отпусти! потребовала я, почувствовав тошноту. Астахов, я серьезно! Меня сейчас вырвет!
Это не самое худшее, что со мной происходило, невозмутимо парировал волкодав, бодро шагая вперед. К тому же тебе просто нечем, добавил он, толкнув ногой дверь моей комнаты. Ты не ела весь день.
Астахов пронес меня через комнату и вынес на балкон.
Любишь итальянскую кухню? спросил он, опуская меня в кресло из ротанга.
Несмотря на тошноту и головокружение, я сглотнула, забурчав пустым желудком: итальянская или какая-то другая кухня, но пахла она очень вкусно.
Я вот очень люблю, продолжал Астахов, накладывая на тарелки ароматные спагетти. И чтобы ты знала: все это я приготовил сам.
Я присмотрелась к слипшимся спагетти и с сомнением перевела взгляд на волкодава. Пахло, может, и вкусно, но вид у них был не очень аппетитный.
Астахов улыбнулся и провел рукой по непривычно коротким волосам.
Попробуй сначала, а потом будешь критиковать.
Сдавшись на погибель от кулинарных шедевров Григория Георгиевича, я вздохнула и взяла вилку. Спагетти были явно переваренными, зато паста оказалась просто божественной, и я не заметила, как съела почти все, что было на тарелке.
Волкодав довольно сверкнул глазами и, налив себе и мне из кофейника подстывшего кофе, закурил.
Ты все делаешь правильно, нарушил он тишину.
Твоего одобрения я всю жизнь ждала, сыто и на удивление расслабленно сострила я, сделав глоток кофе. Странный у него какой-то был вкус. Совсем не кофейный.
На заводе была спрятана большая партия оружия, пропустив мимо ушей мою колкость, продолжил Астахов. Думаю, ты об этом уже догадалась. Я лично сопровождал ее еще когда Ангелов только собирался сраться с ювелиром, но вспомнил об этом только когда ты отдала приказ запустить завод. Кстати, это было очень сексуально, подчеркнуто добавил он.
Кто еще об этом знал? спросила я, игнорируя его обволакивающий космический взгляд.
Все, кто знали или могли знать мертвы. Мы с ребятами зачистили всех, кто работал на Ангелова.
Видимо, не всех, заметила я, немного содрогнувшись от того, с какой легкостью он говорил о массовых убийствах.
Видимо, не всех, сухо повторил он, выпуская через нос тяжелый дым.
Это плохо, выдохнула я, устало помассировав лоб. Кохан или кто бы это не был Он не один, а мы даже не знаем, как он выглядит.
Это ненадолго, ответил Астахов, загасив сигарету в не выпитом кофе. Ибрагимов
Что мне твой Ибрагимов?! фыркнула я. В руках внезапно появилась слабость, и я чуть не уронила чашку. У него свои мотивы.
Ты не понимаешь, возразил Астахов.
Это ты не понимаешь! в свою очередь возразила я. Та куклаЯ осеклась и невольно поежилась.
Ты права. Астахов встал из-за стола и, обогнув его, опустился на корточки возле меня. Но ты лишила меня этого понимания.
Ты сам себя этого лишил, ответила я, догадавшись, что он имел в виду. Год по твоим словам ты околачивался рядом. Просто рядом. Не больше. Это был твой выбор, так что не делай из меня злодейку. ВообщеЯ устало провела по волосам. Я не хочу ругаться.
Я тоже не хочу не ругаться. Я хочу заняться с тобой любовью.
Кому, что, Астахов, я рассерженно встала, а тебе трахаться! Голова от резкого движения пошла кругом, и я покачнулась.
Напомни мне об этом завтра, сказал волкодав. Встав следом, он прижал меня к себе.
Я странно обмякла в его объятиях. Появилось неестественное чувство невесомости или даже прозрачности. Веки стали неимоверно тяжелыми, и это состояние напомнило мне время, когда я лежала в больнице под лошадиными дозами лекарств. Тут меня и посетила догадка.
Кофепробормотала я, с трудом фокусируя взгляд на Астахове. Ах, ты ж падло
Немного снотворного творит чудеса в случаях со строптивыми и своенравными дамами, промурлыкал волкодав, легко поднимая меня на руки.
Уложив меня на кровать, Астахов снял с меня босоножки, не лишив себя удовольствия обласкать мои ноги. Снотворное действовало быстро, и я теряла контроль не только над телом, но и над разумом.
