Повесть о светлом мальчике
ГОД МОЕГО РОЖДЕНИЯ ГОД КУРИЦЫ
Говорят, лошади знакомятся через ржание, а люди узнают друг о друге через разговор. Давайте я немного расскажу вам о себе, может, узнаете что интересное, а надоест, так я замолчу. Я родился в год Курицы, в последний месяц осени, семнадцатого дня, в час Овцы.
Раньше у нас летосчисление, годы рождения, даже время суток считалось по-иному. Например, сутки делились пополам, из них двенадцать часов относилось ко дню, а двенадцать к ночи, и каждый час имел свое название. Первый назывался Мышь, второй Корова, третий Барс, четвертый Заяц, пятый Дракон, шестой Лошадь, седьмой Змея, восьмой Овца, девятый Обезьяна, десятый Курица, одиннадцатый Собака и двенадцатый Свинья.
Если нужно было сказать, что встал я в четыре утра и работал до двенадцати ночи, говорилось так: «В час Зайца поднялся и работал до часа Свиньи».
Так же точно велось летосчисление, и названия лет шли в том же порядке. Таким образом, день рождения у человека наступал через двенадцать лет.
По преданию старины каждый год имеет свои особенности. К примеру, год Свиньи считается урожайным и плодовитым, свинья, на наш взгляд, трудолюбивое животное: рыхлит своим пятачком землю и сама кормится. Год Курицы считается годом обилия птичьего рода да и вообще годом богатым ведь птицы все едят. Кроме того, в этот год человек не опаздывает и не обгоняет свое счастье: петух криком отмечает точное время раньше, кроме него, у нас и часов не было. Поэтому же год Курицы считается правдивым годом.
Мой старший брат Бадый родился в год Лошади, а сестренка Узун-Кыс в год Мыши. Играя, мы часто спорили, чей год лучше, из кожи вон лезли, пытаясь придумать что-нибудь уж очень убедительное в защиту своего животного. О-о, как геройски защищал я курицу!.. Выходило, что лучшего года и пожелать трудно. Бадый тоже с легкостью расхваливал свою лошадь.
Когда есть лошадь степь коротка, перевал невысок, идущего сзади оставишь. На войне в седле врага скорей победишь. На празднике во всех играх ты первый! Подумав, он добавлял: Даже на священном знамени лошадь нарисована! Лошадь это сила, могущество, гордость!
А бедняжке Узун-Кыс приходилось трудновато. На самом деле: за что мышь похвалишь? Зерно крадет, силенки нет, ноги короткие, мясо да шкуру ценят разве что хищники, которые на нее охотятся. Кошка, собака, змея, хорек, ястреб, коршун все, кому не лень, нападают на нее. Даже пословица есть: «Торопливая мышь попадает в молоко». В общем совсем никудышная зверушка. Часто Узун-Кыс плакала из-за нее, однажды даже к бабушке жаловаться побежала:
Зачем меня в такой год мышиный родили? В такой год я не буду больше родиться! Лучше снова переродите меня, я даже спать не могу из-за этого года!
Дразнят тебя ребята? Э, бестолковые черепахи! стала утешать ее бабушка. Что это они так охаивают год моей малышки? Не понимают силу мыши, а ты, глупая, им и ответить не можешь?.. Знаешь, почему мышь получила первая свой год? Не так просто он ей достался
Поспорили мышь с верблюдом, которому тоже хотелось получить год первым: кто раньше увидит восход солнца, тот и выиграет спор. Верблюд с радостью согласился, он гордился своим высоким ростом и считал, что, уж конечно, ему будет легче заметить зарю, нежели крохотной мышке. Лег себе спокойно головой к востоку, жует жвачку, дремлет, поглядывает.
А мышка тихонько забралась по хвосту верблюда на спину, миновала горбы, вскарабкалась дальше по длиннющей его шее и улеглась между ушами глупца мордочкой на запад. Упал первый луч на белки западных гор, мышь закричала: «Эй, гляди! Солнце появилось! Брось жевать, повороти голову!»
Так и проиграл глупый верблюд умной мышке. Дело-то не в росте, а в смекалке.
Есть еще легенда про мышку по имени Чолдак-Ой. В поисках еды забралась она в хуре как раз во время богослужения. Люди молились, служки совершали обряды, а перед бронзовыми божками была расставлена роскошная посуда из серебра и меди, полная всякой еды. Чего там только не было: масло, сахар, сало, просо, жареная мука всего не счесть!
