А вот Колька взял да и влез. И не потому, что хотел досадить матери, а просто из любопытства. Наверное, интересно стало: сможет ли выбраться?
Но выбраться ему никак не удавалось. Когда он пытался поднять ногу, за ней тянулся чёрный столб. И столб этот был, видимо, такой вязкий и густой, что оторвать от него ногу нечего было и надеяться.
Мы уже устали хохотать и просто сидели поблизости, наблюдая Колькины потуги.
В конце концов Киселю надоело торчать в смоле и он крикнул:
Теперь давайте меня вытаскивать!
А как? поинтересовался Стас. Подойти к тебе мы не можем. А по воздуху не летаем.
Вам и не надо летать. Бросьте мне верёвку или палку подайте длинную и тяните всей гурьбой!
Притащили мы длинную ветку, подали Кольке конец. Сами взялись покрепче да как дёрнули!..
Но Колька из смолы не выскочил. Зато у него выскочила из рук ветка, и мы все повалились кучей. Сам же Кисель оказался на четвереньках. Руки у него тоже увязли в смоле. Так что и палку ему уже не подашь.
Колька попробовал освободить хотя бы одну рукуза ней потянулись, точно жвачка, космы гудрона. Иногда ему удавалось даже оторвать облепленную смолой пятерню, но вторая рука в это время увязала ещё глубже. И всё же Колька не унывал и продолжал бороться со смолой.
К нам подошли двое прохожих, постояли, полюбовались на старания и сказали, что надо вызывать пожарных. Мол, те наклонят над пленником лестницу и выдернут его. Но мы побоялись, что нам и самому Кольке от пожарных влетит.
Кисель, который не переставал нас смешить, дёргаясь теперь только туловищем и головой, вдруг задвигался с ускорением. К гудроновой лепёхе спортивным шагом приближалась Колькина мать. И конечно же, с хлопушкой в руке.
На всякий случай мы отбежали на безопасное расстояние. А Колька, до этого такой жизнерадостный, теперь стал жалобно скулить, как Кулёк. Однако через минуту он совершенно успокоился, так как понял, что находится вне досягаемости грозного орудия воспитания. Мать бегала вдоль края смолы, наклонялась вперёд, махала изо всех сил хлопушкой, но Кольку достать не могла. А самой лезть в смолу ей, понятное дело, не хотелось. Наконец, отчаявшись добраться до сына, она удалилась.
Стоя на четвереньках, Кисель с интересом ждал, что будет дальше. Вдруг он снова принялся подвывать, когда мать вернулась, волоча за собой длинную широкую доску, которую она шлёпнула, точно мост, на смолу и добралась по ней до хнычущего Кольки. А он не мог ни удрать, ни помешать ей заняться его воспитанием. Его поза оказалась очень для этого удобной. Выполнив обязательную программу, мать ухватила Киселя своими сильными руками и вырвала, словно сорняк из грядки. Свисавшие с ладоней и ступней нити смолы действительно смотрелись, как корни растения.
Оказавшись на твёрдой земле, Колька неожиданно вывернулся из рук родительницы и пустился бежать. Бежал он, широко расставляя ноги. На ступни толстыми пластами налипали веточки, камешки, окурки и прочий мусор. В конце концов он рухнул, точно узник с гирями на ногах.
Мать подняла его за шиворот и потащила, едва переставляющего ноги, домой. Но на полпути она остановилась, подумала и повернула в другую сторону. Как мы узнали немного позжев жилконтору.
Говорили, что Колькина мать водила своё детище по всем кабинетам и заставляла его показывать косматые, как у лешего, облепленные смолой и мусором ноги. А для пущей убедительности колотила хлопушкой по столам.
Чёрные гудроновые следы коммунальщики отскребали потом всем коллективом. А Колькины ноги очищали чуть ли не всем домом. Женщины осторожно неострыми ножами срезали слоями ужасные лепёхи на ногах Киселя, а потом отмывали его вонючей соляркой.
Тем же вечером во двор к нам въехал экскаватор и небольшой грузовик. Гудроновый «пирог» собрали ковшом, загрузили в кузов и увезли.
На другой день после этого происшествия моя мама пекла пирожки. Я ходил вокруг, глотая слюнки. Доставая последнюю порцию из духовки, мама повернулась ко мне:
Сбегай, позови Колю Киселёва. Я хочу его угостить: благодаря ему мы избавились от безобразной чёрной лужи в нашем красивом дворе.
