Правда, сейчас всё выглядело каким-то непривычным. Элл не помнила, чтобы Кэрролл делала что-то ещё кроме как неотрывно следила за «происходящим» в дисплей фотокамеры, периодически нажимая на кнопки нужных настроек и пусковой затвор, время от времени отдавая распоряжения либо своим помощникам-ассистентам, либо позирующей модели. Теперь же она обходилась только своими силами, без единого ненужного свидетеля.
Сядь по центру, спиной к изголовью.
В какой-то конкретной позе?
Пока просто сядь, как тебе удобней.
Весь этот чисто профессиональный настрой и далеко не интимно соблазняющие слова и действия Лиз окончательно сбивали с толку. Но хотя бы теперь Элли могла наблюдать за ней с более удобной позиции, видеть её красивое лицо прямо перед собойспокойное и безупречное, будто одухотворённое и не от мира сего, если, конечно, не иметь никакого представления, кто перед тобой на самом деле. Хотя, в принципе, Кэрролл никогда и ни перед кем не менялась, особенно перед незнакомцами. Благороднейшая и наипрекраснейшая из всех существующих земных богинь.
Так что теперь Элл впервые и в полную меру начинала понимать не только Марка, но и всех его соперников, готовых перегрызть друг другу глотки лишь за одно ничтожнейшее право оказаться у ног своей королевы единственными избранниками (и не меньше, чем до скончания веков). Попасть в её личные покои, в святая святых! Что может быть наиболее важным и первостепенно значимым, чем эта маниакальная одержимость? Ведь только там она могла по-настоящему измениться, превращаясь из недоступной, практически непорочной святой в простую смертнуюпадшую грешницу: живую, открытую, чувственную женщину, которую они доводили собственными ласками до наивысшего пика запредельного наслаждения.
И, как бы дико это сейчас не звучало, но Элл тоже хотела его увидеть. То самое выражение страсти и пробирающего до костного мозга соблазна, что способны воздействовать на чужую психику не менее сильной ответной реакцией.
Сумеет ли она устоять перед всем этим? Перед самой Лиз Кэрролл? А если рискнёт и потянется к ней первой? Хватит ли на такой безумный шаг собственной наглости или полной отключки инстинкта самосохранения?
Лиз снова приблизилась, разглядывая выбранную ею же на этот час модель сканирующим насквозь взглядом пугающе искушённого художника. И нет, в её глазах не прослеживалось ни малейшего намёка на сексуальный голод или похотливый интерес. Обычно так смотрят как на какой-нибудь общедоступный товар, сверяясь с заявленной на него ценой через его представленную визуализацию.
Только для Элли и этого оказалось более, чем достаточно, чтобы в который раз за прошедшее здесь время пропустить сквозь себя острейший разряд ошеломляющего возбуждения. И какой смысл лгать себе дальше, если она действительно ждала, как какая-то одержимая маньячка, прикосновения чужой близости и пальцев к своему телу. Вот-вот. Именно ждала, затаив дыхание, отсчитывая последние секунды обратного отсчёта перед неминуемым, когда же Лиз начнёт придавать её телу более изысканную позу, поправляя одежду и волосы разводить в стороны дрожащие коленки
Вагина снова надрывно запульсировала режущими спазмами невыносимого вожделения, клитор налился кровью, набух до максимальных размеров; соски заныли, сжались и затвердели, пока грудь наливалась томной истомой, визуально увеличиваясь и округляясь, становясь ещё более чувствительной и упругой. Буквально жаждущей, как и всё тело, остервенело требующей настоящих и куда ощутимых касаний. Казалось, ещё немного, всего одно неосторожное движение и она точно кончит.
Как, вашу мать?! Как Лиз это делала? Возбуждала едва не любого, кто подпадал под её треклятые чары, без какой-либо физической стимуляции эрогенных зон. И после этого скажете, что не существует никакого ведьмовства?
Придвинься поближе к спинке кровати и подними руки над головой.
Спасибо хотя бы за лёгкое отрезвление. Но всё равно недолгое. Куда сложнее оказалось не подавать виду, насколько сильно тебя сейчас изводило грёбаным перевозбуждением. Лиз не должна о нём догадаться, если не забывать о том факте, что она являлась ярой гомофобкой. Да и Элл никогда до этого не приравнивала себя ни к лесбиянкам, ни к би, пусть временами и пускалась во все тяжкие, но только если под очень сильным наркотическим опьянением. Сейчас-то она далеко не под кайфом, если не считать будоражащие накаты острой эйфории от близости Кэрролл и её щедрейших прикосновений.
