Входите-входите! крикнула Вола из кухни. Вы голодны, надеюсь?
Вот в этом Питер не сомневался. Войдя после работы домой, дед всегда в первую же минуту вскрывал пакет с чипсами и пиво, а уже потом подогревал себе какие-нибудь консервы на ужин. А у Волы в доме витали сегодня ресторанные ароматы.
Она сразу поставила на стол горячее и наложила им на тарелки столько, что подлива чуть не стекала с краёв. Пока дед ел, хозяйка вела светскую беседуо погоде, о том, какие хорошие у Питера оценки в школе и как он организовал с друзьями бейсбольную команду. Дед кивал и жевал.
Вола разложила добавкуещё по полной порции всегои сказала:
Стало быть, завтра.
Питер отодвинул вилку.
Я его отвезу, продолжала она. Ваш внук заставил меня купить этот грузовик, вот как раз и пригодится. До водохранилища в Ландсбурге доедем, а дальше уж Питер будет двигаться вместе со своим взводом.
Взводы у них, надо же! Тоже мне, воины. Дед пренебрежительно отмахнулся. Будто у них есть право так себя называть!
А почему нет? мягко спросила Вола.
Я служил. Мой отец служил. Отец этого мальчика тоже служил. Настоящие воиныэто Он потряс в воздухе сжатыми кулаками.
Вола тоже служила, сказал Питер.
Дед покосился вниз, на её ногу.
Ну Он слегка сбавил тон. Значит, поймёт, про что я. Воиныэто Это сила. А не какая-нибудь там кучка уборщиков-чистильщиков.
А я думаю по-другому. Вола проговорила это спокойным голосом. Ни вызова, ни осуждения в адрес того, кто видит всё иначене так, как она.
Питер в ней это ценил. Когда можно смотреть на одно и то же по-разному и не враждовать, это снимает напряжение. Однако в животе у него всё напружинилось, как не было уже год.
Вола взяла кувшин с сидром, наполнила бокалы, но не поставила кувшин на стол, а держала в руках.
Это подарок, сказала она, и Питер расслабился: кажется, они сворачивают с опасной темы. Работа одного здешнего мастера. Я поделилась с ним дровамиу него все вышли, а он дал мне этот кувшин. Это наша местная глина.
Дед Питера одобрительно крякнул.
И вот я думаю, продолжала Вола, сколько лет ему понадобилось, чтобы научиться гончарному делу? И сколько часов ушло на создание этого кувшина? И сколько раз им пользовались, чтобы наполнить чаши?
Дед наклонился над своей тарелкой, Питер тоже взял вилку. Но Вола ещё не закончила.
А теперь представьте: я швыряю этот кувшин о стену. Мне, конечно, придётся приложить силу, это да. Но разбить и сломать может каждый. Та сила, которую я уважаю, в создании нового. Она поставила кувшин на стол. Повернулась к Питеру и подняла свой бокал. А ещё больше я уважаю тех, кто берётся возрождать старое.
Дед Питера перестал жевать. Помолчав, он нехотя кивнул.
Кстати, добавила Вола очень миролюбиво, Питер будет осваивать там полезные навыки. Вы же знаете, теперь любой трубоукладчиккум королю, а копатель колодцевсам король. И в ближайшие годы так оно, видно, и останется.
Ну, научиться какому-никакому ремеслу никогда не лишне, примирительно пробормотал дед. Разворачивая салфетку, он нечаянно столкнул на пол ложку.
Питер откинулся на стуле и протянул руку к серванту за спиной. Не оборачиваясь, вытащил из ящика чистую ложку и положил рядом с дедовой тарелкой.
Дед взял ложку, но вид у него был такой, словно его ударили. И Питер вдруг увидел всю сцену глазами деда: в этом доме его внук чувствует себя так спокойно, что достаёт ложки из ящиков не глядя.
Это не мой дом! хотелось крикнуть Питеру.
Вместо этого он сказал:
Нужно, чтобы кто-нибудь из членов семьи подписал разрешение для лагеря. Тымоя семья.
Это сработало. Питер увидел, как дедово лицо разгладилось от облегчения и, может быть, чуточку от гордости. Он обхлопал карманы, достал ручку, придвинул к себе напечатанное разрешение и поставил внизу подпись с росчерком в конце.
