========== Глава 1 ==========
После Рагнарёка Локи снова оказался в камере. Он ненавидел разлюбезного братца за очередное предательство. Тор обещал не трогать его, если Локи поможет, воспротивится Хель. И ётун принял сторону брата, помог подчинить Хель, вернуть её обратно в царство мёртвых и закрыть портал между мирами. И что он получил взамен? Уютную камеру в подземельях Асгарда. Одинсон снова пленил его.
Как же Локи его ненавидел, свернул бы шею собственными руками, если бы сил хватило. Как ни странно, камера для узника была обставлена со вкусом и со всеми возможными удобствами: широкая царская постель, пара удобных кресел, столик, на котором пленника ждали фрукты, внушительный гардероб с вещами, принадлежащими магу, имелось всё необходимое и даже более тогобиблиотечный стеллаж с книгами и каким-то склянками, взятыми наугад из покоев Локи. Бросив короткий взгляд, Лафейсон заметил пару склянок с заживляющими мазями, маслами, травяными смесями. Значит, Одинсон изначально не собирался отпускать его, камеру подготовили заранее. Пристанище Локи теперь было побольше прежнего, более уютное, больше походило на комнату, чем на тюремную камеру, если забыть о невозможности выйти отсюда, можно даже представить, что сидишь в своей любимой комнате, где под окнами благоухают ароматные вишни и яблони.
Локи расхаживал из угла в угол, не замечая удобств, какими окружил его «заботливый» братец. Он только переоделся в простую зелёную рубашку и лёгкие штаны, на ноги обул тапочки. В Асгарде, должно быть, пируют, отмечая победу асов и поражение Локи и Хель. Лафейсон хотел бы повернуть время вспять и разрушить этот ненавистный мир асов, камня на камне бы не оставил. Пуще всего Локи выводило из себя то, что он теперь снова один, никто о нём и не вспомнит. Кроме караульных. Ему подали обед, но Локи к нему даже не притронулся, принесли ужин. Маг поковырял в тарелке вилкой, выудил овощи, к мясу не притронулся. Слуга забрал поднос под наблюдением караульного в полном воинском облачении, который неотрывно следил за Локи.
Опального принца оставили в полном одиночестве. Ну ничего, Тор всё равно явится, когда Локи спонадобится ему, остаётся подождать год-другой. И, как назло, в соседних камерах ни души. Тишина резала слух. После звуков битвы, криков умирающих и яростного клича воинов на поле брани, коим стал Асгард, противопоставляя свои силы владычице царства мёртвых и её войску, Лофт чувствовал себя так, словно оказался в вакууме.
Ближе к полуночи Лафейсон заслышал звук шагов, стремительных, неотвратимых. Маг немедленно поднялся с кресла, он стоял посреди своей клетки, руки отвёл назад, он не покажет своей злости, и без того выглядит как поверженное посмешище.
Лжец нацепил на лицо непроницаемую маску. Если это за ним, значит, Тор не ограничится долговременным заключением, это на людях он добрый царь, защитник девятимирья, а на самом деле прикажет его убрать по-тихому. Казнь, скорее всего, должна состояться без зрителей, а, возможно, даже и не казнь, а простая расправа над ним.
В освещённом коридоре показались двое, Тор и Огун. Плечи брата укрывала тёмная накидка, никакого пафоса, строгий вид, простая одежда. Огун же облачён был в воинские доспехи, в руках он держал скромный по размеру ларец, инкрустированный светло-зелеными полудрагоценными камнями. Локи предположил, что, скорее всего, внутри какое-то оружие, способное ему навредить. Ох, если бы ётун мог, он с радостью вырвал бы обоим глаза и раздавил бы на полу с отвратительным хлюпаньем, выпотрошил бы заживо, словно зверей. Тор крепко удерживал в одной руке свой молот, в другойматерчатый мешок.
Локи не смог сдержать ядовитой улыбки, какую кару придумал узколобый сын Одина?
Не может быть! пропел Лофт, облизнул губы подобно хищнику, которого дразнят долгожданной жертвой, истекающей кровью. Сам царь явился ко мне, и зачем бы?
Локи так ничего и не успел сказать, когда конвой уводил его в темницу, он просто опешил, потерялся. Ведь у них был договор, но Тор, казалось, забыл о том, что должен отпустить брата.
Тор глубоко вдохнул, смотрел открыто, в нём было столько силы, что Лофт вдруг усомнился в том, что смог бы сладить с ним голыми руками, тут надо оружие посерьёзнее и поострее. Одинсон держался как обычно гордо, взгляд прямой, настрой воинственный.
