Да, и мне хотелось бы попробовать порку здесь, среди сестер Ордена Святой Бригитты.
Председательница приказала мне проверить чулан, не скрывается ли там кто-нибудь на этот раз. И с тех пор мы проводили тщательный досмотр этого чулана перед каждым собранием. Я обнаружила, что, сидя внутри, можно прекрасно видеть все, что происходит в комнате, и что мадемуазель Сент-Киттс получила прекрасный пример того, как развлекаются пожилые дамы и благочестивые матроны, когда думают, что за ними никто не наблюдает.
Откройте же своим сестрам, мадемуазель, почему вы хранили тайну клуба? Юные леди обычно любят посплетничать.
На этот вопрос девушка ответила быстро и решительно:
Потому что я хотела присоединиться к Ордену и знала, что если о нем кто-нибудь узнает, то все очень быстро закончится. Ни одна юная девушка, живущая под присмотром матери, не смогла бы сохранить эту тайну.
Итак, вы признаетесь в своей страсти к розге, мадемуазель?
Да.
И вы согласны вынести любое наказание, которое будет наложено на вас сестрами Ордена за то, что вы тайком подглядывали за тайным собранием, не будучи членом ордена?
Да.
Безропотно и безоговорочно?
Мадемуазель Сент-Киттс кивнула, и леди С. знаком приказала мне снова приготовить ее.
Как?! Снова порка?! вскрикнула Хильда, почувствовав, что ее спина и зад снова обнажены. Однако она не возразила и не сделала ни одной попытки сопротивления.
Дженкинс, подойдите к нам, приказала леди С. повелительным тоном.
Моя госпожа вышла к оттоманке и поклонилась в точности так, как это делают дворецкие. Женщины захихикали, и председательнице уже в который раз пришлось призвать их к порядку.
Дело очень серьезное, дамы, сказала она. Попрошу тишины.
Тем временем мадемуазель Сент-Киттс занервничала, услышав мужское имя. Она растерялась, а я уже снова забрала ее тунику и по приказу леди С. подтолкнула Хильду к стулу, на котором когда-то мне самой устраивали порку. «Дженкинс» подошел и встал перед ней, и она обхватила своими прелестными темнокожими ручками этого так называемого дворецкого за шею. Он тут же крепко взял ее за локти. Другой «дворецкий» тут же поднял мадемуазель и моментально связал шарфом ее колени, так что она стала совершенно беспомощна. Пока все это происходило, Хильда воспринимала это, как должное, и, как позднее она рассказала моей госпоже, раньше ее уже наказывали подобным образом. Однако, как только она ощутила под собой одежду и пуговицы, почувствовала подбородком парик с хвостом и черной бабочкой, она поняла, что лежит на спине мужчины и запаниковала.
Мужчина! закричала она. Отпустите меня! Какой позор! Я пожалуюсь графу и расскажу ему обо всем, что происходит в этом доме. Отпустите меня, слышите!
И если сначала женщины хихикали, то теперь они прямо-таки заливались от смеха, глядя на безрезультатные попытки Хильды освободиться и слушая ее бесполезные мольбы. Мы со Стивенс едва смогли удержать ее, а голос леди С. среди этого шума был едва слышен:
Мадемуазель Сент-Киттс, вы дали клятву подчиняться Веселому Обществу во всем. Дамы, займите свои места, пожалуйста. Дженкинс, вы готовы?
Да, ответил «Дженкинс» нарочито низким голосом, и «дворецкий», державший на спине молодую даму, наклонился, чтобы она оказалась в удобной для порки позе.
Теперь каждая женщина подходила к ней и наносила по два удара розгой по ягодицам. Они старались, чтобы удары были четкими и хлесткими, так что создавался эффект, как у пощечины при посвящении в масоны. И если предварительное наказание мадемуазель перенесла превосходно, то теперь она растеряла свою стойкость. От страха и негодования она кричала так, что это уже походило на истерику, и она постоянно билась, словно в агонии, так что когда ее сняли со спины дворецкого, она лишь в изнеможении сползла на пол и застонала. Через мгновение мы сняли повязку с ее глаз, и она в ужасе уставилась на двух дворецких и пажа, стоявших рядом с ней. Охваченная стыдом, она закрыла лицо руками, а леди С. знаком приказала «мужчинам» удалиться.