Вообще, по внешности Лиз никогда невозможно было определить её истинное состояние. Будто всегда наглухо закрытая, перед кем бы то ни было. Ни единого намёка на желание или попытку откровенного соблазна, даже когда сама оказывалась в эпицентре устроенных ею же тематических постановок с ролевыми играми.
Её безупречная матовая кожа сохраняла свой изначальный оттенок без единого намёка на прилив или, наоборот, резкий отлив крови. Взгляд всё так же невозмутим и поверхностен. Зрачки не расширяются и не сужаются. Дыхание ровное, едва заметное. Всё, что она может себе позволить из проявленных на публику чувствлишь мягкую улыбку снисходительной королевы. Ни манерных поз, ни чересчур кокетливых заламываний от томной соблазнительницы, хотя природной грации ей не занимать. Любой неосведомлённый наблюдатель может с лёгкостью принять её за фригидную сучку, попросту плевавшей на все его потуги чем-то её завлечь или заинтересовать. А может даже и за безэмоциональную социопатку, для которой общеизвестные формы удовлетворения совершенно не подходят. Поэтому она якобы и ищет своей аномальной природе антисоциальной личности ненормальные, а порой и сверхаморальные формы нетрадиционных сексфантазий, в коих сама же зачастую не принимала персонального участия.
Только Эльвира и все, кто был очень тесно знаком с Кэрролл, прекрасно знали, что Лиз далеко не социопатка. И уж тем более не психопатка, коллекционирующая с маниакальной одержимостью в своём тайном бункере забальзамированные части тел собственных жертв. Лизбогиня! Единственная, совершенная и неповторимая! И этим всё сказано! Причём богиня из языческой мифологии, где созидание, величие и милость высших сил переплеталась с необузданной жестокостью и едва не инфантильным гневом эмоционально неуравновешенных богов.
Да, Лизтворец и художник в прямом смысле этого слова и с очень большой буквы. А социопаты изначально лишены чувства прекрасного, как и каких-либо способностей к созиданию. И то, что она умела скрывать свою истинную натуру от не в меру любопытных глаз, лишь добавляло её божественному образу неповторимого шарма ещё более недосягаемого совершенства. Именно данная черта и вызывала у окружающих людей столь бурную реакцию с зашкаливающим интересом, засасывая их сущности со здравым рассудком в вязкие топи чужой неразгаданной тайны. Побуждая (или, скорее, толкая) на самые безумные поступки, а временами даже ломая психику и прежние представления об обыденных вещах, одновременно распаляя страстную одержимость заполучить столь ценный приз в собственные руки. И не только одну внешнюю оболочку, но и скрытую в ней душу.
Вот и Эльвира Бергман не успела опомниться, как превратилась в очередную жертву маниакальной истерии, именуемой среди посвящённых «Елизаветой Кэрролл», попав под воздействие данного психотропного наркотика по самое немогу. И любые попытки к сопротивлению оказались бесполезны. Если этот яд проник в вашу кровь, то это уже навсегда. Антидота от него не существует, а его испарения будут преследовать и отравлять вашу сущность до конца ваших дней.
Вот так и становятся адептами тайной религии для особо избранных. И обратной дороги из этого сказочного кошмара не существует. Если Лиз тебя заметила и как-то выделила среди остальных, это уже всё. Сама не заметишь, как искусные пальцы обожаемой богини перекроят твою душу и сознание на приемлемый для себя лад, создав ещё одну живую игрушку для своего до жути отвратного и столь же чудовищно прекрасного королевства ядовитых грёз. Может именно поэтому Элл больше не боялась, как и не сопротивлялась? Дорога из жёлтого кирпича наконец-то закончилась. Осталось только узнать, кто же на самом деле скрывался за именем Великого и Ужасного Волшебника Изумрудного города
Холодный браслет из хромированной стали издал от непривычки в окружающей мёртвой тишине слишком громкий щелчок, тут же охватив левое запястье сверхпрочным кольцом. Но Элл вздрогнула скорее от пальцев Лиз, задевших ей руки, чья чувствительность кожи, казалось, обострилась в разы под облегающим винилом тонких перчаток. Будоражащий страх, полное неведенье перед предстоящим. Царапающие искры сладострастного предчувствия, пульсирующие от следов прикосновения Кэрролл и усиливающие нездоровое возбуждение в интимной глубине ноющего неудовлетворённой пустотой влагалища. Одержимое томление, вспыхивающее бесконтрольной резью-эйфорией каждый раз, когда Лиз что-то с ней делала или же просто смотрела в неё, сканирующим чуть ли не до самой матки осязаемым взглядом.
Перекинутая через кованное кольцо спинки кровати короткая цепочка наручников защёлкнулась вторым браслетом на правом запястье. Лиз перехватила обе ладони девушки и подтянула их повыше, к одной из горизонтальных перекладин.
Ухватись обоими руками, чтобы наручники не впивались и не резали кожу.
Элл всё-таки хватило сил не заулыбаться в ответ не в меру счастливой дурочкой.
Если Кэрролл проявляла к ней едва не материнскую заботу, значит, всё на деле не так уж и страшно? Да и что тут могло случиться сверхкриминального? Можно подумать, её до этого никогда не связывали и ни к чему не приковывали. Если она начнёт сейчас ворошить блаженно спящую память, то накопает за несколько секунд куда более шокирующие картинки из давно пережитого прошлого, на фоне которых её нынешнее положение будет выглядеть крайне облегчённой версией к «50 оттенкам серого».
И то, что это была всего лишь прелюдия, какого-то особого беспокойства не вызывало.
Лиз оставила её руки в покое и протянула ладонь к лицу девушки. Скользнув кончиками пальцев под подбородок Элли, слега приподняла ей голову, то ли рассматривая, то ли всматриваясь слегка прищуренными глазами в выбранную ею же модель. И всё это под прессующим ощущением её волнительной близости, перекрывшей в данные мгновения практически всё и вся. Казалось, она проникала под кожу буквально физически, усиливая страхи, возбуждение и отупляющую слабость ещё больше, чем это было вообще возможно. Если Элл и старалась из оставшихся сил не напрягаться, то сдерживать участившееся дыхание с бешеным сердцебиением, увы, уже просто не могла.
Потерпи ещё немного. Я скоро вернусь.
И как это прикажете называть? Нежданный финт-шутка от совершенно непредсказуемой Кэрролл?
Но Лиз действительно отпустила её подбородок, разворачиваясь, как ни в чём ни бывало, и через несколько бесшумных шагов исчезая за длинной ширмой в трёх ярдах от кроватитам, где сумрак и угольные тени прятали от глаз прикованной к кровати жертвы свои чёрные тайны и пугающие образы. Правда ждать себя хозяйка сих владений долго не заставила. Вернулась чуть ли не сразу, не дав своей гостье как следует перенервничать и напридумывать бог весть знает каких бредней. Правда Элл всё равно нахмурилась, заметив в руках Кэрролл какую-то вещь небольших размеров:
Что это?и тут же выпалила свой вопрос, прежде чем успела это осознать.
Депривационная маска. Чтобы свет не раздражал и не отвлекал тебя.но едва ли ответ Лиз сумел её как-то успокоить.
Слишком сомнительно, чтобы фотографа столь исключительного профиля на самом деле заботили чувствительные глаза своей модели. И словосочетание «депривационная маска» имело слишком широкое значение в тех же тематических кругах, через которые Эльвире пришлось пройти за последние годы благодаря всё той же Кэрролл. Слава богу, это действительно была всего лишь маска наподобие карнавальной, а не кожаный шлем или целый капюшон на всю голову с отверстием или без для рта. И даже расшита чёрным бисером со стразами по всей лицевой поверхности. Не хватает разве что сеточки-вуали и прорезей для глаз.
Я буду в ней до конца сессии?напряжённый голосок Элли таки дрогнул, выдавая слишком звонкие нотки неконтролируемой паники.
Для твоего же блага и душевного комфорта.и что это, вашу мать, значит?
Успокаивающая улыбка от прекраснейшего земного ангела было последним, что увидела в те считанные мгновения переволновавшаяся девушка. Маска накрыла ей две трети лица, окутав взгляд плотной тьмой без малейшего шанса на возможность увидеть хоть что-нибудь за её пределами. Натренированные пальцы Лиз затянули на затылке две кожаные завязки, почти неощутимые из-за переживаемого шока.
Можно подумать, тебе впервые в жизни завязывают глаза.Кэрролл не преминула её поддеть, в который уже раз за прошедшее здесь время. В конечном счёте, Элл перестала скрывать своё волнение, наконец-то осознав, насколько все её потуги выглядят нелепыми и совершенно неуместными. Тем более страхи с будоражащим предчувствием продолжали ширить свои границы с астрономической скоростью, сбивая ещё сильнее и без того учащённое дыхание более высокими волнами вздымающейся груди.
Что ж, если Лиз хотела напугать её до чёртиков или вытянуть наружу самую обыкновенную трусливую девчонку, у неё это неплохо получилось.
Конечно не впервые!лучше бы Элл промолчала. И не хмыкала, пытаясь изобразить из себя то ли храбрую портняжку, то ли ироничного пофигиста-задрота Марка Гордона.
Тогда мне не нужно разъяснять тебе, что такое сенсорная депривация.
Девушка резко втянула воздух через рот, практически ахнув, как только почувствовала настойчивое давление чужих рук на своём бедре и под коленкой.
Двинь попой и приляг поближе к середине, но не полностью. Да, вот так. Молодчинка. Коленки расслабь, но пока не раздвигай. Умница. Мне нужна твоя естественность в ожидании неизвестного
Или страхов, граничащих с паническим ужасом, от которых кровь с адреналином вскипает в жилах на раз, атакуя вместе с прессующим мраком и ласкающим голосом Лиз не только шокированное сознание, но и всё тело.
Да, Элл прекрасно знала, для чего завязывали в ролевых играх глаза и что такое сенсорная депривация. Для обострения чувств осязания. Хотя её чувствительность, казалось, и без маски достигла невозможных пределов, а теперь так и подавно. Особенно когда приходилось ещё больше напрягать слух и едва не постоянно вздрагивать от каждого незначительного звука, шороха и произнесённого Кэрролл слова. Ещё немного, и она будет не только вздрагивать, но и всхлипывать от явной несдержанности. Подобной беспомощности она не испытывала слишком давно, наверное, лишь в очень далёком детстве, потерявшись однажды в огромном супермаркете на целых три часа. Разве что в этот раз всё ощущалось куда острее и пугающей, наполняя практически всё тело гудящим по нервам переменным током смешанных чувств и эмоций.
Всего через несколько секунд раздался знакомый щелчок механического жужжания, и Элл в который раз не сумела удержаться, чтобы не вздрогнуть, пусть и знала, что он означал. Лиз включила фотокамеру, бесшумно отдалившись от девушки и тем самым положив начало постановочной съёмке, или же запустив неизбежный фатум предстоящего Армагеддона. Не важно какоговсеуничтожающего или же ведущего к абсолютному очищению перед долгожданным перерождением. Эльвира и сама уже не знала, чего же боится больше всего либо кого?
Расслабься, Элл. Расслабься и получай удовольствие. Это единственное, зачем ты здесь. Не думать, ни о чём не переживать и наслаждаться каждым проведённым здесь мгновением.
За убаюкивающим голосом Лиз последовал ряд характерных щелчков. Первые пробные кадрыхудожник за камерой входит в главный процесс фотосъёмки, начиная «разогрев»
Не забывай дышать. Если маска мешает, то через рот. И не зажимайся. Девичья скромность тут ни к чему. Тебе же к таким вещам не привыкать?
Можно подумать, Элл знала, что же ей предстояло пережить в ближайшее время на самом деле и вместо того чтобы радоваться, строит тут из себя целку. Когда тебя приковывают к огромной кровати в одежде и позе легкодоступной шлюхи, ничего при этом не рассказывая и мало чем успокаивая, тут уж далеко не до возможности расслабиться.
Мне надо что-то делать? Как-то двигаться? Менять положение?попытка не пытка, но она хотя бы попробовала.
Скоро всё будет. Не торопи события. Через несколько секунд будешь и сама прекрасно знать, что надо делать. А теперь, вздохни поглубже, желательно полной грудью, и постарайся наконец-то расслабиться. Ты же у нас сообразительная девочка. Была бы мне нужна напуганная до смерти девственница, я бы привела сюда девственницу.