Огун бросил неуверенный взгляд на своего друга и царя, но спорить с ним не стал. Он уж точно был в курсе планов Тора относительно брата. Но почему здесь только Огун, а где другие прихлебатели? Неужели всё будет так страшно и кроваво? Одинсон доверил другу тайну и поручил по истечению ночи в надлежащий час вернуться.
Ты мне что-то принёс, братец? ядовито поинтересовался Лофт, снова нарушая затянувшуюся тишину, а голос нарочито небрежный, словно они маленькие дети, и старший брат, любимый брат, подарит ему какую-нибудь глупую поделку.
О нет! Он пришёл дарить боль, а потом, может, смерть. Но без боя Локи всё равно не сдастся.
Принёс, Локи, кинул Одинсон и взмахом руки активировал прозрачное защитное поле, меняя полярность магических формул.
Лофт тут же отступил, стараясь не делать слишком резких движений, обнажающих его нервозность по поводу визита молодого царя. Пленник пристально наблюдал за тем, как Огун молча заносит ларец в камеру, ставит рядом с креслом тёмно-зелёного цвета, с которого маг так поспешно вскочил, заслышав шаги воинов в коридоре. Так же молча верный Тору ас покидает пределы камеры, без насмешек, излишних взглядов.
Локи призывает всю свою выдержку, чтобы дождаться кульминации, пока он понимает лишь то, что Тор явился не просто так. Что он задумал? Кровавое возмездие? Огун кивает царю в знак уважения и согласия с его приказом, а затем, словно бы поддерживая, похлопывает по плечу, Одинсон коротко улыбается и кивает в ответ, а затем минует барьер, оказываясь в камере Локи. Огун взмахивает рукой, блокируя защитное поле, маг против воли хмурится, косится на аса, что остался за пределами клетки. Огун разворачивается и уходит.
Шаги удаляются, Локи неприязненно смотрит на брата, сжимая кулаки до хруста. Тор выжидает, молчит и вовсе не нападает, а смотрит так, что магу становится не по себе, обдаёт жаром, мягкая рубашка и простые штаны стискивают так, словно душат.
А ты поднаторел в обманах, снова Локи говорит первый и словно невзначай информирует, ты ведь в курсе, что защитный барьер открывается только снаружи?
Разумеется, кивает Тор и отворачивается к ларцу, он нагибается, ставит молот на пол, открывает крышку, Локи тоже издалека заглядывает с любопытством. За мной вернутся утром в семь.
Тор достает какую-то одежду. Осторожно вешает на спинку кресла: чёрное и белое. Рядом ставит ботфорты со шнуровкой.
Моё погребальное одеяние? интересуется Лофт буднично, посмеиваясь, но смех его напряженный. Тор бросает на него резкий взгляд, палит жаром и прокаливает.
Надень, прошу тебя, а потом я всё объясню, спокойно говорит Одинсон.
А если я не соглашусь? гримасничает Локи.
Пропустишь веселье, неужели не любопытно, братишка? интонация Тора чуть молящая, чуть взволнованная.
Одинсон надеется, что узник примет правила игры, но маг не торопится соглашаться.
Ты пришёл убить меня, и мне не любопытно
Я не за этим пришёл! прогремел Тор, на какой-то миг теряя контроль.
Маг резко замолк. Наверное, братец подготовил для него занимательную развлекательную программу. Тем опаснее ожидание, ведь если бог грома до сих пор не напал, значит, есть возможность избежать жестокой расправы. Но зачем Лофту принаряжаться, пока не ясно. Медленно и настороженно кивая, маг осторожно приблизился и подхватил одежду. Тор сделал несколько поспешных шагов в сторону, только тогда Лофт нагнулся за обувью. Маг держал зрительный контакт до тех пор, пока брат сам не отвёл взгляд.
Лафейсон исчез в ванной комнате, переодеваться на глазах у Тора показалось ему неуместным. Странно всё это, но что греха таить, любопытство пересилило чувство самосохранения. Когда узник облачился в одежду, принесённую братом, и взглянул на себя в зеркало, то самому себе показался чересчур чувственным. Мягкий чёрный шелк обтягивающих штанов, натянутый на абсолютно обнажённое тело, своим нежным касанием напоминал чуткие пальцы. Белая рубашка сидела на боге обмана как влитая, ботфорты с металлическими мысками и шнуровкойслишком экстравагантно для Асгарда, мода смертных, не иначе. Локи разглядывал своё отражение и старался даже мысленно не комментировать свой внешний вид.
