К счастью, я весьма искусный пловец, иначе я, бесспорно, утонул бы. Подумать только, я упал в море на самом рассвете, а достиг берега только тогда, когда солнце уже было в зените.
Выбравшись на прибрежный песочек, я прежде всего плотно закусил, повалялся на полуденном солнышке, пока не подсохла моя одежда, и направился в ближайший лунный город.
До вечера я осматривал город, а когда в бесчисленных его окнах и витринах запылали ослепительные пожары закатных огней, в отправился развлечься в цирк.
Были гастроли одного из тех лунных цирков, чья слава докатилась даже до нашей Земли. Я говорю о цирке Архимеда, который известен любому человеку, мало-мальски интересующемуся астрономией. Цирк был переполнен. Зрители толпились во всех проходах, теснились в ложах. Многие умудрялись даже устроиться прямо на барьере арены. Словом, был полный сбор: не менее двух тысяч человек.
Я с удовольствием посмотрел оригинальную лунную цирковую программу, стараясь не обращать на себя ничьего внимания. Но представьте себе моё смущение, когда ко мне внезапно приблизился цирковой служитель и пригласил меня на арену. Оказывается, на Луне существует древний обычай: каждый приезжий должен в цирке перед всеми горожанами показать своё мастерство в подымании тяжестей и в прыжках.
Возник этот странный обычай, по-видимому, из-за особенностей лунного притяжения. Я сразу понял, что раз Луна значительно меньше Земли, то всё на Луне во много раз тяжелее, нежели на нашей планете. Достаточно сказать, что за время существования Луны только одному лунному жителю удалось перепрыгнуть через довольно низкорослую кошку, и с тех пор этот выдающийся лунный рекорд прыжка в высоту никем ещё не перекрыт. Обычный же лунный житель в состоянии перепрыгнуть всего только через котёнка Такова сила лунного притяжения!
Мне выводят котёнка: «Перепрыгните!»
Пожалуйста! Довольно легко перепрыгиваю и говорю:Прошу вас, приведите мне кошку.
Все улыбаются, смеются над моей самоуверенностью, уговаривают меня отказаться от моей затеи. Я продолжаю стоять на своём. Наконец, выводят мне кошку. Весь цирк насторожился, затаил дыхание. Я разбегаюсь, прыгаю и чувствую, что чуть-чуть недопрыгнул. Тогда я с силой хватаю самого себя под мышки, подталкиваю себя вверх и под гром аплодисментов оказываюсь по ту сторону кошки. Теперь мне надлежало подымать цыплёнка. Разгорячённый успехами, я требую, чтобы мне вынесли курицу. Я хочу поднять курицу! Это невероятно, но я настаиваю, и четверо цирковых служителей, обливаясь потом и грузно ступая под непосильной тяжестью, выносят на арену курицу, весящую не меньше килограмма! Я засучиваю рукава, хватаю курицу с носилок и могучим рывком взмётываю её высоко над своей головой!
Невозможно передать, что делалось в цирке. Казалось, он вот-вот рухнет от бури рукоплесканий. Но буря превратилась а настоящий ураган, когда на арену вышел сам лунный король и торжественно объявил, что чемпион Луны по прыжкам и подыманию тяжестей Фаддей Балакирев получает а жёны любимую дочь короля, прекрасную принцессу Костаруру.
А надо вам доложить: принцесса эта дала зарок, что выйдет замуж только за того, кто станет чемпионом Луны по прыжкам и подыманию тяжестей. Она дала свой дурацкий зарок пятнадцати лет от роду и сорок шесть лет после этого тщетно прождала чемпиона. Можете себе представить, какое возмущение вызвал мой решительный отказ жениться на этой шестидесятилетней красавице.
Лучше смерть! воскликнул я и со всех ног побежал вон из цирка. За мною в погоню с диким рёвом бросилась толпа. А цирковые служители стали тем временем разводить огромный костёр, на котором по лунным законам полагается сжигать всякого, кто оскорбит королевскую семью.
Я отличный бегун, но на этот раз я превзошёл самого себя. Два с половиной часа я бежал со скоростью, не меньшей, чем сто двадцать пять метров в час. Учтите проклятое лунное притяжение, и вы поймёте, что я, спасаясь от моих преследователей, поставил рекорд по бегу на дальние расстояния. Я понимал, что единственное моё спасениепокинуть Луну, и как можно скорее!
Страшно подумать, чем кончилось бы для меня это происшествия, ясли бы приключилась оно во время полнолуния.
Но счастье и на этот раз не покинуло меня. Луна была на ущербе, от неё оставался только тонкий серп. Уже из последних сил я добежал до самого края, до самого острия лунного серпа, зажмурил глаза, спрыгнул и, спустя пять с половиной суток, голодный, не счастливый шлёпнулся в огромный снежный сугроб неподалёку от города Можайска.
С тех пор я на Луну ни ногой.
Фаддей Иванович уже получил многие сотни писем от ребят. Здесь напечатаны только некоторые поправки к рассказу «Путешествие на Луну». Ф, И. Балакирев ждёт дополнительных поправок. Пишите ему, ребята!
ПОПРАВКИ ЧИТАТЕЛЕЙ К РАССКАЗАМ ФАДДЕЯ БАЛАКИРЕВА
Сила притяжения
Путешествие почтеннейшего Фаддея Ивановича на Луну в действительности не могло состояться, так как гусисовершенно неподходящий для этого транспорт. Межпланетное путешествие можно совершить только на ракете.
Но будем следовать за Балакиревым в его невозможном полёте.
Добрая матушка напрасно беспокоилась, что сына в межпланетном пространстве застанет дождь. Этого не могло случиться, потому что там нет ни воздуха, ни воды.
А Фаддею Ивановичу нечего было бояться падения на Землю: он падал бы на Лунуведь к Луне он был ближе и не мог бы преодолеть силу её притяжения.
Прыгнув, Фаддей Иванович всё равно упал бы обратно на Луну и был бы растерзан злодеями. Но так как он, по-видимому, жив и здоров, то передайте ему, пожалуйста, мой привет.
Алексей ПЕРЕСЛЕГИН.
Москва, 59-я школа, 5-й классу «В».
О цирках на Луне
Цирками на Луне называют вовсе не цирки, где происходят представления, а огромные отверстия вулканов, которые некогда действовали там. Цирк Архимедаэто остаток одного из крупных кратеров вулкана.
Витя СТЭЦЮРА.
Москва, 146-я школа.
История с кошкой и курицей
В рассказе «Путешествие на Луну» я заметил много ошибок.
Герой вывел теорию об огромной силе притяжения; которой будто бы обладает Луна, и выдумал историю с кошкой и курицей. А это совсем не так. Я читал, что лунное притяжение в шесть раз меньше земного. Значит, там и поднять тяжесть можно в шесть раз большую, чем на Земле.
Н. САЛМИН
Горький, школа 7, 7-й класс «Б».
Жду новых приключений
Фаддей Иванович! Вы слишком много напутали в своём рассказе о восьмилетием капитане. Я понимаю, это всё по забывчивости. Но ничего, пишите дальше свои приключения, а я буду их понемногу исправлять.
Извините меня за резкость. Конечно, мне не следовало бы вас упрекать, потому что и я в своё время буду стариком и смогу что-нибудь напутать.
Ученик 5-го класса Лёня ТУРКОВ.
Калач-на-Дону.
Без кислорода горения не бывает
На Луне нельзя развести костёр, так как ни дрова, ни спички, ни уголь там не горят, потому что там нет атмосферы, а следовательно, и кислорода. Без кислорода же горения не бывает.
Покинуть Луну, спрыгнув с неё, как это сделал Балакирев, топке нельзя, потому что Луна притягивает того, кто прыгнул. Когда же именно случилось это происшествие: во время полнолуния или ущерба Луны, это всё равно, так как в действительности Луна не меняет своей формы. Она всегда имеет форму шара, и только с Земли иногда кажется нам серпом.
Ира ОБОЛЕНЦЕВА
Саратов, 3-я женская средняя школа, 6-й класс «В».
Зайцем на «Балыке» в Арктику
КАК СЕЙЧАС, помню, бродил я как-то в июле по дощатой пристани Архангельского порта и с завистью поглядывал на пассажиров ледокольного парохода «Балык». Судно уходило на Землю Франца-Иосифа. Оттуда прямым курсом на север, мимо Чукотки, Таманского полуострова и Земли Санникова, оно должно было пробиваться к полюсу. Заманчивый маршрут!
Но все мои попытки попасть на «Балык» ни к чему не привели: мест не было.
Я решил устроиться «зайцем». Меня обнаружили в угольном бункере только тогда, когда мы уже покинули устье Западной Двины, миновали горло Белого моря и вышли в более северные и потому более холодные воды Баренцева моря. Высадить меня было некуда. Капитан приказал мне помогать матросам в бункеровке угля и не попадаться ему на глаза. По-видимому, в глубине души он не очень-то гневался. Ему понравилась моя настойчивость. Кроме того, он верил в приметы: «заяц», обнаруженный в открытом море, будто бы приносит удачу мореплавателям.
