Вот оно как, скрестив руки на груди, Луи прислонился к боковому краю окна, стало быть, вы проводите ночи не один. Должен ли об этом узнать Рауль?
Попробуйте ему рассказать. И не забудьте упомянуть, как подглядывали за мной в окно.
Луи окинул его многозначительным взглядом.
Тут не на что смотреть.
Щеки Кадана вспыхнули, и его охватила злость.
Разве что вы скинули бы халат Тогда мне было бы легче оценить.
Вы, кажется, не в своем уме, процедил Кадан, если позволяете себе так говорить со мной.
А что должно мне мешать? поинтересовался Луи. Вы всего лишь зазнавшийся актер. Вам не стоило бы об этом забывать.
Кадан скрипнул зубами. Будь Рауль по эту сторону окна, и будь он сам немного сильней, Кадан набросился бы на незваного гостя с кулаками.
Если это все, что вы можете мне сказать, то позвольте откланяться, я хочу спать. А вам, месье де Даммартен, не мешало бы взять уроки хороших манер, если вы желаете продолжить общаться со мной.
Обязательно спрошу Раулякаких он нанимал для вас учителей. Может быть, они помогут и мне.
Вы отвратительны, прокомментировал Кадан и, обернувшись через плечо, крикнул:Жульен. Закрой окно, я боюсь воров.
Он отвернулся и побрел прочь. Жульен появился через несколько минут и долго возился со ставнями, мешая Кадану уснуть.
Уже утром, поднявшись и зевая, Кадан побрел к туалетному столику и замер, увидев на комоде у подоконника перевязанный шелковой лентой цветок.
Кадан моргнул и, осторожно взяв его в руки, поднес к губам. Ноздри наполнил тонкий аромат.
Кадан взял свободной рукой записку, лежащую на столе. От вида летящих букв по спине почему-то пробежала дрожь.
"Он когда-нибудь дарил вам цветы?"
Сердце Кадана наполнила незваная боль. Но он лишь фыркнул и топнул ногой. Хотел было отбросить цветок прочь, но замер с поднятой рукой. Кликнув слугу, он приказал принести вазу и поставил розу в нее.
"Нет, думал он, нет. Он дарит мне бриллианты, каких никогда не дарил ты. Но не цветы".
Рауль вернулся в конце неделизлой, как черт. Кадан, опасаясь бури, пытался расспросить его о том, что произошло, но Рауль и не думал ему отвечать. Луи лишь подливал масла в огонь: ему, казалось, нравилось выводить брата из себя.
Вам бы стоило отправиться домой, к огородам и козлам, не выдержал Рауль как-то, когда они обедали втроем, и трапеза уже подходила к концу.
Луи обмакнул губы салфеткой и равнодушно посмотрел на него.
Если вас так разозлил придворный зверинец, то не стоит срываться на меня. Вам, кстати, очень пошли бы рога.
Кадану показалось, что сейчас начнется драка. Он, как завороженный, смотрел, как Рауль поднимается с места. Никогда он еще не видел в глазах своего покровителя такую злость. Потом разом оцепенение слетело с него, Кадан вскочил с места и обнял его.
Рауль, тебе нужно отдохнуть, ты устал, вполголоса пробормотал он и уже шепотом закончил, если мы пойдем к тебе сейчас, я сделаю тебе массаж. Одна танцовщица с юга научила меня доставлять удовольствие, которое, я уверен, ты не испытывал еще никогда.
Рауль перевел на него затуманенный взгляд.
Тебя еще интересует мое удовольствие? глухо спросил он.
Кадан промолчал. Честнее всего было бы ответить: "Я помню, почему я здесь и кто дал мне все" но ему показалось, что не стоит дразнить Рауля сейчас.
А вечером Рауля навещали друзья. Все было почти что так же, как всегда, за исключением того, что теперь в салоне мрачной тенью присутствовал Луи. Он не играл в карты и не шутил, как делали это все. Девушки, которых звали для гостей, тоже, казалось, не интересовали его. Весь вечер он сидел и молча смотрел на Кадана так, что тому хотелось сгореть на месте от стыда.
Рауль явно не собирался ему помогать. Напротив, когда веселье стало входить в раж, потянул Кадана за руку, приглашаяили приказывая? пересесть к нему на колени.
Рауль с известных пор любил демонстрировать, что Кадан принадлежит ему. Разумеется, он не стал бы демонстрировать это в светено в их небольшом кругу он любил прижать Кадана к себе, перебить на полуслове и начать целовать, жадно втягивая его губы в себя. Усадить на колени и начать ласкать, иногда подбираясь к невидимой грани, за которой начался бы скандал.