Дверь в ванную открылась медленно, опасливо. Лофт стоял на пороге, облачённый в узкие штаны из очень тонкого, но упругого материала, они облегали стройные ноги подобно второй коже. Тор стоял в метре от кресел на коленях, опустив голову словно раб, и не смел поднять взгляд, поэтому видел только змеиное изящество ног Локи.
Пленник открыл рот от изумления, он оценил коленопреклонную позу брата на полу: пшеничные локоны разметались по обнажённым плечам, мышцы вздулись, словно после тренировки. Обнажённый по пояс бог грома, эталон силы и власти, скатился до рабского подчинения. Туника и тёмная накидка небрежно висели на спинке кресла.
Как такое возможно? Что происходит? Это просто сон?
Локи облизнул пересохшие губы, отвёл взгляд в сторону, на его постели, застеленной изумрудным покрывалом, были разложены разнообразные плети, гибкие хлысты, несколько палок с острыми зубцами разной длины.
Маг снова перевёл взгляд на брата, тот держал руки за спиной. Маг молча опасливо обошёл его кругом и остановился за спиной, ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что руки брата скованы кандалами. Он сам себя сковал? Лафейсон удивлённо смотрел на поблескивающий металл, сковывающий руки бога грома, и его губы сами собой растянулись в улыбке.
Одинсон почувствовал себя чуть уютнее, когда брат оказался позади него. Узник молчал и не двигался, причём стоял где-то в метре от Тора. Воин выпрямился и наконец заговорил:
За мной придут в семь утра. Можешь причинить мне боль, любую из возможных, используй всё, что понравится.
Локи слышал голос Тора словно сквозь вату, у него затряслись руки, так и хотелось вцепиться в глотку этому гаду, который снова запер его. Смысл дошёл до мага не сразу. Ему позволено причинить боль?
Что он предлагает? Избить его до полусмерти и успокоиться? Тор потерял рассудок на радостях от того, что стал царём? Обезумел?
Какой сигнал ты подашь своим дружкам, как только я возьмусь за эти глупые игрушки? прошипел Локи, не приблизившись к Тору ни на шаг. Объявишь меня безумцем, которого следует лечить? Что ты задумал? Мы ведь договорились, что ты отпустишь меня, я поверил тебе! А теперь я здесь снова взаперти.
Никакого сигнала не будет, Локи, покорно отозвался Тор, сжимая кулаки, он нервничал не меньше брата и совсем тихо добавил, ты обманывал меня и того чаще.
Таков я, но не ты, ты должен был сдержать слово, нервно выпалил ётун. До семи, значит? Ну хорошо!
Локи действовал на эмоциях, он был зол и растерян этим показательным жестом доброй воли. Маг рванул к постели, схватил первое, что попалось под руку, длинный хлыст. Лафейсон снова оказался у Тора за спиной, размахнулся и ударил со всей силы, не щадя, уж несколько ударов Тор успеет получить, пока сбегутся его дружки, конечно, после этого Локи и сам получит, но униженный братецслишком сладкое зрелище, стоит того.
Пленника хватило на пятнадцать ударов, причём самыми сильными из них были первые восемь, маг быстро устал, запыхался. Он толком и не понял, что произошло. Почему в коридоре не слышно торопливых шагов, переходящих в бег, никто не ворвался в камеру, не отнял у него хлыст, не помог Тору, спина которого стала красной, прочерченной яркими багровыми полосами? Маг опустил руку с зажатой в ладони рукоятью хлыста, обернулся к защитному барьеру, никто не спешил на подмогу царю.
Локи стало тесно в чёртовой мидгардской одежде, невыносимо жарко. Он выместил злость, и для этого оказалось достаточно полутора десятка ударов, ему больше и не надо. Никакого удовольствия Лофт так и не получил. Что Тор находит такого притягательного в насилии? Для мага предпочтительнее иное воздействие, принесение боли посредством проклятий, наговоров. С большим удовольствием он бы причинил ему нестерпимую душевную боль, оскорбил бы нежные братские чувства, сокрушил бы храм души в его теле, растоптал бы все моральные принципы громовержца.
Продолжай, раздался хрипловатый голос Тора, его напряжённая спина вздрогнула.
Чего ты добиваешься? Думаешь, мне достаточно этих игрушек? Мне их мало будет, чтобы отыграться на тебе.
Лофт приблизился, коснулся растрепанных волос Тора, глянул на следы от хлыста, брат не поднял головы, только снова повторил:
Продолжай, Локи.
