====== Часть 6 ======
Алешка, голенький по пояс, в промоченных насквозь спереди, донизу, до босых стоп, штанишках, с перемазанным шоколадом личиком, горько плакал, гладя ладошками разложенную перед ним на кровати мокрую пижамную кофточку ведь Томас, чудесный динозаврик Томас Короче, пятно омежонок случайно посадил прямо Томасу на мордочку, шоколадное, вестимо, когда проснулся, в одиночестве, и ел данные отей конфеты. И попытался сам застирать, но лишь развез еще больше. А успевший проводить гостей отя в это время на кухне посуду мыл и не услышал, как сын шебуршится.
Увидев вошедшего отца, малыш сдавленно всхлипнул, икнул и сунул в рот большой пальчик утешалку, всем своим видом демонстрируя полное отчаяние и безнадежность.
Тощенький, чумазый, жалкий и несчастный. Потерявший едва обретенного друга. А еще у него, похоже, поднялась температура, судя по слишком яркому румянцу.
Виктор присел рядом на край постели и мягко обнял мальчика за мелко вздрагивающие, ледяные, покрытые пупырышками плечики.
Алешка, Алеша смотрел, не мигая, и из его широко распахнутых, дымчато-серых глаз по щекам катились крупные, прозрачные слезы. Тебе не холодно? Давай оденешься? В костюмчик, который Женя подарил, желтенький? И станешь как солнечный зайчик?
Алеша скорбно вздохнул.
Не могу, прошептал он, сквозь рыдание и мешающий внятной речи, находящийся во рту, пальчик. Это будет предательство. Томас не виноват, что я неряха.
Положение требовалось срочно спасать, пока глупышка совсем не закоченел. Виктор придвинул к себе пижамку, поразглядывал изуродовавшее Томаса коричневое пятно, подумал и сказал:
У меня в ванной есть пятновыводитель, такое особое вещество. Уверен если замочить в нем динозаврика, шоколад отстирается и Томас опять заулыбается, как новый. Ты же встретишь его возвращение больным, без сил. И вы не сможете дружить.
Алеша внимательно слушал, шмыгал сопливым носом, сосал пальчик, размышлял. Пожалуй, отя прав, сидеть полуголым, в мокрых штанишках, очень противно и никак не поможет Томасу, а желтый костюмчик красивый, теплый и нарядный. Нужно переодеться. И лекарство, которое Женя оставил, выпить, две мерные ложечки голова болит сильно.
И животик прихватило.
Ой, отя, простонал Алешка, скатываясь на пол. Ой, ой, какать!
И метнулся в туалет, по пути спуская штанишки к коленкам, сверкнул хихикнувшему от неожиданности отцу голой попенкой со здоровенным, весьма свежим синяком по центру правой ягодички. Успел
Отя! позвал из места уединения, в приоткрытую щелкой дверь, минуты через две. Бумаги нету! Мне попу вытереть надо!
Чистоплотный Виктор туалетных бумаг не одобрял и предпочитал опосля «посещений» более гигиеничные мыло и водичку. Он же с утра собирался искупать ребенка, с головенкой. Вот и искупает.
Поставленный на дно ванной, полностью раздетый Алеша, в принципе, не возражал против душа и против того, что отя смотрит на него, голенького, аккуратно ощупывает покрывающие тело синяки и бормочет ругательства, хоть и немножко стеснялся с непривычки. Он позволил себя облить и покрыть слоем мыльной пены по спинке и животику, но с головой уперся.
Нет-нет! заверещал протестующе тоненьким, срывающимся на визг голосочком, едва отец достал бутылочку с шампунем, и поспешно закрыл ладошками макушку. Отя, не хочу! Глазки будет щипать! Не дамся!!!
Между прочим, шампунь был специальный, детский Даня озаботился, купил. С крупной надписью красными буквами по белой этикетке: «без слез».
Читай, строго велел Виктор впавшему в напрасную панику мальчику. Что здесь написано?
Омежонок поводил, шевеля губами, пальчиком, прочитал надпись вслух и немного успокоился.
Ну, раз без слез, решил он, посомневавшись. Тогда ладно. Но ты мне клянешься, что он не щипучий!
Утомленный детскими капризами мужчина поклялся, на свой страх и риск, мало ли, а вдруг все-таки щипет, и Алеша подставил головенку.
Мой, разрешил, прекращая отпихиваться и опуская руки. Только быстро! А я зажмурюсь крепко-крепко, и мне шампунь в глазки не попадет.