Ему нравилось, когда по его просьбеили приказуКадан пел для них. В таких случаях Рауль не забывал упомянуть, что золотой голос Франции каждую ночь звучит для него.
Обычно Кадан не противился. Если он и стеснялся в первые разы, то через некоторое время свыкся, приняв как данность, что Раулю важно демонстрировать свою власть. Рауль был покорен ему во всеми Кадан не видел причин иногда не покориться и ему.
В тот вечер, однако, все было иначе.
Кадан уже закончил петьи все время, пока он пел, голос застревал у него в горле, как будто ему не давал вырваться наружу пристальный взгляд Луи. Он задыхался и с облегчением опустился на диван, закончив одну из тех арий, которые любил Рауль. Но тут же руки Рауля потянулись к нему и привлекли к себе. Взгляд красноречиво указал на широко расставленные колени маркиза.
Кадан покраснел. Невольно бросил короткий взгляд на Луи, от чего Рауль разозлился еще сильней.
Он рванул Кадана на себяи тот едва успел перегруппироваться, чтобы сесть на него верхом, а не упасть.
Кадан, уже вернув контроль над собой, потерся пахом о его пах.
Хочешь особый танец, мой господин? поинтересовался он и, наклонившись, запечатлел у самого уха Рауля поцелуй, переходящий в укус.
Кадан видел, как тяжело вздымается отраженная в дверцах посудной витрины грудь Луи. Как крепко сжимают его пальцы подлокотники кресла.
Руки Рауля легли Кадану на бедра, изо всех сил стискивая их.
Хочу завладеть тобой прямо здесь, сказал Рауль негромко, но так, что слышали все вокруг.
Кадан сосредоточил взгляд на его лице и увидел в глазах холодный, хищный блеск, который до того видел только раз. В голове промелькнула мысль, что Рауль вполне может осуществить то, о чем говорит.
Я уже ваш шепнул Кадан и, поцеловав его в губы, тут же отодвинулся, чтобы продолжить чертить поцелуями дорожку по скуле вниз. Все, что есть во мне, принадлежит вам.
Рауль гладил его по спине и, кажется, медленно успокаивался. Слова Кадана действовали на него лучше, чем целебный отвар.
Я хочу тебя, произнес он уже шепотом, в самое ухо Кадану.
Давай уйдем? предложил тот.
Рауль не удостоил его и кивком. Молча поднялся, так что Кадан едва успел спрыгнуть с его колен, и потянул прочь.
Прощу прощения, бросил он, уже находясь в дверях, у нас с месье Локхартом обнаружились неотложные дела.
Луи впился пальцами в красное дерево подлокотников так, что на тех остались следы от ногтей.
Рауль попросил Кадан, когда уже лежал измотанный долгим сексом в его руках. Голова Кадана лежала у Рауля на плече, а рука пересекала его живот, ты не мог бы не делать так при чужих?
Рауль поднялся на локте, сбрасывая Кадана с себя. Тут же поймал двумя пальцами его подбородок и стиснул, заставляя смотреть себе в глаза.
Это мне решать, сухо сказал он. Если я захочу трахнуть тебя при всехя сделаю это, а ты будешь стонать и плавиться подо мной, как всегда.
Кадан сглотнул.
Могу ли я как-нибудь изменить твое решение? сухо спросил он, не обращая внимания на пальцы Рауля, причинявшие ему боль.
Да, после долгой паузы сказал Рауль, скажи, что любишь меня.
Кадан молчал.
Соври. Ты же хороший актер. Или я зря платил твоим учителям?
Кадан высвободился из его рук и отвел глаза.
* Торговые ряды, занятые книжными лавками и торговцами, предлагавшими самые высококлассные модные аксессуары, например изящные кружевные воротники. Лавочки в Галери-дю-Пале являлись настоящими предшественниками и прообразами современных магазинов. Они предлагали действительно новаторский подход к процессу продажи.
ГЛАВА 10. Ночь духов
Семнадцатого числа была намечена премьера "Парсифаля", но месье планирует отменить ее и дать обычный бал. Он подбирает цвета для фейерверков, и на следующей неделе приедет Ля Мош, чтобы начать шить костюм.
Семнадцатого числа?.. Рауль, сидевший за туалетным столиком и терпеливо ожидавший, пока камердинер закончит укладывать ему волосы, тягостно вздохнул. Семнадцатого числа будет бал у графини де Жуайез, он специально так выбрал день?
