Многие потом потешались над нами, но свинопас сказал, что мычестные молодые британцы. Приятно, когда тебя так называет человек, которого ты по-настоящему уважаешь, и не так уж важно, как о тебе отзовутся те, чье мнение тебе безразлично.
Когда мы поделились случившимся с нашим индийским дядей, тот сказал:
Что за бред! Никогда не надо пытаться защитить преступника.
Но мы совсем по-другому смотрели на это тогда, когда преступник был в нашем доме (верней, мы считали его преступником) мокрый, затравленный и несчастный, и сказал, что его ищут. Он-то имел в виду друзей, которые так его и не дождались, но мы подумалиречь идет о полиции. Иногда очень трудно точно понять, как правильно поступить. Как решить, что делать, когда чувствуешь, что если поступишь правильно, это будет неправильно?
Нас утешило лишь то, что на следующий день солдаты все-таки сбежали от коричневой скотины с велосипедом. Наверное, они внезапно поняли, что их двое против одного, спихнули его в канаву и убежали. Их так и не поймали, чему я очень рад. Наверное, радоваться дезертирству тоже неправильноя, знаете, часто поступаю неправильноно я все равно рад их побегу.
Поджигатели: история преступления
Именно миссис Биль убедила нас, что мисс Сандал живет простой жизнью, потому что она бедна. Сами мы знали только, что она возвышенно мыслит. Как еще должен мыслить человек, который не ест мяса и вечно ходит в утепленных сапогах?
И мы попытались раздобыть для мисс Сандал деньги так же, как когда-то пытались раздобыть для себя. И раздобылитем способом, о котором написано в другой книжке, «Искатели сокровищ». Теперь, когда у нас было два фунта золотом, мы, конечно же, стали думать, что нам с ними делать.
Давайте положим их в банк, предложила Дора.
Зачем, ведь тогда мы их не увидим? спросила Элис.
Ноэль считал, что мы должны купить что-нибудь красивое, чтобы украсить голое жилище мисс Сандал. Эйч-Оу хотел потратить деньги на хорошие консервы из местной лавки: они пойдут на пользу простой жизни и возвышенным мыслям. Но Освальд знал, что, хотя приятно получать подарки от других, куда приятнее потратить деньги на то, что хочется купить тебе самому.
И тогда Дикки сказал:
Я считаюденьги не должны лежать без дела. Отец всегда говорит, что так бизнес не сделаешь.
В банке ведь дают проценты по вкладам, верно? спросила Дора.
Да, два пенса в год или что-то в этом роде. Нет, уж лучше пустить два фунта в оборот и постараться заработать побольше. Вот что мы должны сделать.
Но эти деньги принадлежат мисс Сандал, разве мы можем трогать их без спросу?
Они ей не принадлежат, пока она их не получила, и все-таки мы не можем их потратить, раз ониее. Думаю, мы Как там говорится? станем распорядителями двух фунтов, потому что любому ясно: бедная мисс Сандал не умеет сама распоряжаться своими деньгами. И будет гораздо лучше, если мы вручим ей десять фунтов, а не два.
Так рассуждал Дикки.
Мы держали совет, сидя на песчаном пляже, и Элис предложила:
Может, купим сеть для ловли креветок и будем продавать креветки из окна, надев красные головные косынки и белые французские береты?
Но мы спросили, как ей понравится в любую погоду заходить по шею в воду, и она призналась, что не подумала об этом. Кроме того, креветки ужасно дешевыедешевле, чем может съесть человек, купив их всего на два пенса.
Только Дикки интересовался этим разговором, ведь тогда мы не верили, что у нас что-нибудь получится. Но мы продолжали выдвигать идеи просто из вежливости, чтобы его не обидеть И тут увидели нашего хорошего друга, человека из береговой охраны, который махал нам рукой с волнолома. Мы пошли к нему, и он сказал:
Послушайтесь моего совета, бегите домой. Вам там кое-что прислали.
Может, целую груду еды, чтобы заедать простую жизнь, как я и предлагал? спросил Эйч-Оу.
Яркие видения корзин, полных самых превосходных закусок, окрыляли наши юные ноги, пока мы бежали домой.
Но дома нас ждала не плетеная корзина, а большая коробка, а в придачудва ящика, адресованные мне и Дикки. Сквозь щели между досками мы увидели скрученную солому, и наши сердца радостно подпрыгнули, потому что мы поняли: там велосипеды. Так и оказалось! Наш индийский дядюшка, неизменно добродушный, щедрый и уважаемый, прислал нам в дар этот благородный транспорт.