Однако не успели мы выйти на траверз южных островов Земли Франца-Иосифа, кок «Балык» на полном ходу налетел на подводный коралловый риф и через минуту со всем своим экипажем и пассажирами пошёл ко дну. Вот и верь после этого приметам! А мне, как бы в наказанье за незаконный проезд, суждено было трое суток носиться по воле студёных и высоких океанских волн, изнемогая от холода, жажды и голода. Был конец июля, когда в этих широтах Арктики свирепствовала страшная изотерма, родная сестра знаменитых каспийских тайфунов. Не знаю, как вам, дорогие читатели, но мне не приходилось встречать на своём веку человека, которого трое суток швыряла бы с волны на волну тринадцатибальная изотерма и который остался бы после этого жив. Да и я бы не выдержал, если бы на исходе третьих суток милосердная волна не выбросила меня на берег.
Когда я пришёл в себя, над моей головой полыхало великолепное северное сияние. Однако на меня оно не произвело особенно сильного впечатления, потому что ещё в детстве, живя со своим батюшкой в Антарктике, я вдоволь насмотрелся на северные сияния. Кроме того, мне страшно хотелось есть. Я с трудом дождался рассвета, чтобы пойти разыскать ближайший птичий базар, приобрести на нём курицу, гуся или, на худой конец, десяток яиц и подкрепить свои силы.
Два дня потратил я на то, чтобы обойти весь остров. Два раза восходило солнца, и дважды закатывалось оно за неприветливый пустынный горизонт, прежде чем я окончательно убедился, что поиски мои напрасны. Да и какой чудак стал бы устраивать птичий базар на острове, кишевшем птицей! Имей я под рукой палку, мне ничего не стоило бы добыть сколько угодно дичи. Но палок на этом острове не было. Тщетно пытался я звать на помощь. Людей на нём тоже не было. Только раз мне показалось, будто я вижу вдали человеческие фигуры, бродящие вразвалочку. Но не успел я приблизиться к ним и на пятьсот шагов, как они взмахнули крыльями и улетели. Увы, это были не люди, а пингвины.
Наконец, я понял, что избавился от гибели в морских пучинах лишь для того, чтобы погибнуть от голода. Оставаться на этом острове было безумием. Недолго думая, я бросился в воду, чтобы вплавь добраться до соседнего островка, который виднелся километрах в пяти-шести от меня.
Я плыл быстро, но осторожно, опасаясь привлечь к себе внимание крокодилов и айсбергов, нежившихся в отдалении под лучами восходящего дневного светила. Вдруг метрах в восьмистах я увидел волшебную картину: четыре продолговатые, холмистые, ослепительно блестящие острова. Казалось, они состоят из цельного перламутра. Над ними вздымались на воздух высокие фонтаны воды, которые играли на солнце всеми цветами радуги.
Почему-то мне пришло на ум, что именно не этих сверкающих островах меня ждёт спасение, и я поплыл к ним с удвоенной энергией. Вскоре я нащупал колыхавшиеся а воде длинные и очень крепкие водоросли. Но когда я подплыл к самому основанию того, что я принимая ха водоросли, я с ужасом увидал, что они растут на бревноподобном рыле огромного кита. Эти сверкающие перламутровые острова оказались самыми заурядными гренландскими китами, перламутркитовой чешуёй, а водоросликитовым усом!
«Лучше утонуть, чем быть проглоченным этой чудовищной рыбиной!»сказал я себе, быстро свернул в сторону и стал тонуть километрах в полутора.
Мне не раз приходилось тонуть. И каждый раз, захлёбываясь, я помимо своей воли раскрывал рот, хотя твёрдо убеждён, что делать этого не следует. Но на этот раз мне повезло. Втянув в себя немного противной солёной морской воды, я неожиданно почувствовал у себя во рту что-то очень вкусное, сытное и питательное. Я снова и снова втягивал в себя воду, а с нею и ниспосланную мне судьбой таинственную пищу. Вскоре я был сыт по горло и полон сил. Знаете, что меня спасло! Китовая икра! Море вокруг меня было на много километров покрыто густой пеленой жёлтых китовых икринок. И, скажу по совести, мне по сей дань смешно думать, что из таких крошечных икринок вырастают а конце концов громадные китывеличайшие из рыб.