Теперь вы знаете, мадемуазель, какое наказание вас ожидает за любую попытку подсматривать за собраниями Ордена, обратилась она к Хильде. И именно такому наказанию вы подвергнете любую девушку, в которой случайно или каким-то другим способом возбудите ненужное любопытство.
Затем она объявила Джеральдину Хильду Сент-Киттс новой сестрой Ордена Святой Бригитты и позволила мне увести бедную девушку. В тот вечер мадемуазель уже не могла вернуться в комнату, ибо ее наказание было намного более суровым, чем то, что получила княгиня, и единственное, чего хотелось Хильдеэто принять ванну и лечь спать. Поэтому она до следующей встречи оставалась в неведении, кем же на самом деле были эти «дворецкие». Она хранила тайну, и ни одна девушка не могла вытянуть из нее ни слова. Что же касается чулана, леди С. приказала снять с него дверь, так что подглядывать оттуда стало совершенно невозможно.
Я же, проводив Хильду до ее покоев, быстро вернулась вниз. И уже подходя к комнате, я услышала, как Фифина с кем-то дерется в темноте.
Что ты творишь?! услышала я ее крик. Мерзкий шпионишка, убирайся! Вон! Вон отсюда!
Что случилось? спросила я, входя в прихожую. Яркий свет заставил меня на мгновение зажмуриться.
Этот маленький негодяй Гюстав. Стоило мне отлучиться на секундочку, а он тут как тут, заглядывает в замочную скважину. Если бы кто-то из дам вышел в этот момент из комнаты, мне бы так досталось!
И в самом деле, узнав о том, что госпожа взяла ливрею, которая была заказана для него, Гюстав загорелся желанием узнать, зачем же она хозяйке понадобилась. Он прокрался вниз по лестнице, дождался, пока Фифина оставит свой пост, и заглянул в замочную скважину, чтобы посмотреть, что же происходит в комнате.
Фифина поймала парня и незамедлительно залепила ему пощечину, с чего и началась прерванная мной драка. Но мое появление только усугубило положение, потому что, увидев меня, Гюстав так взвыл, что его услышали в комнате. Стивенс послали узнать, что там происходит, она обо всем доложила, и дамы велели завязать юному Гюставу глаза, связать ему руки и привести в комнату.
Приказать это было проще, чем сделать. Нас было трое, и то мы еле-еле справились с этим чертенком. Но когда мы все-таки справились, он плюхнулся на пол. Потом вышла миссис Д. и мы в ее сопровождении потащили его внутрь, оставив его на полу прямо у входа.
Из-за связанных за спиной рук он сделался очень неповоротлив, и напрасно леди С. приказывала ему поднятьсяон не шевельнулся. В конце концов нам со Стивенс пришлось перевернуть его и волоком дотащить до оттоманки. Мы разложили его на ней, моментально сняли с него штаны, а рубашку задрали до плеч. После этого женщины стали пороть его. Приложилась каждая, он вопил и сопротивлялся, а дамы только хохотали от души! Они не разговаривали и не называли имен, поэтому парень даже не мог понять, кто его мучает, а повязку с глаз он так и не смог сдвинуть, сколько ни ерзал.
Закончив порку, леди С. приказала ему рассказать, откуда он узнал, что госпожа взяла его костюм. Гюстав, всхлипывая, поведал, что, когда княгиня одевалась, он находился в ее гардеробной за портьерой. К счастью для него и для нас, Фифина тоже в тот момент была с госпожой, поэтому княгиня не болтала о Святой Бригитте и не раскрыла ни одного из секретов.
После этого нам было приказано его увести, что мы и сделали. Мы отвели его в умывальную комнату с толстыми стенами, где никто не мог услышать его криков. Мы бросили Гюстава на черный пол и заперли, а когда через час его освободили, в тайной комнате уже никого не было и в ней не осталось ни единого следа проведенной церемонии. Вот так Гюстав и остался с носом после своего приключения.
Он этого так не оставил и изо всех сил старался вытянуть из меня хоть что-нибудь. Фифина в этом деле была бесполезна, поскольку ничего не знала. Я, впрочем, тоже ничего ему не сказала, поскольку не собиралась нарушать данное мною слово ради его капризов. Своим неуемным любопытством Гюстав смог добиться только того, что я хорошенько отхлестала его. И это пошло ему на пользу, поскольку несколько следующих дней он был настоящим паинькой, если не считать того, что он докучал мне дерзкими предположениями о происходившем в комнате.
