Раздевайся, приказал он, швырнув ее на пол. Лима не сдвинулась с места. Раздевайся, я сказал! Схватив за руку, он рывком поднял ее на ноги.
Лима вскрикнула от жжения. В том месте, где он схватил ее, остался след.
Она сделала, как он сказал и в ожидании замерла. Даниэль, чьи глаза по-прежнему горели огнем, кивнул ей на бутылку, стоявшую на преподавательском столе. Это была текила, причем, хорошего качества.
Пей, приказал он, не спеша натягивая черные, кожаные перчатки, которые торчали у него из заднего кармана джинсов.
Лима, напуганная до чертиков, послушно взяла бутылку. Повозившись немного с крышечкой, она бросила ее на стол и сделала маленький глоток.
Еще! Она сделала еще один маленький глоток. Еще! До дна по маленьким глоткам!
К тому времени, как маленькими глоточками Лима выпила половину бутылки, она уже едва стояла на ногах, а текила все не кончалась. В кабинете было прохладно, и сырость, ползущая от приоткрытого окна, пробирала ее голое тело до костей.
Даниэль, не позволивший ей даже сесть, облокотившись на преподавательский стол, беспристрастно наблюдал, как ее бьет дрожь, и бутылка с трудом удерживается в ее худой руке с покрывшемся волдырями ожогом.
Не могу большевыдавила Лима непослушным языком. Кабинет плыл, руки и ноги немели, колени готовы были сложиться в любой момент.
Не можешь? с насмешкой переспросил он. Что ж так, сирена? Ведь ты любишь веселиться, любишь выпивать, любишь трахаться.
Не могуповторила она, пошатываясь.
Глаза Даниэля полыхнули огнем. Сорвавшись с места, он в один шаг преодолел расстояние между ними. Выхватив бутылку, он схватил одной рукой ее за лицо так, чтобы рот приоткрылся, а второй начал заливать ей текилу.
Лима поперхнулась, и текила потекла ей по шее на грудь. Не в силах больше стоять, она начала падать, тщетно пытаясь ухватиться за Даниэля, брезгливо отступившего от нее и с презрением глядевшего сверху вниз.
Унылое зрелище, констатировал он.
Лима ползала у его ног голая, облитая текилой и униженная ниже плинтуса. Ее стошнило, и она влезла в собственную рвоту рукой.
За что? тихо всхлипнула она, оставив попытки заставить себя подняться. За что ты так со мной? Горькие слезы текли по ее прекрасному лицу, искаженному болью, унижением и стыдом. Я Я знаю, что я Что я плохой человек, но Разве я заслужила такое обращение? Она подняла на него заплаканные глаза.
Даниэль молчал. Глаза его потухли, как и презрение и злоба, и, если бы Лиме не было так плохо, то она заметила бы в них стыд, но она едва видела даже одежду, лежавшую от нее на расстоянии вытянутой руки.
Не услышав ответа, она снова попыталась встать, но безуспешно. И тогда она поползла, как побитая собака. Ладонь ее наткнулась на осколок бутылки, но она даже не почувствовала этого. Слезы и вновь подступающая рвота душили ее, и сохранившем трезвость кусочком рассудка она боялась, что вот-вот отключится и просто захлебнется собственной рвотой.
Сильные руки подняли ее, и гладкая кожа перчаток коснулась ее лица.
Дыши ртом, хрипло сказал Даниэль. В голосе его послышался страх.
Перчатка воняла текилой. Лима скривилась и с душераздирающим стоном вырвала.
Не трогай менявыдавила я, выворачиваясь из его рук и вновь падая на пол.
Нащупав рукой одежду, Лима кое-как натянула пальто. Платье и туфли она даже не стала пытаться надеть. Схватившись за стол, она попыталась встать. Ей даже это удалось, как и удалось сделать пару шагов к двери, но далее все расплылось, и она потеряла сознание.
Как она оказалась в своей комнате, Лима не помнила. Ильмира рассказала, что Даниэль с безумным видом вломился к ним с ней на руках. Она была в отключке: вся в рвоте, текиле, одна рука в волдырях, вторая изрезана осколками бутылки. И если бы не Ро, Ильмира убила бы его прямо там.
Подруги просидели над ней до рассвета и, когда она пришла в себя, напоили одним из зелий Ро против симптомов похмелья и помогли дойти до озера, чтобы она могла освежиться и залечить раны на руках.