Шестилетняя омежья логика в действии сначала вытрепать родителю все нервы, а потом «я зажмурюсь». Стоило тогда полчаса препираться? Зажмурился бы сразу, давно бы уже закончили с мытьем. Но, наверно, ребенка не переспоришь
Тщательно промыв старательно жмурящемуся Алеше волосы, Виктор сполоснул малыша еще раз, от остатков пены, завернул в полотенце и на руках отнес в спальню. Здесь мужчина вытер сына насухо, причесал его, временно запакованного, для тепла, в свой махровый халат, и как умел завязал влажные волосы в хвостик, радуясь, что стрижка не слишком длинная.
Потом Алеша шустро, сам, уже без помощи оделся в выданный ему желтый спортивный костюмчик.
Отя, спросил довольно робко, застегнув молнию, натянув носочки и шумно высморкавшись в бумажную салфетку. А у тебя зеркало есть? Хочу посмотреться.
Зеркало у Виктора имелось большое, на внутренней части дверцы шкафа.
Алеша покрутился перед ним совершенно по-взрослому, придирчиво оглядел себя со всех сторон, послал отражению воздушный поцелуй и отступил, удовлетворенный.
Отя, позвал, ууу, снова отя, тебе нравится? По-моему, я смазляяявый.
Недетское, пошло растянутое словечко резануло слух. Наверняка, от папочки шлюхера понабрался. Так же, как и кривлялок перед зеркалом, с блядским прищуриванием искоса, прогибом в талии и томным покачиванием бедер. Вряд ли гены, копирует много раз увиденное.
Значит, еще и с этим бороться. Охо.
«Вик, ты что на себя взвалил? Звонить брату. Он омега с нормальными манерами. У Алеши должен маячить перед глазами правильный пример для подражания. Или к Жене на поклон? Неудобно. Но Женя ближе, смазлявый и пахнет прелесть. Тьфу!»
====== Часть 7 ======
Не смазлявый, а хорошенький, поправил Виктор, наклонился, сгреб пискнувшего Алешку в обьятия и чмокнул в кончик носа. Смазлявый, сыночек, не очень красивое слово.
Мальчишка туманно посмотрел мужчине в лицо, вдруг медленно выкатил вперед нижнюю губку и расплакался. Температура же, маленький, болеет, сплошные стрессы в последние двое суток, а сироп не принял, забыли на пару, вместе с какушками и помывками.
Отя ребенок порывисто прижался горячей щечкой к щеке отца. Яаа хочууу к пааапееее Ты меня отнесееешь?..
«Нет, сыночек, не отнесу, подумал Виктор. Даже если бы твой расчудесный папаша был жив, не отнес бы. Не заслужил он тебя».
А вслух ответил:
Я не могу, Алешенька. Потому что твой папа уехал и никому не сказал, куда. Но ты не плачь прими лучше лекарство и пойдем в магазин, покупать тебе кроссовки и книжки. Согласен?
Алеша, продолжая ронять с ресниц слезы, закивал и прильнул еще сильнее.
Папа не уехал, отя, прошептал он тихо-тихо на ухо целующему его в висок мужчине. Не надо меня обманывать, я вполне большой. Он улетел с чертями. Так дядя альфа один сказал, в том плохом месте, где я тебя ждал папину душу забрали черти, потому что она была грязная, пропитая и протраханая насквозь.
Эээ Кхм. Виктору не довелось еще познакомиться с наболтавшим осиротевшему омежонку гадостей о погибшем родителе пускай и трижды справедливых дядей альфой из опеки... Но он его уже, заранее, сильно не полюбил. И с удовольствием бы при встрече подрезал мужику язык, желательно тупым, ржавым ножом, чтобы думал впредь, подыхая от столбняка, кому и что, вообще, мелет.
О мертвых или хорошо, или молчать в тряпочку. Алешка со временем забудет сказанное недобрым чужаком. И раннее свое горькое, обездоленное детство в полупритоне забудет, уж Виктор постарается. Малыш должен запомнить из прошлого только светлые моменты и не жить с осознанием он сын шалавы и алкаша.
Иначе вполне может пойти по стопам папы.
Сыночек, мужчина очень нежно погладил жалко всхлипывающего ребенка по волосам. А давай ты не будешь об этом думать. Пожалуйста. Твой папа уехал, договор? Далеко-далеко и ни с какими не с чертями. Его унесли с собой крылатые, спустившиеся с небес, красивые, белые ангелы, к солнцу и луне, к звездам, за облака. И ему там тепло и спокойно. Как и тебе. Ведь тебе сейчас спокойно с отей?