Основательно подкрепившись и набив карманы икрой про запас, я без особых приключений доплыл до ближайшего острова, куда через два месяца, уже в начале октября, за мною пришёл знаменитый корабль «Эскимо».
Балакирев-альпинист
ЛЕТ двадцать пять тому назад был я проездом в Швейцарии, в старинной её столицеЛиворно. Двести семьдесят восемь километров отделяли меня от польско-швейцарской границы. В Варшаве меня ждали важные и срочные дела. Но ехать с пересадками мне не хотелось. А поезд прямого сообщения Ливорно-Лондон-Варшава отправлялся только утром следующего дня в пятом часу. Я скучал в гостинице, когда мой взгляд случайно упал на высившуюся в отдалении белоснежную вершину Гауризанкара. Это самая, высокая гора Альпийского хребта да и всего мира.
Из крупных гор нашей планеты Гауризанкарединственная, на которую я ещё ни разу не взбирался. Чтобы скоротать время, остающееся до отхода поезда, я решил совершить восхождение на Гауризанкар. А надо вам сказать, что к беспечным альпинистам меня причислить нельзя. Я привык всё рассчитывать заранее, предусматривать и проверять.
Прежде всего я обратился к справочнику, чтобы точно установить высоту горы. Высота еёчетырнадцать тысяч семьсот двадцать два метра и сорок пять сантиметров. Обычный мой шагчетыре с половиной километра в час. Значит, мне предстоит подниматься около трёх часов и пятнадцати минут. На долю всяких непредвиденных случайностей я прибавил ещё три четверти часа. Следовательно, если я начну подъём ровно в пять часов вечера, то не позже девяти буду у цели. К этому времени стемнеет, спускаться придётся в темноте. Беру с собой карманный фонарик с тремя запасными батарейками. Гора в это время года покрыта снегом и льдом, будет скользко. Беру чемодан с песком, чтобы посыпать перед собой дорогу.
Казалось, я предусмотрел всё, что только возможно предусмотреть. Но мой подъём на Гауризанкар затянулся до половины одиннадцатого.
Никогда ещё мне не дышалось так легко, как на вершине этой могучей горы. Над моей головой раскинулся прекрасный тёмно-синий небосвод, усеянный мириадами звёзд, среди которых кротко мерцал нежный серп моей любимой звезды Венеры. Справа от Гауризанкара глубоко внизу темнели альпийские луга на вершине невысокой, но довольно известной среди альпинистов горы Эверест. Вдали, у самого горизонта, чуть поблёскивала узкая полоска Кильского канала. Изредка снизу, из Ливорно, доносились приглушённые звуки оркестра. Была прелестная ночь, но любоваться ею я не имел времени: мой поезд отправлялся в четыре двадцать утра. Приходилось, скрепя сердце, отправляться в обратный путь.
Я начал бегать вокруг дерева, как затравленная мышь. Эдельвейс, конечно, за мной. А у меня, ко всему прочему, чемодан в руках. В чемодане песок, припасённый мной для спуска. Так я и бегус чемоданом. Проходит десять минут, пятнадцать, полчаса, час Ещё немного, и я совсем выбьюсь из сил. Тогда всё пропало.
И вдруг я спотыкаюсь обо что-то невидимое под снегом: не то о толстый канат, не то о пожарную кишку. Ба! Да ведь это земной меридиан, проходящий как раз через вершину Гауризанкара! Теперь я спасён! Вы никогда не угадаете, что я придумал! Я голыми руками раскапываю меридиан, пружинящий, словно тетива огромного лука, спокойно жду, пока ко мне приблизится мой страшный преследователь, и опускаю на него меридиан. Меридиан прихлопывает эдельвейса, как мышеловка крысу.
Теперь можно отправляться в обратный путь. Однако уже стемнело. Не заметишь, как оступишься и рухнешь в пропасть. Но не ждать же мне здесь рассвета! Я хватаюсь за меридиан, и начинаю осторожно спускаться по нему, как по канату. Это был очень тяжёлый спуск, и кто знает, удалось ли бы мне выдержать новое испытание, если бы меридиан не пересекался земными параллелями. На параллелях я садился, отдыхал несколько минут и снова продолжал свой необычный путь.
Такой способ передвиженияна руках вниз по меридиануотнимает не только много сил, но и много времени. Прошёл час, два, три, а я не проделал ещё и половины пути. Я опаздывал на поезд!
Эта мысль тревожила меня, мешала следить за меридианом. Короче говоря, я не заметил, как вдруг сорвался и стремглав покатился в пропасть по крутому склону горы.