Пока мы с Дикки извлекали славные велосипеды из их темниц, остальные разбирали коробку, на которой были написаны их имена. В коробке лежали пирожные и конфеты, Доре прислали обшитую красным атласом рабочую корзинку с серебряными наперстками, всевозможными шпильками, ножницами и ножичками с серебряными ручками. Элис получила чудесную коробку с красками, Ноэлю тоже прислали коробку красок, а Эйч-Оуочень хорошую игру. Еще там было много книгне таких, как в доме мисс Сандал, сухих, как опилки, а замечательных, от которых просто невозможно оторваться. Но сейчас мы едва взглянули на обложки. Разве человек, в ком есть искра мужественного духа, может думать о книгах, когда новые велосипеды сочатся маслом и рвутся в путь, как боевая лошадь в балладе?
Перед ужином мы с Дикки проехали три мили, но упали всего пять раз. Три раза падал Дикки, одинОсвальд, а еще разок мы столкнулись. Велосипеды ничуть не пострадали.
Время шло, мы понемногу привыкли к своим новым машинам и, поняв, что нельзя колесить весь день напролет, начали рассматривать книги. Только одна из них имеет отношение к моему рассказу. Она называлась «Руководство для юных ученых и механиков» и, конечно, никто за нее не брался, пока мы не прочли все остальные. Вот тогда выяснилось, что книга не так уж плоха. В ней объяснялось, как мастерить разные вещи: гальванические батареи, воздушных змеев и мышеловки; как электризовать вещи; как резать по дереву и шить из кожи. Мы потратили все карманные деньги на поделки, описанные в «Руководстве», и некоторые получились удачно. Под конец мы смастерили огненный шар, потратив на него уйму времени, но он загорелся и вспыхнул, прежде чем мы сумели его запустить.
Тогда мы сделали еще один. Вот только Ноэль бросил его возле бочки с водой, где оказалась лужа, а поскольку шар был склеен из папиросной бумаги, он не выдержал такого обращения.
Тогда мы сделали еще один. Но клей оказался никудышным.
Тогда мы сделали еще один И с ним, наконец-то, добились успеха.
Когда все было готово, Освальд взобрался на свинарник миссис Биль. Пока Освальд крепко держал шар, Дикки поджег ватный фитиль, пропитанный этиловым спиртом и свисающий вниз, где у больших аэростатов находится гондола. Второй конец фитиля тянулся к свечке внутри шара (благодаря свече шар и называется огненным). В книге утверждалось, что когда свеча загорается, «шар легко поднимается и уносится ветром, иногда на значительное расстояние».
Что ж, на этот раз все произошло именно так, как сказано в книге, что случается не всегда.
Стояла ясная, темная ночь, светили только яркие звезды. И, к нашему облегчению и приятному удивлению, шар поднялся и поплыл прочь, волоча за собой светящийся хвост, как самодельная комета.
Он плыл над болотами, становясь все меньше и меньше и в конце концов пропал из виду, превратившись в приятное воспоминание. Некоторые из нас считали, что шар не стоил такой возни, но Освальд был рад, что настоял на своем: он очень не любил неудачи. Тем не менее никто не предложил склеить еще один шар, поэтому мы пошли спать.
В таких случаях Дикки всегда мгновенно засыпает, но Освальд, серьезный не по годам, иногда вспоминает события дня. Должно быть, он почти заснул, потому что как раз наблюдал за слоном, который летел с лампой в животе, смахивая на огненный шар, как вдруг пришла Элис и разбудила брата.
Лучше бы мы были поосторожней, с трепетом сказала она.
Ну, что еще там случилось? не очень злобно спросил Освальд.
Огненный шар! ответила Элис.
А что с ним? проворчал Освальд, по-прежнему добрый и спокойный, хоть его и разбудили ни с того ни с сего.
Я тут подумала Ох, Освальд, когда шар упадет Ведь в болотах полно ферм. Вдруг он что-нибудь подожжет, когда опустится на землю? Это преступление! Поджог или как там оно называется, за такое могут повесить!
Не будь дурочкой, добродушно ответил Освальд. Если бы это было преступлением, в детской книжке не писали бы, как смастерить огненный шар. Возвращайся в постель, ради бога!
Надеюсь, ты прав. Очень надеюсь, вздохнула Элис.