«Неплохо живется этим могущественным богам!» подумала мышка и решила внимательно все осмотреть. Облазила и оглядела богов снаружи: важные, сверкающие, они были великолепны. Но любознательная мышь не ограничилась внешним осмотром, а залезла внутрь и даже попробовала богов на зуб. И что же? Внутри они были из глины!
«Да их сделал человек!» сообразила догадливая мышка и тут же принялась вить в одном из божков гнездо, а затем вывела мышат, благо было здесь изобилие еды. Мышь Чолдак-Ой жила в хуре довольно долго со всем своим семейством и удивлялась тому, как люди несообразительны и доверчивы.
Вот, а ты, глупая, не верила в силу мыши!.. А в голодный год, добавила бабушка, к пущему удовольствию Узун-Кыс, люди находят в мышиных норах зерно и съедобные коренья. Иногда в одной норе можно целую переметную сумку набрать! Так мыши невольно помогают людям продержаться в трудное время
Радостная Узун-Кыс побежала к нам и, захлебываясь, пересказала все эти истории.
Ну вот, из двенадцати животных, удостоенных права иметь свой год, название моему году дала курица, поэтому я не могу убивать и есть эту птицу.
ПЕРВЫЕ ОТКРЫТИЯ
МАМА
Я долго не мог научиться ходить, лишь на третьем году еле-еле начал подниматься на ноги. Зато говорить начал очень рано, потому прозвали меня «Сидя состарившийся».
Я был малоподвижным ребенком, а когда пытался ползать, то всеми моими движениями руководила голова: куда она наклонялась, туда я и сваливался. Боясь, как бы я не свалился в очаг, мать привязывала меня за пояс веревкой к стене юрты. Постепенно я привык к веревке и даже не натягивал ее, ползая, хотя вначале кричал и рвался.
До сих пор не могу забыть, как я, цепляясь за косяк двери, первый раз сам поднялся на порог. В тот день я не был привязан. О, каким высоким показался мне тогда порог нашей юрты! От страха сердце замерло и коленки дрожали. Было ясное летнее утро, я увидел желтую плоскую степь, высокие горы, покрытые тайгой, а над ними голубое небо. У меня закружилась голова, я едва не упал, но туг заметил неподалеку мать, доившую корову, и закричал, качаясь на ребре порога, точно птенец, балансирующий своим куцым хвостиком на сухом сучке:
Гляди-ка, мама! Иди скорее, держи меня!
Мать отшвырнула деревянный хумун с молоком и бросилась ко мне, раскинув руки.
О сыночек-то мой, какой храбрец! Быстрый мой! Орел настоящий!
Она нежно приговаривала, целовала меня, глаза ее сияли, сверкали зубы. Лицо ее мне казалось широким и прекрасным, как вся Арыг-Бажинская степь. До этого дня я был просто бочонком для молока и только теперь почувствовал в первый раз великую силу любви и красоту моей матери, почувствовал, как я сам ее бесконечно люблю. С этого дня я себя помню.
ПЕРВАЯ СТРИЖКА ВОЛОС
До трехлетнего возраста детей нельзя было стричь, даже волосинку нельзя было тронуть это считалось великим грехом. А когда сровняется три года, идут к ламе, и он назначает день. Стрижка волос ребенка это одно из празднеств, на которое зовут весь аал. Даже самый бедный хозяин и то в такой день сварит целого барана.
Помню, в нашей юрте собралось очень много народу. В переднем углу перед аптарой ящиком, на котором стояли изображения богов, постелили белую кошму, поставили деревянное блюдо с горой бараньего мяса, а возле три кожаных кугержика с аракой.
Волосы у меня были очень светлые, гораздо светлее, чем у других, уже длинные; родители, боясь, как бы из-за этого глаза у меня не стали косить, заплетали их в косички, завязывая разноцветными нитками с бусинками на концах. Эти бусинки я выревел, завидуя украшениям в косичках сестер.
В переднем углу на самом почетном месте сидел мой дядя. Он первым взял с аптары маленькие ножницы, в ручки которых был продет священный шелк хадак, и торжественно проговорил:
Дай мне понюхать (у нас вдыхали запах волос или кожи, желая выказать свою нежность) твою головку, племянничек мой. Дарю овцу с ягненком.
Я заупрямился и хотел убежать, но отец потихоньку шепнул, обнимая меня:
Дядя дарит тебе овцу с ягненком. Дай ему понюхать головку.
Дядя отрезал у меня с левого виска первый клочок волос и торжественно передал отцу. Тот принял эту прядку, завернул в хадак и привязал к священной стреле.
