Какого парня? изумленно похлопала ресницами Лима. Рема, что ли? Да нет! Вон же он! Лима помахала рукой, хотя никакого Рема в поле зрения и близко не было. Рем! Сладенький! Я здесь!
Убью! обезумев от ярости, прорычала Шая и, сбив с ног Ильмиру и Ро, кинулась на Лиму, как бык на красную тряпку.
К счастью для Лимы, вовремя подставившей кулак, и, к несчастью для Шаи, врезавшейся в него носом, к ним подоспел тренер, и еще раз проверить твердость кулака и носа соперницам не позволил.
А кто такой Рем? спросила Ильмира, провожая недобрым взглядом все еще рычащую Шаю.
Понятия не имею, пожала плечами Лима, засовывая руку в сугроб. Она же наяда, а все наяды тупые, как пробки.
Кстати, про пробки, как бы между прочим, заметила Ильмира, кивнув в сторону идущего к ним Даниэля. Ждем тебя в раздевалке, добавила она. И не задерживайся. Игра скоро начнется. Одарив огненного подозрительными взглядами, Ильмира с Ро удалились.
Что с рукой? спросил он, как только они остались одни.
Да так. Разминалась перед игрой.
Даниэль покосился на капли крови на снегу, оставленные наядой, но предпочел не расспрашивать.
Лима вытащила руку из сугроба и, стряхнув остатки снега, с интересом посмотрела на Даниэля. При солнечном свете его сходство с Алексом все же можно было уловить, а, может, это потому что она знала, что они братья.
Он встретил ее взгляд, и ей показалось, что он догадался, о чем она думала.
Ты что-то хотел? спросила она.
Хотел пожелать тебе удачи, ответил он, засовывая руки в карманы джинсов. Алекс рассказывал, что игра бывает очень жесткой.
Иначе было бы скучно, улыбнулась Лима, мысленно содрогнувшись при упоминании Алекса. Посмотрев в сторону озера, к которому уже стягивались зрители, Лима сделала несколько шагов в сторону академии, но остановилась и, оглянувшись, добавила: Спасибо за Ну, ты понял.
Даниэль не ответил, но взгляд его она чувствовала на спине до тех пор, пока за ней не хлопнула дверь.
В раздевалке, выделенной специально для нее, как для единственной девушки в команде, ее уже ждали подруги.
Тебе повезло, строго сказала Ильмира, помогая ей снять пальто. Антонио заходил уже дважды, и был очень обеспокоен твоим отсутствием. Увидь он тебя с огненным, второй драки было бы не избежать.
Лима равнодушно пожала плечами и сняла чокер, вместо которого надела другой с блестящим синим камнем овальной формы по центру. Дракиэто хорошо, но ей нужно было сосредоточиться на игре, ведь, как правильно сказал Даниэль, она не просто бывала, а постоянно была очень жесткой, независимо от профессионализма команд.
Всего в каждой команде было по девять игроков: три защитника, три полузащитника с некоторыми функциями нападавших и три непосредственно нападавших, центральным из которых была Лима.
Вратарей в командах не было, так как ворота были расположены в очень защищенных местах, к тому же, чтобы в них забить, их еще следовало найти.
Сама игра состояла из шести периодов, каждый из которых длился восемь минут. И, возможно, тем, кто наблюдал за игрой с суши, завернутый в теплое одеяло с термосом с горячим напитком в руках, это могло показаться мизерным временем, но для игроков, находившихся на самом дне озера, каждый период ощущался многим дольше.
Стянув волосы в тугой пучок, Лима подошла к большому зеркалу и придирчиво осмотрела свое голое тело.
Нервничаешь? спросила Ильмира. Взгляд ее светился переживанием.
Это всего лишь игра, Ильмира, сухо ответила Лима, касаясь пальцами синего камня, от которого сразу же по телу разлилось тепло, и темно-синяя чешуя поползла от него, обтягивая каждый сантиметр кожи. А играть я умею, уже жестче добавила она.
Из коридора донеслись шаги и в раздевалку заглянул Антонио.
Прекрасно, ты уже готова. Пора выходить.
Снег вокруг озера был очищен. Трибуны, занявшие его место, были забиты до отказала. С одной их стороны на солнце поблескивал желтый тритонгерб соперников, с другойнарвал (морской единорогприм. автора), герб местной команды.