Но она отправилась в постель, как ей велели. Освальд хорошо ее обучил.
На следующий день страхи Элис развеялись без следа, и мы начали мастерить ловушку для барсуковна случай, если когда-нибудь их найдем.
И тут Дикки поднялся на крышу мельницы с полевым биноклем, который одолжил у мистера Кэррингтона, чтобы посмотреть на далекие корабли, и вскоре ворвался в оживленный круг изготовителей барсучьих капканов с криком:
Эй, идите, посмотритена болоте пожар!
Ну вот! сказала Элис, роняя плоскогубцы на ногу доброго старшего брата. Что я тебе говорила?
Мы рванули на крышу мельницыи действительно, далеко за освещенными солнцем зелеными болотами поднималось маленькое облачко дыма, и оттуда время от времени вырывались синие и желтые языки пламени.
Мы все по очереди посмотрели в бинокль, а потом Освальд сказал:
Сейчас не время таращиться в полевой бинокль, разинув рты. Надо спешить на помощь. Вызвать пожарные машины или еще что-нибудь предпринять. В седла, Дикки!
Спустя мгновение мы оказались в седлах и помчались по ровному болоту туда, где горело.
Сперва мы останавливались на каждом перекрестке дорог и высматривали в бинокль, куда ехать, но то ли из-за того, что цель становилась все ближе, то ли из-за того, что огонь разгорался все ярче, а может, благодаря тому и другому, пожар вскоре стало видно невооруженным глазом. Горело гораздо дальше, чем мы думали, но мы с Дикки неустрашимо ехали вперед, позабыв про усталость и давно пропущенный обед.
Наконец, мы добрались до пожара. Он полыхал на ферме «Корона Овендера». Нам пришлось перебросить велосипеды через изгородь, а после вести их через распаханные поля, потому что мы не знали, как туда попасть по дороге.
«Корона Овендера» это маленький фермерский дом, напротив дома стоит амбар, а еще там есть большой двор со стогами. Горели два стога. Они ужасно дымили, ветер нес нам в глаза горячий дым, время от времени мы видели огромные языки пламенипрямо в десятки ярдов длиной. Они рвались из сена в сторону, как будто им не терпелось добраться до дома.
Оставив велосипеды в канаве за полем, мы принялись искать кого-нибудь, кто скажет, чем мы можем помочь, но на ферме не было ни души.
Мы просто не знали, что делать. Даже всегда находчивый Освальд чуть не почесал в затылке. Кажется, некоторым людям лучше думается, когда они чешут в затылке, хотя мне такое никогда не помогало, не говоря уж о том, насколько глупо это выглядит.
Жаль, мы не рассказали о пожаре в деревне, сказал Дикки.
Да, увы, мы никому о нем не рассказалипотому, что хотели попасть на ферму раньше всех. Очень эгоистично, и автор не раз об этом жалел.
Пламя пылало все яростнее, смола на стене сарая рядом с двором таяла и стекала вниз, как патока.
Смотри, колодец! вдруг сказал Дикки. Наверное, неглубокий, и я вижу рядом два ведра.
Освальд все ухватил на лету.
Он набирал воду, а Дикки тащил к сараю полные ведра и выплескивал воду на просмоленную стену. Вода шипела, превращалась в пар, и все же какая-то польза от нее была. Мы по очереди крутили ворот колодцатяжелая работа, и нам было ужасно жарко. Вдруг мы услышали кошмарный звук, какой-то задыхающийся вопль, и через забор перелезла женщина, вся красная и вспотевшая.
Здравствуйте, сказал Освальд.
О! Значит, горит не дом! задыхаясь, воскликнула женщина. Слава богу, что горит не дом! Господи боже, я уж думала, что это дом!
Нет, не дом, сказал Освальд. Но очень скоро огонь и до него доберется!
О, моя бедная Лили! вскричала женщина. При таком ветре дом через минуту вспыхнет. А она лежит там в кровати, бедняжка! Где же Ханисет?
Здесь нет никого, кроме нас. Дом заперт, объяснили мы.
Да, я знаю, его заперли из-за бродяг, а ключ у Ханисета. Я пришла, как только убрала со стола. Лили больная, лежит в постели и, держу пари, спит сладким сном, ведать не ведая, что вот-вот превратится в угольки!
Мы должны ее вытащить, сказал Освальд.
Но женщина, казалось, не знала, за что хвататься, и знай твердила:
Где Ханисет, черт бы его побрал? Где же Ханисет?