Не исключено, мессир. Ему очень не нравится графиня де Жуайез. Он называет ее старой змеей.
Может, и так, но у нее хорошие отношения с отцом Я не могу ее подвести. Ладно, что еще?
Вчера было заказано шесть новых платков. Из провансальского барежа, аквитанского шелка, бургундского батиста
Стоп, Рауль повел рукой, это все пусть запишет Жюльен. Как обычно: портного, ткань, цену, сколько и чего.
Да, мессир.
Что еще?.. Рауль затаил дыхание, опасаясь услышать о главном, но его собеседник молчал. И, после долгой паузы, Рауль спросил сам:Мой брат больше его не навещал?
Мальчик, стоявший у него за спиной, качнул головой.
Нет, мессир. Насколько я знаю, месье Луи весьма зол и не подойдет к нашему месье, даже если за это ему пообещают сундук с золотом.
Хорошо, немного успокоившись, произнес Рауль. Подумал и добавил:Надо бы извиниться перед ним
С вашего позволения, мессир, месье присмотрел диадему с изумрудами для роли Мелюзины, но опасается ее покупать.
Опасается Рауль хмыкнул. Слуга наконец убрал от него щипцы, и Рауль пристально оглядел свое отражение в зеркале со всех сторон. Поправил воротник и встал. Это что-то новое.
Она стоит двести тысяч ливров, мессир, скромно произнес юноша, с которым он говорил, и потупил взгляд, как будто эти двести тысяч ливров просил лично он.
Рауль замедлил шаг и покосился на него.
Я подумаю, сухо произнес он. Можешь быть свободен, Клод. И на балу не спускай с него глаз.
Он меня не берет. Месье считает, что для роли альва* я слишком широк в плечах.
Придумай что-нибудь, Рауль махнул рукой, отсылая его прочь.
Луи в самом деле с каждым днем в особняке де Ла-Клермон становился только злей.
Он не раз уже жалел о том, что решил приехать сюда, что согласился на просьбу Эрика вообще. И больше всего жалел о том, что увидел хрупкий пламенеющий силуэт в окне.
Кадан становился средоточием его злости, и Луи сам не смог бы сказать почему.
Его тянуло к лицедею как магнитоми тут же отталкивало. Он разрывался, желая быть ближеи бежать прочь.
Луи ненавидел себя за то, что позволял Раулю демонстрировать свою игрушку со всех сторон. Рауль целовал шотландца, Рауль обнимал его и ласкал, Рауль разве что член в него не вставлял при всех, хотя однажды Луи показалось, что еще чуть-чутьи до этого дойдет.
От мысли о том, что член Рауля вообще мог находиться в этом прекрасном теле, созданном для неземной любви, Луи хотелось рвать и метать, крушить все кругоми Рауля в первую очередь.
Его ненависть к брату росла с каждым днем, но ей же сопутствовала ненависть к Кадану и к себе, которые тоже росли в нем.
Шотландец теперь не стремился скрыться в своих покоях, вел себя в доме как настоящий хозяин, и то и дело Луи, спустившись в библиотеку или в сад, ловил на себе его пристальный взгляд.
Напряжение, возникавшее между ними в такие минуты, было невыносимо. Луи с трудом удерживал себя от того, чтобы рвануться вперед, прижать Кадана к стене и впиться своими губами в его. Сорвать бесполезные клочья кружев и коснуться гибкого, горячего тела под камзолом.
Но если бы даже Луи решился на этот отчаянный шаг, осуществить его он бы не смог: вокруг Кадана всегда находились слуги, кавалеры и пажи, единовременным числом не менее шести. Он играл с ними, подбирал им одежду, будто куклам, дарил подарки Его руки касались их юношеских щек, а Луи не мог не представлять себе, как так же эти тонкие пальцы могли бы коснуться и его.
В своих владениях Кадан был королем, и свита никогда не оставляла еготолько ночью, но Луи больше не желал повторять свой рискованный поступок. С той самой ночи, когда он пробрался к Кадану на балкон, ему казалось, что Рауль знает обо всем. И как бы ни хотел Луи позлить его, но отделаться от понимания того, в какой глупой ситуации оказался, он не мог.
Кадан и Рауль были счастливы вдвоем. Луи видел, как доверительно они касаются друг друга за обедом или, прогуливаясь по парку, как смеются в унисон. Казалось, они сроднились так, что стали двумя частями одного целого. Но если Рауль и Кадан были двумя половинками Луи не мог избавить себя от вопроса: кто же тогда он?