Я все равно все узнаю, заявил он мне в конце концов. Вот увидишь. Я подкараулю Фифину, задушу ее, надену ее платье и войду в комнату.
Фифине запрещено заходить внутрь, ответила я.
В таком случае придется задушить тебя, сказал он. Но я не собираюсь получать розги просто так, ничего не узнавая взамен.
Но, как ты, наверное, догадываешься, моя дорогая, ему так ничего и не удалось узнать. На следующий день княгиня позвала его и заявила, что если он осмелится хотя бы подойти к тайной комнате, он отправится обратно на улицу в тех же лохмотьях, что и пришел. И Гюстав был достаточно умен, чтобы понимать, что его хозяйка именно так и сделает. Однако мне пора. В следующий раз я расскажу тебе о посвящении мадам Отвиль.
Искренне твоя
М. Энсон
P.S. Сегодня с утра дамы собрались на тайное торжественное собрание, так что мы свободны, пока они не позвонят и не позовут нас. Не думаю, что они обсуждают что-то, связанное с Орденом Розги, но, что бы то ни было, я об этом обязательно узнаю. Моя госпожа никогда ничего не может от меня скрыть, даже если и пытается. В любом случае, это собрание подарило мне примерно час свободного времени, и я могу еще кое о чем тебе рассказать.
В целом мне здесь очень хорошо. Фифина, о которой ты спрашивала, премилая, жизнерадостная девушка. Жалко только, что с ней нельзя обсудить секреты тайной комнаты, ведь она в них не посвящена. Хотя, мне кажется, она догадывается о том, что там происходит, к тому же она сама не раз пользовалась розгой и испытала ее на себе еще до того, как стала служанкой своей госпожи. При всей своей искренности и добродушии она тщательно скрывает все, связанное с ее личной жизнью. Мы узнали ее историю лишь благодаря случаю, ведь даже у такого легкомысленного создания в прошлом может скрываться важная тайна.
Как-то вечером я заметила, что Фифина очень рассеянна и чем-то расстроена, и, кажется, даже напугана. Она же уверяла меня, что с ней все в порядке. Наши дамы в тот вечер отправились на большой званый вечер в Тур, а мне постоянно казалось, что Фифине не терпится избавиться от меня и от Гюстава. Я предположила, что у нее есть любовник, что было бы вполне логично, и, поскольку я не люблю, когда мне мешают, я уехала, взяв с собой мальчишку.
Мы вернулись примерно в одиннадцать вечера и сразу же направились к своим комнатам. Но не успели мы разойтись, как услышали поблизости вполне различимые звуки всхлипываний, перемежающиеся со знакомым свистом розги. Это был голос Фифины, и сначала мы подумали, что княгиня вернулась и задала трепку своей служанке за какую-нибудь реальную или выдуманную провинность. Но я сомневалась в этом, и попыталась открыть дверь. Та оказалась заперта.
За дверью кто-то есть! в ужасе прокричала Фифина. Отпусти меня!
Отпустить тебя, мой ангел? едко ответил ей грубый мужской голос. Когда я только что снова обрел мое потерянное сокровище?! Вот уж нет! Кто бы то ни был, пусть он войдет и посмотрит, как наказывают непослушных детей, когда те восстают против законных авторитетов.
Дрессировка
Конечно мне не хочется терпеть такую боль, но все это страшно волнительно. Эти прекрасные дрессировщицы в костюмах, их приспособления, наводящие ужас, я не могу перестать думать о них! (Дрессировка)
Они оказались рядом с зеркалом, и Мастер наконец получил желаемый обзор (Дрессировка)
Он сделал особое ударение на слове «законный». В это время к нам подошла Стивенс и, услышав последние слова, буквально остолбенела.
Мне знаком этот голос, сказала она. Откуда он взялся?
Кто это? спросила я.
Если это тот, о ком я думаю, то он один из самых ужасных мерзавцев, по которому плачет виселица, ответила она. Этот тип путем обмана и наглости пробрался в хорошее общество в Париже. А когда его раскрыли и вышвырнули из гостиной, он попытался снискать чье-нибудь расположение внизу. Его зовут Барбель. Когда-то он хотел на мне жениться.
Ого! Гюстав аж поперхнулся.