Тренер Имран, достаточно молодой мужчина приятной наружности с ярко-зелеными глазами, нервно сверкавшими при каждом повороте головы, провел краткий инструктаж, напомнив, что за любое нарушение, на команду будет наложен штраф.
Далее слово взял Антонио, напомнив игрокам, что водное положесткая, контактная игра, и без нарушений, причем как можно более грубых, она превращалась в уроки сольфеджио с той только разницей, что вместо пения были стоны тех, кого соперники не пощадили.
А так оно и будет! добавил он. Его мускулистая грудь обтянутая синей чешуей, воинственно вздымалась. Так что, девочки, подотрите сопельки и приготовьте кулачки. Сегодня эти лузеры должны остаться с гирляндами синяков и разгромным счетом не в их пользу.
Игроки, поигрывая внушительной мускулатурой, нехорошо заулыбались и начали выстраиваться в линию.
Лима, нежно шепнул Антонио, приобнимая ее за тонкую талию. Я все время буду рядом, так что ты не о чем не волнуйся, а просто делай то, что умеешь.
Не переживай, ответила она, приблизившись к его губам и скользнув в них языком, сегодня мы их отимеем.
Антонио сочно и с чувством ответил поцелуй и, став вместе с ней во главе команды, кивнул ожидавшим преподавателям, чьей стихией была земля.
По трибунам прокатилась волна возбужденных криков. Поверхность озера, никогда не покрывавшаяся ни снегом, ни льдом, пошла разводами. Шум болельщиков перекрыл стон поднимавшейся вместе с озером земли, и когда оно поравнялось дном с уровнем берега, удерживая на себе тонны воды, обе команды вошли в воду.
От чокеров каждого игрока пошло сияние, и ноги превратились в широкие ласты, а в руках появились трезубцы. Игра началась.
Глава 23. Игра на выживание
Раздался свисток и, не прошло и трех секунд, как мяч был в игре, а Антонио уже грубо выбил его из трезубца противника и точным броском передал Лиме.
Она метнулась в сторону водорослей, но путь ей попытался преградить капитан тритонов. Резко вильнув вниз, Лима проплыла у него между ног, с силой ткнув ручкой трезубца ему в пах, и, оказавшись в водорослях, шепнула маленькой рыбешке, выплывшей ей навстречу:
Где их ворота? Рыба булькнула, и Лима улыбнулась. Умничка!
Вынырнув из водорослей, она чуть не врезалась в тритона, но Антонио уже был тут как тут и, очень грубо сбив противника, весело подмигнул ей.
Улыбнувшись в ответ, Лима на полной скорости рванула к воротам соперника, которые они замаскировали под коралл.
"Ну, какие тупицы" подумала она, рассекая воду. Позади вода шла толчками. Это Антонио с двумя полузащитниками сбивали с нее хвост из соперников.
Ловко проплыв под корягой, под которой застрял ушедший от Антонио широкоплечий тритон, Лима затормозила и, замахнувшись трезубцем, отправила мяч в замаскированные под коралл ворота соперника. И это было только начало.
Тритоны, которые так и не смогли отыскать их ворота, вынуждены были перейти в жесткую защиту своих. Свисток арбитра, вещавший об очередном нарушении, не смолкал. Игроки пинали друг друга, как только можно было. Пару раз досталось даже Лиме, но мяч уверенно не сходил с ее трезубца и бросок за броском попадал в ворота соперника.
Жалкое зрелище, брезгливо заметила она, поправляя растрепавшийся пучок волос в тридцати секундном перерыве между периодами.
Тритоны не стесняясь выражений сплевывали в воду окровавленные капы.
И не говори, с насмешкой ответил Антонио, крутивший в руках свою капу. Над бровью у него кровоточило рассечение, но в целом выглядел он бодро.
Ну, что ребята? К ним подплыл тренер, ободряюще похлопывая каждого по плечу. Последний рывок?
Оставался еще один период, и тритоны были настроены проиграть с максимальным числом нарушений и травм.
Ура! загоготала в ответ команда.
Раздался свисток арбитра, спешившего занять безлопастное место, чтобы не попасть под раздачу, и игроки обеих команд выплыли на поле.
Антонио сказал Лиме, что, учитывая разгромный счет в их пользу, уже можно было не париться, а просто по приколу погонять по полю тритонов, но она, хоть и порядком подуставшая, не была с этим согласна.
Играесть игра, и если ты не играешь, то какого хрена тогда делаешь на поле? Ведь это же как секс: уж если трахаться, то по полной и до последнего оргазма.