Овечку тебе даю самую плодовитую, белую с черной головой, а ягненка рыженького. Расти его, племянничек, на доброе здоровье!
Ладно! ответил я с радостью.
Потом ко мне подошла жена дяди и сказала:
Я тоже даю тебе козу с козленком, дай и мне понюхать твою головку.
Я милостиво наклонился к ней. Она отрезала и вовсе три-четыре волосинки.
Начали раскладывать мясо по тарелкам, а детям давали куски мяса прямо в руки. Мне же подали в большой черной деревянной чашке целое ребро, половину сердца и почку со словами:
Ты у нас теперь богач, владеешь четырьмя головами скота!..
Отец разливал из кугержика араку, а мой старший брат Бадый разносил ее гостям, начиная с самого почетного гостя дяди. Разговор стал веселее и громче. Все присутствующие поочередно склонялись ко мне и нюхали голову, после чего каждый обрезал понемногу волос и говорил:
Да, такие золотые волосы, конечно, дорого стоят.
А утром в ягнячьей ограде стояли три овцы с ягнятами, да две козы с козлятами, да еще годовалый козел всего одиннадцать голов!
Меня подвели к забору и сказали:
Вот, Ангыр-оол, какого стада ты стал хозяином!
Тетя, сестра мамы, подарила мне целый кусок семь метров синей далембы, и мама сшила мне из него рубашку и штанишки. Это был первый нарядный костюм в моей жизни, я даже запах его до сих пор помню.
Мне очень хотелось, чтобы дети соседних юрт увидели меня в моем новом великолепном наряде. Я важно разгуливал возле юрты, задрав высоко голову, но глазами косил по сторонам, чтобы убедиться, видят ли меня люди. Вдруг я запнулся за жердь и шлепнулся в коровью лепешку. А когда вскочил увидел, что вся грудь моей красивой одежды испачкана. Как я заревел! Прибежала мама, схватила меня и унесла к ручью. Там, прямо на мне, смыла навоз; день был жаркий, рубашка скоро просохла, и я утешился.
Как же я привязался к своему стаду! Вставал рано и каждое утро перед выходом отары на пастбище пересматривал их всех; вечером, когда стадо возвращалось, я их встречал. Если бы было можно, я бы пас их сам.
Время шло, стадо мое умножалось. Мать с отцом не раз говорили между собой:
И вправду у мальчика есть счастье растет его скот
Если одно из моих животных хотели взять на мясо, я поднимал такой рев, что родители сдавались и либо брали другое, либо предлагали мне заменить мою плохую животину на лучшую. На это я соглашался, но, однако, в тот вечер, когда готовили ужин из моей хотя и променянной овцы, я требовал себе лучший кусок, будто на самом деле был хозяином еды. Старшие брат и сестры начали говорить, что из меня, наверное, вырастет скупец и кулак. Но мама научила меня отвечать такими словами:
Когда дойдет мое стадо до ста, я даром буду отдавать вам лишних. Когда станете хозяевами юрт, приезжайте ко мне в гости, я всех вас буду угощать и одаривать. Нет, нет, я не скупец!..
Рыжий ягненок, которого дал мне дядя, стал большим и смирным бараном. Говорили, что он казахской породы. Курдюк у него был прямо с корыто. Бывало, покличу его: «Дус-дус!» (Что значило: «Соль, соль!»), он примчится ко мне. Когда есть соль я ему дам, а если нету почешу шею, уши, он от удовольствия даже глаза закроет и, вытянув шею, побредет за мной, будто просит: «Почеши еще»
ПОМОЩНИК В ХОЗЯЙСТВЕ
Нас у родителей было восемь человек, еще братишка и сестренка родились после меня, так что, едва я чуть подрос, мне пришлось с ними нянчиться. В семье дела всем хватало, никто не сидел сложа руки; кроме возни с малышами, у меня находилось еще немало обязанностей: щепки собирать для костра, пасти телят, ходить за водой, кормить козлят, а вечером их переловить и привязать, жарить ячмень и просо, толочь их это очень тяжелая работа. То, что взрослому можно за сто ударов сделать, малышу и за четыреста не осилить.