Колькина мать никогда ничего не печёт. Кисель уплетал пирожки так, словно испытывал на вместимость свой желудок.
Когда Колька наконец наелся, он, довольный, наклонился ко мне и прошептал:
В соседнем дворе вырыли канаву для труб. Давай завтра меня в этой канаве закопаемтак, чтобы одна голова торчала. Посмотрим, сколько времени я выдержу.
С тех пор прошли годы. Мы стали взрослыми. Я теперь сам работаю в жилкомсервисе, слежу, чтобы во дворах не оставляли гудрон и засыпали вовремя траншеи.
А Колька Киселёв стал испытателем новых самолётов.
ПРО КОЛУМБА, КАПИТАНА ФЛИНТА И ДРУГИХ
Трёхмачтовая каравелла «Санта-Мария» сушила паруса у тропических берегов Центральной Америки. Солнце жгло прямо по-центральноамерикански. Команде ничего не оставалось, как забраться по шейку в воду, а провиант и бочонки с питьевой водой перенести на берег в тень джунглей.
Море пенилось и переливалось всеми оттенками морской синевы. Оно кишело акулами, а у берега, само собой, подстерегали своих жертв ненасытные крокодилы.
Вижу крокодила! первым заметил опасность Христофор Колумб. У Колумба имелось ещё второе имяЮрка, но он запретил конквистадорам так его называть. Так могла звать его только оставшаяся в далёкой Испании старушка-мать, при воспоминании о которой Христофору делалось немного совестно, поскольку одинокая старушка слёзно просила его остаться дома и не отправляться в это далёкое и опасное плавание.
Он тотчас же прогнал непрошеные воспоминания. Как глава экспедиции он должен был сохранять стойкость и не поддаваться даже минутным слабостям.
Сейчас по его приказу моряки вооружились дротиками и пиками и окружили корягу, на которую заползло зелёное чудовище. Чудовище кровожадно таращило на них выпученные глаза и вдруг как бултыхнётся! А боцман как взвоет! Потому что в ту же секунду конквистадоры разом метнули свои дротики и, возможно, какой-то из них угодил боцману в ногу. Но могло быть и так, что его укусил крокодил.
Его укусил крокодил! догадался Колумб. Скорее на берег его, пока он не истёк кровью!
Боцмана, которого на родине звали Вовиком, ухватили за руки и за ноги и потащили из воды. Боцман был не худенький, и матросы Сашка и Мишка едва передвигали ноги и поминутно охали. А ещё они то и дело роняли пострадавшего, так что тот выразил желание дойти самостоятельно. Но глава экспедиции не разрешил.
Раненых всегда тащат на себе их товарищи, авторитетно заявил он.
Он взвалил боцмана себе на спину и понёс, удивляясь, каким дьявольски тяжёлым тот оказался. Через десяток шагов Христофор готов был уже рухнуть под тяжестью ноши. Но тут он случайно взглянул вперёд.
Тревога! Аборигены! протрубил он и, забыв про усталость, помчался к берегу с боцманом на спине.
Оказалось, пока они охотились на крокодила, на их стоянку напали индейцы.
Налётчики были чёрные, длинноносые, низкорослые и чрезвычайно коварные. За короткое время они успели расхитить всю провизию путешественников. На песке остались лишь рваные пакеты, бумажки и бесчисленные отпечатки четырёхпалых аборигенских ног.
Один из грабителей замешкался. Он пытался унести половинку батона. Убегая, он суматошно подпрыгивал и снова плюхался на землю.
Окружай его! кричал Колумб.
Матросы Сашка и Мишка окружили налётчика, кинулись разом на него и наверняка поймали бы, если бы не столкнулись лбами.
Батон всё же удалось отбить. Он здорово пострадалвесь был ощипан, вывалян в песке и состоял, собственно, из одной корки, что делало его похожим на морскую раковину. Есть его было затруднительно, поскольку на зубах неприятно хрустел морской песок.
Лучше я умру с голоду! провозгласил боцман, отплёвываясь.
Команда фрегата слонялась по берегу открытого ею материка. Её мучил голод, и вот-вот могла начаться цинга.
Поднять паруса, черти драные! внезапно услышали они хриплый окрик.
Оглядевшись, они обнаружили, что Колумба среди них нет. Зато перед ними стоял, оскалив зубы, капитан Флинт, гроза всех морей и океанов. Сами они неожиданно превратились в пиратов.