Ему казалось, что Каданего собственная вырванная душа. Он чувствовал, что не будет полон, пока не сольется с ним. И в то же время понимал, что в этом доме он лишний, и всем было бы проще, если бы он ушел.
Так длилось до тех пор, пока пятнадцатого ноября Луи не обнаружил на своем туалетном столике приглашение на бал. На позолоченной бумаге оно было выведено собственной, Кадана рукой, и Луи вздрогнул, поняв, что тот писал это сампочти все свои бумаги Кадан поручал секретарям.
"Буду рад увидеть вас в Ночь Духов у себя в гостях. Вы получите награду, если узнаете меня".
Луи поднес листок к лицу, вдыхая тонкий аромат: Кадан пользовался загадочной, незнакомой ему до сих пор смесью духов, в который таинственные густые ноты мешались со свежестью дикого леса.
"Да, ответил Луи про себя, потому что ответить вслух не мог. Да, я буду там".
Маскарадный костюм самого Луи был достаточно прост: его обычный черный камзол дополнила бархатная маска, по краю отделанная серебром. Тот факт, что большинство присутствующих усыпало свои платья бриллиантами, ничуть не смущал его. Луи был равнодушен к великолепию и пышности, летавших в воздухе пышных юбок, но солгал бы, сказав, что его не зачаровывает запах миндаля и диких трав, повисший над Парком Семи Муз.
Он шел по аллеям, разглядывая гостей и ничуть не сомневаясь в том, что Кадан не может скрываться ни за одной из масок этой смеющейся, напивающейся, болтавшей без умолку толпы.
Когда, однако, время стало клониться к двенадцати, а Кадана Луи так и не нашел, его вновь начала охватывать злость. Он начинал понимать, что позволил посмеяться над собой. Луи не знал здесь никого и не желал знатькроме одного, того, кого никак не мог отыскать.
Луи осмотрел всех присутствовавших на балу мужчин, но ни телом, ни взглядом никто из них не походил на Кадана. Один был слишком угловат, другойслишком низок, третийслишком высок. Кадан был идеалени здесь не было таких, кроме него.
Часы уже обещали пробить двенадцать, когда чьи-то тонкие пальцы, затянутые в перчатки из нежно-лилового бархата, коснулись его руки.
Вы определенно не можете рассчитывать на приз, прокомментировала мадемуазель, стоявшая у него за спиной. Напудренные волосы ее украшали нитки жемчуга и пышная корона из перьев. Плотный лиф фиолетового цвета обнимал маленькую грудь, а в складках многочисленных юбок сверкали маленькие бриллиантыбудто драгоценные капли росы. Маска в обрамлении высушенных цветов скрывала большую часть лица.
Голос мадемуазель, однако, был скорее не женским, а мужским, и по венам Луи от звуков его проносился огонь.
Вы выдохнул он.
Не стойте как столб. Вот-вот начнется менуэт, и я не хочу его пропустить.
Луи отвесил мадемуазель вежливый поклон, позволивший ему выиграть время, собираясь с мыслями, и осознать, что только что произошло. Предложил руку и повел к залу, созданному из баскетов и цветов под открытым небом.
Прозвенели литавры, и Луи механически двинулся навстречу "партнерше", а танавстречу ему.
Вы разочаровали меня, прокомментировал Кадан, когда они оказались друг напротив друга.
А как вы разочаровали меня, не замедлил ответить Луи.
Вам не нравится моя роль? Я думал, образ Мелюзины будет мне к лицу. Поинтересовался Кадан, делая следующее па. Или, может быть, мой костюм?
Я бы смирился с любой вашей ролью, отбрасывая светский тон, но все же не в силах избавиться от злости, произнес Луи. Мне не нравится тот, кто за него заплатил.
Кадан замер, более не обращая внимания на музыку, звеневшую кругом.
А я был бы рад, если бы это были вы, а не он, мрачно сказал он.
Губы Луи дрогнули, но он закончил па и заставил Кадана тоже вернуться к танцу, потому что это позволяло ему на несколько секунд спрятать лицо.
Вы продали себя первому, кто за вами пришел, наконец сказал он.
Они с Каданом не смотрели друг на друга и, лишь следуя фигурам танца, рука об руку двигались вперед.
Я продал себя тому, кто пришел, тут же ответил Кадан, невольно повышая голос, и мне жаль, что за мной не пришли вы.