Танец мотылька - Диана Билык 9 стр.


Его слова секут колючей плетью, я не понимаю, что происходит. Сжимаю в пальцах фотку. Марк вдруг оборачивается. Мне хочется встать и убежать.

 Ты не мой муж? Правда ведь?

 О чем ты, Медди?  фальшивая напускная улыбка. Будто и не он секунду назад яростно кричал в воздух.

 О том, что «Медди» меня называл только один человек, и он сделал мне больно. О том, что я ненавижу эту погремуху!

 Ладно, остынь. Ты просто устала. Вероятно, у тебя не просто амнезия, а какая-то проблема психики после случившегося. Завтра утром поедем к Вере Васильевне.

 Не хочу. Мне правда нужна. Я вижу это в твоих глазах, каждый раз, когда ты смотришь на меня. Твой взгляд горит каким-то странным белым огнем.

Мужчина сжимая кулаки, снова отворачивается.

 Ты бредишь.

 Как хорошо списать все на болезнь,  бросаю на стол карточку и замираю от нахлынувшего потока мыслей.

 Вика, ты сейчас переволновалась,  Марк идет ко мне. Я настораживаюсь. Собираюсь выйти из кухни, но он успевает меня задержать, и силой усаживает на мягкий уголок. Садится напротив и не выпускает моих рук из жарких ладоней. Смотрю на наши кольца, буквы, которые выбиты на них, сияют. Я всматриваюсь. Поднимаю глаза, Вольный что-то шепчет.

 Что ты делаешь? Ты видишь это? Что с кольцами?

 Боже, Вики, не пугай меня. Я не переживу, если с тобой что-то случится,  он говорит это, а между словами кисельной рекой течет его шепот.

Пытаюсь одернуть руки, но не могу пошевелиться.

 Марк, отпусти меня,  тяну изо всех сил пальцы до хруста в косточках.

А он все шепчет и шепчет. Глаза его заливает глубокой синевой, в которой порхают белые мотыльки. Меня выгибает. Я подлетаю вверх, а затем с головой лечу внизв обрыв. Зажмуриваю глаза и, от резкого толчка, открываю их.

Марк сидит напротив и спокойно ест. Между нами расстояние в стол. Я схожу с ума. Сошла с ума. Бессмыслица.

 Почему ты не ешь?  спрашивает он, словно две секунды назад не смотрел мне в глаза и не держал за руки.

Я поднимаюсь и негнущимися ногами бреду в комнату.

 Вика, все нормально?  кричит «муж» вслед.

Молчу. Мне жутко страшно. От виртуального падения все еще кружится голова и немного мутит.

Сажусь на кровать и смотрю в одну точку. Может все, что происходитэто в моей голове? Может это мое сознание играется? Может я действительно лишилась рассудка?

 Медная, все нормально?  Марк присаживается рядом.  Ты очень бледная. Тебе поесть нужно.

Молчу. Всматриваюсь ему в глаза: голубые, глубокие, никаких звездочек или снежинок.

 Крылова, люблю тебя. Просто знай это,  он говорит шепотом, затем прижимает к себе, а мне жутко плохо. Я, кажется, давно потеряла себя, уже ничего не чувствуюбудто провалилась в вечный сон.

Глава 10. Возрождение

Мы сидим, обнявшись, долго. Не считаем времени и каждый думает о своем. Мое занемевшее тело не желает шевелиться. Марк гладит волосы, а я мечтаю, чтобы этот сон закончился

Хотя, когда чувствую теплые ладони на голове, порхание горячих пальцев по шее, плечам, спине, я не могу точно сказать, чего хочу. Это слишком приятно, и сейчас я тянусь к ласке. Как странно осознавать, что этот мужчина мне нравится.

 Знаешь, если бы ты не выжила, я бы не боролсяубил бы себя морально,  шепчет «муж» на ухо.

Ощущение иллюзорности не покидает, но именно сейчас так хочется ненадолго оттянуть пробуждение.

Я мотаю головой, чтобы перебить странное жжение в груди. Меня манит к Марку, и от этого вожделения сводит судорогой пальцы и щиплет глаза.

А если он действительно мой муж? Ведь не может меня тянуть к первому встречному, которого знаю около недели, да и еще боюсь? Не может. Одна часть души льнет к фантому настоящего, другаяуперто возвращается к тому, что было «до».

Но он и правда мой мужя в одну неделю теряю семью и приобретаю довольно странные отношения и штамп в паспорте, который для меня ничего не значит. Получаю за горежуткий утешительный приз.

Марк водит пальцами по коже головы, а меня бросает в мелкую дрожь.