Мразьпрошипела я, слабо дернув ногой.
Волкодав хитро улыбнулся и поцеловал мое колено. Он провел ладонями по бедрам, одновременно прокладывая по ним влажную дорожку из поцелуев.
Ты не посмеешьсонно выдавила я, ощутив слабый отклик на его ласку.
Посмею, как ни в чем не бывало, заявил Астахов. Сменив позицию, он наклонился и провел языком по моим губам. Еще как посмею! шепотом повторил он.
Я тебя ненавижувыдохнула я.
Это я тебя ненавижу, ответил Астахов, с чувством разминая мою грудь. Ты сбежала от меня, не сказала, что беременна, сына в мою честь не назвала, дважды пыталась меня убить, ты била меня и обзывала, на моих глазах облизывалась с адвокатом. И за это, он сдавил мои соски, и я слабо застонала, я затрахаю тебя до смерти. Но не сегодня. Все-таки ты именинница.
Ты грубый
А ты красивая.
Волкодав отстранился, но я из последних сил схватила его за футболку.
Ты знаешь, гдепрошептала я. Где Никита?
Хитрая улыбка на его лице стала нежно-печальной. Он взял мою руку и поцеловал ладонь.
Все, что тебе нужно знать, Кира, шепотом ответил он, глядя мне в глаза, это то, что наш сын в безопасности.
Скажи мне, где он Пожалуйставзмолилась я. По щеке плавно скатилась одинокая слеза.
Шшш! Волкодав прижался губами к влажному следу на мое щеке. Спи! Завтра будет лучше, чем сегодня!
Глава 13
Солнце давно отвернулось от окон и балкона моей комнаты, и я сонно поморгала, не ориентируясь во времени.
Во рту был привкус тухлых яиц, и мне очень хотелось пить. Я протянула руку к бутылке с водой, неизвестно откуда взявшейся на прикроватной тумбочке и, приподнявшись, сделала несколько глотков.
Я чувствовала себя отдохнувшей, но в голове была каша. Наволочка на подушке была грязной от косметики, которую я не смыла перед сном, а из одежды на мне были только трусики. Это открытие и стало поворотным моментом для моей сонной памяти, и я покрепче сжала бутылку, приготовившись кинуть ее в того, кто открывал дверь, но это была всего лишь Марта.
Доброе утро! Как поспали? осторожно спросила она, опасливо посмотрев на зажатую в моей руке бутылку.
Где это чудовище? выдавила я.
Григорий Георгиевич моет мотоцикл, сразу же ответила Марта, сдерживая улыбку.
На языке крутилось слишком много грубых слов, и я, пожалев уши девушки, промолчала.
Завтракать будете? между тем спросила Марта.
А который час?
Половина десятого.
Кошмар! простонала я.
Так поздно я не вставала даже в старших классах. Не то, чтобы мне было, чем особо заняться, но беззаботно валяться в кровати в то время, как мне прислали жуткую куклу, и кто знает, что еще могли прислать, было не самым рациональным занятием.
Хотя, какой там беззаботно?! Мне дали снотворное, как какому-то бешеному животному! Лучше бы волкодав не попадался мне сегодня на глаза!
Я швырнула мимо ящика тушь и схватила из портсигара сигарету, но не обнаружив зажигалки, скомкала ее, рассыпав табак по поверхности туалетного столика. Марта, забиравшая остатки моего завтрака, подозрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
Громко захлопнув ящик туалетного столика, я прошла в гардеробную, пнув на ходу ее раздвижные двери. Влажные волосы зацепились за первый же тремпель, и я вцепилась в него так, будто это был волкодав собственной персоной.
Прекрасный выбор, самодовольно раздалось из-за спины. Очень страстный цвет. Идеально подходит твоему настроению.
Я обернулась на Астахова, как ни в чем не бывало, стоявшего в дверях гардеробной со скрещенными на груди руками. В глазах сверкал космос, а на тонких потресканных губах играла нахальная улыбка.
Ты даже не представляешь, что мне хочется сейчас тебе сделать, с расстановкой сказала я.
Минет? игриво уточнил Астахов.
Каким-то чудом не вырвав себе клок волос, я кинула в него тремпель с красным платьем, которое ему так приглянулось. Пусть сам его наденет.