Думаешь, всё так просто? усмехнулся Лофт, он небрежно взял хлыст левой рукой, а правой коснулся спины царя. Тор вздрогнул от неожиданности, пальцы у мага оказались тёплыми, а прикосновение слишком нежным, интимным.
Я в твоём распоряжении до утра, почему медлишь? хрипло вопрошал Одинсон.
Да ты плохо меня знаешь, братишка, маг немного расслабился, усмехнулся, замечая, как спина Тора покрылась гусиной кожей, так гораздо лучше, не ту боль Тор ждал. Хочешь, чтобы я выместил злость и простил тебя?
Локи накрыл голову Тора ладонью, погладил растрёпанные волосы по всей длине, словно домашнего питомца. Одинсон заметно напрягся, но не пытался скинуть руку Локи со своей головы, пытается понять, что происходит, но действия узника для негопока загадка.
Да, хочу, Тор кивает. Так будет правильно.
Это ты сейчас так говоришь, Локи нагнулся к его уху, касаясь губами жёстких золотых прядей. Когда я начну по-настоящему, ты вмиг откажешься от своих слов, грош цена твоим обещаниям.
Тор громко сглотнул, он вовсе не собирался идти на попятную. Он здесь, он всё для себя решил. Братья смогут наладить отношения лишь тогда, когда оба получат по заслугам. Кажется, Локи уже многое стерпел, пока Тор упивался своей силой и воинской удалью, уважением отца, любовью матери. Локи же за всю его жизнь досталось мало настоящего и искреннего, у него не было таких друзей как у Тора, всегда один, непонятый, нелюбимый, порицаемый.
А я хочу получить удовольствие, между тем продолжал нашептывать Локи. Но ты как всегда всё испортишь, не дашь мне насладиться
Я в твоём распоряжении до утра, с вызовом напомнил Тор. Я скован, а ты волен поступить со мной как хочешь.
Так не интересно, Локи хмыкнул, Тор дёрнулся от неожиданности, когда кандалы издали короткий щелчок и вдруг исчезли. Одинсон инстинктивно выпрямился, размял затёкшие руки, но не попытался подняться с пола в ожидании следующих действий. Вот так уже лучше.
Локи неторопливо обошёл старшего брата, отбросив хлыст в сторону.
Зачем снял? подозрительно спросил Тор.
Уж точно не из благородных побуждений, какое удовольствие от вынужденных оков, я хочу, чтобы ты всё понимал и делал так, как я скажу, пояснил Локи, Одинсон набрался смелости и поднял голову. Локи выглядел великолепно, он принял условия, которые ему предлагал громовержец, он согласен выместить свою злость и простить. Согласен? Игра тебе не понравится, ослушаешьсяможешь убираться и больше не приходить, что с тебя взять, если ты не способен держать ответ.
Одинсон глубоко вздохнул и положительно кивнул, слишком долго Локи готовит его к своей мести. Не иначе, придумал нечто из ряда вон выходящее. Ладонь мага снова опустилась на голову Тора, заставляя подневольного брата поёжиться от этого простого действия и опустить глаза. Локи всегда обладал изящной фигурой, но в этих обтягивающих штанах смотрелся просто ошеломляюще, Тор одёрнул себя, не надо бы ему так пялиться на ноги брата. Рука Локи соскользнула на затылок и сжала золотые локоны в кулак, запрокидывая голову воина.
Лофт нагнулся над своей жертвой, прошипел прямо в лицо брату, ловя растерянный взгляд бога грома:
На меня смотри.
Хорошо, Тор выталкивает из горла звуки.
Ты ведь мой раб, хищно улыбнулся ётун и демонстративно облизнул губы. Раб обычно должен удовлетворять желания хозяина.
Тору такая формулировка показалась оскорбительной, она подозрительно отдавала пошлостью. Одинсон хотел было что-то ответить, но Лофт выпустил его пряди, выпрямился, опустил ладони на широкие обнажённые плечи. Бог грома заметно напрягся, Лофт уловил его беспокойство.
Обними меня.
Что? опешил Тор. Прямо так?
Лофт кивнул, и в его глазах сверкнул опасный огонь. Тор постарался успокоиться, он не знал, как лучше обхватить брата руками, чтобы это выглядело как объятия, при этом удобоваримые для такой щекотливой ситуации и положения громовержца. Но действовать надо было хоть как-то, а то вспылит Локи, и пиши пропало. Одинсон порывисто обхватил ноги пленника, прижался грудью. Маг охнул, когда воин щекой прильнул к его бедру, стараясь избежать неловкости и не ткнуться лицом в пах. Хотя где-то глубоко внутри Тора тормошило странное предчувствие, что именно этого брат и хотел.