Но его привлекла не я и не моя внешность, а некая сумма денег, которую мне удалось скопить. К счастью, я вовремя узнала, что у него где-то есть жена, хотя он и сам не знал, где именно. Она заглянула в замочную скважину и рявкнула:Барбель, откройте дверь!
О, этот голос! удивленно воскликнул мужчина. Я узнаю мою очаровательную мадемуазель. Какая радость! Входите же и присоединяйтесь к нашему супружескому разговору.
С этими словами он подбежал к двери и распахнул ее. Нашим глазам предстала странная сцена. Фифина лежала, привязанная поперек стула и так тяжело дышала, будто у нее вот-вот сердце разорвется. Подол ее юбок был аккуратно завернут, и, судя по состоянию ее ляжек и залитому слезами распухшему лицу, этот самый омерзительный мужлан, какого мне только доводилось видеть, только что нещадно ее порол.
Грубая скотина, отпусти ее! выкрикнул Гюстав и подбежал к Фифине, чтобы отвязать ее руки.
Стивенс, в свою очередь, обрушила на голову мужчины всю свою ярость и презрение. Она грозила ему кулаком и бранилась самыми грязными словами, которые приходили ей в голову.
Прошу прощения, дамы! Сударь, помягче! проговорил тот, метнув на нас злобный взгляд. Разве мужчина не может делать все, что ему вздумается, со своей благоверной? Это же моя женушка, которая сбежала от меня, бог знает когда. И никто не может запретить мне наказывать ее после того, как я ее наконец-то отыскал.
Гюстав и я остолбенели от удивления и уставились на негодяя, но Стивенс смогла ловко выкрутиться из этой ситуации.
Конечно, вы имеете право на свою жену, проговорила она. Можете даже стегать ее по двадцать раз в день, если вам того хочется. Но только не надо делать этого в комнате другой дамы. Это комната мисс Энсон, и не думаю, что она в восторге от того, что вы тут устроили. Не сделаете ли одолжение пройти в мою комнату?
Мгновение он колебался, потом посмотрел на Фифину, которая сидела, закрыв лицо руками.
Ах, о своей жене не беспокойтесь, продолжала Стивенс. Вы воспрепятствовали ее побегу, по крайней мере сегодня. Стакан вина будет совсем не лишним для вас после потраченных сил. И с этими словами она увела его из комнаты, оставив нас с Фифиной, которая была вне себя от страха.
Мы, как могли, постарались ее успокоить и приободрить и, когда она немного пришла в себя и обрела способность говорить, спросили ее, правда ли то, что сказал этот мужчина.
Да, ответила она сквозь слезы. Это правда. Я его жена. Боже мой! Как же я надеялась, что больше никогда не увижу его!
А потом она рассказала нам свою историю. Думаю, много французских девушек могли бы рассказать нечто подобное, если их порасспросить. Фифина родилась в хорошей, хотя и бедной семье и вовсе не принадлежала к низам общества. Ее родители умерли, когда она была еще ребенком, денег, которые они оставили, хватило на то, чтобы девушку отдали на воспитание в хороший монастырь. А когда ей исполнилось шестнадцать, опекун Фифины забрал ее оттуда, чтобы выдать замуж за того человека, которого Стивенс назвала Барбелем. Тот был уже пожилым, отвратительным и распутным, но это ничего не значило, потому что этот мужчина был выбран для нее. И как это часто делается во Франции, Фифина приняла его без сомнений, полагая, что должна вступить в новую жизнь, как это делают сотни женщин, не слишком задумываясь об истинном положении дел. Однако все оказалось гораздо хуже. Она попала во власть мужчины, не обладавшего ни чувством чести, ни порядочностью. Он раз за разом подвергал ее насилию, как могут обращаться с беззащитными женщинами только самые отъявленные негодяи, и в конце концов Фифина не выдержала и сбежала от него. Она обратилась за покровительством к мужу княгини З., который был знаком с ее отцом. Супруги выслушали печальную историю Фифины и, убедившись в ее правдивости, позволили несчастной женщине под вымышленным именем стать служанкой княгини.
И я была бы счастлива, всхлипывая, добавила Фифина, закончив рассказ, но ведь этот чудовищный человек находит меня уже второй раз, и никто, кроме князя, не может на него повлиять, а князь так далеко отсюда.
Мы спросили, как же мерзавец проник в дом, и она сказала, что столкнулась с ним вчера у ворот замка. И он объявил, что хочет прийти и заявит о своих правах публично, если она его не примет.