Астахов поймал его и рассмеялся. Будто прочитав мои мысли, он снял платье с тремпеля и приложил к себе.
Не мой цвет, весело заключил он.
Скажите мне, Григорий Георгиевич, по шкале от одного до десяти вы себя на сколько оцениваете? спросила я.
Мой голос прозвучал холодно, но внутри меня все кипело. Даже Борис не вызывал во мне такие вспышки гнева, но это подстриженное чудовище снова и снова разбивало на кусочки мою сдержанность.
На десять, конечно же, улыбнулся волкодав, сверкнув глазами.
А ваш психотерапевт тоже так считает?
Не посещаю, беззаботно отмахнулся Астахов, незаметно двигаясь в мою сторону.
Это заметно, процедила я. Впрочем, даже если бы вы посещали его, это продлилось бы не долго. Таких, как вы, Григорий Георгиевич, закрывают в местах не столь отдаленных, причем пожизненно.
И вы бы не скучали по мне? муркнул волкодав, оказавшись уже на расстоянии вытянутой руки от меня.
Я схватила еще один тремпель и кинула в него, но Астахов ловко увернулся, да еще и умудрился заключить меня в объятия.
Да вы сегодня в ударе, Кира Валерьевна! рассмеялся он. Признайтесь, что вы никогда не чувствовали себя такой живой и настоящей, как сейчас со мной.
Его голос стал завораживающе хриплым, и он, опустив голову, разрешил своим губам гулять по моим щекам и шее, а рукам сжать мои ягодицы.
Признайтесь, продолжил Астахов, не обращая внимания на мои слабые попытки вырваться, что вас никто и никогда не трахал так, как я, и что вы никогда не любили никого так, как меня. Признайтесь, что хотели, чтобы я вас нашел, чтобы я любил вас и нашего сына, и всех последующих детей, а они будут. Я вам это обещаю. Волкодав поднял голову и жарко выдохнул мне в лицо. Хочу раз десять видеть тебя беременной. Ты такая красивая была, когда Никиту носила.
Я сделала глубокий вдох, проникаясь его страстью и совершенно нетипичным для него волнением.
Гришавыдохнула я, сбитая с толку потоком его слов и распаляющими действиями губ и рук, ударившими меня в мои же собственные противоречивые чувства к нему.
Я хорошо запомнила ощущение пустоты и дикого ужаса, когда поняла, что сына не было в коттедже, и я помнила то, с какой легкостью Астахов тогда сказал, что Алеша увез Никиту, как только я уснула. А чего же волкодаву должно было быть не легко? Не он носил его под сердцем, не он рожал, не он вставал по ночам и кормил грудью! И чего же ему должно было быть сложно заявлять мне про других детей? Процесс ведь такой занимательный!
Это злило меня. Очень. И меня возмущало его поведение, но Но с другой стороны каждое его слово, каждое волнительное касание, каждый страстный выдох, как и все его предыдущие действия рассказывали мне совсем другую историюисторию одного убийцы. Его историю.
Гриша молча принюхивался к моим мыслям и чувствам, а я Я не прощала его, но, возможно, начинала понимать.
Ты сказал, я облизнула губу и неуверенно провела ладонью по его спине, что хотел убедиться, что Никита от тебя, но потом ты сказал, что для тебя это не важно. Разве это не противоречие?
Волкодав посмотрел мне в глаза долгим, пронизывающим взглядом.
Я знал, что он мой, ответил он. Интуиция или самоуверенность в том, что мои пловцы сделали то, что не смог чистокровный Ангелов, но я чувствовал, что он мой. Мне этого было достаточно.
Тем более, зачем тогда ты делал тест?
Ибрагимов Когда объявился Кохан, он начал сильно наседать на меня. После покушения и смерти сына вообще слетел с катушек, начал угрожать мне. Я его послал, но не знал, что он уже начал подделывать документы о твоем вступлении в наследство. Короче, все как-то затихло, а потом через два месяца Алеша позвонил и сказал, что ты в больнице. Тогда я вспомнил про Ибрагимова. Он не из тех, кто что-то забывает. Мне надо было грохнуть его тогда, а я сорвался и уехал к тебе. Когда Никиту впервые увидел, то подумал, что Ты, наверное, подумаешь, что я полный дебил. Астахов усмехнулся. Короче я подумал, что Ибрагимов тоже отец и если я смогу подтвердить, что отец я, а не Ангелов, то он отстанет от тебя. Ну, а если нет, то грохнуть я его успею.
Но ты ему так и не сказал? спросила я.
Нет. Астахов убрал руки от моих ягодиц и задумчиво сдвинул халат на груди, будто не знал, что под ним пряталось. Честно говоряОн осторожно коснулся заострившихся сосков, и мое дыхание немного сбилось. Я не видел результата. Я отдал мазок Никиты и свой собственный Алеше, но так и не забрал результат анализа. Может, он забрал. Не знаю. Я даже и не думал о нем, пока ты была в больнице, а потом и вообще забыл.
Вот так Еще одно его признание выбило у меня землю из-под ног. Противоречивые, как огонь и лед чувства к нему сплелись во мне в один тугой канат, стянувший меня и лишивший возможности дышать.
Что ж ты делал, волкодав? Разлучил меня с ребенком, а теперь добивал своими выходками и откровениями?
Я тебя не понимаю, прошептала я, всеми силами стараясь не утонуть в его ласках.
Я парень простой, усмехнулся Астахов, сбросив с меня халат. Откликаюсь на Гришку. Пью, курю. Умею играть в бильярд, ремонтировать мотоциклы, убивать. Трахаться люблю еще. И тебя люблю, конечно, а трахаться с тобой так и вообще мечтаю. Грубо, жестко, бесконечно. Никого так не хотел, как тебя, добавил он, прихватывая мои губы.
Забыв обо всем, я затрепетала, как неопытная девчонка в предвкушении его вкуса во рту. Я говорила, что не хотела видеть его в своей жизни? Говорила, что общение с ним просто вынужденная мера? А-ха-ха!
Всего за несколько дней разлуки с сыном и пребывания с волкодавом я превратилась в дуру и истеричку, кидавшуюся тряпками и ни с того, ни с сего ревновавшую его к какой-то симпатичной мотоциклистке, а в данный момент Вообще без комментариев.
Вот и думай, теперь, Кира, что знаешь себя и знаешь, чего стоят твои слова, обещания и установки!
Последние несколько дней я много размышляла о своих чувствах, качествах, способностях быть хамелеоном, злилась, пыталась заставить себя ненавидеть Гришу, хотя в этом правда была на моей стороне, но по большому счету я лишь пыталась себя обмануть, пыталась запретить себе чувствовать. А вот обмануть Гришу не смогла, и в отличие от него я упустила один важный момент: я изменилась.
Гриша В ту ночь, которую мы провели вместе, он дал первый толчок, и во мне началась цепная реакция, кульминацией которой стал Никита.
Теперь я жила, хоть и в данный момент в очень темном и враждебном месте. Теперь я чувствовала, хоть и противоречиво. И хотела я того или нет, Гриша все это усиливал, гремучей смесью из любви и ненависти наполняя меня до краев.
Что ж поделать?! Видимо, я была из тех самых женщин, что без всяких правил и логики, без ума и осторожности влюблялись в убийц.
Задний карман Гриши разошелся настойчивой трелью.
На связи! прорычал он в телефон.
Я хотела отойти, но Гриша придержал меня. Взгляд его потемнел, а брови сложились в одну линию, и я тут же напряглась, тщетно стараясь услышать, что ему говорили.
Звонившему Гриша так ничего и не ответил, и сбросив вызов, спрятал телефон обратно в карман.
Ибрагимов назначил встречу на завтра, сказал он.
Он приедет сюда?
Нет, ответил Гриша с таким видом, будто его ударили в пах. Он хочет, чтобы ты к нему приехала. Только так он согласен встретиться.
Я сердито выдохнула и отошла, на автомате взяв ближайший тремпель с каким-то синим платьем. Как и Грише, мне не понравилось, что Ибрагимов диктовал свои условия.
С другой стороны, разве не глупо было думать, что старик будет передо мной танцевать? Глупо, конечно. Скорее всего, это даже не он сам звонил, а кто-то из его шестерок или же сын.
Куда надо ехать? спросила я, надевая нижнее белье.
Его сын сообщит точное место и время завтра к обеду.
Просто блеск! фыркнула я.
Ощущение было, словно я оказалась между молотом и наковальней. Один урод слал мне цветы и подарки, второй мнил себя непонятно кем, а я по-прежнему топталась на месте, даже не зная, какой мне был прок от встречи с Ибрагимовым старшим.