Потом все переместились вместе с персиковым пирогом на веранду, и Питер зажёг фонари. Пока они ели пирог, закинув ноги на перила и глядя, как тонкий месяц выплывает из-за холма, дед разговорился. Он рассказывал Питеру об опасностях, с которыми сам когда-то сталкивался на службе, и предупреждал об ошибках, которых следует избегать, и это было так, будто бы он заботился о Питере, и это было удивительно.
Питер подозревал, что дедовские советы вряд ли ему реально чем-то помогут, но не прерывал его, а продолжал удивлятьсяпотому что дед, его родной дедушка, вёл себя да, вот именно, как дедушка.
Береги себя, парень, закончил дед. Потом встал, поблагодарил Волу за ужин и пожал Питеру руку.
Когда они помахали вслед его шевроле, Вола сказала:
Ну вот, теперь он будет чаще сюда заглядывать.
Питер молча собрал со стола пустые тарелки, сверху поставил блюдо с недоеденным пирогом и отнёс на кухню.
Вола вошла вслед за ним.
Знаешь, Питер, он стареет. Когда-нибудь, если ты захочешь Она посмотрела в окно, в сторону его хижины, сада, земли за садом.
Нет. Питер вдруг понял, что она сейчас скажет. Что настанет время, когда его деду нужна будет помощь. И что Питер сможет тогда забрать его к себе и построить здесь жильё и для него тожеместо есть.
Он знал, что будет, если она это скажет. Он начнёт воображать, будто ему здесь надёжно и спокойно, будто у него есть семья. И он расслабится, его бдительность притупится.
Но нет, он не собирается расслабляться.
Он внезапно понял, что всё здесьВола, хижина, которую он для себя построил, город, к которому он начинает привыкать, его дед, Бен, все остальныевсё это вместе для него слишком опасно.
Ещё месяц назад он бы не знал, что с этим делать. Сейчасрешение очевидно. Он просто не вернётся сюда.
А переедет после лагеря в свой старый дом. И будет жить там один. Вот там ему будет безопасно. А сюдане вернётся.
Он вышел на веранду и забрал свой спальный мешок.
На кухне Вола убирала остатки ужина.
Посплю сегодня у себя, сказал он.
Вола кивнула, будто ждала этого. И протянула ему кусок пирога, завёрнутый в вощёную бумагу.
Это если вдруг проснёшься среди ночи от голода.
Проходя мимо сарая, Питер зашвырнул пирог подальше в бурьян.
11
Пора.
Пакс потянулся, блики вечернего солнца пробежали по шерстинкам. Ветер южный; он поможет передвигаться скрытно и предупредит об опасностях. И хорошо, что нет луны: под покровом темноты спокойнее. Вчера ночью Пакс добыл двух уток, они в тайнике, а в поле ещё осталась картошка, а в амбаре живут жирные мыши, так что Игла и щенки голодать не будут.
Он обновил свои метки, чтобы в его отсутствие никому не вздумалось посягать на его территорию, потом направился в логово. Щенки не спаликормились. Они уже так выросли, что Игле пришлось вытянуться поперёк норы, чтобы все трое поместились. И к тому же, понимал Пакс, скоро они насытятся и начнут рваться наружутак ей легче будет за ними уследить, чтобы они не разбежались и не попали в беду.
Пакс прижался щекой к щеке Иглы. Ухожу сейчас.
Он толкнул носом каждого из щенков, пообещал, что вернётся, и велел слушаться матери. Все трое подняли молочные носы, чтобы коснуться отцовской щеки. Потом сыновья продолжили кормиться.
А маленькая лиска, извиваясь, выползла из-под братьев и стала пробираться к выходуза отцом.
Нет, оставайся. Я вернусь. Пакс ушёл, но на углу сарая он всё же оглянулся. Дочь стояла перед крыльцом, щурясь на солнце. Её шубкаярче, чем у двух других щенков, почти такая же яркая, как у матери, вспыхивала в закатных лучах. Лиска выставила уши торчком и побежала к отцу.
Пакс вернулся, ухватил её за загривок, отнёс в логово. Игла прижала дочь лапой к животу и, когда он снова уходил, держала крепко.
На этот раз он не оглядывался.