Не желая никого видеть и куда-либо выходить, Лима просидела в комнате весь день, с благодарностью принимая заботу подруг. Она даже смогла заставить себя улыбнуться, но внутри у нее все ныло и саднило.
Даниэль не просто унизил ее, он ее раздавил. И никогда прежде она не чувствовала себя столь неуверенной и беззащитной. Она могла повелевать водой, управлять ее разрушительной силой, но не смогла ничего противопоставить новенькому парню, чья ненависть и жажда мести оказались в разы сильнее ее высокомерия, самоуверенности и тщеславия.
Первое занятие в понедельник у Лимы проходило в том кабинете, где новичок взял за правило над ней издеваться, и ей очень не хотелось туда идти.
Ро слиняла из комнаты сутра пораньше ради какого-то качка, чтобы начать дождливую неделю с приятных впечатлений, и Ильмира вызвалась проводить Лиму до ненавистного кабинета.
Крепись, Ильмира ободряюще пожала плечо подруги. Каких-то полтора часа, и все закончится.
Лима с благодарностью посмотрела на подругу, и вяло улыбнулась. С утра она ничего не ела и, среди толпы студентов, мнущихся возле двери в ожидании звонка, она чувствовала себя очень не уютно. При каждом случайном касании, даже при прикосновении подруги, она слышала поскрипывание кожаных перчаток и их холодные скользящие движения по обнаженной коже, и это ее убивало.
Однако, с Ильмирой она согласна не была. В смысле, что все закончится после того, как она выйдет из того проклятого кабинета. Все не закончится. Даниэль никуда не денется и так просто не отстанет.
Вопреки своему желанию она показала себя слабой, глупой девчонкой, которую легко поманить красивым личиком и большим членом, которую легко сломать грубой силой и шантажом. Может быть, она и была глупой и слабой, сексуально озабоченной и легкомысленной, примитивной, недальновидной, балованной, капризнойсписок этот можно было продолжать бесконечно, но вот только дурой все-таки она не была, как и не была перекати-полем, безнадежно следовавшим за ветром.
Все не закончится, пока она это не закончит. И дело было уже не в Ирике и его карьере и репутации. Даниэль поднял ставки, поставив на кон ее честь и достоинство, которые вопреки, распространенному мнению, у нее были наравне с красотой и сексапильностью. И за все, что он ей сделал, она не просто отомстит, она вдребезги разобьется, но уничтожит его целиком и полностью.
"Подотри сопли, девочка" сказала она себе. "Ты проиграла сражение, но война только началась".
Глава 6. Улика
Прозвенел звонок, и студенты ломанулись в кабинет. Девчонки, которые шли впереди, истошно завизжали.
Лима, вспомнив, что в кабинете могли остаться ее вещи, не говоря уже о разбитой бутылке и рвоте, растолкала образовавшийся затор, но ничего подобного там и близко не оказалось, и Лима в ужасе приложила руку к губам, радуясь, что желудок ее был пуст: на чистом полу кабинета лежало тело.
Поза его была мучительно скрюченной, кожа серо-синей и от его влажной одежды тянуло тиной. Не в состоянии отвести от него глаз, Лима, чей носок туфли почти касался его кроссовок, жадно всматривалась в его мертвое лицо, ведь оно было ей знакомо. Кажется, в прошлом году этот парень пытался за ней ухлестывать, но Лима его послала, любезно посоветовав избавиться от прыщей и привычки ковыряться в носу.
После этого он с неделю не появлялся на занятиях, и добрые люди поговаривали, что после нервного срыва, причину которого само собой приписали ей, родители заперли к его чуть ли не в дурку, но слухи так и остались слухами, как и прыщи на его лице.
Сбежавшиеся на крики преподаватели быстро разогнали студентов и запечатали кабинет до приезда следственных органов, которого, к сожалению для ректорши, было не избежать.
Прибывшие вскоре следоки, типичные представители стихии земли с суровыми лицами, напрочь лишенными каких-либо эмоций, попросили учащихся не выходить из своих комнат, пока их не попросят об обратном.
Проклятье! выругалась Лима, влетая в комнату. Какого хрена они здесь командуют?
Как ни странно, но труп нагнал на нее аппетит, а мысль о том, что ей было искренне жаль, что труп не принадлежал Даниэлю, что решило бы ее проблемы, еще больше подогрело желание удавить ненавистного огненного ублюдка.