Пусть меня проглотит кашалот, если мы не раздобудем пропитания! рявкнул Флинт.
Йо-хо-хо и бутылка рому! горланили пираты, гребя длинными палкообразными вёслами, ибо царил штиль и паруса болтались, точно старые тряпки.
Капитан Джон Флинт стоял на носу шхуны и криво ухмылялся. Его не пугало, что на родине его ждал эшафот. Ведь ему строго-настрого было запрещено покидать пределы своей страны, а тем более заниматься разбойным промыслом. Но разве настоящего пирата остановят какие бы то ни было угрозы?
Эй, Одноногий Джек! крикнул капитан круглоголовому упитанному пирату, которого иногда ещё звали Вовиком. Вглядись-ка получше вперёд.
Одноногий Джек вгляделся и увидел тёмную полоску суши.
Земля! запрыгал он на здоровой ноге так, что едва не опрокинул судно.
Пусть мне отрубят башку, если это не Гаити! воскликнул Флинт.
Пираты загалдели.
Пусть отрубят вторую ногу Одноногому Джеку, если на Гаити нет плантаций бобов! воскликнул Флинт.
Пираты загалдели ещё громче.
Не быть мне Флинтом, если мы не устроим набег!
Пираты перестали галдеть и устроили набег.
Бобы росли почему-то в земле и оказались мелковатыми, но зато их было много. Флинт решительно стащил с себя пиратскую майку.
Что жалеть это тряпьё! воскликнул он презрительно.
Майку завязали снизу узлом, и получился очень даже отличный мешок с ручками.
Клянусь нашей дырявой шхуной, если начал было капитан, но так и недоговорил.
Полундра! заорали в тот же миг пираты Сашка и Мишка.
Со стороны гаитянского селения к ним спешил хозяин плантации. Ничто не выдавало в нём дружественных намерений.
Варвары! Разбойники! Ну я вам задам! слышалось издалека.
Пираты бегали быстро, если не считать Одноногого Джека. Джек скакал, как тот абориген с батоном. Впереди него мелькали пятки друзей-пиратов, а сзади сопел землевладелец.
Чтобы хоть немного задобрить плантатора, пираты решили отказаться от бобов. Они бросили их вместе с замечательным мешком, который прежде был не менее замечательной пиратской майкой. Однако на преследователя эта жертва не произвела ни малейшего впечатления. Пнув мешок с бобами, он продолжил погоню. Тогда Флинт кинул ему свой великолепный перочинный кинжал, а пираты Сашка и Мишкасвои любимые очки для ныряния на глубину. Любой другой был бы счастлив от таких даров, но этот даже не взглянул на свои трофеи.
Беглецы достигли наконец бухты, и через минуту пиратское судно готово было отчалить. Однако капитан Флинт приказал стоять.
Пусть лучше нам всем отрубят головы, чем мы бросим в беде Одноногого Джека! отважно постановил он.
Джек сумел спастись. Еле живого, его подобрала проходившая мимо двухмачтовая яхта «Алкион» знаменитого исследователя океанов Кусто. Сам Жак-Ив Кусто, лицом немного похожий на Флинта, но гораздо менее свирепый, можно даже сказать, добродушный, назначил спасённого старшим аквалангистом. Капитан Кусто был решительным и бесстрашным исследователем, хотя временами он вспоминал своих почтенных родителей, которые не одобряли его рискованное увлечение. Ничего удивительного: все родители таковы.
Судно шло освобождать запутавшихся в браконьерских сетях морских котиков.
Браконьерские сети были поставлены возле зарослей тростника. Капитан нырнул с борта яхты и увидел под водой печальные глаза застрявших в сетях котиков. Они были некрупные, эти котики, почти детёныши, и всем им грозила неминуемая гибель. Вынырнув, Кусто махнул своей команде, и все они, набрав побольше воздуху, стали нырять и выпутывать несчастных животных. Спасая котиков, ныряльщики Сашка и Мишка сами едва не запутались в коварных сетях.
Несколько морских существ не удалось спасти: они были так замучены, что всплывали кверху брюхом. Старший аквалангист предложил пустить их на прокорм команде. Не акулам же их оставлять. Судно взяло курс к берегу, чтобы развести там костёр, но в этот момент воздух потряс яростный крик:
Вон они! Вон кто чистит наши сети! Ну погодите!
Разрезая носом волны, к ним мчался вооружённый катер браконьеров.