Алеша потерся щекой о скулу пытающегося утешить отца, вытер рукавом мокроту под носом, поразмыслил и выдал:
А они кто, эти ангелы альфы, да? Тогда понятно, зачем им папа. Ебать его будут, пока течка не кончится. И папа будет громко кричать, и ходить с ними везде голым
Виктор пошатнулся и привалился, спасаясь от накатившей дурноты, к стене, а не заметивший, насколько мужчина изменился в лице, мальчик спокойно продолжил.
Отя, предложил он, вскидывая бровки домиком, я тут останусь, пока у папы течка, можно? Не волнуйся, я много не ем. И конфеты больше не попрошу. А еще полы тебе помою, везде-везде, я умею, честно. Не хочу видеть этих ангелов, как они папу ебут
О блядь. Получается, шлюхер не удалял сына из квартиры на течки. И дверей в спальню не запирал, сношался с любовниками при ребенке. Здорово, значит, Алеша весьма просвещен в половых вопросах и следует в дальнейшем ждать от него новых поседельных перлов.
Ладно, валерьянку не отменяли. Или стоит предусмотрительно затариться в аптеке партией препаратов покрепче?
Пусти! омежонок завозился и требовательно задрыгал ножонками. Отя, пусти! Мой сиропчик!
Малыш получил свою дозу обнимашек и вспомнил о самостоятельности.
Виктор напоследок поцеловал его, недовольного, в лобик, прямо между нахмуренных бровок, получил ответный, неуверенный, влажный чмок в нос и поставил на пол. Наблюдал, как Алеша с серьезным видом достал с полки бутылочку с лекарством, откупорил, наливал в мерную ложечку, высунув от усердия кончик язычка, одну, потом вторую и отправил, по очереди, в рот.
В чем-то совершенный детенок, в ином вполне взрослый. А огрехи воспитания исправляются.
Нужно срочно объяснить мальчику про матерное слово «ебать». В доме Виктора такие слова под строгим запретом, ну, конечно, если не молотком по пальцам или другой случай, сопровождающийся резким эмоциональным взрывом. Тогда допустимо. Но только тогда!
Принявший жаропонижающее Алеша, деловито пыхтя, убрал бутылочку обратно на полку и затеребил отца за рукав.
Отя, запищал, ты обещал магазин! Мы пойдем? А как? У меня же обуви нету, а на улице дождь! Ты меня понесешь на ручках, да? Хочу!
Недолго пробыл независимым, аж целых пять минут. Смешной
Подхваченный в объятия, мальчик немедленно крепко обхватил ручонками шею Виктора и прижался, засопел.
Возьми мне рулон бумажки, попросил, гнусавя и строго наставляя пальчик. Сопли сморкать. Не забудь!
Так как купить Алеше предстояло и обувку, и одежки, и игрушки с книжками одновременно, Виктор решил не заморачиваться с разными магазинами и отвез сына сразу в торговый центр. Альфа абсолютно ничего не разумел в детских вещах и размерах и надеялся разобраться на месте. Ну, и на помощь продавцов, разумеется.
Первыми в его планах были кроссовки ведь в носочках бегать холодновато. После показавшейся мужчине невероятно долгой и нудной примерки и консультации с продавцом, молодым, страшненьким омегой, Алеше были подобраны две пары кожаных кроссовок красные, и черные, с оранжевыми звездами по бокам. Омежонок еще перед кассой натянул красные и наотрез отказался снимать.
За кроссовками последовал магазин одежды. Здесь Виктор, помятуя о испачканном едва проснувшимся сыном Томасе, купил, не скупясь на деньги, курточку, четыре плотных спортивных костюма по скидке, гулять и для дома, десяток футболок, пижамку, украшенную апликацией лыбящегося, похожего чем-то на динозаврика Томаса крокодильчика, джинсовый комбинезончик и ворох трусиков-носочков, все ярких расцветок. Чтобы с запасом и не стирать каждый день.
Мгновенно влюбившийся в крокодильчика Алеша ожидаемо для любого опытного родителя, но не для Виктора потребовал одеться в пижамку, получил от мужчины отказ и обиделся. Надул губки, сунул в рот, сосать, палец и пустил слезу. Чтобы утешить ребенка, альфа за руку потащил его, упирающегося и хнычущего, в отдел игрушек.
Оказавшийся перед рядами ломящихся от разнообразия стеллажей, Алеша не то что про капризы забыл он и имя свое, наверно, потерял. Застыл маленькой, тощенькой, вытянувшейся в струнку статуей, широко распахнув глаза. Молчал, едва дыша. Не верил.