Я должна этому сопротивляться. Должна.

Но не могу. Смотрю в его бездонные глаза и примиряюсь со своей участью. Возможно я много не знаю и не понимаю, может ошибаюсь, но сейчас мне нужно это тепло. Подаюсь вперед: ныряю в его объятья и прикладываю ухо к груди. Сердце мужчины стучит гулко и ритмично. Будто я слышала его уже: такое родное и настоящее.

Пускаю в себя его запах: немного сладкий с ноткой древесины и сандаловых палочек. Он напоминает мне о чем-то глубоком, неведомом, но я не могу вспомнить о чем. Память вертится перед глазами, но я все никак не могу поймать ее за хвост.

Теплый воздух касается волос, затем опускается к виску. Слышу, как глубоко дышит Марк. Пальцы скользят по коже, и я машинально глажу его крепкие руки с выраженным рисунком вен.

Мужчина вдруг отстраняется и обнимает мое лицо крупными ладонями.

 Мы все преодолеем. Главное, что выжили.

Киваю, а сама борюсь со рваным дыханием и невозможностью оторвать от него взгляд. Может, какие-то чувства невозможно забыть, если они сильные?

Неужели я смирилась? Неужели забыла родителей и брата? Нет.

Но я позволила на какое-то время отодвинуть память о них глубокона задворки. Туда, где эти мысли не будут причинять боль. Хотя бы сейчас.

Тянусь к Марку и бегло целую в губы. Он что-то шепчетне могу разобрать что, затем, отстранившись, трется шершавой щекой и бродит горячими губами по лицу. Чувствую себя предательницей. Словно поддалась сиюминутному порыву, за которое потом буду расплачиваться. Но я уже не могу остановиться. Требую больше: еще и еще. Сама соглашаюсь на эту игру.

 Ты чувствуешь это, правда?  шепчет он в губы.

 И это сводит меня с ума. Не помню тебя, но тянет магнитом.

 Не сопротивляйся. Позволь мне любить тебя.

Целует пылко, грубо, врываясь внутрь ураганом. Ласкает языком, выхватывая, съедая последние капли моего страха, заставляя выгибаться к нему навстречу и прижиматься всем телом.

И я не могу уже вырваться из вереницы ощущений. Кажется, что есть только мы, и все вокруг замираетждет, пока мотыльки пляшут последний танец у огня. И меня невыносимо влечет это пламя: до боли и крика. До игл под коленками и пламени в животе.

Когда дыхание совсем зачастило, Марк внезапно отстраняется и прижимает меня к себе. Будто нуждается в передышке. Я глажу его грудь и плечи. Мне уже все равно, что будет дальше и что было раньше. Глупо так.

Только одно ржавым гвоздем бередит душу: танцевать хочется до зубной боли, до колик, до онемения пальцев. Это зависимость, самая настоящая зависимость!

Меня ломает, и эмоции взрываются фонтаном.

Плачу, утыкаясь в прохладную футболку Марка пахнущую маслом нероли.

 Вика, не надохрипло говорит он, продолжая невесомо бродить пальцами по спине и прокладывать дорожки по позвоночнику.

 Принять тебя, значитсмириться с тем, что я больше никогда их не увижу: маму, папу, Артема. Никогда.

 Это тяжело, но ты должна. Ты сильная.

 Но это больно.

 Знаю. Я с тобой. Всегда рядом. Просто помни.

 Я не выдержу без них,  гляжу в его бездонные глаза и тону в океане собственной боли.  А еще без танцевэто единственное утешение в моей жизни и теперь я не знаю, как выкарабкаться. Я ведьнаркоман музыки и ритма. Ненавижу себя за это, но это единственное, что спасает меня, когда совсем гадостно на душе.

 Но пока нельзя. Зуев предостерег. И так, ты сегодня жутко напугала меня,  Марк прижимает к себе сильней, и я наслаждаюсь его ароматом. Чувствую под пальцами бархатную кожу и мне хочется больше.

Я, словно забываю весь страх, который преследовал последние дни, словно начинаю вспоминать. Вернее, хочу вспомнить. Пытаюсь вырваться из банки, сбиваю крылья, но пока упираюсь в крышку.

Марк встает.

 Иди сюда,  тянет за собой в коридор. В зале включает на ноуте музыку и выводит меня в центр комнаты.

Первые аккорды разливаются сладкой патокой. Они смешиваются с запахами, эмоциями, ощущениями. Изящные движения, мягкие рукопожатия, невесомые шаги и повороты. Есть нотки боли в этом танце, но я делаю очередное па и понимаю, что это именно то, что мне сейчас нужно. И он знает. Будто нарочно водит меня по грани, запутывая сильнее в свои сети.

