Первым начал Ваня. Уже вполне прочухавшийся от обморока, он, потирая свеженькую, саднящую, сочащуюся капельками крови метку у основания шеи, там, где прощупывались позвонки, спросил, робко и непонимающе:
Сань А почему ты меня выгнал, если потом передумал?
Мужчина накрыл свою метку, такую же новенькую, как и у Вани, но расположенную спереди, над ключицей, ладонью, вздохнул и ответил:
Сам не знаю, Иви. Когда поцеловал тебя там, у меня, в первый раз, ну, в общем А на тебе запах хвои. Чужой, альфячий, и еще какие-то непонятные. И меня вдруг такая злость взяла, дикая просто. Что просишь метку, а пахнешь-то не мной. В общем, переклинило. А потом ты ушел, такой грустный, покорившийся, ни словечка не возразил, просто оделся и ушел, и сразу стало ужасно пусто. Я понял, какой идиот, как без тебя не могу, совсем-совсем, побежал догонять, вернуть, и не успел ты в такси прыгнул, уехал Кричал тебе вслед, ты не услышал Простишь?
Ваня перекатился на бок, поцеловал будущего мужа в висок и улыбнулся, очень нежно и открыто.
Уже простил, парень буквально лучился счастьем изнутри. И ты меня прости за все, и за ребенка Я такой глупый был Не соображал тогда ничего о жизни, испугался беременности, родов
Саня кивал, гладя омегу по животу свободной рукой, наслаждаясь теплой близостью тел. Глядя в глаза мужчине, Ваня поерзал, устраиваясь поудобнее, и задал второй мучающий его вопрос:
А адрес-то откуда мой узнал? Неужели у тебя папин телефон сохранился?
Альфач подтвердил да, сохранился.
Твой папа не хотел мне его сначала давать, мужчина хмыкнул, очевидно, вспоминая непростую беседу с родителем любимого. Поуговаривать пришлось, рассказать правду, про то, как ночью тебя нашел, случайно, про истинных, и про остальное, как все случилось между нами. В общем, я ему сообщил, что собираюсь сделать тебе предложение. Ты же не откажешься?
Ваня дернулся было, но тут же расслабился и приник обратно.
Не откажусь, конечно, даже не надейся, мурлыкнул он довольным котенком. Тем более, мы уже друг друга пометили. Только с одним, небольшим условием
Пришел черед Сане напрягаться, но парень томить не стал, продолжил почти сразу, после очень короткой паузы:
Самые близкие и друзья семьи, без ресторанов на две тысячи гостей, помпы и кортежей. Договор? И бесплодием меня не попрекать, никогда. Ведь в нем и твоя вина есть.
Разумеется, Саня согласился. Мужчина прекрасно помнил о Ванином неутешительном диагнозе и его причине, собственной халатной забывчивости. Натяни он тогда презик или хотя бы не сцепись узлом
Не натянул, и не вытащил вовремя конягу из сладкого, жаркого стойла, растворился в получаемом удовольствии. А результат вот, всхлипывает и шмыгает носом, до сих пор воняющее перегаром, потерянное и обретенное вновь несчастье, доверчиво уткнулось мордашкой в его плечо.
Чуть жизнь человечку не сломал, похотливый болван. Спивался же парнишка, от отчаяния и неустроенности, пару себе найти так и не сумел.
Обидеть его, оскорбить, оттолкнуть? Немыслимо!
Не попрекну, клянусь, омега завсхлипывал громче, его плечи мелко и жалко затряслись в едва сдерживаемых рыданиях. А про свадьбу мы еще с тобой решим, попозже, где и как. Составим списки приглашенных, взвесим Хорошо?
Хорошо, Ваня уже ревел, не таясь. Такой с виду сильный, а на самом деле хрупенький, тяжело раненая, ласковая душа. Родной. Иви
А детей усыновим, двоих Саня обнял парня крепко-крепко, зацеловал в плачущие глаза. Хочешь двоих, малек? Или троих? Или больше? Я прилично зарабатываю, потянем!
Омежку и альфенка, прошептал в ответ омега, вытирая мокрые щеки рукавом и подставляя лицо под любимые, пахнущие арабикой губы. Бесполезно, слезы лились без остановки.
Осушить прорвавшийся, грозящий затопить поток оказалось нелегко, но мужчина справился, проверенным веками и многими предыдущими поколениями альф, утешающих свои подверженные разведению сырости половинки, способом плавно перевел начавшуюся у Вани истерику в секс, нежнейший, чувственнейший и неторопливый.