Маленький в люльке плачет качай! Что сидишь, как сова, выпучив глазищи?.. Принеси дров!.. Скорее за водой сбегай!.. Возьми братика да пойди из юрты поиграй. Дам тебе после тары́ со сметанкой
Попробуй ослушаться под горячую руку мама и прутиком угостит, живо лень забудешь. Да и братика жаль: вспотеет от крика, и у него печенка пересохнет. Он так рвется из люльки, что у него мозоли от ремней, которыми он к ней привязан. Мозоли на руках, на ногах он так хочет на воздух, к свету, в глазенках мольба, рот с четырьмя, как у суслика, зубками раскрыт Посажу его к себе на шею, он обхватит меня холодными мягкими пальчиками, начинает нетерпеливо подгонять меня ножками и криками:
Че-че!..
После прогулки мама по обыкновению встречает нас ласковыми словами:
Ох, мои плохонькие детишки, как друг другу помогают! Глядите, люди добрые, мой сынок Ангыр-оол как мне помогает! То-то мне теперь как легко будет!
О мама, наш маленький у меня на спине совсем спит. Я его ни разу не снимал, чтобы не разбудить, пусть хоть плечи отвалятся, не сниму Ой, он мне на спину горячий ручеек пустил А на человека он говорит: «Чу-чу!» и ногами меня подгоняет. А когда я делаюсь ленивым бычком и побреду медленней, он меня начинает кусать своими зубками так я рассказываю маме о всех трудностях своего путешествия, надеясь получить тары́ толченого пшена со сметаной побольше.
Пасти ягнят и козлят куда труднее, чем взрослых овец и коз, потому что они глупые, только играть умеют. Пасутся и вдруг разбегутся все и даже в пляс пускаются, словно ветром их развеет в разные стороны. Увидят пробегающую собаку или тень пролетевшего коршуна и всполошились. Да и как они пасутся просто играют: бодаются, прыгают, во все стороны вертят своими глупыми головами, а если и схватят траву так оказывается, что они тоже просто резвятся, а не едят по-настоящему. Случается, подберется к ним волк, начнет ластиться, помахивать хвостом, заигрывать, подползая все ближе. А малыши и рады, заблеют, растопырят уши и доверчиво подбегают к хищнику. А уж как дойка начинается, тут уж вовсе их невозможно пасти, привязывать приходится.
Соревнуясь с соседскими мальчишками, какие только работы не делаешь!.. Ведь когда ты хорошо выполняешь свои дела, об этом весь аал знает, даже проезжие об этом узнают, и все тебя хвалят. Если же у кого дети ленивы, не приучены к труду, засони, об этом тоже становится известно всем, все корят их и стыдят, а родители, браня их, ставят в пример тех детей, которые стали дома помощниками. Слова «стал помощником» высшая награда ребенку.
ВСТРЕЧИ С ЧЕРТЯМИ
Как-то утром, когда я проснулся, мать подала мне соболек, крошечные зерна которого мы употребляли в пищу, чуть приправив молоком, и сказала:
Поешь, сынок, и садись качать сестренку. Хорошо, птенчик мой? Склонившись к моей голове, втянула ноздрями мой запах так у нас целуют, затем быстро, чтобы я не успел возразить, ушла доить корову.
Сестренка посасывала во сне свою верхнюю губку, постанывала. Кольцо люльки, в которой она спала, было сделано искусными руками какого-то мастера в виде рассвирепевшего самца верблюда. Он стремительно мчался, закинув голову, а шерсть волнами стекала назад.
Я принялся ласково напевать, подражая песням матери:
Моя бедненькая сестричка спит и во сне сосет, думает, что рядом мама.
Уверившись, что девочка спит крепко, я перестал укачивать ее и снова взялся за еду. Съел половину, когда услыхал за стенкой юрты разговор брата и соседского мальчика.
Эй, парнишка Бадый! Веди-ка своего лысого черного бычка!.. Я знаю одну поляну, там барсучья нора и черемухи много.
Ш-ш, не ори, глупая лягушка! Вот услышат все ребятишки и увяжутся за нами.
Да тише! Пошли-ка
Все стихло, а у меня еда застряла в горле. Я выглянул из юрты и увидел, как мальчишки небыстро идут к лесу и продолжают о чем-то толковать.
Давайте, давайте шепчитесь! Вы думаете, я сплю еще и ничего не слышал! сказал я и показал мальчишкам фигу.
Надел старенькую рубашку, закатал болтающиеся клочья рукавов, надел короткие штанишки из старой жеребячьей шкуры, разыскал стоптанные броднишки, поставил их у порога, чтобы можно было на ходу сунуть ноги, и выскочил посмотреть, где мальчишки. Их уже не было видно. Тут я, забыв обо всем, завопил во все горло, призывая брата: