Довести себя до оргазма.
Я вздохнула.
А правда заключалась в том, что мне это было необходимо. Почувствовать разрядку.
Одной из причин, по которой я вообще вступила в этот сумасбродный союз, в котором едва ли могла признаться даже самой себе, был тот смущающий факт, что я не могла заставить себя кончить.
На протяжении последних трех лет что-то мешало мне пересилить внутренний барьер и достигнуть пика удовольствия от мастурбации. В какой-то момент безуспешные попытки начали меня утомлять, и я вовсе прекратила касаться себя там. Пробовала ходить на свидания с мужчинами, однако все заканчивалось полнейшим провалом.
Вместе с мужем я похоронила и собственную сексуальность.
С тех пор, как не стало Игоря,любви всей моей жизни и отца Дашенькия не была способна подойти к краю даже с помощью руки.
И вот неожиданно я пришла к тому, что нафантазировала хриплый голос таинственного «Мистера А», шепчущий мне в ухо грязные словечки. Я была чертовски влажной, просто думая об этом.
Я пожертвовала еще несколькими секундами ради остатков здравомыслия и обдумала все повторно.
Наконец, отвернула от себя стоявшую на письменном столе фотографию дочери, и осторожно задрала юбку.
Невинно положила руку на бедро, кончиками пальцев касаясь перевернутого края ткани. Никто из проходящих мимо не заподозрит, что я собираюсь заняться мастурбацией. Они просто будут видеть женщину, погруженную в работу. Они будут видеть то, как я пристально смотрю на монитор компьютера и-и-и единовременно буду ползти пальцами вверх по своей ножке, пробираясь дальше под узкую юбку.
Я в последний раз оглянулась вокруг. Осторожно. Нетерпеливо. И раздвинула бедра, просунув один палец за резинку трусиков. Первое же прикосновение к влажному, чувствительному клитору заставило меня громко ахнуть.
Я закрыла глаза. Не осмелилась обернуться и посмотреть, слышал ли кто-нибудь звук, который я издала от шока, вызванного этим мимолетным контактом с собственным телом. Стены моего кабинета не отличались безупречной звуконепроницаемостью.
И все же я продолжила ласкать себя, положив большой палец на половые губы. Нежно и медленно водила по ним, немного вправо, немного влево, чуть вниз, и снова вверх. От ощущений все внутри меня сжалось и затрепетало, словно я мастурбировала впервые. Мне пришлось прикусить язык, чтобы сдержать нарастающие звуки удовольствия.
Я приоткрыла глаза. Уставившись на экран, совсем ничего не видела, кроме расплывчатых кругов. Отвлекала себя дразнящими движениями вперед-назад. Жар расцветал под кожей и мышцами, и даже если бы сработала пожарная сигнализация, мне нужно было закончить.
Начала стимулировать клитор легкими, как перышко, осторожными касаниями, словно дотрагивалась до хрупкой вещи после долгих месяцев пренебрежения.
Я издала едва заметный всхлип.
Слава богу, в коридоре никого не было.
Я позволила своим мыслям переключиться на человека, стоящего за этими провокационными сообщениями. Представила себе темную фигуру, наблюдающую за мной в дверном проеме с молчаливым одобрением. Возможно, он бы даже улыбался.
Хорошая, хорошая девочка.
Я засунула два пальца во влагалище, при этом умудряясь убедительно изображать деловитый настрой.
Приоткрыла губы и тихо выдохнула.
Теперь во мне не осталось ничего милого, не так ли?
АЛЕКСАНДР
Я попаду в ад. Я знаю это.
Лолита, чрезмерно-упрямая-и-вечно-заносчивая, Поклонская, вероятно, именно в этот момент запустила свои безупречные наманикюренные пальчики в милые боксерские шортики.
Происходило определенно то, что я меньше всего ожидал, с той, на кого никогда не рассчитывал.
Я с трудом заставлял Лолиту являться на работу вовремя и выказывать мнесвоему-на-секундочку-боссумалейшее уважение.
Но вот она здесь, выполняет грязную команду совершенно незнакомого человека.