Возрождаюсь с каждым движением, с каждым шагом. Дыхание выравнивается и становится глубже, наполняя меня новыми силами.

Мужчина отлично чувствует ритм. Я уже и забыла, что такое хороший партнер. А после событий прошлого года вообще опасалась танцевать в паре. Но сейчас этот танец невероятно отличается от тех, которые приходилось исполнять на сцене. Он наполнен свободой. Это сравнимо со свежим воздухом в деревне после душного города.

Марк удивляет с каждым шагом, с каждым поворотом и бережной поддержкой моей спины. Даже в неспешном танце он двигается так искусно, словно рожден для музыки. Он становится совсем не таким, как я его представляла вначале. Его запах кружит голову. Я утопаю в его глазах, и не могу не отвечать на его прикосновения дрожью.

Окутанная приятным теплом, вдруг вспоминаю, как мы с родителями и Артемом ходили на озеро. Сидя у костра, мы с мамой кутались в пледы, брат бренчал на гитаре, а папа рассказывал веселые истории своей молодости.

Резко останавливаюсь и отхожу в сторону.

Марк застывает с распахнутыми объятиями.

 Я не могу

Выбегаю в коридор и, больно задев угол комода, залетаю в ванную. Мне нужно спрятаться от его глаз: они слишком пронзительные, они будто околдовывают меня, завораживают, заставляют забыть.

Отряхиваюсь возле зеркала, впиваюсь пальцами в холодный умывальник. На лице разыгрался румянец, щека в мелких ссадинах и царапинах. Глаза, будто стеклянные, напоминают сейчас цвет воды того самого озера, куда мы ездили с родителями.

Я плачу. Не могу смириться. Нельзя просить меня за один день все забыть. По-вашему, это легко? Как взмахнуть волшебной палочкой. Хотелось бы, но чудес не бывает.

Марк слишком меня волнует, если думать о нем, как о незнакомце, но еще больше волнует, что, соглашаясь с этой версией действительности, где он мой муж, я уничтожаю все, что было до аварии. И я не готова.

Смотрю в зеркало. Тонкая поверхность подрагивает и мутнеет от застилающих глаза слез. Нужно взять себя в руки, нужно попытаться принять. Но. Я. Не могу

 Вика?  мягко зовет из-за двери Марк.

 Мне нужно побыть одной.

 Прошу только, без глупостей.

О чем он говорит? Умываюсь холодной водой: она щиплет, заходит в свежие раны, очищает от захлестнувших меня мыслей, остужая накаленные эмоции.

Поднимаю голову и снова гляжу в отражение. Кровь попала на волосы и почти незаметна. Остервенело вытаскиваю засохшие черные кусочки. Рву вместе с этими частичками душу: представляю, что все что происходитнастоящее. После этой мысли не могу сделать вдох.

Хватаю ртом воздух. Снова умываюсь, снова терплю жжение и понимаю, что ничего не помогает. Мне хочется кричать и выть. Хочется замахнуться в это чужое отражение и заставить реальность исказиться и вернуть меня в мой привычный мир

Когда слышу грохот за спиной, понимаю, что бездумно молочу руками разбитое стекло, и Вольный уже высадил дверь. Мое отражение разорвалось на тысячи изуродованных пазлов, и на меня смотрит чужое лицо. С такими же болотными глазами, медными волосами и срезанной наискось челкой. Чудовище по другую сторону реальности.

 Вика!  кричит Марк и тут же вытягивает меня в коридор.

 Я не хочу этого! Я не могу!

 Знаю,  он несет меня в спальню. Укладывает на постель и ложится рядом. Я пытаюсь вырваться: дерусь, кусаюсь, но сил все меньше. И я затихаю.

 Ненавижу тебя

 Знаю.

Сон смаривает так быстро, что я не успеваю ничего ответить.

Глава 11. Ничего не говори

Открываю глаза. Марк тихо сопит в ухо и крепко прижимает к себе. В окне пурпурный отлив заката.

Видно, я отключилась, а «муж», устав, тоже прилег рядом. И мы проспали до вечера.

Смотрю на свои руки. Немного расцарапаны торцы ладоней, но раны затянулись, будто я поранилась пару дней назад.

Что я наделала? Не понимаю, как это случилось. Я не собиралась себе вредить. Это глупо.

Марк заботливо укрыл меня и не выпускал из объятий. Мне становится горько от одной мысли: если он, и вправду, мой муж, я его безумно мучаю капризами.