Работа у них такая, без интонации ответила Ро, лениво покачиваясь в одном из подвесных кресел. Одно радует: наша любимая ректорша, пока они здесь, не сможет целыми днями когти свои маникюрить, да обдумывать, на что еще вытрясти деньги с родителей.
Они же здесь целую вечность будут торчать! не унималась Лима, разбрасывая подушки. А это тварь будет преспокойно наслаждаться жизнью! ОЛима застыла с радостным выражением на лице. А это же отличная идея! Как же я сразу об этом не подумала? Надо бы им сказать, то есть намекнуть, чтобы они падло это потрясли.
Вне себя от радости, Лима бросилась к двери, но Ильмира неожиданно преградила ей путь. Взгляд ее был мрачным и тяжелым.
Ильмира, ты чего? Даже Ро удивилась поведению подруги.
Не спеши радоваться, хрипло произнесла Ильмира, хмуро глядя Лиме в глаза.
А я и не радуюсь! ответила Лима. Я того прыщавого почти не знала и, насколько я помню, он мне ничего плохого не делал, так что мне до того, что он откинулся? Но вот, что меня порадует, так это, если огненного обвинят в его смерти, добавила она, коварно улыбаясь.
Не все так просто, возразила подруга, и взгляд ее стал еще тяжелее. Как бы тебя не обвинили в его смерти.
Да что ты чушь несешь? рассердилась Лима.
Ильмира с мрачным видом достала из лифчика клочок бумаги и протянула его подруге.
Ты где это взяла? упавшим голосом спросила побледневшая Лима.
Это была одна из очень старых записок, которые она писала Ирику, когда у нее было настроение поиграть и назначить встречу где-нибудь на территории академии. Она подкладывала их ему в карманы, когда проходила рядом.
Ирику это не нравилось, ведь записку мог кто-нибудь увидеть, не говоря уже о том, что их могли поймать, ведь места, которые она выбирала для ночных свиданий не всегда были закрытыми, но ее это нереально возбуждало, и Ирик, как и всегда, безропотно шел у нее на поводу.
Она прилипла к подошве его кроссовок, ответила Ильмира, дернув хвостом.
Ты ее забрала? В изумлении Ро даже уронила свой леденец. С ума сошла? Это же улика!
Вот именно! ответила она, не сводя хмурого взгляда с Лимы, до которой только-только начинало доходить, к чему она клонит.
Не может быть, прошептала Лима. Ирик всегда их сжигал.
Может, и сжигал, возразила Ильмира, но как минимум одну не сжег. И каким-то образом оназаписка, написанная твоим почерком, в которой черным по белому написано, что ты будешь ждать в полночь на берегу озера, оказалась у трупа парня, которому ты при всех отказала и унизила. Сечешь?
Сжав в руке записку, Лима как в трансе прошла к кровати и села на краюшек.
Сначала появляется новичок, начала вслух рассуждать Ильмира, привлекает твое внимание. Потом начинает шантажировать, хотя я ума не приложу, откуда он узнал про Ирика, унижает тебя, а теперь появляется еще и труп. Ты ведь заметила, что он был мокрым и вонял тиной? Лима слабо кивнула. Его наверняка заманили к озеру твоей запиской и там утопили, а потом подбросили тело в кабинет, в котором, каким-то чудом не оказалось твоих вещей. Записку я забрала, но что еще найдут при нем?
Думаешь, это Даниэль? спросила Ро.
Не думаю, а утверждаю, твердо заявила Ильмира, поддергивая длинным хвостом. Ему оказалось мало того, что он и так уже с тобой сделал, а, может, испугался, что ты плюнешь на все и сдашь его, вот он и решил тебя подставить.
Но я все еще могу его сдать, с надеждой возразила Лима.
И этим сделаешь только хуже.
Ильмира права, согласилась Ро. Это будет выглядеть, как будто ты отводишь от себя подозрение.
Откуда взялась эта записка? убито произнесла Лима. Как он узнал про этого парня? Как узнал про Ирика? Я же Мы были осторожны.
Очевидно, что недостаточно, без интонации заметила Ро. А вообще действительно: откуда он узнал?
У него есть помощник, продолжила рассуждать Ильмира. Думай, Лима! Кто может быть настолько зол на тебя, чтобы согласиться помогать незнакомому парню такое проворачивать?
Лима тупо пожала плечами, все еще не веря в происходящее.
О чем ты говоришь, Ильмира? сказала Ро. У Лимы огромный список врагов. Это может быть любой из студентов.
И то верно, согласилась она, облокачиваясь к стене. Значит, вот что мы сделаем, подумав, сказала Ильмира. Ро, ты поколдуй над запиской. Может, на ней остались какие-нибудь следы или отпечатки.
Сделаю. Не вопрос, без раздумий согласилась блондинка.
А ты, Лима, возьми себя в руки и соберись, и без нас никуда не ходи. Поняла? Мало ли, что еще у него на уме. Хотя, немного подумав, добавила Ильмира, если он не дурак, то затаиться и на рожон лезть не будет. По крайней мере, пока тут следоки шнырят.
Последовав совету подруги, Лима взяла себя в руки. Не время было киснуть. Она и так достаточно далеко позволила ситуации зайти и усложниться.
Занятия в тот день были отменены, и студенты просидели до позднего вечера в своих комнатах, и только когда следоки закончили собирать улики и вместе с телом покинули академию, им было позволено спуститься в столовую для ужина.
Лима пробегала глазами лица студентов, шепчущихся о случившемся, но Даниэля среди них не было. Скорее всего Ильмира оказалась права, и он затаился. Вопрос лишь в том "почему?".
Глава 7. Подозрение
Проливные осенние дожди, накрывшие лесополосу, в которой находилась академия, закрыли для студентов прогулки и поспособствовали тому, что смерть несчастного паренька начала обрастать паутиной всевозможных домыслов.
Откуда-то просочилась информация, что смерть наступила в результате утопления, что и так было очевидно. Вода из легких была отправлена на экспертизу, но скорее всего местом утопления было озеро, к которому теперь никто не хотел приближаться.
Это могло быть и не озеро, сказала Ро, обмакивая леденец в стакан сока. Он мог и собственной слюной подавиться.
Откуда тогда на нем была вода? возразила ей Ильмира. И запах тины?
Его могли облить.
Нет! Ильмира стукнула кулаком по столу, от чего Лима, пребывавшая в своих мыслях, вздрогнула. Тот, кто это провернул, не стал бы халтурить. К тому же в записке было четко указано озеро.
Но записки у них нет.
Записки нет, но
А я вот думаю, перебила Лима, могло ли что-то остаться в самом озере?
Маловероятно, подумав, ответила Ильмира. Но проверить стоит.
И побыстрее, добавила Ро. Прошло уже три дня. Результаты экспертизы должны быть на подходе, и что-то мне подсказывает, что как только они придут с указанием на озеро, следоки там все перекапают.
Дождавшись темноты, подруги пошли к озеру. На самом деле Лима обыскала дно озера в тот же день, когда был обнаружен труп, но вода никогда не стояла на месте и то, что не было найдено сразу, могло обнаружиться в любой момент.
Поверхность озера рябила от мелких капель дождя. Лима отдала одежду и украшение подругам и вошла в воду. С легким голубовато-зеленым свечением она нырнула.
Вода в любое время года была для Лимы теплой и родной, и даже в ночи, когда дно было погружено в еще больший мрак, чем поверхность, она видела все до малейших деталей.
Ее отец не пожалел денег, и дно озера было идеальной копией океанского. Рыбы приветливо подплывали к Лиме, раздвигавшей заросли водорослей и заглядывающей под каждый камень и коралл.
Ничего? спросила Ильмира, протягивая Лиме чокер.
Ничего. Сорок минут перерывала она дно, но ничего так и не нашла. Хотя она и не особо надеялась что-то найти. Ильмира была права: тот, кто рискнул такое провернуть, вряд ли схалтурил, оставив что-нибудь, а если бы и оставил, то давно бы его уже забрал.
Подруги свернули к деревьям и под усилившимся дождем быстро добежали до академии, на входе в которую столкнулись с Даниэлем.
Он был весь мокрый и мрачный до такой степени, что Лима, на которую он пристально посмотрел тяжелым взглядом, невольно поежилась.
Даниэль пропустил их вперед, и его тяжелый взгляд Лима чувствовала на затылке до тех пор, пока они не вошли в их комнату.
Закрыв дверь на замок, Ильмира прислушалась к удаляющимся шагам новичка.