Неужели эта женщина всегда была такой? Неужели ее всегда возбуждали властные мужчины, которые говорили ей, что делать? Или это была какая-то скрытая темная часть ее души, которую «Мистер А» восхитительным образом помогал широко раскрывать?
Я подумал о карих глазах Лолиты, которые обычно выглядели сердитыми. Сейчас она, скорее всего, держала их закрытыми, полностью отстранившись от неподдельного возмущения. А вместо саркастичных замечаний с ее губок срывались томные вздохи. Издавая тихие стоны, она преодолевала сводящий с ума трепет. Заставляла себя кончить, зная, что кто-то может подглядывать за ней.
Может быть, в том числе ее ненавистный босс.
Я не шевелился. Не дышал. Воображая, чем была занята Лолита в эти минуты, стер с виска выступившую бисеринку холодного пота.
Я желал, нет, должен был пойти и проверить.
Я имел полное право проводить необъявленные проверки своих сотрудников. Удостовериться, что они не промышляли ничем неподобающим во время рабочего дня что Лолита определенно делала, если выполняла приказ «Мистера А», как послушная маленькая овечка.
Я взял в руку телефон, чтобы написать ей.
Мистер А: Ты трогаешь себя?
Стиснул зубы, взволнованно ерзая в кресле в ожидании сообщения.
Лолита ответила не сразу.
Черная Орхидея: Да.
Неистовый жар запульсировал по всему моему телу от одного единственного короткого слова.
Я допускал, что она могла лгать. Мне и раньше приходилось слышать от женщин ложь о том, что они безукоризненно выполняли мои приказы. Обычно я чувствовал, когда они трусили и пытались неуклюже скрыть это от меня. Желая для них всего самого лучшего, я немедленно обрывал любые связи и ретировался. Если они не чувствовали себя достаточно комфортно, если не были способны сказать мне «нет», значит, им следовало искать кого-то другого.
С Лолитой все иначе.
У меня возникло такое чувство, что она не откажется ни от одной команды.
По венам пробежал электрический ток. Было так много порочных вещей, которые я мог бы попросить ее сделать. И она бы не колебалась. Не медлила. Я мог бы подчинить ее своей воле, обвить вокруг своего мизинца, сделать своей личной игрушкой. И она будет умолять о большем.
Дьявол, должно быть, уже разогревает для меня котелок.
Единственный способ спасти мою душу на данный моментэто немедленно удалить контактную информацию Поклонской и молча страдать в своем кабинете, сожалея о бесконечном количестве упущенных возможностей.
После минутного раскаяния я поднялся из-за стола.
Да к черту спасение.
Я становился крайне отвратительным человеком, когда дело касалось Лолиты.
Глава 4
АЛЕКСАНДР
Я легонько и спокойно постучал костяшками пальцев по двери кабинета Поклонской, несмотря на бушующую во мне бурю.
Войдите.
Голос Лолиты звучал подозрительно непоколебимо и ровно. Это меня нервировало. В следующую секунду я уже был внутри, прислонившись к дверному косяку. Напустил на себя безразличный вид, несмотря на напряжение в каждой мышце тела.
Лолита сидела за своим рабочим столом. Прямо-таки воплощение продуктивности. На ее костюме не было ни единой складочки, ни одна прядка волос не выбилась из утилитарного хвоста. Она расслабленно печатала что-то. Был слышен только монотонный стук по клавишам, и неровное биение моего сердца эхом отдавалось в тишине кабинета.
Вы что-то хотели, Александр?без особого энтузиазма спросила Поклонская, даже не удосужившись на секунду оторваться от монитора.
Единственным признаком того, что эта женщина совсем недавно сделала с собой, был едва заметный, почти невидимый румянец, окрасивший ее щеки.
От данного зрелища внутри меня зашевелилось вожделение.
Я прикусил губу, чтобы удержаться от резкого выдоха при мысли о юбке Лолиты, задранной над этим непрозрачным столом. Неужели у нее было достаточно времени, чтобы закончить? Или же Лола по-прежнему мокрая и одурманенная желанием?
Поклонская раздраженно вскинула взгляд в моем направлении.
Так что же?
Основываясь на наших профессиональных отношениях до сих пор, я не мог судить, являлась ли мрачность в ее темных глазах затянувшимся возбуждением, или обычной досадой от моего присутствия?
Нет. Бесспорно, последнее.
Думая об этом, я вернулся в нужное мысленное русло. Лолита все еще очень сильно презирала меня, и иногда это действительно начинало беспокоить. Прямо сейчас я хотел Поклонскую всеми фибрами своей души, и тот факт, что в ответ я видел исключительную, уникальную враждебность в очаровательных глазках Лолиты, постепенно притуплял мою сексуальную одержимость ею.
Всего лишь хотел напомнить вам о ежемесячном отчете, который должен быть у меня на столе в следующий вторник. Я надеюсь, что вы уже начали связываться со всеми отделами?
Я заметил, как Лолита с силой надавила на клавишу пробела.
При всем моем уважении, Александр Павлович,ее обведенные красной помадой губы издевательски скривились,вы должны знать, что эти напоминания, к которым у вас, кажется, имеется пристрастие, абсолютно неуместны. Они только отвлекают,проговорила она с притворной ноткой вежливости в голосе.Если это все
Я имею право оценивать твои действия в любой момент, Лолита.
Возможно, вам стоит потренировать навыки запугивания на ком-то другом. На меня это никоим образом не распространятся. Я знаю свое дело и не нужно лишний раз указывать на то, что для меня очевидно.
Я стиснул зубы.
Поклонская бросила последний ледяной взгляд и отвернулась к монитору компьютера, проиллюстрировав окончательную точку в нашей непродолжительной беседе. Она, конечно же, не испытывала никаких угрызений совести, сидя передо мной даже под угрозой выговора и наказания в виде лишения премии, например.
Лолита считала меня ублюдком, и в этом нет ничего нового. Возможно, ее ненависть ко мне была обоснованной «от» и «до».
Взглядом я скользнул по руке, которую шатенка положила на стол. Кончики ее пальцев были покрыты тонким влажным блеском.
При виде этого ревущий огонь ринулся вниз к моей промежности.
Я почти не мог поверить в то, что только что заметил. Доказательство ее порочности было невозможным, сводящим с ума. Именно то, что я представлял себе в уме с неописуемой жаждой. Если раньше я и не был мучительно тверд, то теперьопределенно.
Меня лихорадило от желания.
Я понятия не имел, что с собой делать.
Чуть не утратил контроль прямо здесь и сейчас.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не опуститься на колени перед столом Поклонской, не сжать ее ладонь и не обхватить каждый из этих блестящих пальцев губами.
Я вернулся в реальность с судорожным вздохом.
Возможно, я сильно недооценил ту власть, которую Лолита имела надо мной.
Черт, да.
ЛОЛИТА
Гребцов удалился из кабинета с пугающей быстротой.
Я бы забеспокоилась о стремлении мужчины поскорее убраться отсюда, возможно, для того чтобы сообщить вышестоящему руководству о том, что он мог бы обнаружить, если бы я не успела опустить юбку прямо перед его внезапным появлением.
Было что-то ироничное в том, что именно Александр Павлович постучал в дверь, в то время как я держала свои пальцы глубоко внутри себя, зависнув на волоске от ослепительного оргазма. Впервые за последние три года я была чертовски близка к этому забытому ощущениюускользнувшего буквально из-под моих пальцев по вине Гребцова.
Ох, никогда прежде я не испытывала к нему неисчерпаемой ненависти, как сейчас!
Я все еще дрожала, истекала смазкой и жаждала добиться оргазма, но угрюмым взглядом босс четко дал понять, что может специально, назло мне, явиться в любой момент и докопаться с какой-нибудь очередной ерундой.
Я решила быть честной и рассказать Алексу о заминке в плане.
Черная Орхидея: Я не смогла кончить. Мой начальник вошел и все испортил.
Вероятно, он был достаточно богатым человеком, чтобы позволить себе не работать под чьим-либо началом. И, пожалуй, я предоставила такой-себе-предлог, чтобы отказаться от задачи «Мистера А», но я почему-то надеялась, что он поймет меня.
Вскоре Алекс ответил.
Мистер А: Мы обязательно найдем способ заставить его заплатить за это. Не так ли, Лолита?
Я бы солгала, если бы сказала, что не в полной мере наслаждалась ролью в качестве игрушки загадочного незнакомца. Я никогда не чувствовала себя такой сильной и желанной. Тот спектр эмоций, открывшийся мне, я смогла пропускать через свое нутро благодаря маленьким сообщениям, которые получала в течение дня с постоянно растущей частотой.
Хотелось верить, что Алекс был очарован мною. Хотелось верить, что ему трудно было сохранять незаинтересованность и флегматичность, когда он общался с «Черной Орхидеей». Он посвящал много времени, чтобы поддерживать со мной связь; покупая дорогое нижнее белье и прочие красивые безделушки; разговаривая вплоть до раннего утра о моих самых глубоких, самых темных фантазиях.
Хотелось верить, что мы находились в той точке наших отношений, где наверняка знали, что нравимся друг другу.
Я знала, что Алекс любит молниеносные ответы, безоговорочное повиновение даже самым абсурдным просьбам и чрезвычайно подробные описания моего нижнего белья и того, как именно мне нравится прикасаться к себе. И «Мистеру А» было известно, как сильно я возбуждалась, выполняя все более и более рискованные поручения в течение рабочего дня.
Он всегда четко понимал, в чем я нуждалась. В тот момент, когда мне наскучило делать грязные фотографии и описывать свои тщетные попытки уединиться в собственном доме, мой таинственный покровитель немедленно начал искушать аппетитными идеями о том, как можно разнообразить мою обыденную рутину.
Честно говоря, я не имела ни малейшего представления, почему именно офис так возбуждал меня. Почему я никогда чувствовала себя оживленнее, чем когда-либо, вышагивая по коридорам компании в очень непрактичных шпильках и нижнем белье, сделанном из материала тоньше бумажной салфетки.
Причина в уверенной походке? Или в соблазнительной улыбке, играющей на моих губах? Но люди на меня смотрели. Поворачивали головы, чтобы проводить мою плывущую фигуру взглядом, и, по крайней мере, на короткое мгновение раздевали глазами.
Все, за исключением Гребцова.
В этой своеобразной игре присутствовала странная корреляция. Чем непосредственнее я себя чувствовала, тем отрешеннее становился мой начальник. Он уже несколько дней не удостаивал меня и взглядом. Казалось, каждый раз, когда я мельком видела его, он выглядел натянутым, будто тетива лука. Складывалось ощущение, что лишь тонкая, тугая нить удерживала его в узде. Недавно я заметила Гребцова с небритым лицом. Я не была бы так шокирована, даже если бы он появился на работе в одном холщовом мешке.
В конце каждого дня, когда я проводила время за исполнением определенных и восхитительных приказов моего эро-инструктора, Александр Павлович демонстрировал удрученность всем своим видом независимо от того, насколько свежо он выглядел по утрам.
Если мне представлялся случай подниматься с ним в лифте, Гребцов сторонился меня, словно я была переносчицей чумы. Затем резко менялся в выражении, расправлял плечи и выпячивал подбородок, будто я нанесла ему личное оскорбление одним лишь своим присутствием.
Я бы проявила беспокойство, если бы Гребцов не славился признаками явного мудака.
Так что-о-о, учитывая то, чем он обычно занимался, причиной драматизма вполне могло стать это: допустим, Александр Павлович долгое время никого не увольнял с громким скандалом. Или, предположим, сломалась его моторизованная стойка для галстуков. Могло произойти и то и другое, и бедняга впал в депрессию.
Да плевать.
Новая команда от Алекса пришла на телефон в виде текстового сообщения сразу, как только я сбежала из очередной и весьма мрачной поездки в лифте с Гребцовым.
Мистер А: Не надевай нижнее белье завтра на работу.
Сердце подскочило к горлу.
Он давно не просил меня о подобном.
В последнее время я не испытывала удачу с более рискованными планами. Он мог заставить меня носить разнообразное нижнее белье, фотографировать себя в офисе с расстегнутой блузкой, отвечать на важные электронные письма, одетой лишь в черный кружевной комплект дороже, чем мой MacBook.
Я была готова к риску.