Сейчас душевная боль ушла. Кажется, я даже слишком успокоилась. Невероятное чувство пустоты в груди, словно боль всю высосали и позволили мне не чувствовать горе.

Аккуратно выползаю из-под увесистой руки Вольного и иду на кухню.

Свет не включаю. Запахиваю посильнее халат, но поясом не подвязываюсь. Ребра уже не болят, даже намека нет, и бинты мне кажутся просто лишней одеждой. К вечеру немного похолодало: поднялся ветер, из форточки веет свежестью и озоном.

Я долго смотрю на соседние дома. За ними огромным кровавым пионом разрастается огненное зарево. Ночь опускается на землю и укрывает дворы сизым покрывалом.

Мягкие ладони вдруг обнимают со спины и привлекают к себе. Я слегка вздрагиваю, и вцепляюсь в полу халата. Слышу знакомый запах: сладко-древесный с ноткой нероли. Трусь щекой о руку Марка, затем тихо шепчу:

 Я не хотела. Не знаю, как получилось.

 Тише, все будет хорошо,  он опускает голову и шумно втягивает запах моих волос.

От его дыхания сносит крышу.

 Марк, я не помню ни черта. И все, что ты рассказываешь, повергает меня в шок. Я не представляю, как с этим бороться.

 Завтра все решим, а сейчас не волнуйся,  он глядит вперед, и в его ультрамариновых радужках пляшет огонь. Ну, хоть не снежинки.

Смотрю снизу и замираю взглядом на его губах. Что со мной не так? Мужчины никогда не притягивали меня так, как он.

 Расскажи о нашей свадьбе,  шепчу и опускаю затылок на крепкое плечо.

 Может в другой раз? Сейчас я слишком выжат. Давай, просто постоим.

 Я не против. Немного пить хочется.

Марк нехотя отпускает меня. Достает с полки два бокала, из холодильника выуживает бутылку вина.

 А как же лекарство?  спрашиваю, вдыхая аромат мускатного напитка.

 Немного можно,  «муж» цокает краем своего бокала о мой.  За тебя, любимая.

 За тебя, Марк Вольный.

 Не забудь, как только станет легче, ты тоже будешь Вольной, а не Крыловой,  мужчина выпивает вино одним махом и оставляет бокал на столе. Затем бросает на меня жгучий взгляд наполненный страстью.

Я попалась в эту сеть.

Руки колотит. Хочу сказать «нет» на выпад с фамилией, но понимаю, что в очередной раз обижу его. Пригубив вино, заставляю себя отвернуться и посмотреть на закат. Небо уже стало буро-темным: красные лучи растаялиосталось несколько мутных разводов и полос.

И когда Марк подходит ближе, нависая надо мной, я уже знаю, что будет дальше. Знаю, что не смогу противиться.

Он двигается грациозно и медленнонапоминает тигра, крадущегося за добычей. Все ближе и ближе. Стук наших сердец и хриплое дыхание перемешивается с цоканьем часов на стене. Сейчас меня не тревожит ничего, кроме запаха Вольного и приятной тяжести в животе. Я так запуталась в этой ловушке, что уже не могу пошевелиться.

Пустой бокал выскальзывает из дрожащих пальцев. Мужчина чудом перехватывает его и отставляет на стол. Осторожно, выверено, будто знает наперед, что и когда случится.

Дыхание учащается, сердце стучит ритмично и отдается в висках. Взгляд «мужа» такой жаркий, что я невольно облизываю пересохшие губы.

Марк рывком тянет меня к себе. Целует жадно, словно хочет испить до дна. А я задыхаюсь от желания продлить этот миг.

 Вика-а, я так соскучился,  шепчет он, обдавая огнем, скользя языком по коже. Испепеляя.

Я не чувствую ног. Качусь с обрыва с невыносимой скоростью и прошу не остановить, не спасти меня, а толкнуть сильнее. Чтобы погас очаг, чтобы потушить пламя. Чтобы встретить где-то там внизу дно.

Сильные ладони заводят мои руки за голову. Непроизвольно перекладываю их Марку на плечи. Изучаю невесомым движением изгиб его шеи, заламывая пряди волос. Опускаюсь ниже и бреду по ложбинке позвоночника. Чувствую, как волнуют его мои прикосновения, как покрывается кожа бусинками, как учащается дыхание.

Марк наклоняется и, касаясь мягкими губами подбородка, изводит и мучает, не позволяя себя поцеловать. Запускает ладонь мне под футболку. И я не против. Льну к нему, ведь иначе невозможно. Он невесомо касается пальцами груди, собирая, словно росу с цветка, мою дрожь и стон.

От головокружения мир качается и пляшет.

Назад Дальше