Тут Освальд почувствовал, что пришло время стать генералом, каким он всегда и собирался стать при первой же возможности.
Со словами:
Вперед! он взял камень, разбил кухонное окно, просунул руку в ощетинившуюся осколками дыру, отодвинул задвижку и забрался в дом.
Задняя дверь оказалась заперта, ключа в скважине не было. Входную дверь удерживала только задвижка, но дверь недавно покрасили, закрыли до того, как краска высохла, и створка прочно прилипла к косяку.
Освальд не смог ее открыть. Тогда он подбежал к кухонному окну и воскликнул мужественным голосом, которому все должны повиноваться:
Идите к другой двери и толкайте изо всех сил!
Его приказ выполнили, хотя Дикки потом сказал мне, что женщина ни за что на свете не стала бы толкать дверь изо всех сил. На самом деле она вообще не хотела толкать, пока он не сделал из нее нечто вроде тарана, вот тогда она словно очнулась ото сна, и они вместе открыли дверь.
Мы последовали за женщиной вверх по лестнице в спальню. Там, на кровати, сидела вторая женщина; она дрожала, то открывая, то закрывая рот.
А, это ты, Элиза, сказала она, откидываясь на подушки. Я уж думала, в дом ворвались бродяги.
Мы с Дикки, несмотря на спешку, выложили бы больной печальные новости как можно мягче, но Элиза рубанула с плеча:
Слава богу, что ты не сгорела заживо в своей постели, Лили! Дом полыхает!
Она завернула женщину в одеяло, взяла за плечи и велела нам подхватить ноги больной.
Но Освальд был слишком хладнокровен, чтобы действовать очертя голову.
Куда вы собираетесь ее перенести? спросил он.
Куда угодно! дико вскричала Элиза. Где угодно будет лучше, чем здесь!
У нас еще много времени, сказал Освальд.
Он и Дикки бросились в другую комнату, взяли пуховую перину и постельное белье, снесли вниз по лестнице и устроили постель посреди поля, в хорошей сухой ложбинке. И только потом позволили отнести туда бедняжку.
К тому времени дом был уже полон дыма, хотя еще не горел, и мы чувствовали себя героическими пожарными, когда, спотыкаясь, спускались по кривым узким ступенькам, держа ноги больной женщины. Освальд так жалел, что у него нет пожарного шлема!
Когда мы отнесли слабую Лили в сухую ложбинку, та схватила Освальда за руку и прошептала:
Спасите барахлишко!
Какое барахлишко? спросил Освальд, решив, что она бредит.
Она имеет в виду мебель, сказала Элиза. Но, боюсь, мебель обречена.
Вздор! добродушно сказал Освальд, и мы побежали обратно, таща за собой Элизу.
Мебели и прочего добра в доме было не так уж много, но, когда мы принялись все вытаскивать, вещи тут же начали размножаться с невероятной быстротой. Сперва мы вынули всю одежду из ящиков комода и корзин и завернули в простыни. Помощи от Элизы было мало. Все, что она могла делать, это пытаться найти гаечный ключ, чтобы развинтить железную кровать.
Зато Освальд и Дикки трудились не покладая рук. Они вынесли стулья, столы и коврики для камина. Когда Освальд ковылял, согнувшись под тяжестью виндзорского кресла, чайного подноса и гладильной доски, которую он зажал под мышкой, он столкнулся с каким-то мужчиной.
Что случилось? спросил тот.
Пожар! ответил Освальд.
Это я вижу, сказал мужчина.
Освальд пихнул ему кресло и другую кладь.
Тогда помогайте выносить вещи.
Люди приходили и приходили, все усердно работали, но Освальд и Дикки трудились больше всех. Элиза так и не нашла, чем развинтить кровать, потому что, увидев, как люди бегут по полям, словно спешащие домой муравьи, выскочила и принялась толковать всем про ключ от дома и про Ханисета.
Потом появилась какая-то женщина, Элиза отвела ее в угол у лестницы и стала болтать. Я услышал краем уха:
Бедная миссис Симпкинсее муж вместе с тремя другими людьми погнал скотину на Эшфордский рынок, а мы с мужем сказали, что Лиз поживет у меня, ведь она моя сестра, тогда Ханисет смог бы отправиться в Ромни продавать овец. Но сестра не захотела никуда ехать, хотя мы явились за ней на коляске. Поэтому мы решили, что Ханисету лучше пока повременить с делами, а уж завтра разобраться с овцами.