Яна ЯснаяХроники ордена церберов
Глава 1
Следующий! Имя?
Танис с Фидейских болот.
Четвертый этаж, седьмая дверь справа. Первый колоколподъем, второйобщее построение и разминка. Третий колоколзавтрак. После завтракараспределение. Свободна. Следующий. Имя?..
Голос дежурного звучал настолько монотонно, что создавалось ощущение, будто он вовсе проделывает необходимую работу, не просыпаясь. Мы должны были прибыть в место нашего распределенияакрополь Кремос, что в городе Сардеще до заката, но бесконечные дожди размыли дорогу до полного непотребства. Лошади уныло месили копытами грязь, телеги обоза то и дело вязли в ней же, мы проклинали непогоду, но поделать ничего не могли.
Распогодилось лишь на подъезде к городу. Ветер сдернул плотную вуаль туч с бездонного неба, открывая россыпь звезд с сырным кругом луны в центре, подковы застучали бодрее, но все равно городские часы пробили три, когда мы наконец проехали под аркой со скалящим пасти трехголовым псом.
Я давно ждала этого момента с восторгом и замиранием сердца, но в миг, когда за моей спиной закрылись кованые ворота, испытала лишь облегчениенаконец-то. Сейчас все мыпятеро новичков, прошедшие учебу в цитадели Церберов, только-только получившие почетное клеймо орденахотели одного: спать.
Заветная близость желаемого придала сил, и по лестнице я взлетела весьма бодро, тихонько толкнула дверь в нужную комнату, сама просочилась туда же и озадаченно застыла на пороге, уставившись на мужской зад.
Голый мужской зад.
Не то, чтобы мне в жизни не доводилось видеть подобного. Когда идешь в профессию, которая на три четвертых является мужской (и то на словах, а на деле в один год со мной на обучение приняли двадцать пять парней и всего трех девушек), то чего только не насмотришься.
Но как-то не готова я была к такому виду вот так вот прям с дороги да в глаз.
Яркая луна заглядывала в окно, любезно подсвечивая подробности.
Он ничего так, да, этот зад. Крепкий, ладный. И спина красиваяширокая, с четко прорисованными мышцами. Парочка интересных шрамов. Затененная линия позвоночника. И девица рядом очень даже. Мне вот о такой груди и мечтать не приходится. Волосытемный атлас, а кожа как будто бархатная на вид.
Одно но только.
Кто-то из этих двоих дрых на моей кровати. По крайней мере, одна из сдвинутых вместе коекточно была моей, я двери честно пересчитала два раза.
Задумчиво качнувшись с пятки на носок и обратно, я обошла сдвоенное ложе по кругу, сбросила на пол вещмешок, повела плечами, удобно ухватила ближайший угол кровати и рывком дернула на себя.
Зверский скрежет, глухой грохот, нежный вскрик.
Кровать (и девица на ней) оказалась довольно легкой, потому что охотно поехала, куда ее двигали. Девице больше хотелось остаться в объятиях мужика, чем на кровати (сомнительный выбор), поэтому она и скатилась благополучно в образовавшуюся дыру.
Я отсалютовала недоуменно хлопающим темным глазищами взялась за другой угол кровати.
Ты что делаешь?! визг был уже совсем не нежным.
Вы спите-спите, пропыхтела я, с грустью осознав, что это не кровать была легкая, а сил я в первый рывок вложила со злости столько, что на последующие их уже не осталось. Я вам больше не помешаю!
А, ладно, и так сойдет! Завтра в угол до конца оттащу, очень уж спать хочется.
Перевязь с оружием я пристроила на подставку на остатках доступной мне бережности. На прочее ее уже не хватило, и одежда полетела на пол неопрятный кучей. Сапогипод кровать. Вещмешок, после короткой, но отчаянной борьбы, отдал мне свежую рубаху и отправился к сапогам.
Вялая мысль о том, что надо бы распинать всё моё барахло хотя бы равномерным слоем по полу, чтобы просохло, ворохнулась, и тут же была изгнана могучим заклинанием завтра, всё завтра.
Спа-а-ать!
Но стоило лишь мне вытянуться в кровати (благодаренье Ведающему Тропы, ее на мою длину хватило) и уткнуться лицом в матрас, как кровать вместе со мной с диким скрежетом куда-то поехала.
Вот только зря я взметнулась змеей, готовая насмерть драться за свое право спать на нейэто мой голозадый сосед всего лишь доподвинул не покорившийся мне угол к стене, как положено.
Его подружка, прижимая к богатой груди простынь, очумело переводила взгляд с меня на него и обратно.
Иди в койку.
Голос у соседа оказался хрипловатым со сна.
Но Как же Здесь же
Она тебе мешает?
Да вы оба больные! взвилась брюнетка, и подхватив свои пожитки, вылетела из комнаты.
Между прочимтак и не вернув соседу простыни.
Я уткнулась лицом в матрас и старалась не выдать рвущийся наружу смех. Подушка, которую я постеснялась требовать, увесисто прилетела мне в затылоки вдавила меня лицом в постель в приступе хохота.
А что, всё верно: грудастая сбежала, зачем ему теперь две подушки?
Сосед размял кости, повел плечами.
Может, обратно сдвинем? Ночи тут холодные
Я поперхнулась весельем:
Спать одетым не пробовал?!
И по смешку соседа поняла, что повелась на простейшую подначку.
Огрызаться и что-то исправлять не стала, но зарубку на память сделала.
При случае верну ему шутку. Но это потом, а сейчасспа-а-ать!
Спать!
* * *
Меня куда-то волокли. Руки и ноги были неподъемно тяжелыми, и знакомый терпкий привкус дурманного зелья во рту понятно объяснял, отчего так вышло. Слюна была вязкой, густой.
Я отчетливо понимала, что несут меня на убой, но страха почему-то не было. Его заменяла обидаи она заслоняла все остальное, и даже стыд за то, что я так глупо попалась, плескался на дне души. А обида жгла. За преданное доверие, за чудовищную несправедливость происходящего, за то, что мне предстоит столь бездарно окончить жизнь.
Зеленоватый туман мягко светился в ночном лесу, обвивался вокруг деревьев и тянул щупальца к плоскому черному камню. Меня забросили на него грубо и бесцеремонно, и удар спиной вышиб из легких остатки воздуха. Пока я приходил в себя, сквозь боль пытаясь выровнять дыхание, мои провожатые встали вокруг алтаря и затянули литанию. Длинная и монотонная, она звучала слаженно, заставляя задуматьсякак долго они к этому готовились.
Обида снова стиснула сердце и тесно переплелась с отчаянием.
Балахоны скрывали тела присутствующих, а капюшонылица, но я и так знала, кто они. Кто в этом проклятом месте встал вокруг алтаря, чтоб принести меня в жертву.
От темных фигур стало исходить свечение, и сильнее всего было от того, кто стоял у меня в изголовье. Тот, кому я верила больше, чем себе. Тот, от чьего предательства было больнее всего.
Тело, связанное дурманом, отказывалось повиноваться, но я видела, как он воздел руки, занося над головой нож.
Отчаяние, гнев и обида захлестнули с головойа затем их снесло жуткой болью, когда ритуальный клинок пробил грудину.
Боль была такой страшной, что я проснулась.
Провела рукой по лицуи ощутила ладонью испарину. Да уж
Сон был странный. Слишком яркий, слишком реалистичный. Больше похожий на воспоминание? Предвидение?..
Но уж точноне моё. В моей жизни не было никого, кому я бы доверяла так, как я-из сна. Я и в детстве-то людям доверяла в меру, с оглядочкой, и старая Карима, заменившая мне мать, только одобрительно кивала на это: люди все разные, чужая душапотемки, доверяй, но проверяй (и прочие премудрости, усвоенные болотной ведьмой на собственной шкуре).
Бросила взгляд на соседа, прикидывая, может ли мой сон иметь отношения к нему. Рассветные сумерки, заглянувшие в высокое окно, были куда прозрачнее непроглядной темени, в которой мы познакомились, и сейчас я отчетливо видела взъерошенные светлые волосы (Чистое золото, а не масть, зачем мужику такая красота?!завистливо вздохнула во мне баба), шрам поперек брови, темные густые ресницы.
Ну не знаю-не знаю, как там на самом деле, но чуйка мне шептала, что этот тоже не из доверчивых.
Если честно, сновИдение и предсказанияне то чтобы мои сильные стороны
И слава Ведающему Тропы, что-то мне не хотелось бы регулярно просыпаться так, как сейчас!
Гулко бухнул колокол, возвещая подъем. Скоро он подаст голос второй раз, собирая братьев и сестер на утреннее занятие Я усмехнулась сама себе: окстись, девка, какое занятие? Занятия с уроками остались в Логове, сиречь, цитадели, где орден обучал новичков. Здесь второй колокол зовет к утренней тренировке!
Пока я копалась в своих мыслях, сосед уже встал, и теперь неспешно, но и не пытаясь покрасоваться перед новенькой, одевался.
Ты, случайно, сон не терял? без особой надежды спросила я у него.
Взглянув на меня, как на дуру, голозадый подхватил оружие и вышел.
Вот тебе и Доброе утро, Танис!.
Что ж. Перескажу сон кому-то из магистровпусть это будут их заботы.
Соскользнув с кровати, я стремительно натянула на себя сырую одежду (ой, надо, надо было пересилить себя ночью и разложить ее нормально!), защелкнула на талии пояс с кинжалом, проверила, как выходит из ножен Плясунья, понадежнее скрутила волосы и поторопилась во двор.
С четвертого этажа на первый, вместе с людским потоком вышла в дверь, и завертела головой, оглядываясь.
Широкий двор, мощенный камнем, несколько пятачков со снарядами, просторная огороженная площадка для разминок с оружиембольшей частью всё, как в Логове
О, Танис!
Вот так всегда. Чуть чтои я уже не "У-у-у-у, змея!", а "О, Танис!".
Новички, прибывшие вместе со мной, неуверенно мялись неподалеку от дверей: в акрополе Кремос никто не озаботился такой ерундой, как общая разминка. Здесь обитали взрослые люди, и каждый из них сам знал, как ему лучше заботиться о своем теле.
Чего столпились? За мной.
Утоптанная дорожка, бегущая вокруг тренировочной площадки, предупредительно прыгнула под ноги, и четверо моих бывших соучеников потянулись за мной, как гусята за мамкой-гусыней.
Не знаю, как у них тут принято, но я не собираюсь отказываться от привычного только потому, что некому отдать мне приказ.
Так уж вышло, что в тот год, когда я пришла к стенам ордена, все прочие, искавшие себе места под его стягом, оказались на год-два младше меня. Вот и получилось, что привыкли мои соученики оглядываться на меня, как младшие на старшую.
Впрочем, любви между нами большой не случилось, потому как нрав у менячто болотная водица, едкий и вонючий.
Шуганув после пробежки парней, чтобы рассыпались по двору, присматриваясь к старшим, я поочередно размяла суставы, от шеи до ступней, и потянула из ножен Плясунью.
Стальная подруга рыбкой взметнулась в воздух, и потянула за собой тело, разогревая его уже как следует.
Когда напротив меня встал незнакомый орденец и принял мой тренировочный выпад на оружие, я довольно выдохнулас напарником-то, ясное дело, интереснее клинками звенеть, чем вхолостую тени гонять! и шагнула вперед в привычной тренировочной связке.
Скорость наращивала плавно, давая сердцу набрать ход, разогнать по жилам кровь.
Горло, ребра, бедро, ребра, горло, перекинуть клинок в левую руку, повторитьклинки танцевали, выводя остриями причудливый узор, я же, подчиняясь вбитому наставниками Логова навыку, не смотрела на них, следя за движением тела противника И лишь когда солнышко блеснуло в его волосах, запоздало догадалась приглядеться: золотистая масть, рассеченная шрамом бровь
С добрым утром, сосед!
Плохо у тебя с внимательностью, соседка, долговато узнавала, он хмыкнул, легко принимая и отводя мой удар.
Так ты бы штаны приспустила то я лица не запомнила!
Голозадый заржал и перестроился, сам переходя в наступление.
Он погнал меня по двору в традиционном атакующем комплексе, и, против ожидания, не пытался пробить или подловитьпросто выполнял стандартные упражнения в хорошем разминочном темпе. И присматривался, оценивая. Я не протестовала, я занималась тем же.
Силен. Но тяжеловат. Гибкости не хватает, но компенсирует скоростью. Отличный боец, словно нарочно вылепленный под Клыка.
Момент окончания длинной разминочной связки отметился тем, что я резко ушла в сторону, ожидая неминуемой атаки, и она прошла стороной, но и контратака моя цели не достигла. Клинки встречались и звенели, и его сила проваливалась в мою ловкость и коварство, не давая ему ничего, и все быстрей и быстрей звенело железо
Вдохновение коснулось души белым пером, подхватило волной, раскрыло за спиной крылья. И я взметнулась на гребне этой волны, и стала быстрее себя, сильнее себя и прозорливее. И крылья понесли меня, и Плясунья запела яростнее, звонче оружия противника, и я теснила, теснила его по тренировочному двору, напирая, нападая. И он только успевал отбиваться, подставляя меч под мои удары!
И не злился, нет. Я чуяла его хмельную радость, такую же точно, что и моя.
И когда Плясунья нашла брешь в его обороне, и коснулась беззащитного бока мне было остро жаль, что бой закончился.
Я была мокра от пота насквозь, в перетруженные руки и ноги не спеша приходила мелкая дрожь, а пальцы вцепились в рукоять так, что еще попробуй, разведино мне было почти больно от того, что это наслаждение иссякло.
Крылья, белоснежные крылья вдохновения, что прорастали в моей душе и возносили меня над миром, и несли в блаженное небо, вновь меня оставили.
На слова соседа "Неплохо, только не увлекайся так на тренировках" я только кивнула.
Как бы не так!
Крылья. Треклятые крылья вдохновения всегда были в моей жизни, и то они несли меня вперед, то я неслась за ними. Ничего не было слаще этого чувства.
Кто-то пришел в Орден за лучшей жизнью, за достатком. Кто-точтобы служить и защищать других. Кто-то
А я пришла за мгновениями неистового упоения. За дрожью победы. За той сладостью, что заливает сердце, когда схлынет опасность, и ты вновь победил.
* * *
Вернув Плясунью в ножны и пожав партнеру руку, я прошла к колодам с водой у стены. Народ заканчивал с утренней тренировкой, и в воде плескались полуголые церберы, подставив нескромному девичьему взгляду крепкие мужские спины. Просто загляденье!
Журчала вода, свисали с крюков полотняные полотенца, обтрепанные, но чистые Сестер по оружию я навскидку насчитала не больше десятка. Они не заголялись, как мужики, но и не стеснялись, не кучковались робко своим кругом. Один из моих бывших соучеников, Аим, умывался, стянув рубаху, намочив волосы и получая полное удовольствие от занятия.
А я набрала воды полные пригоршни и нырнула в холод горящим лицом, прислушиваясь, как догорает в теле счастье.
И была неприятно удивлена, когда по моей заднице звучно шлепнула чужая (точно чужаямои-то обе заняты!) ладонь.
Аим замер, забыв как дышать.
А я а я зачерпнула еще воды, и поглубже окунулась в нее, делая вид, что ничего такого не случилось. Я, может, вообще ничего не заметила!
Шумно отфыркалась, снова плеснула в лицо полными пригоршнями.
Аим по правую руку от меня так и не пошевелился, и только стекающая с него обратно в корыто звонкая капель нарушала его каменную неподвижность.
Довольный своей шуткой, цербер вразвалку прошел рядом со мной, пристроился по левую руку. Наклонился, потянулся набрать в ладони водыи неожиданно ушел в нее головой по самые плечи.
А потому что тело человеческое так уж устроено, что если вывернуть кому-то руку вверх да заломить до болион непременно клюнет лицом вниз. Ничего не поделаешь, так уж мы все богами скроены.
Раз, два, три, четыре
Цербер пытался вывернуться, воспользоваться преимуществом в весено я успела закрепиться земными корнями, а выскочить из моего захвата, да в таком неудобном положении, давненько уже мало кому удавалось.
пять, шесть, семь, восемь.
Я ослабила захват и позволила шутнику вынырнуть, разогнутьсяровно на один вдох. И с удовлетворением отметила, что он успел-таки этот вдох ухватить, прежде чем я довернула плечо, вновь заставив мужика нырнуть в корыто.
Раз, два, три
Белобрысый сосед тоже пришел сюда смыть с себя пот после разминки.
Мы вам не мешаем? кротко уточнила я.
Нет-нет, места всем хватит!
На невезучего собрата белобрысый поглядел насмешливо.
восемь!
Ослабить захвати тут же уйти с линии удара. В душе вновь всколыхнулось вдохновение, и кровь кипела.
Моей жертве совсем не нравилось быть жертвой, и тяжелый кулак был тому намекомвот только не дошел до меня ни намек, ни кулак, руку вырвать он тоже не сумел, а вот я сумела и подшагнуть ему за спину, и снова загнать в воду по самую холку.
Раз, два, три, четыре, пять
Что здесь происходит?
Вопрос, заданный жестким голосом человека, привыкшего отдавать приказы, заставил меня отпустить добычу и встать навытяжку. Пока добыча отряхивалась от воды, я преданно поедала взглядом начальство: длинная мантия с орнаментов защитных знаков и алой оторочкой по подолу и рукавам, медальонсеребряный цербер с рубиновыми глазами на черном поле.