Не дожидаясь, когда Антонио разыграет мяч, Лима вырвалась вперед и, насадив мяч на трезубец, рванула к воротам соперника. Вода позади нее шла толчками, но она, не оглядываясь, плыла вперед.
Метрах в двух от ворот она притормозила и подняла трезубец с мячом, готовясь сделать бросок, но что-то врезалось в нее слева и отбросило к кораллу.
Грудь пронзила острая боль. Пузырьки воздуха под давлением вырвались из легких. Вода окрасилась в синий цвет крови, вытекавшей из ран под ключицей, проделанных трезубцем, пригвоздившим ее к кораллу.
Боль была сумасшедшей. Она заглушала все звуки: и шум трибун, и крики подплывавших к ней игроков и тренера.
Отзовите трезубец! кричал Антонио, побелевший как снег.
Все трезубцы в воде, ответил тренер, оглядевший игроков двух команд. Отозвать не получится. Придется вырывать.
Антонио перевел мучительный взгляд на Лиму, крепко вцепившуюся в рукоять правой рукой. Вода не стояла на месте и каждое ее покачивание двигало трезубец, раздирая ее плоть еще сильнее.
Осторожно сняв ее руку с рукояти, Антонио сжал ее, а второй рукой резко рванул трезубец на себя, вырывая его вместе с кусками кожи и плоти.
Лима рванулась. Перед глазами потемнело, но боль не давала отключиться. Антонио, взяв ее на руки, вышел из воды. Холодный ветер обдул ее, и она содрогнулась.
Дай ее мне, раздался голос Даниэля. Где-то рядом с ним всхлипывали Ро с Ильмирой.
Не смей к ней прикасаться, прорычал в ответ Антонио.
Ей холодно, возразил подоспевший Ирик. Дай ему.
Лима застонала, когда Антонио передал ее на руки Даниэля, одежда которого вмиг окрасилась синей кровью. От него шло сильное тепло, и согретая им, она не заметила, как оказалась в лазарете, где ее начал осматривать лекарь, чьей стихией была вода.
Ну, что там? натянутым, как струна голосом, спросил Антонио.
В ранах много чего осталось, с тревогой ответил лекарь. Может начаться заражение. Придется выжигать, но огонь не моя стихия. Есть здесь огненные? Он оглянулся на присутствующих игроков и плачущих подруг Лимы.
Я огненный, ответил Даниэль, все еще не выпускавший Лиму из объятий. Что нужно делать?
Лекарь, с шумом втянувший воздух, объяснил ему, как правильно нужно было направлять огонь, чтобы не нанести еще больших повреждений.
Дайте ей что-нибудь от боли, попросил Даниэль, бережно передавая раненую девушку Антонио.
Нельзя, печально ответил лекарь. У нее непереносимость. Любое обезболивающее даже в малой дозе может ее убить.
Взгляд Даниэля потемнел, когда он взглянул на Лиму. Руки его в неуверенности задрожали.
Давай, огненный, хрипло сказала она, глядя на него из-под полуопущенных век, дай волю ненависти.
Всем лучше выйти, обратился к толпе лекарь. Зрелище будет не для слабонервных, не говоря уже о запахе.
Народ потянулся к выходу. Последними вышли Ро и Ильмира, кидающие на Даниэля умоляющие взгляды. Лекарь закрыл за ними дверь.
Даниэль снял курточку, под которой была одна лишь белая футболка вся залитая кровью сирены.
Держи ее как можно крепче, твердо сказал он Антонио. В руках его уже вспыхивали искры, сплетаясь в три огненных вихря. Прости, Лима, с болью в голосе шепнул он девушке, и резко направил их ей в раны.
С нечеловеческим криком она выгнулась. Пламя ввинчивалось в раны, выжигая их по всей глубине вплоть до выходных отверстий на спине. Антонио даже не дернулся, когда огонь коснулся и его, все внимание отдавая обмякшей в его руках девушке.
Отключилась, произнес лекарь, проверив работу Даниэля. Хорошо. Отнесите ее в озеро. Там она быстрее пойдет на поправку.
Глава 24. Ночной посетитель
Неделя тянулась бесконечно. Лима была созданием водным, но за все время обучения в академии она слишком привыкла ходит по суше, и отсиживаться в воде с рыбами, без перерыва булькающих о своей непростой жизни, ей начало надоедать.