Выбирай, велел ему Виктор, тормоша за плечо. Четыре любые игрушки. Но не дороже, каждая, двух тысяч. И пойдем уже домой, ужин скоро.
И Алеша отмер. Пискнув «да, отя», ребенок сорвался с места и кинулся к ближайшему стеллажу, с мягкими игрушками, схватил с него сине-оранжевого, улыбающегося, плюшевого то ли динозавра, то ли дракона в треть своего роста и порывисто прижал к груди. Так и не выпустил, сообщил счастливым шепотом: «назову его Кир».
Еще мальчик захотел железную дорогу, куклу-омежку в желтом, нарядном кружевном костюмчике, и колясочку, возить куклу. На цены он, конечно, не смотрел.
Отбирать у сына приглянувшиеся ему весьма дорогие игрушки Виктор не стал, пожалел его чувства, и добавил к выбранному две красочные книжки со сказками. Сегодня можно, на первый раз, дальше же придется ограничивать и объяснять, что отя не миллионер.
Когда мужчина уже расплачивался, Алеша вдруг вспомнил про оговоренные на входе в магазин суммы, охнул и прикрыл ротик ладошкой. Глаза мальчика мгновенно наполнились ужасом и слезами.
Ой, отя у омежонка потекло ручьями сразу и из носа, и по щекам. Кира не отдам! Остальных верни
Вцепился в плюшевое, зубастое чудище мертвой хваткой, не отдерешь.
Не верну, ответил Виктор с улыбкой и подхватил с прилавка поданные зевающим продавцом полиэтиленовые, шуршащие мешки. Тебе играть совсем не во что. Теперь есть. Но больше до конца месяца ничего не проси, договорились?
Алеша рвано кивнул и захлебнулся соплями. Бедняжка был в полуобмороке от счастья.
Нести его к машине снова пришлось на руках идти сам переволновавшийся до крайности малыш был не в силах, шатался, беспрерывно ронял Кира, спотыкался, сбивал урны, встречных детей и норовил попасться под ноги взрослым посетителям центра. А в машине заснул, едва выехали со стоянки.
Проспал омежонок до темноты.
====== Часть 8 ======
Во время ужина, состоявшего из овсяной, на молоке, каши, помятого вилкой в тюрьку банана и персикового йогурта, Алеша не столько ел сам, сколько кормил усаженных в рядок возле стола куклу, названную им Лесем, и монстра Кира.
Виктору удалось запихнуть в мальчика с десяток ложек, с большим трудом у омежонка не было аппетита. Потом замотавшийся за день мужчина оставил сына прибывшему помочь не с пустыми руками, с подарком, еще одной куклой дяде Вике Дане, взял выданные в опеке, вместе с документами об опекунстве, ключи и поехал на Алешкину квартиру. Зачем, он не знал, просто захотелось вдруг посмотреть, как раньше жил малыш и что досталось ему по наследству.
Дом Алеши находился в отнюдь не бедном районе и относился к старым, но качественным постройкам. Такие могут стоять по триста лет, при своевременном ремонте. Квартира была трехкомнатная, размещалась на третьем этаже и окнами, исключая кухню, выходила в парк.
Просторная, светлая. Облезлые, засаленные обои и облупленные потолки, почти без мебели так, по крайне необходимому минимуму. Посреди гостиной стол без скатерти, заваленный посудой с подсохшими остатками пищи и полными окурков чашками, у стены небрежно прикрытый мятым пледом, продавленный диван.
Имелось два перекошенных платяных шкафа в родительской спальне и в, якобы, детской, с полками, забитыми провонявшим сигаретным дымом и нечистоплотным омегой тряпьем, там же застеленные испятнанным, серым бельем кровати, соответственно, двуспальная и маленькая, узкая, и на каждую комнату по стулу.
Кухонный стол отсутствовал, газовую плиту не мыли, наверное, лет пять, на ней гордо пылились две пустые, жуткие, насквозь закопченные кастрюли, закрытые крышками.
Включенный в сеть холодильник не работал и «порадовал» тремя упаковками баночного пива и половинкой черствого хлеба. Рядом с ним воняло набитое, высыпающейся горой, непонятными гниющими огрызками и использованными презиками мусорное ведро.
Везде на полу сор и натоптано. В коридоре батарея пустых, разнообразных вино-водочных бутылок. В туалет и ванну Виктор соваться не рискнул.
Убого, чудовищно грязно. Ни единой детской игрушки, кроме облезлого, лишенного глаз и верхней лапки плюшевого медвежонка.