Вот я вас, вредители! грозил кулаком главный браконьер. Стойте, вам говорят!
Он требовал, чтобы спасатели морских животных сдались без боя. В ответ мотористы «Алкиона» так раскочегарили двигатели, что судно буквально зарывалось в волны. Пока совсем не зарылось. Его команда сидела в нём, точно в ванне с водой. Но скорее всего, их просто-напросто подбили
Капитан Кусто и его команда оказались во власти волн. Во власти волн оказалась и вся их экипировка. А их обувь ушла на дно. На дно пошло и их чудесное судно, которое они сами соорудили из старой брошенной баржи.
Потерпевших крушение моряков долго носило разными океанскими течениями.
Держитесь, героически подбадривал своих соратников Кусто. Мы бесстрашные исследователи и не должны сдаваться.
Хотя его самого временами беспокоила мысль: как он объяснит своим почтенным родителям пропажу обуви?
В конце концов их выбросило на незнакомый пустынный берег. Совершенно обессиленные, они повалились на песок у самой кромки воды. Они лежали, раскинув руки и ноги, точно старые черепахи.
Однако насладиться заслуженным отдыхом им не довелось.
По коням! прозвучал приказ.
Капитана Кусто среди них не было, а над ними возвышался одетый в кольчугу, с громадным копьём в руке воевода Евпатий Коловрат.
Вставайте, мои верные дружинники! Не время отдыхать. Хан Батый осадил Рязань. Вперёд, на подмогу нашим братьям! и он потряс своим внушительным оружием.
Через минуту по степной равнине в вихрях пыли мчалась на боевых конях, в кольчугах и шлемах, с копьями наперевес, русская дружина. Впереди виднелась полуразрушенная осаждённая крепость. Там ратников ждала жестокая, кровопролитная, но славная сеча. Они непременно должны были победить. И тогда, может быть, родители боярина Евпатия простят его за то, что он отправился на войну без их отеческого благословения.
Поздним вечером воротившийся из долгих странствий путешественник Юрка, утомлённый и ужасно голодный, попытался пробраться на цыпочках в кухню, откуда тянуло чем-то восхитительно вкусным. Ему не хотелось беспокоить и так слишком беспокоящихся о нём родных.
Но родные, оказывается, не спали, а продолжали вовсю беспокоиться. И они сразу же кинулись к вернувшемуся, по которому, видимо, ужасно соскучились.
Где ты пропадал, негодник?! звенел женский голос.
Босяк! вторил ему голос мужской.
Обладатель мужского голоса, точно дикий индеец, настиг и схватил в охапку беззащитного странника, явно намереваясь содрать с него скальп. Но для начала его решили допросить.
Где сандалии? пытали несчастного. Где майка? Отвечай! Только перестань врать. Про Гаити и морских котиков мы уже слышали. Вечно выдумываешь небылицы! Выкладывай начистоту: зачем вы забрались в чужой огород? У нас что, картошки дома нет? Как вы посмели вытаскивать рыбу из чьих-то сетей? Нам всё известно! Нам только что звонила Сашки-Мишкина мать. Это же уму непостижимо! Целый день ты пробезобразничал, а завтра первое сентября! Ты сделал то, что вам задали на каникулы? По географии, по истории и литературе? Ничего подобного! Вместо этого ты всё лето бездельничал
Пленник Юрка поднял голову и обомлел. Перед ним колебались два странных полупрозрачных существа. Они смешно жестикулировали, двигали полупрозрачными губами и издавали какие-то непонятные булькающие звуки.
«Так и есть, смекнул Юрка. Я угодил на инопланетный космический корабль, и теперь он уносит меня в чужую галактику».
В большой квадратный иллюминатор был виден удаляющийся голубой шарик Земли. Юрка чувствовал себя одиноко.
Однако огорчался он недолго, поскольку заметил, что похитившие его инопланетяне не такие уж страшные, как кажутся на первый взгляд. Возможно, они не станут делать из него чучело и не поместят в межпланетный зоопарк. Возможно, даже наоборотбудут заботиться о нём и не давать никому в обиду. И точно: после того, как он оттёр от земных следов пол их звездолёта, они щедро накормили его и напоили чаем с неслыханно вкусным пирогом. В знак благодарности Юрка вызвался помыть после трапезы их космическую посуду. Эти два инопланетянина совсем смягчились и даже разрешили ему перед сном немного почитать.