Первые три дня были сущим адом. Вода лечила ее как могла, но выбить из нее жгучее ощущение огня она не могла. Антонио проводил с ней почти все время, подруги тоже, хотя им, представителям земли и воздуха, было крайне проблематично ее посещать, а лекарь наотрез запретил ей не то что выходить на сушу, а даже всплывать на поверхность.
Сообщать отцу о случившемся она запретила, и никто не осмелился с ней спорить, даже следователь Киан, посетивший ее на пятый день.
Он долго болтался в воде силясь что-то ей сказать, но, конечно же, безуспешно, разве что изрядно повеселил ее. Антонио, приплывший после него, сообщил ей то, что Киан так и не смог сказать, но что для Лимы было и так очевидно: того, кто запустил трезубец, не нашли, как и не нашли вообще никаких следов.
Трезубец напрочь выбил из нее легкомыслие, и ночами, наполненными болью, страхом и одиночеством, Лима прикидывала, что будет дальше.
В одну из ночей, она заметила тень и уже хотела нырнуть поглубже, но тень вспыхнула огнем, и Лима, немного подумав, решила все-таки всплыть.
Долго же ты шел сюда, огненный. Неужели так не хотел слышать благодарность?
Я лишь вернул долг, сирена, ответил Даниэль, присевший на камень и упорно отворачивающий взгляд от девушки, покачивающей грудью на поверхности озера.
Долгехидно протянула она, плеснув в него водой. А как же!
Перестань! сердито сказал он, закрываясь от брызг.
Зачем пришел тогда? спросила она, окатывая его новой волной.
Да вот и сам себя спрашиваю, буркнул он, вставая с мокрого камня.
Нога его поехала и, если бы не волна, подхватившая его, разбил бы себе голову.
Хватит играть! рассердился он. Я и так весь мокрый!
Отпустить тебя? гаденько ухмыльнулась Лима.
Отпусти, конечно! брякнул он, но тут же спохватился: Стой! Но волна уже разошлась пополам, и он бомбочкой упал в озеро.
Сам попросил, сказала она, со злорадством наблюдая, как он барахтается в воде.
Перестав барахтаться, Даниэль неожиданно засмеялся. Вода вокруг него стала буквально вскипать.
С ума сошел, огненный? прошипела Лима, отплывая от него. Ладно тебе меня не жалко, рыб хоть пожалей!
Почему ты думаешь, что мне тебя не жаль? с издевкой спросил он, продолжая посмеиваться.
Мы оба знаем, что не жаль. Если бы не твой брат, ты бы и пальцем не пошевелил ради меня. Так что проваливай! Без тебя дурно!
Надув губы, как ребенок, Лима непроизвольно коснулась ран. Кожа вокруг них была обугленной, а сами дырки покрыты коркой из почерневшей плоти и запекшейся крови.
Проследив за ее движением, Даниэль перестал смеяться.
Не представляю, как ты это выдержала, тихо произнес он, свев брови в одну линию, и это, и кислоту.
А какой у меня был выбор? ответила Лима, равнодушно пожав плечами. Если кто-то хочет, чтобы я сдохла, разве я должна так и сделать?
Я слышал, что никаких улик не нашли.
Тоже мне новость, фыркнула она, покачиваясь на воде. И, отвечая на твой следующий вопрос, я по-прежнему не представляю, кто это может быть. Возможно, все три случая вообще не связаны.
Связаны, возразил он. Только я не знаю, каким образом.
Лима с удивлением посмотрела на него. "Не знает он! Как будто его это заботит?!".
Как ты узнал про меня и Ирика? спросила она. Ей давно было это интересно узнать.
Случайно увидел, как ты от него спускаешься по балконам. То есть, я тогда не знал, что от него. Я только утром увидел его на балконе, а потом на занятиях. Короче, два и два быстро сложил.
Какой догадливый! снова фыркнула Лима.
А как ты узнала обо мне? пропустив ее колкость мимо ушей, спросил Даниэль.
Трахнула следователя.
Оригинально, усмехнулся огненный.
Все гениальное просто, пожала плечами Лима, немного при этом поморщившись.
Мне кажется, или ты мне чего-то недоговариваешь?
Лима хотела и на это съязвить, но передумала. В конце концов, какая уже разница, узнает он или нет.
На трупе была записка, произнесла она, искоса наблюдая за огненным, который очень неплохо держался в воде, написанная мною, хотя и адресованная Ирику. Я писала ее очень давно. Ирик должен был их сжигать, но каким-то образом одна оказалась на подошве утопленника.