И Ваня позабыл про слезы, застонал, а после закричал от наслаждения. Его целовали и выцеловывали, и он целовал и ласкал, с готовностью отвечая на прикосновения. Обоим было замечательно друг с другом. Как-никак, истинные
На следующее утро свеженькая, утрахавшаяся за ночь до состояния трупов пара, вполне ожидаемо, впрочем, на работу не поднялась затренькавший будильник Саня придушил и завалился спать дальше, а Ваня вообще не услышал, даже не пошевельнулся.
Глаза продрали лишь к обеду.
Я такой голодный, нежно, в приветственный поцелуй, мурлыкнул Ваня своему альфачу, потягиваясь. Слона съем! Но слона у меня нет. Яишка с сосисками подойдет? Еще лука в нее пожарю
Саня с неохотой оторвался от губ жениха и кивнул. Мужчина тоже основательно оголодал море энергии потратил на кувыркалки, и белок требовалось восстановить.
Скажи мне, он не спешил вылезать из постели. Скажи «люблю».
Ваня тихонько хихикнул, чмокнул лыбящегося альфача в скулу и ужиком выскользул из-под его норовящей сгрести в объятие руки.
Упрекнул, уже из безопасного отдаления, сдергивая со спинки стула полотенце:
Имей совесть, пожалуйста, одной спермой сыт не будешь. Я же сутки не ел почти. И добавил, смягчаясь, любимый. Вот позавтракаем
Получив в ответ сияющий, довольный взгляд, омега удалился в ванную, вызывающе повиливая голенькой попкой. Саня немного поразмыслил и пошел за ним наверняка Иви понадобится помощь в намыливании труднодоступных мест. Что ж, мужчина был готов ее предоставить в полном объеме, не скупясь!
И обломился по полной программе не дал ему Ваня.
Кыш, сказал, отбиваясь из душевой кабинки мочалкой. Сексуальный ты маньяк. Я скоро в голодный обморок упаду, тогда и узнаешь, где раки зимуют. Пока не поем, секса не будет!
Сане ничего не осталось, как, во-первых, принять условия пары, а, во-вторых, приблизить столь желанное соитие приготовлением требуемого омегой завтрака. Уж пожарит яишку, не переломится, пока любимый красоту с чистотой наводит. Слава Господу, не инвалид безрукий, умеет и лук резать, и яйца разбивать.
В общем, когда Ваня выполз, через полчаса, на кухню, очаровательно-беззащитно-домашний в халатике, намотанном на мокрую голову полотенце, и пахнущий шампунем, Саня встретил его наполненными вкусняшками тарелками.
Ооо, искренне удивился парень. Да ты уже все сделал!
Благодарственный поцелуй от омеги последовал и несколько подзатянулся, но в секс на столе не перерос.
Хватит, взмолился бурчащий пустым желудком Ваня, отстраняясь. Я на полном серьезе сейчас в обморок упаду, у меня аж зубы сводит.
Кормили друг друга с вилок, смеялись, пачкая подбородки кетчупом. После завтрака Ваня, по молчаливому, обоюдному согласию, остался мыть посуду, а Саня отправился в ванну, приводить себя в порядок и предвкушать новые, горячие кувыркалки.
И опять грубо обломился, но уже не из-за Иви к ним пожаловали гости. Точнее, один-единственный гость. Незваный и ужасно сейчас лишний: бывший Саня не сомневался, что бывший альфач Вани, Максим, встревоженный тем, что Ваня отключил телефон.
Кому-то, а точнее, изменщику-омеге, предстояло невеселое, но необходимое выяснение отношений, факт.
====== Часть 13 ======
/Через два с половиной года/
Отя, отя, смотри, как я высоко забрался! Отя, ну, смотри же, пока я не упал! омежонок махал ручонкой с толстой ветки из глубины кроны раскидистой шелковицы пухленькие, яркие, бантиком, губы, румяные щечки, тонкие, нежные пальчики и весь перед футболки перемазаны черным соком. Вокруг него шуршали на ветру крупные, темно-зеленые, резные по краям листья. Потом поздно же будет, когда упаду!!!
Отя! Тут еще ягодки есть, много! Тебе накидать? это уже верещит сидящий рядом с братиком, не менее чумазый альфенок.
Все бы ничего, но первому ребенку было всего четыре, второму едва исполнилось пять, а под веткой, на которой они угнездились, угрожающе ощетинился рядом острых копий кованый чугунный забор.
Хорошо, что Иви сейчас здесь нет уже верещал бы дурным голосом, требуя немедленно спускаться, и хватался за сердце. Омега, что с него взять, слабонервный. Нужно относиться с пониманием.
Димочка, Димуля, обратился альфач к омежонку, задрав голову, насколько позволила шея. Почему ты решил, что упадешь?
Мальчишка сорвал с покачивающейся прямо перед носом веточки пару крупных, почти черных, пупырчатых ягод, сунул их в ротик, пожевал, сглотнул и с достоинством ответствовал:
Я не думаю, я просто не могу отрицать столь печальной возможности. Но пока держусь крепко.
Вот и поговорили. Утешил отца, молодец. И где слов-то таких умных понабрался? Вряд ли в садике, скорее, взрослых разговоров наслушался.
Отя! Тебе кидать ягодки или я сам съем?!
Ешь, Симочка, разрешил мужчина с улыбкой. И с Димой поделись обязательно. Хорошо?
Хорошо, послушно откликнулись с дерева мальчишки, и замолчали с набитыми ртами болтать проблематично. Теперь, пока все ягоды, до которых сумеют дотянуться, не объедят, с дерева обоих не сгонишь. Ну, и ладно, пусть лопают дикие, свежие витамины, лишь бы животы потом не прихватило.
Только Иви опять расстроится обедать откажутся. Надо было сначала домой отвести и супом накормить. А, не катастрофа. Суп до вечера не испортится.
Отя!
Шорохи и возня вверху, несколько переспелых тутовых ягод от сотрясения сорвалось и смачно шлепнулось о землю, размазываясь под ногами продолжающего улыбаться Сани во влажную, чернильную, зернистую кашицу.
Ты точно не хочешь, отя? Точно-точно? вновь дети. Заботятся, приятно.
Абсолютно точно, поспешил уверить приемных сыновей мужчина. Доедайте уже, пожалуйста, и спускайтесь, нас папа ждет.
Минут на пятнадцать и под деревом, и на дереве воцарилось молчание усталый после работы Саня, прислонившись к стволу спиной, кемарил с открытыми глазами, мальчишки питались, шептались о чем-то между собой. Потом, выведя отца из сонного оцепенения, звонкий голосок Димы крикнул: «отя, мы спускаемся, лови»!
Разумеется, мальчики не стали прыгать, умишка хватило, и слезли гуськом, аккуратно и степенно. Сима помогал младшему братишке, подсказывал, куда поставить ногу и за что ухватиться, поддерживал за футболку. Когда дети достигли последней на стволе развилки, где-то на уровне роста взрослого, крупного альфы, Саня снял их по очереди.
Домой? спросил, любуясь родными, довольными, грязными рожицами.
Домой, подтвердили мальчики, а Дима на всякий случай уточнил, к папе.
Омежонок поразмыслил еще чуток и добавил, уверенно:
Отя, позвони ему сейчас и скажи, что я суп не буду. Пусть не греет. Отя! Ну, звони же, скорее, газа жалко и электричества!
Хозяин растет, факт. Но пристрожить надо.
А того, что папа проторчал у плиты минимум полтора часа, чтобы этот суп для нас сварить, ты не учитываешь?
Дима сморщил носик и изобразил любимому оте недовольного ёжика, зафыркал. Сима с готовностью поддержал, и у Сани стало сразу два прелестных, обожаемых до колик ежика, один слева, второй справа.
Отя, а с чем суп, ты знаешь? младшенький ежик приподнял бровки. Если с капустой, то «фу».
Старшенький ежик взъерошил ему волосы на макушке и зафыркал громче.
Сам ты «фу», заявил. «Фу» это когда там вареная картошка плавает.
Хотя братья и были родными по крови, их вкусы в еде сильно расходились. Альфенок предпочитал тортики, фрукты и творог с изюмом, а из супов особо трепетно выделял борщ и щи, правда, без картошки, омежечка же обожал мясо во всех видах, борщ с щами ненавидел страстной ненавистью, из-за капусты, а к сладкому, кроме фруктов и ягод, питал стойкое равнодушие.
И оба дружно воротили мордочки от макарон и лапши. Почему? Утверждали, что похоже на глистов.
Вот и накорми их, переборчивых. Сам Саня, лично, ел, что дают, было бы свежее да горячее. Иви, впрочем, тоже. И детей супруги особо не баловали, руководствуясь простым и эффективнейшим правилом: не нравится не ешь, с голоду, авось, не помрешь. Или готовь сам.
И ничего, действовало оставленные раза три-четыре без обеда капризули хомякали все, что дают. Не без выпендрежа, конечно, куда ж без него, родимого, но вполне умеренного. Худышками мальчишек назвать бы не смог никто.
А каких из детдома забирали, жуть: мелких, тощих, серо-зеленых, только глазищи смотрели жалостно, Симка не говорил ни единого словечка, на ножонках еле стоял, придерживаясь. Отогрели, откормили, растут теперь людям на зависть, высокие для своего возраста, крепкие, здоровые да ловкие, не шепелявят, не картавят. Не подумаешь, что заморыши недоразвитые были
И на Иви похожи мастью, такие же русые и слегка курносенькие. Специально по внешности никто не подбирал, случайно вышло совсем
Отя! Сима требовательно дернул задумавшегося Саню за рукав. Ты не сказал, с чем суп!
Мужчина споткнулся о выбоинку в тротуаре, но не упал, удержал равновесие.
Рассольник, вздохнул. И без картошки. Лапши в нем тоже нет, потому что рассольник. Устраивает?
Мальчишки закивали головенками.
Съедим, пообещали хором. Но по полтарелки, и ни капли больше. Давай, звони папе, пусть нам по полтарелки греет!
Осталось только посчитать по ложкам. Все равно есть не будут, шелковицей аппетит перебили. Или будут? Кто их знает
Отя, ты звонишь или нет?!
А смысл в звонках, если уже перед подъездом? Пересечь дорогу, минута на лифте, и квартира.
Дети, мы же пришли, зачем звонить? Руки сюда, быстро! Как вас отя учил дорогу переходить? Куда смотрим?
Я направо, пискнул Дима, всовывая ладошку в широкую отцовскую ладонь.
А я налево, подхватил Сима, тоже подавая альфачу ручонку.
И закончили, хором, радостно и бодро:
А потом наоборот, альфа трахнул лошадь в рот!
Саня поперхнулся.
Что? переспросил он тупо.
Дети с готовностью повторили.
Не послышалось, однако. Кошмар. Главное не заржать.
А еще что-нибудь в таком духе знаете?
Да, отя! Сейчас!
И мальчишки просканировали, звонко, на всю улицу:
Если сунуть член в розетку,
никогда не будет деток.
Ничего вообще не будет.
Даже родина забудет!
Если ж член не хочешь в глаз,
надевай противогаз!
Занавес? Не? И отя еще не в обмороке? А малыши ведь старались
Кто научил? Саня наспех промокнул выступившие от смеха на глаза слезы вытащенным из кармана носовым платком. Рассердиться не получалось.
Никто, дети, кажись, сообразили ляпнули что-то не то, и засмущались. Мы сами сочинили, в садике.
Мужчина отвесил мальчишкам по воспитательному, скорее, обидному, чем болезненному, подзатыльнику и показательно нахмурился.
Ребята, ох, как прекратить ржать, а? Я вам скажу честно, это не очень хорошие стишки, злые и грубые. Не обижайтесь, ладно? Больше таких не придумывайте. И папе не читайте, он не поймет и расстроится. Договор?
Два ясных верящих взгляда были ответом.
Тогда «по пять», и вперед, к рассольнику?
Мальчишки закивали, соглашаясь, смачно хлопнули отца по протянутым раскрытым ладоням ладошками с растопыренными трогательно пальчиками и, схватив за руки, потянули к приглашающе белеющей полосами зебре перехода.
====== Часть 14 ======
Отя, меня Дима пнул!
Возня под столом детских, обутых в мягкие тапочки, ножонок. Привычное дело вроде, и едят, но балуются. Неутомимые.
Так пни его в ответ, Иви сидит напротив, подперев голову под подбородок кулаком, глядит любовно на сынишек. Ковыряется в супе ложкой без малейших признаков аппетита, тошнит его уже больше четырех месяцев, и по утрам, и днем, и вообще без перерыва, а к врачу не идет, отмахивается. Похудел килограммов на пять, не меньше, вокруг глаз надежно залегли темные тени.
Чего боится? Узнать невероятную правду? Наверно. Твердит не хочу, и все. А сам, заметно же, постоянно прислушивается к творящимся в организме изменениям, взгляд внутрь, а по губам иногда проскальзывает робкая, но восхитительно счастливая улыбка. Кстати, по последней его течке все сходится.
«Ладно. Буду продолжать делать вид, что я слепой болван, никогда в жизни не видавший беременных», Саня набросал в остатки рассольника, вкуснейшего, между прочим, наваристого и щедро сдобренного сметаной, хлебного мякиша, размочил и с удовольствием сунул в рот полную ложку получившейся кашицы.
Отя!
Что, Сима?